person

Ю. М. Кузнецова • Картина мира и современные технологии: «легкость бытия» в Интернете

именно таким, чтобы субъекту в нем было легко и 451 удобно.

«Легкость» в психическом отражении и культуре

А. Я. Гуревич определяет картину мира как «сетку координат», при посредстве которой люди воспринимают действительность и строят образ мира. Среди компонентов КМ перечисляются, в частности, универсальные понятия и категории: время, пространство, изменения, причина, судьба, число, отношение чувственного к сверхчувственному, отношение части и целого и т. д.33 В. Н. Топоров указывает, что модель мира не относится к числу понятий эмпирического уровня (то есть носители могут не осознавать ее во всей полноте)34. При развертывании своего содержания КМ опирается во многом на принцип ценностной ориентированности, который выступает в ней как главный принцип иерархизации предметов35. Известно, что ценностное отношение определяет не только рефлексивную, но и содержательно-мотивационную структуру активности человека. Таким образом, мотивирующий потенциал составляющих КМ концептов не связан со степенью их осознанности, поэтому отсутствие осознанного представления о причинах формирования тех или иных жизненных, деятельностных или эстетических приоритетов не является свидетельством их «навязанности» субъекту извне.

На особое положение оппозиции «легкий vs тяжелый» в картине мира обращают внимание многие авторы. Так, в психосемантическом эксперименте соответствующая шкала дает испытуемым наиболее «богатые» возможности для отражения того эмоционального впечатления, которое производят на

33Гуревич А. Я. Исторический синтез и Школа «Анналов». – М.: Индрик, 1993. – С. 14-15.

34Топоров В. Н. Модель мира (мифопоэтическая) // Мифы народов мира: Энциклопедия. – М.: Советская энциклопедия, 1980. – Т. 2. – С. 161-166.

35Дьяконов И. М. Введение // Мифология древнего мира. – М.: Наука, 1977. – С. 30.

Раздел II • Человек информационной эры

452них оцениваемые объекты36. По мнению Г. И. Кустовой, тяжесть, представляя собой вид дискомфорта, является «очень важным отрицательным ощущением человека», и сфера охвата ситуаций, характеризуемых этим ощущением, чрезвычайно велика: «трудно назвать другие экспериенциальные характеристики предметов и окружающей среды, которые имели бы такую широкую сферу приложения». Соответственно, и противоположная легкость – это тоже чрезвычайно широкое по степени охвата обозначение «положительного» состояния и самочувствия и вообще «положительных» ситуаций: «как “облегчение” в русском языке интерпретируется не только освобождение от тяжести, но и вообще улучшение самых разных типов внутренних состояний и внешних условий»37. О том, что противоположность «тяжесть/легкость» есть самая загадочная и самая многозначительная из всех противоположностей, пишет М. Кундера38.

Лингвисты следующим образом описывают логику создания фрагментов КМ, отражающих нематериальный мир: нефизическое концептуализируется в терминах физического39; человек «моделирует новые объекты и ситуации с помощью уже имеющихся у него семантических структур, «подводя» под освоенные модели новые элементы опыта. Такого рода «расширение», продвижение от простого к сложному, от наглядного, наблюдаемого к абстрактному, ненаблюдаемому – общий принцип когнитивной деятельности человека»40.

Общее прототипическое значение слова «легкий» – не представляющий тяжести, незначительный по массе или

36См. об этом подробнее: Артемьева Е. Ю. Основы психологии субъективной семантики. – М.: Наука; Смысл, 1999.

37Кустова Г. И. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. – М.: Языки славянской культуры, 2004. –

С.292.

38Кундера М. Невыносимая легкость бытия / Пер. с чеш. – СПб: Азбука-классика, 2006. – С. 11-12.

39Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем / Пер. с англ. – М.: Едиториал УРСС, 2004.

40Кустова Г. И. Указ. соч. – С. 23.

