Maugham_Theatre_M

время, и она только будет мешаться под ногами: «стоять на пути»). She could not bear the thought (ей была невыносима мысль: «она не могла выносить мысль») that he would find it an irksome duty (что он посчитает своим утомительным долгом) to take her here and there and occasionally have luncheon or dinner with her (брать ее в то или иное место: «туда и сюда», и время от времени завтракать или обедать с ней). It was only natural that he should have more fun with the friends of his own age that he had made (было совершенно естественно, что он получит больше радости /от общения/ с друзьями его собственного возраста, которых он завел). She decided to go and stay with her mother (она решила поехать и пожить у своей матери). Mrs. Lambert — Madame de Lambert, as Michael insisted on calling her (к миссис Лэмберт —

/или/ мадам де Лэмбер, как Майкл настойчиво называл ее; to insist —

настойчиво утверждать, настаивать) — had lived for many years now with her sister, Madame Falloux, at St. Malo (/которая/ жила уже долгие годы

/теперь/ со своей сестрой, мадам Фаллу, в Сен-Мало). She spent a few days every year in London with Julia (она проводила несколько дней в году: «каждый год» в Лондоне, с Джулией), but this year had not been well enough to come (но в этом году она чувствовала себя не достаточно хорошо, чтобы приехать).

irksome ['q:ks(q)m] occasionally [q'keIZ(q)nqlI] insist [In'sIst]

She was afraid he would find her a bore. He was enjoying himself and she would only be in the way. She could not bear the thought that he would find it an irksome duty to take her here and there and occasionally have luncheon or dinner with her. It was only natural that he should have more fun with the friends of his own age that he had made. She decided to go and stay with her mother. Mrs. Lambert — Madame de Lambert, as Michael insisted on calling her — had lived for many years now with her sister, Madame Falloux, at St. Malo. She spent a few days every year in London with Julia, but this year had not been well enough to come.

"Ma fille, la plus grande actrice d'Angleterre," and all that sort of thing.

Poor old girls, they couldn't live much longer and they led drab, monotonous lives. Of course it would be fearfully boring for her, but it would be a treat for them.

Julia had a feeling that perhaps in the course of her brilliant and triumphant career (у Джулии было такое чувство, что, возможно, в течение ее блестящей и победоносной карьеры; in the course — в ходе, в процессе) she had a trifle neglected her mother (она чуточку забросила свою мать; to neglect —

пренебрегать, забывать, не обращать внимание). She could make up for it now (она сможет наверстать упущенное). She would lay herself out to be charming (она будет из кожи лезть, чтобы быть очаровательной /с ними/; to lay oneself out — стараться изо всех сил, to lay out — зд. напрягать,

тратить силы). Her tenderness for Michael (ее нежность к Майклу) and her ever-present sense of having been for years unjust to him (и ее постоянное: “постоянно присутствующее» чувство того, что она многие годы была несправедлива к нему) filled her with contrition (наполнили ее искренним раскаянием). She felt that she had been selfish and overbearing (она чувствовала,

что вела себя эгоистично и властно), and she wanted to atone for all that (и ей очень хотелось загладить вину за все это). She was eager to sacrifice herself (ей не терпелось пожертвовать собой), and so wrote to her mother to announce her imminent arrival (и, тогда, /она/ написала своей матери, чтобы сообщить: «объявить» о своем скором приезде; imminent — надвигающийся,

предстоящий).

career [kq'rIq] neglect [nI'glekt] contrition [kqn'trIS(q)n] imminent ['ImInqnt]

Julia had a feeling that perhaps in the course of her brilliant and triumphant career she had a trifle neglected her mother. She could make up for it now. She would lay herself out to be charming. Her tenderness for Michael and her ever-present sense of having been for years unjust to him filled her with contrition. She felt that she

had been selfish and overbearing, and she wanted to atone for all that. She was eager to sacrifice herself, and so wrote to her mother to announce her imminent arrival.

She managed in the most natural way in the world (ей удалось самым естественным /на свете: «в мире»/ образом) to see nothing of Tom till her last day in London (совершенно не встречаться: «не видеть» с Томом до дня ее отъезда из Лондона: «ее самого последнего дня в Лондоне»). The play had closed the night before (спектакль закрылся накануне вечером) and she was starting for St. Malo in the evening (и она уезжала в Сен-Мало вечером). Tom came in about six o'clock to say good-bye to her (Том приехал около шести часов, чтобы попрощаться с ней). Michael was there, Dolly, Charles Tamerley and one or two others (там был Майкл, Долли, Чарльз Тэмерли и еще парочка других людей: «один или два других»), so that there was no chance of their being left even for a moment by themselves (и, у них не было ни одного шанса остаться хоть на мгновение наедине). Julia found no difficulty in talking to him naturally (Джулия, как оказалось, без труда могла разговаривать с ним естественно: «не нашла никакой трудности»). To see him gave her not the anguish she had feared (встреча с ним: «увидеть его» не причинила ей тех мучений, которые она боялась /почувствовать/) but no more than a dull heartache (не более, чем тупую боль в сердце; heartache — душевные муки,

горе, страдания). They had kept the date and place of her departure secret (они скрывали дату и время ее отъезда: «держали в секрете»), that is to say (если так можно выразиться; that is to say — другими словами, иначе говоря), the Press representative of the theatre had only rung up a very few newspapers (представитель театра по связям с прессой позвонил всего лишь в несколько газет; very few — очень немногие), so that when Julia and Michael reached the station (таким образом, когда Джулия и Майкл приехали на вокзал) there were not more than half a dozen reporters and three camera-men (там уже были с полдюжины: «не более чем» репортеров и три фотографа).