Ю. М. Кузнецова • Картина мира и современные технологии: «легкость бытия» в Интернете

весу: Легкий чемодан. Легкая ноша. Отсюда расширение, соз- 453 дающее переносные значения: достижимый, нетрудный, несложный в решении или исполнении: Легкая задача. Легкий вопрос; вызывающий ассоциации с чем-то изящным или ловким: Легкая походка; свободный, не ограниченный и не напряженный: Легкое дыхание; приобретаемый без труда, не причиняющий затруднений: Легкая жизнь; не создающий проблем, спокойный, уживчивый: Легкий характер; неопасный: Легкое недомогание (источники: ВИКИСЛОВАРЬ и Kernerman Russian Learners Dictionary).

Качество «легкий» участвует в образовании оппозиций, имеющих в основании: предметное свойство («легкий – много весящий»), метафорическое свойство («легкий – неуклюжий»), субъективное свойство «для меня» («легкий – трудный в общении»), «воздействующие» свойства объекта («легкий – затрудняющий жизнь»). Выделены также цепочки разноосновных оппозиций, в которых в отношении эквивалентности друг другу находятся все правые и, соответственно, все левые части. Сведя их воедино, получаем следующие констелляции: «легкий = хороший = демократичный = радующий = стройный = изящный = парящий» vs «тяжелый = плохой = авторитарный = раздражающий = неповоротливый = неуклюжий = приземленный»41.

Итак, через идею тяжести в русском языке концептуализированы самые разные по своему происхождению и природе отрицательные, дискомфортные для человека состояния и ситуации – начиная с физиологических ощущений и реакций и кончая сферой межличностного взаимодействия. Общим для них, по мнению Г. И. Кустовой, является состояние пассивности вследствие давящей тяжести: «Тяжесть не просто давит – она сковывает, ограничивает свободу человека – вообще жизненную активность… Пассивность – условная, но вполне адекватная характеристика ощущения и вообще положения человека в ситуации воздействия тяжести, которая определяет интерпретацию энергетических затрат и энергети-

41 Артемьева Е. Ю. Указ. соч. – С. 144–148.

Раздел II • Человек информационной эры

454ческих потерь в этой ситуации и является едва ли не главным источником семантических рефлексов тяжести в русском языке». Переживанию тяжести противостоит на психологическом уровне ощущение легкости (свободы, раскованности, подъема), «когда человек может «выпрямиться», «разогнуться»42. Именно поэтому наличие энергетического выигрыша, который отражается в слове «удобный» можно считать признаком присутствия у описываемого с его помощью объекта качества «легкости», и именно поэтому «удобство» Интернета мы рассматриваем как следствие некоей присущей ему «легкости».

Однако метафорически слово «тяжелый» в русском языке может употребляться и в положительном смысле, когда речь идет о большой массе чего-либо прагматически ценного: например, «тяжелая кисть винограда», «тяжелые колосья»; иногда – эстетически привлекательного, например, «тяжелые косы»43. А «легкий» может означать малую выраженность прагматически ценного или внутренне присущего объекту качества, например, не обильный (о еде): Легкий завтрак; незначительный: Легкое увлечение; незаметный: Легкая улыбка; неглубокий: Легкий сон; не крепкий: Легкое вино (по: ВИКИСЛОВАРЬ и Kernerman Russian Learners Dictionary).

Итак, если на уровне телесного переживания «легкость» является несомненно предпочтительным состоянием по сравнению с «тяжестью», при метафорическом употреблении появляются признаки амбивалентности и значений слова «легкий», и значений слова«тяжелый».«Собственнооценочнаясема, потенциальновозможная для данного прилагательного, может появляться в высказывании в целом, на основе его общего смысла и ситуации: легкая работа может оцениваться и как “хорошо”, и как “плохо”»44.

Метафора рассматривается в качестве одного из способов формирования языковой КМ, которая, в свою очередь, служит

42Кустова Г. И. Указ. соч. – С. 286.

43Сукаленко Н. И. Отражение обыденного сознания в образной языковой картине мира. – Киев: Наукова думка, 1992.

44Мичкова Е. Прилагательные со значением положительной

иотрицательной оценки физических и нравственных качеств человека. URL: depfolang.kubsu.ru/michkova.html

Ю. М. Кузнецова • Картина мира и современные технологии: «легкость бытия» в Интернете

прежде всего целям выражения концептуальной картины. В 455 основе механизмов метафоризации лежит антропометрический принцип, согласно которому «человек – мера всех вещей». Этот принцип проявляется в создании эталонов, или стереотипов, которые служат ориентирами в количественном или качественном восприятии действительности, ее семантического членения (mapping)45. Благодаря унифицирующему действию антропоцентрического принципа метафоризации создается основа для самого широкого интермодального «расширения» исходного значения, а ядерная структура производных значений отражается в возникновении особых культурноспецифических ментальных образований – культурных (лингвокультурных) концептов.

По определению С. Г. Воркачева, лингвокультурный концепт может быть описан по следующим параметрам: понятийная составляющая, отражающая его признаковую и дефиниционную структуру; образная составляющая, фиксирующая когнитивные метафоры, поддерживающие концепт в языковом сознании; значимостная составляющая, которая определяется местом, занимаемым именем концепта в лексикограмматической системе конкретного языка, куда входят также этимологические и ассоциативные характеристики этого имени. Кроме того, немаловажным аспектом изучения концептов является их топология – определение и описание бытования этих ментальных сущностей при функционировании в основных областях общественного сознания (в научном, обыденном/языковом, религиозном и пр. сознании). Внутреннее семантическое пространство концепта образуется совокупностью бытующих в определенном социуме представлений о сущности явлений, которые концепт отражает46.

Исходно отражая кинестетические ощущения субъекта, качество тяжести-легкости посредством действия механизма метафоризации распространяется на другие модальности

45Метафоризация и ее роль в создании языковой картины мира . URL: http://linguistic.ru/index.php?id=146&op=content

46Воркачев С. Г. Счастье как лингвокультурный концепт. – М.: Гнозис, 2004. – С. 46.

Раздел II • Человек информационной эры

456чувственного отражения мира и становится компонентом концептуальной КМ, то есть культурным концептом. Визуальное воплощение и культурная концептуализация оппозиции «тяжелое-легкое» явились предметом исследования Л. И. Таруашвили, который описывает такие противоположные качества зрительныхобразов,кактектоникаиатектоника.Подтектоникой понимается «чувственно-наглядный образ стабильности», которая, в отличие от статичности, «не предполагает обреченности предмета на неподвижность, но указывает лишь на его способность к неподвижности. …Соответственно, в тектоническом образе <…> неподвижность явлена зрителю как его – этого образа – самоопределение». Атектоничность предстает как «чувственно-наглядный образ неустойчивости и, как следствие, особой подверженности внешним механическим воздействиям». Автор показывает, что «тенденция к тектонике есть культурно-историческая универсалия, происходящая из того, что тектонические образы потребны, в сущности, любому обществу ради его самосохранения: во-первых, в их мнемонической функции, как средство закрепления коллективной традиции в памяти индивидов; во-вторых, как средство воспитания самого духа социальной стабильности»47. Образы сохраняющих стабильное положение, массивных, устойчивых объектов зримо воплощают концепт «хорошей тяжести», противоположностью которой является, соответственно, «плохая легкость».

Приведем примеры проявления в литературе отношения к легкости как негативному качеству.

«Плохая» легкость = легковесность vs «хорошая» тяжесть = устойчивость

Автор знаковой формулировки «Невыносимая легкость бытия» и одноименного романа М. Кундера не может дать

47 Таруашвили Л. И. Тектоника визуального образа в поэзии античности и христианской Европы: К вопросу о культурноисторических предпосылках ордерного зодчества. – М.: Языки русской культуры, 1998. – С. 13-14.

Ю. М. Кузнецова • Картина мира и современные технологии: «легкость бытия» в Интернете

однозначный ответ на вопрос, что же предпочтительнее: тя- 457 жесть или легкость? Однако считает, что «…абсолютное отсутствие бремени ведет к тому, что человек делается легче воздуха, взмывает ввысь, удаляется от земли, от земного бытия, становится полуреальным, и его движения столь же свободны, сколь и бессмысленны»48.

Ощущение зловещей легкости, испытываемой в ситуации катастрофы, передается в тексте Б. Гребенщикова «500»: «Падающим в лифте с каждой секундой становится легче».

Первая глава «Мертвых душ» Н. В. Гоголя содержит сравнение «двух типов мужчин»: «Тоненькие служат больше по особенным поручениям или только числятся и виляют туда и сюда; их существование как-то слишком легко, воздушно и совсем ненадежно. Толстые же никогда не занимают косвенных мест, а все прямые, и уж если сядут где, то сядут надежно и крепко, так что скорей место затрещит и угнется под ними, а уж они не слетят. … Наконец толстый, послуживши Богу и государю, заслуживши всеобщее уважение, оставляет службу, перебирается и делается помещиком, славным русским барином, хлебосолом, и живет, и хорошо живет. А после него опять тоненькие наследники спускают, по русскому обычаю, на курьерских все отцовское добро».

Ф. Искандер сообщает об открытии им «болезни века – комплекса Пизанской башни»: «Современный человек чувствует неустойчивость всего, что делается вокруг него. У него такое ощущение, что все должно рухнуть и все почему-то держится. Окружающая жизнь гнетет его двойным гнетом, то есть и тем, что все должно рухнуть, и тем, что все еще держится» («Дядя Сандро и раб Хазарат»). Размышляя о сущности «отвращения к неустойчивости», Ф. Искандер пишет: «…такая хрупкая вещь, как человеческая жизнь, может иметь достойный смысл, только связавшись с чем-то безусловно прочным, не зависящим ни от каких случайностей. Только сделав ее частью этой прочности, пусть самой малой, можно

48 Кундера М. Указ. соч. – С. 11.

Раздел II • Человек информационной эры

458жить без оглядки и спать спокойно в самые тревожные ночи. …От одной прочности к другой, более высокой прочности, как по ступеням, человек подымается к высшей прочности. Но это же есть … то, что люди издавна называли твердью. Хорошее, крепкое слово! Только в той мере мы по-человечески свободны от внутреннего и внешнего рабства, в какой сами с наслаждением связали себя с несокрушимой Прочностью, с вечной Твердью» («Чегемская Кармен»).

ДополнитьэтотрядмогутпредставлениянекоторыхвнешнихпоотношениюкСетевойкультуренаблюдателей,которыес негодованием указывают на «чрезмерную легкость» совершенияопределенныхоперацийилиустановленияиподдержания определенных социальных контактов с помощью Интернета. В этой легкости видится признак некоего обмана, то, что происходит в пространстве Сети, приобретает оттенок ненастоящего, а сама эта Сеть предстает ловушкой, в которую попадают люди, стремящиеся избавиться от необходимости серьезных усилий для достижения прочного результата. Например, нередко доводится слышать, что отношения, опосредованные Интернетом, порочны, поскольку своей поверхностностью и необязательностью уничтожают необходимость уступать и подчиняться, а отсутствие этих умений, необходимых для семейной жизни, делает невозможным устойчивый брак.

Однако концепту «легкость», как и любому компоненту КМ, в полной мере присущ потенциал амбивалентности. Наряду с отношением, отражающим базовую потребность в устойчивости и стабильности, современная культура в целом, как показывает исследование Л. И. Таруашвили, ориентирована на ценность атектоничности и легкости. По его данным, общечеловеческая потребность в тектоническом «полно и последовательно реализовала себя лишь в античном мире, ибо наложилась там на эстетическую, иначе говоря, бескорыстную, незаинтересованную и совершенно спонтанную потребность в тектоническом эффекте. <…> Ни в одной другой исторической культуре не произошло ничего похожего: нужда со-

Ю. М. Кузнецова • Картина мира и современные технологии: «легкость бытия» в Интернете

циума в тектонике неизменно наталкивалась на безотчетную 459 потребность образующих его индивидов в атектоническом, а потому проявлялась либо непоследовательно и слабо, либо в амбивалентных формах застылости и оцепенения». Анализ литературных памятников послеантичной Европы показывает, что «атектоничность воспринималась их авторами либо как признак позитивной (нравственной или интеллектуальной) ценности, либо как позитивная (эстетическая) ценность сама по себе. … Эстетические предпочтения, отражающие ценностные приоритеты, отданы не физической тяжести, прочности

иустойчивости, а противостоящим легкости, неустойчивости

итекучести визуальных объектов»; соответственно телесная легкость и даже головокружение становятся желательными состояниями субъекта49. В связи с этим напомним, что именно состояние аффективно-приятного, радостного возбуждения является тем, которого ожидают от присутствия в Сети ее активные пользователи.

Поскольку проведение рекламных акций подразумевает отчетливое представление о том, какие именно образы, в том числе визуальные и кинестетические, целесообразно задействовать для достижения максимального эффекта воздействия на массы потенциальных потребителей, в интересующем нас вопросе показательной является тенденция использовать образы, связанные с ощущением легкости, при продвижении самых разнообразных товаров. Например:

•слоган в рекламе канцелярских товаров: «Легко купить. Легко работать»;

•реклама напитка, который «окрыляет»;

•рекламный ролик пива, из-за «легкости» которого все окружающее предметы теряют вес;

•рекламный плакат стиральной машины: слоган «Легко» и изображение двух людей, жонглирующих машинами, изображенными в натуральную величину.

Очевидно, что постоянство эксплуатации образа особенной легкости в рекламе является косвенным подтверждением

49 Таруашвили Л. И. Указ. соч. – С. 14, 226.

Раздел II • Человек информационной эры

460его привлекательности и востребованности для массового сознания.

Влитературе нетрудно найти доказательства позитивного отношения к качеству «легкость». Обратим особое внимание на то, что один и тот же автор может демонстрировать противоположное отношение к обсуждаемому качеству, воплощаемому в различных объектах. По-видимому, в этом проявляется описанный выше эффект асимметричного распределения «хорошей» легкости.

«Хорошая» легкость = подвижность, изящество vs «плохая» тяжесть = тяжеловесность, неуклюжесть

Н. В. Гоголь, «Невский проспект»: «Кажется, как будто целое море мотыльков поднялось вдруг со стеблей и волнуется блестящею тучею над черными жуками мужеского пола. Здесь вы встретите такие талии, какие даже вам не снились никогда: тоненькие, узенькие талии, никак не толще бутылочной шейки, встретясь с которыми, вы почтительно отойдете к сторонке, чтобы как-нибудь неосторожно не толкнуть невежливым локтем; сердцем вашим овладеет робость и страх, чтобы как-нибудь от неосторожного даже дыхания вашего не переломилось прелестнейшее произведение природы и искусства. А какие встретите вы дамские рукава на Невском проспекте! Ах, какая прелесть! Они несколько похожи на два воздухоплавательных шара, так что дама вдруг бы поднялась на воздух, если бы не поддерживал ее мужчина; потому что даму так же легко и приятно поднять на воздух, как подносимый ко рту бокал, наполненный шампанским». Напротив, описание неэлегантных дам, жительниц города N, в восьмой главе «Мертвых душ» пропитано иронией: «Талии были обтянуты и имели самые приятные для глаз формы (нужно заметить, что вообще все дамы города N были несколько полны, но шнуровались так искусно и имели такое приятное обращение, что полноты никак нельзя было приметить). …Длинные перчатки были надеты не вплоть до рукавов, но обдуманно оставляли обнаженными возбудительные части рук повыше локтя, которые