не спрячешься; «просто нельзя избежать их»; to escape — бежать, уходить,

спасаться)."

"I can't imagine how they knew you were going (не могу себе представить,

откуда: «как» они узнали, что ты уезжаешь)."

The little crowd that had assembled (небольшая толпа, которая собралась) when they realized that something was going on (когда люди: «они» поняли, что что-

то происходит) stood at a respectful distance (стояла на почтительном расстоянии). The Press representative came up (пресс-агент подошел) and told Michael he thought he'd given the reporters enough for a column (и сказал Майклу, что, как он думает, он дал репортерам достаточно /информации/ для целой колонки; column — зд. отдел, раздел, рубрика, столбец в газете). The train steamed out (поезд тронулся; steam — пар; to steam — выпускать пар).

succinct [sqk'sINkt] nuisance ['nju:s(q)ns] column ['kOlqm]

Julia said a few gracious words to them, and Michael a few more, then the Press representative took the reporters aside and gave them a succinct account of Julia's plans. Meanwhile Julia and Michael posed while the camera-men to the glare of flashes photographed them arm in arm, exchanging a final kiss, and at last Julia, half out of the carriage window, giving her hand to Michael who stood on the platform.

"What a nuisance these people are," she said. "One simply cannot escape them." "I can't imagine how they knew you were going."

The little crowd that had assembled when they realized that something was going on stood at a respectful distance. The Press representative came up and told Michael he thought he'd given the reporters enough for a column. The train steamed out.

Julia had refused to take Evie with her (Джулия отказалась взять с собой Эви). She had a feeling (у нее было такое чувство) that in order to regain her serenity

(что для того, чтобы восстановить свое /душевное/ спокойствие) she must cut herself off completely for a time from her old life (она должна полностью отрезать себя на какое-то время от своей старой жизни). Evie in that French household would be out of place (Эви, в том домашнем хозяйстве с французским укладом будет совершенно не ко двору; be out of place — быть неуместным). For Madame Falloux, Julia's Aunt Carrie, married as a girl to a Frenchman (из-за того, что мадам Фаллу, тетя Джулии Кэрри, вышла, еще молодой девушкой, замуж за француза), now as an old, old lady spoke French more easily than English (и теперь, когда она была уже старой, старой дамой, она говорила по-французски более бегло: «более легко», чем по-английски). She had been a widow for many years (она была вдовой уже долгие годы) and her only son had been killed in the war (и ее единственный сын был убит на войне). She lived in a tall, narrow stone house on a hill (она жила в высоком узком каменном доме, на холме), and when you crossed its threshold from the cobbled street (и, когда вы переступали: «пересекали» его порог, входя с булыжной мостовой; cobbled — мощеный; cobble — булыжник) you entered upon the peace of a bygone age (вы вступали: «входили» в мир прошедших лет).

serenity [sI'renItI] threshold ['TreS(h)qVld] bygone ['baIgOn]

Julia had refused to take Evie with her. She had a feeling that in order to regain her serenity she must cut herself off completely for a time from her old life. Evie in that French household would be out of place. For Madame Falloux, Julia's Aunt Carrie, married as a girl to a Frenchman, now as an old, old lady spoke French more easily than English. She had been a widow for many years and her only son had been killed in the war. She lived in a tall, narrow stone house on a hill, and when you crossed its threshold from the cobbled street you entered upon the peace of a bygone age.

Nothing had been changed for half a century (ничего не было изменено за /прошедшие/ полвека). The drawing-room was furnished with a Louis XV suite under covers (в гостиной комнате стоял гарнитур: «комната была меблирована гарнитуром» в стиле Людовика XV, накрытый чехлами; cover

— покрывало, обертка, футляр), and the covers were only taken off once a month (и чехлы снимались единственно раз в месяц) to give the silk underneath a delicate brushing (чтобы аккуратно почистить щеткой шелковую обивку

/скрытую под чехлами/; underneath — зд. указывает на положение под поверхностью чего-либо). The crystal chandelier was shrouded in muslin (хрустальные вазы были обернуты в кисею: «муслин») so that the flies should not spot it (для того, чтобы мухи не засидели их; fly — муха; to spot —

покрывать пятнами, пачкать). In front of the chimney-piece (перед камином) was a fire-screen of peacocks' feathers (располагался каминный экран из перьев павлина) artfully arranged and protected by glass (искусно составленных в композицию и защищенных стеклом; to arrange — приводить в порядок,

располагать в определенном порядке). Though the room was never used (и,

хотя этой комнатой никогда не пользовались) Aunt Carrie dusted it herself every day (тетя Кэрри вытирала в ней пыль собственноручно каждый день; dust — пыль, to dust — стирать пыль). The dining-room was panelled (столовая была обшита панелями) and here too the chairs were under dust-covers (и здесь также стулья были накрыты: «были под» чехлами). On the sideboard was a silver epergne (на серванте располагался серебряная горка; epergne — ваза для середины обеденного стола из нескольких ярусов), a silver coffee-pot (серебряный кофейник), a silver tea-pot and a silver tray (серебряный чайник для заварки и серебряный же поднос).

century ['sentSqrI] underneath ["Andq'ni:T] chimneypiece ['tSImnIpi:s]

Nothing had been changed for half a century. The drawing-room was furnished with a Louis XV suite under covers, and the covers were only taken off once a

month to give the silk underneath a delicate brushing. The crystal chandelier was shrouded in muslin so that the flies should not spot it. In front of the chimney-piece was a fire-screen of peacocks' feathers artfully arranged and protected by glass. Though the room was never used Aunt Carrie dusted it herself every day. The dining-room was panelled and here too the chairs were under dust-covers. On the sideboard was a silver epergne, a silver coffee-pot, a silver tea-pot and a silver tray.

Aunt Carrie and Julia's mother, Mrs. Lambert, lived in the morning-room (тетя Кэрри и мать Джулии, миссис Лэмберт, проводили большую часть времени: «жили» в маленькой столовой, примыкающей к кухне), a long narrow room, with Empire furniture (в длинной узкой комнате с мебелью в стиле ампир;

Empire — стиль ампир, empire — империя, имперский). On the walls in oval frames were oil portraits of Aunt Carrie and her deceased husband (на стенах в овальных рамах висели: «были» написанные маслом портреты тети Кэрри и ее покойного мужа; oil — масло), of his father and mother (его отца и матери), and a pastel of the dead son as a child (и рисунок пастелью их погибшего: «умершего» сына, когда он был ребенком). Here they had their work-boxes (здесь у них были их корзинки с принадлежностями для рукоделия), here they read their papers (здесь они читали свои газеты), the Catholic La Croix (названия газет: «Католик ла Круа») , the Revue des Deux Mondes («Ревю де Де-Монд») and the local daily (и местную ежедневную газету), and here they played dominoes in the evening (и здесь же они играли в домино по вечерам). Except on Thursday evenings (за исключением четвергов: «вечеров по четвергам») when the Abbe and the Commandant La Garde, a retired naval officer (когда аббат и майор гвардии, отставной морской офицер), came to dinner (приходили к обеду), they had their meals there (они там же и ели: «принимали свою пищу»); but when Julia arrived (но, когда приехала Джулия) they decided that it would be more convenient to eat in the dining-room (они решили, что будет гораздо удобнее есть в столовой).

deceased [dI'si:st] dominoes ['dOmInqVz] naval ['neIv(q)l]

Aunt Carrie and Julia's mother, Mrs. Lambert, lived in the morning-room, a long narrow room, with Empire furniture. On the walls in oval frames were oil portraits of Aunt Carrie and her deceased husband, of his father and mother, and a pastel of the dead son as a child. Here they had their work-boxes, here they read their papers, the Catholic La Croix, the Revue des DewcMondes and the local daily, and here they played dominoes in the evening. Except on Thursday evenings when the Abbe and the Commandant La Garde, a retired naval officer, came to dinner, they had their meals there; but when Julia arrived they decided that it would be more convenient to eat in the dining-room.

Aunt Carrie still wore mourning for her husband and her son (тетя Кэрри все еще носила траур по своему мужу и сыну; mourning — печаль, горе, траур). It was seldom warm enough for her (погода редко была достаточно теплой для нее) to leave off the little black tricot that she crocheted herself (чтобы /она/ сняла маленькую черную накидку, которую она сама связала крючком; to leave off

—переставать делать что-либо; tricot — трикотажное изделие; to crochet

—вязать крючком). Mrs. Lambert wore black too (миссис Лэмберт тоже носила черный), but when Monsieur L'Abbe and the Commandant came to dinner (но когда господин Аббат и Майор приходили к обеду) she put over her shoulders a white lace shawl (она набрасывала на плечи белую кружевную шаль) that Julia had given her (которую ей подарила Джулия). After dinner they played plafond for two sous a hundred (после обеда они играли в плафон /карточная игра/ по два су за сотню). Mrs. Lambert, because she had lived for so many years in Jersey (миссис Лэмберт, благодаря тому, что она прожила долгие годы в Джерси) and still went to London (и все еще ездила в Лондон), knew all about the great world (знала все о светском обществе; the great world

—высший свет), and she said that a game called contract was much played (и

она говорила, что очень популярна была игра под названием бридж-контракт: