ББК 88

С23

Редакционная коллегия: декан факультета психологии СПбГУЛ.А. Цветкова;

зам. декана факультета психологии СПбГУ по научной работе В.Б. Чесноков

Печатается по постановлению Ученого совета факультета психологии с.-Петербургского государственного университета.

С23	Сборник статей по материалам лучших дипломных работ выпускников факультета психологии СПбГУ 2004 года / Под научной редакцией Л.А. Цветковой, В.Б. Чеснокова. – СПб.: Изд-во C.-Петерб. ун-та, 2005. – 150 с. ISBN 5-288-03696-9

В сборник вошли статьи, написанные выпускниками факультета на основе дипломных работ 2004 года, рекомендованных аттестационными комиссиями к публикации. Работы посвящены широкому кругу как теоретических, так и прикладных задач.

Материалы сборника будут полезны студентам, магистрантам, аспирантам специальностей психологического профиля.

ББК 88

Научное издание

Сборник статей по материалам лучших дипломных работ

выпускников факультета психологии СПбГУ 2004 года

Корректор Н.В. Ермолаева

Компьютерная верстка В.Л. Волохонский

Лицензия ИД №05679 от 24.08.01

Подписано в печать с оригинал-макета 06.04 .2005. Формат 60х84/8.

Печать офсетная. Усл. печ.л. 17,44. Тираж 200 экз. Заказ ____.

Издательство Санкт-Петербургского государственного университета.

199034, Санкт-Петербург, Университетская наб., 7/9

Типография Издательства СПбГУ. 199061, С.-Петербург, Средний пр., 41

© Авторы сборника, 2005

© Издательство С.-Петербургского

университета, 2005

СОДЕРЖАНИЕ

Александрова А.В. Жизненные стратегии и профессиональная карьера женщин, имеющих семью ……………………………………………………………………….	4
Белевцова Е.Е. Взаимосвязь акцентуаций характера и особенностей реакции на фрустрацию и конфликт ………………………………………………………………	8
Богатырева И.В. Личностные особенности и эмпатия детских врачей-стоматологов ……………………………………………………………………….......	13
Булатова Е.Е. Профессионально значимые качества личности и успешность вторичной адаптации ………………………………………………………………….	19
Войтенко В.С. Особенности отношения к частной и государственной собственности у объектов экономической политики ……………………………….	26
Волкова Е.А. Психологические особенности лиц, зависимых от азартных игр ......	33
Воробьёвский О.И. Особенности самосознания лиц, употребляющих психостимуляторы ………………………………………………………………….....	39
Гаврилова М.В. Гендерные роли и факторы социализации личности …………….	43
Горчакова Е.Ю. Особенности копинг-поведения больных шизофренией в зависимости от структуры и степени выраженности дефекта ………………….......	49
Демчук О.С. Методы стимулирования, карьерные ориентации и организационная культура ……………………………………………………………	56
Дудинова И.П. Ценностные ориентации и личностные особенности наркозависимых лиц, находящихся в устойчивой ремиссии ………………………	63
Жук И.А. Особенности Я-концепции мужчин гомосексуальной ориентации ……	71
Жукина Е.В. Потребности научных сотрудников как основа формирования организационной культуры……………………………………………………………	80
Карамышева И.В. Организационная культура в представлениях менеджеров …...	87
Копачева И.В. Самореализация и личностные особенности работающих и неработающих женщин …………………………………………………………….....	96
Корнилова А.А. Психологические факторы планирования карьеры ………………	102
Лузик Н.С. Психологические особенности отношений в диаде «мать – дочь» в подростковом возрасте ……………………………………………………………......	110
Мазаник А.Н. Психолого-политический анализ различий формирования отношения к стране (на примере латышей и русскоязычных, живущих в Латвии).	115
Мелешкова Н.О. Внутрисемейные детерминанты формирования концепции телесного «Я» ………………………………………………………………………….	121
Подтакуй В.М. Интеллектуально-личностный потенциал подростков, изучающих китайский язык …………………………………………………………..	127
Поляков М.Ю. Факторы совладания с проблемными ситуациями у кардиологических больных ………………………………………….………………..	134
Сидельникова И.В. Планирование карьеры как фактор лояльности персонала …..	138
Чижова Е.А. Особенности полоролевой идентификации у подростков с нарушениями поведения ……………………………………………………………...	145

	Александрова Анна Владимировна,
	специализация «Психология менеджмента»,
	e-mail: alekaru@mail.ru
	Научный руководитель: старший преподаватель Столярчук Елена Анатольевна

жизненНЫЕ стратегии и профессиональнАЯ карьерА женщин, имеющих семью

За сравнительно короткий исторический период женщина вышла за рамки своей тради-ционной роли хозяйки, матери, жены. Женщина стала стремиться к реализации своего потенциала за пределами дома и очень часто становится хозяйкой своего собственного дела. Однако расширение границ социальной активности современных женщин неизменно сопро-вождается конфликтом между семейными и профессиональными ролями. Эта проблема ставит женщину перед выбором того или иного варианта своего жизненного пути. [1, 2].

Вопрос выбора жизненной стратегии для многих женщин равноценен вопросу выбора между семьей и карьерой. Так ли это на самом деле? Предполагает ли удачно сложившаяся карьера неустроенность в семейной жизни, и наоборот, счастливая семейная жизнь оставляет ли возможность для такой же успешной профессиональной реализации?

Степень влияния семейного статуса женщины на ее профессиональную карьеру – это вопрос о шансах, которые имеют ориентированные на профессиональный рост замужние женщины, имеющие детей. Исследования показывают, что профессиональный цикл женщины строится иначе, чем профессиональный цикл мужчины [4, 6]. У мужчин наиболее интенсивный профессиональный рост наблюдается в первые 5 лет после вступления в брак. У женщин более высокие темпы профессионального роста приходятся на второе десятилетие после вступления в брак. Эта разница напрямую связана с наличием маленьких детей в семье. Один из способов, которым советское общество, семья и сама женщина пытались разрешить этот конфликт, был связан с возникновением особого типа «женщины-работника», которая существует в условиях заниженных профессиональных критериев и не ориентирована на профессионализм, достижения и успех, в то время как желание делать карьеру связывалось с «мужским» самоутверждением в обществе и «допускалось» для незамужних женщин, как бы оправданное тем, что они не достигли «главного» в своей жизни. При этом, по мнению многих работодателей, женщина, не имеющая мужа, не в состоянии сконцентрировать свои интересы на работе, так как главной ее целью является создание семьи, а интересы производства приносятся в жертву этой цели.

Таким образом, как замужним, так и незамужним женщинам, ориентированным на профессию и карьеру, приходится преодолевать сопротивление общества идее личной карьеры вообще и женской карьеры в частности. Статус незамужней женщины является при этом «отягчающим обстоятельством». Профессиональная ориентация незамужних женщин близка к мужской установке на карьеру, но это не столько сознательный личный выбор, сколько «вынужденная» ориентация. Она усиливается тем, что сам тип профессионально ориентированной женщины еще только формируется в российском обществе. Он столь же мало известен, как и тип домашней хозяйки, который рождается из компромисса «работающей женщины и матери» [3, 5, 7].

Данное исследование было направлено на выявление взаимосвязи жизненных стратегий и профессиональной карьеры женщин, имеющих семью. Работающие женщины, имеющие семью, добиваются разных результатов в профессиональной деятельности. Нами была сделана попытка выявить отличия в направленности жизненных стратегий женщин, добившихся в профессиональной деятельности больших результатов и сделавших карьеру, от направленности жизненных стратегий женщин, с меньшими результатами в профессиональной области.

Объектом данного исследования явились 30 работающих женщин с высшим образованием, имеющих полную семью. Выборка была разделена на две группы: группа «карьера – семья», в которую вошли женщины, имеющие высокие профессиональные достижения, и группа «работа – семья», в которую вошли женщины, занимающие скромные позиции на работе, делавшие долгие перерывы в профессиональной деятельности в связи с рождением детей.

В качестве гипотезы для данного исследования нами было принято следующее положение: направленность жизненной стратегии влияет на профессиональную карьеру женщин, имеющих семью.

В процессе исследования были использованы следующие методики: 1.Опросник «Определение уровня мотивации достижения успеха» (А. Мехрабиан). 2. Ориентировочная анкета «Направленность “на себя” – “на дело” – “на взаимодействие”» (В. Смейкал и М. Кучер). 3.Опросник SACS «Стратегия преодоления стрессовых ситуаций» (С. Хобфолл).

4. Каузометрическая методика «Оценивание пятилетних интервалов». 5. Каузометрическая методика «Самооценка реализованности». 6. Биографическая методика «Линия жизни».

7. Биографическое структурированное интервью.

В математической обработке использовались подсчет средних значений перечисленных показателей, сравнение средних с использованием t-критерия Стьюдента для независимых выборок, корреляционный анализ. Сочетание количественных и качественных методов исследования и обработки данных помогло выявить тонкие различия между изучаемыми группами женщин.

Результаты определения направленности у женщин двух исследуемых групп показали, что наибольшее предпочтение среди трех вариантов направленности в обеих группах было отдано направленности «на дело» (80 и 73,3% в группах «карьера – семья» и «работа – семья» соответственно). Это позволяет сделать вывод о том, что даже при разной степени профессиональных достижений для всех женщин, включенных в исследование, направленность «на дело» является значимой и ведущей. Женщины, относящиеся к группе «работа – семья», фактически имеют возможность прекратить профессиональную деятельность и полностью посвятить себя семье, но они, тем не менее, предпочитают ее продолжать, пусть и без значительных успехов в этой области жизни.

Различия результатов двух групп по параметру «направленность на взаимодействие» являются наиболее значительными. Можно предположить, что для женщин, относящихся к группе «работа – семья», такая высокая направленность «на взаимодействие» (66,6% респон­денток этой группы поставили ее на второе место), при ведущей направленности «на дело», означает предпочтение коллективных видов деятельности. Соответственно результаты любой деятельности будут значимы для них в контексте всего трудового коллектива.

Вместе с тем женщины группы «карьера – семья» оценили направленность «на взаимодействие» как наименее значимую из всех трех вариантов. Для них, при доминирующей направленности «на дело», значимой является направленность «на себя»: для 73,3% респонденток этой группы она оказалась следующей по значимости после направленности «на дело». Таким образом, результаты любой деятельности важны для них с точки зрения личных достижений.

Данные, полученные в ходе исследования, свидетельствуют о том, что професси­ональная карьера женщин, имеющих семью, связана с направленностью их жизненных стратегий. Женщины, сделавшие карьеру, характеризуются высокой направленностью на себя, на личные достижения, что позволяет им больше концентрироваться на деле, и меньше зависеть от мнения окружающих. Они чаще прислушиваются к собственной интуиции и адекватнее оценивают собственную реализованность. Таким образом, делая акцент на собственных желаниях и стремлениях, они преодолевают существующие в обществе стереотипы в отношении работающей женщины.

Женщины, совмещающие семью и работу, но без каких-либо карьерных продвижений, сдерживая свои стремления, стараются реализоваться в том образе, в котором их видят окружающие, часто следуя стереотипам, препятствующим профессиональной реализации.

Хотелось бы отметить, что полученная в результате корреляционного анализа отрица­тельная корреляция между «направленностью на себя» и «направленностью на дело» у женщин группы «работа – семья» подтверждает необходимость более подробного исследования трудовой мотивации женщин. Женщины с большим конфликтом между работой и семьей воспринимают профессиональную деятельность и вообще работу как нечто вынужденное, связанное исключительно с материальным выживанием семьи, мешающее им жить и реализовывать роль матери, и особенно жены.

Таким образом, можно говорить о том, что характер направленности личности проявляется и в восприятии жизненных событий, и в формировании и реализации жизненной стратегии. Жизненная стратегия – это стратегия поиска, обоснования и реализации своей личности в жизни путем соотнесения жизненных требований с личностной активностью, с ценностями и способом самоутверждения.

Внутренняя картина жизненной реализации у карьерных женщин говорит о присущей им адекватности в оценивании собственных возможностей и достижений. Картина жизненной реализованности у женщин группы «работа – семья», напротив, свидетельствует о недостаточно адекватном самостоятельном определении степени своей жизненной реализованности. Женщины группы «работа-семья» уделяют мало внимания анализу собственных возможностей и достижений.

С целью более подробного ознакомления с особенностями жизненных стратегий исследуемых групп женщин использовались графическая методика «Линия жизни» и метод структурированного интервью. Это задание было однозначно охарактеризовано всеми респондентками как наиболее сложное задание. В большей степени такая реакция была связана с необходимостью «заду­мываться о событиях будущего». 63% респонденток отметили, что «вообще не думают о будущем». По мнению 20% опрошенных, «в нашей стране невозможно ничего планировать». 17% женщин испытывают «неопределенные» страх и неприятные ощущения, задумываясь о будущем.

Биографические данные показали, что карьероориентированным женщинам свойственно припоминать события прошлого в соответствии с этапами своего профессионального развития. В картине прошлого у этих женщин преобладают события, связанные с учебой и работой (направленность «на дело»), в контексте личных достижений (направленность «на себя»). Им свойственна большая активность в привлечении ресурсов, необходимых для реализации тех или иных жизненных планов. Женщины группы «работа – семья» больше внимания уделяют событиям, связанным с семьей (направленность «на взаимодействие»).

Для обеих исследуемых групп характерна просоциальная, активная преодолевающая стратегия. У женщин группы «карьера – семья» она носит более гибкий характер в связи с равным использованием как прямых, так и манипулятивных действий, и может быть охарак­теризована как стратегия успешного преодолевающего поведения. Стратегия преодолева­ющего поведения у женщин группы «работа-семья» носит более прямой характер, а также является менее импульсивной. Выявленные различия по всем 9 параметрам позволяют также говорить о наличии тенденции к стратегии избегания.

Женщинам обеих групп, участвовавшим в исследовании, в большей степени свойственна мотивация, направленная на избегание неудачи (94% всей выборки).

В качестве основных выводов хотелось бы отметить:

Две участвовавшие в исследовании группы женщин различаются по степени своей профессиональной реализации. Направленность «на дело» у женщин, сделавших карьеру (группа «карьера – семья»), дополняется высокой направленностью «на себя», т.е. им свойст­венно стремление к личным достижениям. Свойственная им стратегия успешного преодоле­вающего поведения обеспечивает более продуктивную и здоровую реакцию в случаях стрессов и критических ситуаций. В этом контексте мотивация, направленная на избегание неудачи, может быть проинтерпретирована как успешная бизнес-стратегия (осторожность, оправданный риск), свойственная большинству российских женщин-предпринимателей.

Направленность «на дело» у женщин, не добившихся значимых карьерных продвиже­ний (группа «работа – семья»), дополняется высокой направленностью «на взаимодействие». Личный результат для них менее значим, чем общий. Свойственная им стратегия преодолевающего поведения больше характеризуется направленностью на поиск поддержки, социальный контакт. Избегание неудачи определяется меньшей уверенностью в собственных действиях. Эти результаты позволяют сделать вывод о непосредственном влиянии выявленных характеристик на профессиональную карьеру женщин, имеющих семью.

Внутренняя картина жизненной реализации у карьерных женщин говорит о присущей им адекватности в оценивании собственных возможностей и достижений. Картина жизненной реализованности у женщин группы «работа – семья», напротив, свидетельствует о недостаточно адекватном самостоятельном определении степени своей жизненной реализованности. Женщины группы «работа – семья» уделяют мало внимания анализу собственных возможностей и достижений.

Современное российское общество все еще полно стереотипов, большая часть которых оказывает влияние на девочек уже на ранних этапах их социализации. Именно поэтому многие женщины видят свою роль только в служении мужу и детям, полностью исключая из своего жизненного плана удовлетворение собственных интересов.

Таким образом, необходимо формирование в обществе более адекватного восприятия женщин, желающих одновременно реализовываться и в семейном, и в профессиональном плане. На сегодняшний день отсутствие подобного восприятия приводит, в частности, к сознательной бездетности женщин с высокой карьерной ориентацией.

Массовое распространение стереотипов в обществе приводит к тому, что «даже если женщина и способна к карьере, отличной от той, которая задана стереотипом, ее мысль о карьере созревает относительно поздно и потому она упускает много времени, а любые притязания на карьеру с ее стороны воспринимаются как вызывающие и мешающие выполнению той ее функции, которая считается основной, – функции продолжения рода и поддержания домашнего очага» [2]. Материнство и заботу о семье часто представляют как препятствие для женщин в тех областях, для которых характерна конкурентная борьба.

Неготовность женщины пойти на определенные жертвы ради карьеры, несомненно, создает препятствия ее карьерному продвижению. Но, несмотря на влияние гендерных паттернов, существующих в обществе, женщина в конечном итоге сама принимает решение о выборе того или иного пути самореализации.

Литература

1. Чирикова А.Е. Женщина и мужчина как топ-менеджеры российскихкомпаний // Социс, 2003, № 1.

2. Бондаренко Л.Ю.Роль женщины от прошлого к настоящему // Общественные науки и современность. 1996, № 6.

3. Виткин Дж. Правда о женщинах (14 мифов, сочинённых мужчинами). СПб., 1996.

4. Стрекалова Н.Д.Деловая женщина в современном бизнесе. СПб., 1996.

5. Попова Л.В.Проблемы самореализации одарённых женщин // Вопросы психологии, 1996, № 2.

6. Рощин С., Рощина Л. Мужчины, женщины и предпринимательство// Человек и труд, 1994, № 12.

7. Austin L.What’s holding you back? 8 critical choices for women’s success. 2000

	Белевцова Елена Евгеньевна,
	магистерская программа «Психологическое консультирование»,
	e-mail: ielenka@pisem.net
	Научный руководитель: профессор Гулина Марина Анатольевна

Взаимосвязь акцентуаций характера и особенностей реакции на фрустрацию и конфликт

Человек является неотъемлемой частью конфликтов всех уровней – от мелкой ссоры до мировой войны. Каждый человек уникален и обладает своей уникальной внутренней психической организацией. Благодаря этой уникальности и вырисовывается неповторимый узор взаимодействия в различных ситуациях вообще и в конфликте в частности.

Стремительный темп развития технологического прогресса привел к расширению диапазона возможностей коммуникативного взаимодействия (это и возможности Интернета, и средства мобильной связи). Помимо этого создаются этические кодексы, уточняются и формулируются новые законы, призванные максимально облегчить понимание и взаимодействие людей. Результатом подобных мер должно стать снижение уровня конфликтности общества. Но, к сожалению, это ожидание не оправдывает себя, поскольку число конфликтов как на общегосударственном, так и на межличностном уровне не уменьшилось, а скорее можно говорить об их увеличении.

Наличие подобной тенденции оставляет место для гипотезы о том, что конфликт все-таки является результатом какой-то внутренней деятельности человека, порождается внутренними обстоятельствами.

В связи с этим нас заинтересовал вопрос о наличии взаимосвязи личностных особенностей с тем, как человек ведет себя в ситуации конфликта, детерминировано ли это поведение какими-то внутренними предпосылками или оно определяется исключительно факторами ситуации.

Вопрос, поднимаемый нами, является не только актуальным, но и имеет теоретическую значимость. Эта значимость подтверждается тем, что литература изобилует материалами, дающими полное представление о том, что такое конфликт, о его структуре и механизмах. Но, к сожалению, в этом потоке информации уделяется чрезмерно мало внимания самому человеку, непосредственному участнику конфликтного взаимодействия. Наша работа не является первооткрывателем в этом вопросе, но она представляет собой один из тех немногих шагов в этом направлении, направленном на более глубокое изучение поведения человека в конфликте.

Принимая решение о том, какие личностные особенности сделать предметомнашего исследования, мы остановили свой выбор на характерологических особенностях, и в частности на акцентуациях характера.

Опираясь на интерес, вызванный данной проблемой, нами была сформулирована цель, предполагающая выявление факторов, обусловливающих особенности реакции на фрустрацию и конфликт.

В соответствии с целью гипотезойнашей работы стало предположение о том, что особенности поведения во фрустрирующей и конфликтной ситуации определяются не только особенностями человека, но они также обусловлены некоторыми характеристиками (в частности, гендерными) другого участника ситуации.

Предметомданного исследования являются такие психологические особенности как: реакция на фрустрацию и на конфликт и акцентуации характера.

Объект: участниками исследования являются взрослые люди в возрасте от 20 до 30 лет, в количестве 44 человек.

Для достижения поставленной цели были поставлены следующие задачи:

1. Исследовать взаимосвязи между акцентуациями характера и особенностями реакции на фрустрацию.

2. Исследовать взаимосвязи акцентуаций характера и особенностей реакции на конфликт.

3. Провести анализ гендерных различий.

4. Применить гендерноориентированную модификацию теста Розенцвейга, предложенную М.А.Гулиной, впервые использованную в данном исследовании.

5. Провести анализ гендерных различий в акцентуациях характера.

6. Выявить особенности гендерных различий в реакциях на фрустрацию в зависимости от пола второй стороны, участвующей в конфликте.

Для решения поставленных задач были использованы следующие методы:

1. Проективная фрустрационная методика Розенцвейга.

2. Опросник Томаса, направленный на определение стратегии поведения в конфликте.

3. Характерологический опросник К. Леонгарда.

4. Гендерноориентированная модификация теста Розенцвейга, предложенная М.А. Гулиной,.

5. Методы математико-статистической обработки: корреляционный анализ (Пирсон); метод статистической оценки достоверности различий по t-критерию Стьюдента и U-Манна–Уитни.

Новизнаданной работы определяется поиском личностных факторов, определяющих ситуативное поведение человека.

Теоретическая значимостьработы заключается в прояснении психологических различий между особенностями реакции на фрустрацию и конфликт у людей с различными акцентуациями характера.

С точки зрения практической значимости данная работа представляет собой возможность использования полученных данных при прогнозировании конфликтов, в семейной терапии, при формировании временных групп.

Для выявления взаимосвязи акцентуаций характера [2] и особенностей реакции на фрустрацию и конфликт был проведен корреляционный анализ.

1. В результате анализа были выявлены некоторые взаимосвязи между акцентуациями характера и типами реакции на фрустрацию. Акцентуации характера (тревожная, эмотивная, застревающая) отражают эмоциональные аспекты личности, и проявление их в связи с реакциями на фрустрацию свидетельствует об участии эмоциональных аспектов личности в формировании конфликтных реакций во фрустрирующей ситуации и конфликте («фиксация на удовлетворении потребности» с тревожным и эмотивным типами акцентуаций (r (NP – Тр) = – 0,40), (r (NP – Эм) = – 0,38); «фиксация на препятствии и эмотивный тип акцентуации (r(OD -Эм) = 0,32), импунитивное направление реакции и застревающий тип акцентуации (r (М– З) = 0,39), р< 0,05)).

2. Низкая уверенность в себе, внутреннее ощущение незащищенности являются одним из факторов, способных спровоцировать конфликтное поведение, так как человек стремится защитить себя, свое «Я», любым путем. Взаимосвязь компромиссной стратегии поведения и типом реакции на фрустрацию «фиксация на самозащите» (r ( ЕD -Ком) = 0,33, при р< 0,05) подтверждает это.

3. Взаимосвязь педантичного типа акцентуации характера и соперничающей стратегии поведения (r (П – Сп) = – 0,35, при р< 0,05), подтверждает тот факт, что ориентация на новое при столкновении с ориентацией на привычное может стать дополнительным источником конфликта, т.е. личностные особенности могут оказать влияние на конфликтное поведение.

Для выявления гендерных различий во взаимосвязи акцентуаций характера и особенностей реакции на фрустрацию и конфликт был проведен корреляционный анализ внутри выборки женщин и внутри выборки мужчин.

Для женщин характерным оказалось:

1. Cтремление добиваться своего посредством переключением внимания и ответственности за ситуацию на окружающие обстоятельства. Свидетельством тому являются взаимосвязи экстрапунитивного и интропунитивного направлений реакции со стратегией поведения соперничества (Сп) (r (E – Сп)- = 0,41, r (I– Сп) = – 0,43, р< 0,05).

2. Наличие таких связей, как педантичный тип акцентуации и интропунитивное направление реакции (r (П – I) = 0,42), реакция «фиксация на препятствии» с тревожным и экзальтированным типами акцентуации (r (OD- Эк) = 0,46), при р< 0,05 (r ( OD- Трев) = 0,54), свидетельствует о наличии у женщин тенденции к утрированию роли внешних обстоятельств в возникновении конфликта и бурной эмоциональной реакции на них.

Для мужчин характерным оказалось:

3. Cпособность быстро справляться с эмоциональными реакциями и переходить к рациональному разрешению конфликта. Взаимосвязь компромисса и застревающего типа акцентуации (r (Ком– З) = – 0,46), при р< 0,05), является подтверждением тому [1].

4. Способность переключать внимание с личностных особенностей человека на непосредственное разрешение проблемы, на работу с обстоятельствами, ставшими причиной конфликтной ситуации, а не выяснять отношения с соперником, составляют одну из характерных особенностей поведения мужчин в ситуации конфликта. Подтверждением этому являются взаимосвязи, выявленные между возрастом и импунитивным направлением реакции и с реакцией фиксации на препятствии (r ( OD– В) = 0,51при р< 0,05), (r (M-В) =0,48) [4].

В результате сравнительного анализа, проведенного между мужчинами и женщинами по t-критерию Стьюдента, было выявлено статистически значимое различие (t= – 2,71), которое проявилось в отношении педантичного типа акцентуации характера. В этом различии находит отражение тот факт, что женщины по сравнению с мужчинами в большей степени склонны придерживаться привычных способов взаимодействия. Мужчины в свою очередь демонстрируют готовность к новым, нестандартным решениям. Данное обстоятельство может быть объяснено с точки зрения различия изначальных биологических задач. Так, главной задачей женщины является ориентир на сохранение уже имеющегося материала, способствующего успешной адаптации и выживанию в имеющихся условиях, в то время как задача мужчины состоит впоискенового материала, новой информации, которая позволит максимально быстро и с минимальными затратами приспособиться к новым условиям.

Для исследования и сравнения особенностей реакции на фрустрацию и, как следствие, развитие конфликта было проведено дополнительное исследование результатов, полученных по проективной методике Розенцвейга [3].

Цель данного этапа заключалась в изучении реакции на фрустрацию у мужчин и у женщин и сравнении полученных результатов.

Для осуществления поставленной задачи было решено отобрать равное количество ситуаций, в которых участниками являлись: а) только женщины; б) только мужчины; в) мужчины и женщины.

Всего ситуаций типа (а) было найдено 3, ситуаций типа (б) – 14, ситуаций типа (в) – 7. В каждую группу было отобрано по 3 ситуации. Поскольку ситуаций с участием только женщин оказалось всего 3, а в остальных группах число ситуаций несколько больше, то было принято решение отобрать по 3 ситуации на каждую группу случаев. Для этого среди оставшихся ситуаций было проведено ранжирование, основанием для которого явились ответы испытуемых, провоцирующие конфликт. Чем чаще в ситуации давался подобный ответ, тем выше был конфликтный потенциал ситуации. В результате были выделены следующие ситуации:

• ситуации, где участниками являются только женщины, – 6, 14, 21;

• ситуации, где участниками являются только мужчины, – 1,10,16;

• ситуации, где участвуют мужчины и женщины (смешанные), – 5,17, 23.

В случае смешанных ситуаций (с участием мужчин и женщин) предполагалось рассмотреть варианты, где фрустратором выступает мужчина, и ситуации, где фрустратором является женщина. Но, к сожалению, за исключением одной ситуации везде в роли фрустратора выступали женщины, поэтому было решено проводить исследование без учета пола фрустратора.

В каждой ситуации оценивался тип реакции на фрустрацию (число которых = 3), каждый тип, в свою очередь, рассматривался с точки зрения направления реакции (число которых также = 3). Таким образом, для оценки каждой ситуации образовалось 9 параметров. Ответ каждого испытуемого был отнесен к какому-то типу реакции и направлению этой реакции. В итоге было подсчитано количество ответов по каждому типу и направлению реакции в каждом блоке ситуаций, на основании этого были посчитаны средние значения и дисперсия по выделенным показателям.

Обобщая статистические результаты исследования, можно говорить о том, что обнаруженная взаимосвязь между акцентуациями характера и реакциями на фрустрацию дает основание говорить о реакции на фрустрацию не только как о простой реакции, но и как о характерологических особенностях. В соответствии с этим появляется возможность учитывать влияние акцентуаций характера на реакцию фрустрации. Мы не можем говорить о том, что какая-то акцентуация характера является более позитивной, более правильной, поскольку у каждого будет проявляться своя доминирующая акцентуация, позволяющая максимально адаптироваться к окружающим условиям. Соответственно мы также не можем делать подобных выводов и в отношении реакции на фрустрацию. Опираясь на предположение о реакции на фрустрацию как о характерологической особенности, можно также говорить о реакции на фрустрацию как о способе совладания с возникшим затруднением. Таким образом, в данном контексте появляется возможность сделать вывод о том, что через реакцию на фрустрацию может развиваться толерантность к фрустрации, позволяющая человеку не разрушиться, сохранить себя, свою целостность в трудной ситуации. Это позволяет говорить о фрустрации как о позитивном системообразующем факторе.

Сопоставление моделей реакции на фрустрацию Розенцвейга и моделей поведения в конфликте, предложенном Томасом, обнаружило некоторые пересечения этих двух моделей (фиксация на самозащите и компромисс; импунитивное направление реакции и избегание). Но в целом фрустрация является психологическим составляющим, далеко не всегда однозначно ведущим к конфликту.

В ходе исследования были получены результаты, свидетельствующие о наличии значимых различий между мужчинами и женщинами в плане готовности одних (мужчин) предпринимать новые революционные методы, в то время как другие (женщины) предпочитают действовать привычными, знакомыми методами. Кроме того, можно сказать, что фактор пола оказывает влияние на поведение человека и в конфликтной ситуации, в частности на выбор стратегии поведения. Женщины, например, в силу большей эмоциональности по сравнению с мужчинами чаще выбирают соперничающие стратегии поведения в конфликте. Мужчины проявляют большую склонность к компромиссу и избеганию, предпочитая сохранить отношения и не переходить на личности. В ситуациях, когда в конфликте принимают участие представители обоих полов, мужчина чаще отдает «руководство» ситуацией женщине, а она принимает на себя эту роль. В ситуации фрустрации женщины чаще проявляют склонность к поведению самообвинения. Причиной тому может быть чувство вины, которое, возможно, появляется из-за чрезмерной эмоциональности женщин. Готовность женщины проявить инициативу в разрешении конфликтной ситуации, вероятно, можно объяснить большей эмпатичностью, способность сопереживать дает ей возможность поставить себя на место другого и представить его переживания по данному поводу, в данный момент.

В ходе дифференцированного качественного и количественного анализа гендерных различий с применением метода сравнения профилей, разработанного Г.В. Суходольским, и авторской модификации модели Розенцвейга, предложенной М.А. Гулиной, влияние фактора пола выявилось в новом ракурсе. А именно: значимым оказывается не только пол человека, реагирующего на фрустрацию, но и пол второго человека. «создающего» фрустрирующую ситуацию. Так, в своих реакциях на ситуацию, где в качестве фрустратора и фрустрируемого лица выступали представители мужского пола, мужчины демонстрировали готовность принимать участие в решении проблемы, брать на себя ответственность в преодолении трудности, в то время как в ситуациях, где пол участников был разный или противоположный, мужчины предпочитали перекладывать ответственность за решение на другого. Женщины в конфликтной ситуации проявляли склонность к самозащите, с принятием на себя ответственности за решение проблемы, причем данное поведение проявлялось независимо от пола участников ситуации. Таким образом, проведенный анализ гендерных различий предполагает, что поведение человека в конфликтной ситуации не только определяют его психологические характеристики, но и учитываются (на сознательном и бессознательном уровне) особенности другого человека и пол, возможно, в первую очередь.

Таким образом, в ходе исследования, проведенного в данной работе, была предпринята попытка выявить влияние характерологических особенностей личности (акцентуаций характера) на поведение человека во фрустрирующей ситуации. Полученные данные свидетельствуют о том, что на поведение человека в конфликте оказывают влияние не только его личностные особенности, но и особенности другого участника ситуации. К таким особенностям, по результатам исследования, относится пол участников ситуации.

Литература

1. Ильин Е.П.Дифференциальная психофизиология мужчины и женщины. СПб., 2003.

2. Леонгард К.Акцентуированные личности. Ростов-н/Д., 1997.

3. Практическая психодиагностика. Самара, 2001.

4. Шихи Г.Возрастные кризисы. СПб., 1999.

	Богатырева Ирина Викторовна,
	специализация «Психология развития и дифференциальная психология».
	Научный руководитель: доцент Анисимова Ольга Михайловна.

Личностные особенности и эмпатия

детских врачей-стоматологов

Несмотря на значительные изменения экономического и финансового характера, которые произошли в стоматологической деятельности за последнее десятилетие, к сожалению, такие важные аспекты, как взаимоотношения врача и пациента, особенно пациента-ребенка, по-прежнему остаются без должного внимания. Эта проблема представляет несомненный интерес. Нами было спланировано исследование, целью которого было проанализировать личностные особенности и эмпатию детских врачей-стоматологов в связи с успешностью их деятельности. В качестве параметров успешности взяты экспертные оценки родителей, а также характеристики эмоционального состояния ребенка после лечебной процедуры.

Термин «эмпатия» (от греческого empatheia– сопереживание) трактуется как вчувствование, познание субъектом внутреннего мира другого индивида, а также как чувственно-эмоциональная отзывчивость субъекта на негативные и положительные переживания и эмоции других людей6, 7.

Профессию врача обычно относят к социономическому типу, так как основу ее составляет отношение «врач–больной», представляющее собой весьма сложное явление, состоящее из многих разносторонних компонентов профессионального, психологического, морально-этического, эстетического, юридического и экономического характера2. Между врачом и больным складываются очень своеобразные отношения. Врачу приходится глубоко вникать не только в биологическую, но и в социальную сторону человеческой жизни3.

К сожалению, приходится признать, что в настоящее время возникают проблемы, связанные с нарушением принципов этики^*и деонтологии^**на врачебном приеме1.

Типичные конфликты происходят не из-за того, что медицинский персонал плохо знает свое дело, а потому, что не посчитался с личностной реальностью пациента: не принял во внимание все его пожелания, не учел характер, интеллект, нравственные свойства, не отреагировал на индивидуальные показатели здоровья. Чем выше профессионализм доктора и медицинского персонала, тем отчетливее выражена их способность находить подход к самым трудным в психологическом плане пациентам.

Наблюдения показывают, что в стоматологической поликлинике сложилось упрощенное представление о содержании, механизме действия и вариантах проявления негативного стоматологического опыта. Доктора, ассистенты и администраторы обычно ограничивают свои представления о негативном стоматологическом опыте (НСО). Обычно имеют в виду воспоминания пациентов о страхе и боязни, плохо проведенном лечении (обычно где-то, не в данном медицинском учреждении), дискомфорте во время или после лечения. На самом же деле спектр проявлений НСО значительно шире и проявляется в разных формах: недоверии профессионализму стоматологов, неверии в их гуманизм, в памяти «о конвейерном подходе» и «о психологическом дискомфорте». Особую проблему составляют варианты проявления НСО, обусловленные психологическим дискомфортом, возникшем на разных этапах взаимодействия с пациентами: до лечения, в процессе и после терапии [4].

НСО проявляется и воспроизводится по механизму условного рефлекса, точнее: по механизму образования психотравмы (она может быть разной степени интенсивности): стимул (неприятное обстоятельство), реакция (негативное состояние пациента), запечатление (психотравма – устойчивая связь в мозгу неприятного обстоятельства и негативного состояния). Воспроизведение НСО идет по схеме: триггер (известное пациенту неприятное обстоятельство, запускающее условный рефлекс), оживление психотравмы (неприятного обстоятельства в сочетании с негативным состоянием), усиление психотравмы. Умение учесть и преодолеть НСО пациента – залог успешного взаимодействия с ним, формирования благоприятного впечатления о профессионализме медицинского и обслуживающего персонала.

Таким образом, из всего вышеизложенного можно сделать следующий вывод:

• Психология обращения с больным является важной составляющей процесса лечения, влияющей на лечебный эффект, в том числе в стоматологии.

• Определенные личностные особенности врача могут способствовать или препятствовать успешному налаживанию сотрудничества с пациентом.

Цель нашего исследования– проанализировать личностные особенности и эмпатию детских врачей-стоматологов.

Задачи исследования.

4. Проведение пилотажного опроса врачей с целью формирования портрета успешного («идеального») детского врача-стоматолога на основе перечня личностных качеств, полученных от них самих.

5. Подбор комплекса методик для измерения важных профессиональных и личностных качеств детских врачей-стоматологов.

6. Измерить личностные качества, особенности эмпатии и терпения врачей.

7. Собрать родительские оценки качества работы врача (после лечения ребенка).

8. Измерить состояние пациента-ребенка после лечения.

9. Проанализировать связи личностных качеств врача с параметрами состояния ребенка после лечения.

10. Проанализировать связь терпеливости, эмпатии врача, а также родительских оценок и состояния ребенка после лечения с другими личностными качествами врача.

Гипотезойданного исследования явилось предположение, что личностные особенности детского врача-стоматолога определенным образом связаны с оптимальным психологическим состоянием пациента.

В исследовании принимали участие 50 врачей-стоматологов детских отделений государственных учреждений здравоохранения «Стоматологической поликлиники № 32» Красногвардейского административного района и «Стоматологической поликлиники № 31» Невского административного района.

Все испытуемые женщины, в возрасте от 24 до 55 лет, имеющие высшее медицинское образование и стаж работы по специальности от 20 до 33 лет.

Методы исследования.

• Анкета «Качества, необходимые детскому врачу-стоматологу».Испытуемым предлагалось перечислить качества, которыми, по их мнению, должен обладать успешный («идеальный») врач, работающий с детьми.

• Многофакторная личностная методика Р.Кеттелла.

• Модифицированный опросник А. Меграбяна и Н. Эпштейна.

• Опросник для самооценки терпеливости.

• «Анкета для родителей», измеряющая различные аспекты отношения врача к ребенку в процессе лечения. Анкетирование родителей проводилось с целью оценки: эмоционального состояния их детей после лечения; отношения врача к ребенку во время лечения, а также степени желания попасть на повторный прием к данному врачу. Родителям предлагалось ответить на четыре вопроса с оценкой по семибалльной шкале, на одного врача собиралось 5 родительских оценок. Всего опрошено 250 родителей.

• Восьмицветовой тест Люшера. При помощи данного теста анализировалось вегетативно-эмоциональное состояние пациента после лечения. Измерялся параметр тревожности, а также коэффициент вегетативного баланса К. Шипоша. На одного врача собиралось 5 детских оценок. Всего опрошено 250 детей.

Анализ полученных экспериментальных данных.В результате пилотажного опроса по составлению портрета успешного врача-стоматолога (предварительный этап), всего было опрошено 15 врачей-стоматологов, которые выделили следующие качества (табл. 1).

Таблица 1.Качества, необходимые детскому врачу-стоматологу

Качества	Процент респондентов, выделивших данное качество
1. Доброта (доброжелательность, отзывчивость, чуткость, милосердие)	100%
2. Профессионализм	80%
3. Коммуникабельность	80%
4. Терпение	53,3%
5. Способность сдерживать отрицательные эмоции	26,7%
6. Любовь к детям (отношение к каждому ребенку, как к своему собственному)	46,7%
7. Желание расширять свой профессиональный кругозор	13,3%

Перечень полученных профессионально значимых качеств детских врачей-стоматологов позволил определить комплекс методик для настоящего этапа исследования.

При анализе данных, полученных в основном исследовании, выявились характеризующие данную выборку высокие показатели по параметрам: общительности (А), эмоциональной стабильности (С), высокой нормативности поведения (G), а также чувствительности (I). Остальные показатели в пределах нормы (табл. 2).

Таблица 2.Особенности эмпатии и терпеливости детских врачей-стоматологов

	Терпеливость	Эмпатия
М	11	5,3
σ	2,8	1,9

В среднем по выборке терпеливость демонстрирует достаточно высокий уровень выраженности (см. табл. 2). На нашей выборке выявлен разброс данных от 6 до 14. Значение 12 и более расценивается как высокое.

Детский врач-стоматолог отличается средним уровнем эмпатии. Подобный уровень эмпатии может быть объяснен свойственной детскому врачу-стоматологу психологической защитой от раннего развития синдрома профессионального выгорания.

Числовое выражение тревоги по тесту Люшера оценивается от 0 до 12 баллов. Таким образом, в среднем у детей отмечается невысокий уровень тревожности (табл. 3). Коэффициент вегетативного баланса (КВБ) был выведен К. Шипошем на основании следующего взгляда на принцип разделения функционального значения цветовых эталонов: «Предпочтение темных цветов отражает стремление к покою, в то время как выбор светлых цветов отражает склонность к эмоциям, связь с внешним миром» [5]. В коэффициенте вегетативного тонуса используется баланс суммы рангов основных четырех цветов, характеризующих вегетативно-эмоциональное состояние обследуемого. В результате получается дробь. Если КВБ больше 1, то речь идет о готовности к затрате энергии, если КВБ меньше 1, следовательно, это означает стремление к покою.

Таблица 3.Эмоциональное состояние детей после лечения

	Уровень тревожности (по Люшеру)	Коэффициент вегетативного баланса Шипоша
М	3,05	1,1
σ	1,5	0,4

Были выявлены 3 группы врачей, пациенты которых находились на разном уровне выраженности КВБ.

Таблица 4.Уровень КВБ у пациентов

1-я группа КВБ = 1	2-я группа КВБ< 1	3-я группа КВБ> 1
14%	36%	50%

Из табл. 4 видно, что наиболее многочисленной, – 50%, является группа врачей, КВБ пациентов которых больше единицы, что соответствует оптимальному энергетическому тонусу. Однако второй по численности, – 36%, является группа врачей, КВБ пациентов которых меньше единицы, что соответствует перевозбуждению и потребности в покое.

Анализ корреляционных плеяд показал, что данная выборка отличается достаточно высоким уровнем терпеливости.

Полученные корреляционные связи позволяют увидеть, что такое качество, как терпеливость, по сути своей волевое, раскрывается в работе врача через доброжелательность, ориентацию на поддержку социальных норм и эмоциональную стабильность. Весь комплекс черт, включая терпеливость как способность сдерживать свои эмоции, говорит о социальной направленности личности.

Взаимосвязь энергетического тонуса пациента (после лечения) с личностными качествами врача-стоматолога свидетельствует о том, что такие качества врача, как осторожность, податливость, уступчивость и склонность контролировать свое поведение в соответствии с социальными нормами, способствуют тому, что пациент-ребенок после лечебной процедуры находится в оптимальном энергетическом тонусе. В то же время доминантность, раскованность, импульсивность врача – свойства, препятствующие налаживанию сотрудничества, эмпатийным отношениям с ребенком.

В нашем исследовании выяснилось, что эмпатия выступает как достаточно независимое качество. Отмечена лишь одна связь, положительная – с радикализмом, что, на наш взгляд, отражает специфику выборки. Современный врач-стоматолог, по всей видимости, должен отличаться нетрадиционным подходом в отношении лечения пациентов. Вероятно, для такого врача важны лучшая информированность, выраженный интерес к науке, нежели к догмам. Для уточнения полученной связи нами были выделены две группы: высоко- и низкоэмпатийных врачей. Группа высокоэмпатийных обладает значительно более высоким уровнем радикализма, чем группа низкоэмпатийных.

Обнаружилась связь фактораQ4 (напряженности) с такими показателями, как возраст и стаж

Чем старше врач-стоматолог и чем больше стаж его работы, тем выше показатели его энергетической напряженности, ниже эмоциональная устойчивость, а также может проявляться агрессивность. Желание повторно попасть к данному врачу на прием отрицательно связалось со стажем. Таким образом, можно предположить, что на современном этапе стаж не является гарантией успеха лечения пациента. Вероятно, это связано и с тем, что врачи, старшие по возрасту и соответственно с большим рабочим стажем, значительно реже используют современные методики лечения зубов, реже применяют пломбировочные материалы последнего поколения.

В результате проведенного исследования были сделаны следующие выводы.

1. По основным позициям (доброта, терпение, коммуникабельность, способность сдерживать отрицательные эмоции, желание расширять свой профессиональный кругозор, любовь к детям) портрет реального детского врача-стоматолога соответствует полученному в результате пилотажного опроса портрету «успешного» детского врача.

2. Врач-стоматолог детского отделения обладает выраженными личностными качествами: доброжелательностью, эмоциональной стабильностью, нормативностью-ответственностью, чувствительностью, а также терпеливостью. Остальные показатели в пределах нормы.

3. Профессиональный портрет детского врача-стоматолога не включает в себя компонент эмпатии высокого уровня, что не снижает позитивных и желательных сторон его личности.

4. Родительские оценки психологических характеристик врача во время лечебной процедуры – выше среднего значения и составляют 78,2% от максимальной оценки.

5. Общий показатель родительской анкеты отрицательно связан с такими личностными параметрами врача, как дипломатичность, хитрость.

6. Уровень тревожности ребенка после лечения (по тесту Люшера) – значительно ниже среднего показателя. Уровень энергетического тонуса пациентов-детей после лечения у 64% врачей говорит о достаточно стабильном в эмоциональном отношении состоянии. В то же время выявилась значительная группа врачей (36%), коэффициент вегетативного баланса пациентов которых соответствует потребности в покое вследствие перевозбуждения.

7. При анализе связей личностных качеств врача с параметрами состояния ребенка после лечения выяснилось следующее. Показатель тревожности ребенка после лечения (по Люшеру), отрицательно связан с желанием попасть на повторный прием; уровень энергетического тонуса пациента отрицательно взаимосвязан с доминантностью и раскованностью врача, а положительно с самоконтролем. Таким образом, такие личностные качества как сдержанность, скромность, мягкость и уступчивость врача-стоматолога, сочетаются с оптимальным эмоциональным состоянием ребенка после лечебной процедуры. Они могут рассматриваться как факторы, способствующие успешному лечебному эффекту.

8. Эмпатия не выявила прямых связей ни с экспертными оценками, ни с параметрами состояния ребенка после лечебной процедуры. Однако эмпатия продемонстрировала значимую связь с таким личностным качеством как радикализм, чувство нового. Таким образом, эмпатийность врача-стоматолога сочетается с такой личностной чертой как склонность к экспериментированию.

9. Терпеливость детского врача взаимодействует с такими чертами его личности как общительность, высокая нормативность поведения и ответственность; и не взаимосвязана с нонконформностью.

10. Выявилась связь стажа и возраста врача с таким личностным параметром, как напряженность и взвинченность, а также отсутствие желания пациента прийти на повторный прием к врачу старшего возраста, и большим стажем работы.

Литература

1. Бедрин Л.М., Урванцев Л.П.Психология и деонтология в работе врача. Ярославль, 1988.

2. Василькова А.П.Эмпатия как один из специфических критериев профессиональной пригодности будущих специалистов-медиков: Автореф. канд. дис. СПб., 1998.

3. Манерова О.А.К вопросу о работе с врачебными кадрами // Проблемы городского здравоохранения. Вып. 1, 1995.

4. Материалы VIIIВсероссийской научно-практической конференции (Москва, 23–26 апреля, 2003); МатериалыIXВсероссийской научно-практической конференции и трудыVIIсъезда Стоматологической Ассоциации России (Москва, 9–12 сентября 2002).

5. Собчик Л.Н.МЦВ – метод цветовых выборов. Модифицированный восьмицветовой тест Люшера. Практическое руководство. СПб., 2001. С. 20.

6. Юсупов Н.М.Вчувствование. Проникновение. Понимание. Казань, 1993.

7. Юсупов Н.М. Психология взаимопонимания. Казань, 1991.

	Булатова Елена Евгеньевна,
	специализация «Психология менеджмента».
	Научный руководитель: старший преподаватель Столярчук Елена Анатольевна

профессионально значимые качества личности

и успешность вторичной адаптации

В ближайшем будущем ориентация на одну профессию окажется совершенно недостаточной, а профессиональная переподготовка станет обязательной составляющей всего профессионального пути; постоянной самостоятельной деятельностью личности [1].

Практическая актуальность проблемы профессиональной переориентации взрослых людей, ее сложность и специфическая привязанность к фундаментальным вопросам психологического характера говорят о том, что сегодня необходима целостная и самостоятельная психологическая концепция профессиональной переориентации личности. Ее цель – выявить закономерности, механизмы процесса перехода взрослого человека к новой деятельности, определить его внутренние противоречия, оптимальные задачи и возможности развития профессионально значимых личностных качеств [6]; выявить зависимость эффективности переориентации от индивидуально-психологических качеств человека и степени сходства между собой по различным критериям «меняемых» видов деятельности.

Мы предположили, что сформированные в предшествующей деятельности профессиональные качества личности способствуют процессу вторичной адаптации в том случае, если они являются профессионально значимыми (в нашем случае для профессий «человек – знаковая система»). Для того чтобы подтвердить (или опровергнуть) данную гипотезу, была определена цель исследования: выявить влияние профессионально значимых личностных качеств на успешность вторичной адаптации.

Исследование проводилось в г. Сургуте в 2003–2004 гг. среди безработных, прошедших профессиональную переподготовку в два этапа.

На первомэтапе, в ноябре 2003 г., на курсах профессиональной переподготовки по специальностям «Бухгалтерский учет» и «Оператор ПК» было проведено исследование профессионально значимых качеств по соответствующим профессиям. В исследовании использовались метод экспертной оценки (для определения профессиональной важности интегральных качеств личности в сфере данных профессий) [2, 8] и анкетирование обучающихся (для выявления интегральных качеств личности, сформированных в предыдущей деятельности).

В исследование были включены люди, отработавшие на прежнем месте работы не менее одного года и имеющие стаж безработицы не менее одного месяца. На курсах бухгалтеров обучались женщины в количестве 22 человек, из них в возрасте до 30 лет – 36%, от 31 до 40 лет – 46% и старше 40 – 18%. На курсах операторов ПК обучались мужчины и женщины в количестве 34 человек (21 и 13 соответственно). Из них моложе 30 лет – 29%: мужчин – 28%, женщин – 31%; от 31 до 40 лет – 44%: мужчин – 44%, женщин – 38%; старше 40 лет – 27%: мужчин – 28%, женщин – 31%.

В данной выборке количество лиц с высшим образованием составило 5 человек. Из них в первой группе (бухгалтера) – 2; во второй (операторы ПК) – 3: 2 мужчин и 1 женщина.

27 безработных имели среднее специальное образование: из них в первой группе – 11; во второй – 16 (10 мужчин и 6 женщин). Количество лиц со средним образованием – 24 человека: из них в первой группе – 9; во второй – 15 (9 мужчин и 6 женщин).

Многие из них пришли на курсы переподготовки после долгих и безрезультатных поисков работы. Среди лиц, решивших пройти профессиональную переподготовку, количество человек, не работавших более 3 месяцев, составило 14 человек. Профессию бухгалтера из них выбрали 6 женщин, профессию оператора ПК – 8 (5 мужчин и 3 женщины). Количество человек, не работавших от 4 до 6 месяцев- 21: из них бухгалтеров – 8, операторов ПК – 13 (9 мужчин и 4 женщины). Количество человек, не работавших от 7 до 9 месяцев - 17: из них бухгалтеров – 7, операторов ПК – 10 (5 мужчин и 5 женщин). Количество человек, не работавших более 9-и месяцев - 4: из них бухгалтеров – 1, операторов ПК – 3 (2 мужчин и 1 женщина).

В данной выборке количество лиц со стажем работы (предыдущей) не более 5 лет составило 19 человек: из них в первой группе (бухгалтера) – 7; во второй (операторы ПК) – 12 (9 мужчин и 3 женщины).

Количество лиц со стажем работы от 6 до 15 лет составило 22 человека: из них в первой группе – 9; во второй – 13 (7 мужчин и 6 женщин). Количество лиц со стажем работы свыше 15 лет составило 15 человек: из них в первой группе – 6; во второй – 9 (5 мужчин и 4 женщины).

С большой ответственностью и осознанностью подошли к выбору новой специальности 14 человек, что составляет 25% от общего количества: 5 бухгалтеров и 9 операторов ПК (5 мужчин и 4 женщины). Больше половины опрошенных, 33 человека (59%), приняли решение под влиянием знакомых и работников службы занятости: из них - 12 бухгалтеров и 21 оператор ПК (13 мужчин и 8 женщин). 9 (16%) безработных подошли к выбору без должной ответственности, руководствуясь решением: «поучусь пока, а там видно будет» или же отчаявшись найти работу по специальности: бухгалтер – 5; оператор ПК – 4 (3 мужчин и 1 женщина).

Для выявления профессионально значимых качеств был использован метод экспертной оценки, в основу которого положена схема Е.А. Климова [5]. Е.А. Климов и его сотрудники (3), отказавшись от традиционного разделения качеств личности на интеллектуальные, эмоциональные, волевые или выражающие отношение человека к труду, другим людям и к себе, в «Информационно-поисковой системе “Профессиография”», выделяют десять основных интегральных качеств личности, обусловливающих успех в работе. Это: помехоустойчивость, выносливость, быстродействие, уравновешенность, активность, волевые качества, трудолюбие, коммуникативность, гуманность, интеллектуальные качества. В каждом случае имеется в виду ряд конкретных качеств личности. Так, например, быстродействие характеризуется высоким темпом выполнения умственных и моторных действий (быстрое реагирование, принятие решений, находчивость и др.), быстрой врабатываемостью, переключаемостью, перестройкой стереотипов поведения, легким установлением контактов с людьми, быстрым привыканием к новым условиям, подвижностью всех процессов [8].

Для обеспечения надежности нами в данном исследовании из общего количества отобранных экспертами качеств были выбраны те, которые встречались у 50% и (выше) экспертов [4]. Эти качества можно отнести к профессионально значимым.

В качестве экспертов выбраны люди (по пять человек для каждой специальности), отработавшие в соответствующей должности не менее десяти лет и успешные в своей профессии (не имеющие замечаний, выговоров и т.п.). Группам экспертов было предложено выбирать из 50 интегральных качеств личности (предложенных Е.А. Климовым) [5] те качества, которые, по их мнению, необходимы для успешной профессиональной деятельности. Далее из общего количества отобранных экспертами качеств были выбраны те, которые встречались у 50% и (выше) экспертов для каждой профессиональной группы.

Для профессии бухгалтера подсчетом наибольшего количества выборов были выделены следующие качества: помехоустойчивость – сосредоточенность, быстродействие – врабатываемость, уравновешенность – собранность, трудолюбие – аккуратность.

Для профессии оператора ПК подсчетом наибольшего количества выборов были выделены следующие качества: быстродействие – врабатываемость, активность – целенаправленность, трудолюбие – интерес к работе, интеллектуальные качества – логичность.

Результаты экспертной оценки далее используются как профессионально значимые качества данных профессий для проведения анкетного опроса среди безработных. При оценке профпригодности респондентов исследовалась сформированность профессионально значимых качеств личности в предыдущей профессиональной деятельности. Испытуемые выбирали и отмечали в анкете те качества, которые они считали сформировавшимися у себя в предыдущей профессиональной деятельности, ответы испытуемых сопоставлялись с выбранными ответами экспертов и результат заносился в графу «Количество совпадений». Таким образом, подсчитывалось количество выбранных испытуемыми профессионально значимых качеств.

В группе бухгалтеров ни один из респондентов не выбрал все четыре профессионально важных качества; двое выбрали 3 качества, восемь человек – 2 качества, семь – одно из качеств, пять человек не выбрали ни одного из предложенных профессионально значимых качеств.

В группе операторов ПК все четыре профессионально значимые качества выбрал один респондент (мужчина), четверо (3 мужчин и 1 женщина) выбрали 3 качества, девять (7 мужчин и 2 женщины) – 2 качества, двенадцать (7 мужчин и 5 женщин) – одно из качеств, восемь человек (2 мужчин и 6 женщин) – ни одного из предложенных профессионально значимых качеств.

Полученные результаты показали, что только 13% безработных отметили наличие у себя трех и более профессионально значимых качеств, выделенных экспертами и необходимых для новой профессии, а 23% – не отметили ни одного из предложенных качеств.

На второмэтапе группа испытуемых составляла 56 человек. Закончив курсы бухгалтеров (22 человека) и операторов ПК (34 человека), обучающиеся были трудоустроены и на момент проведения исследования каждый отработал не менее 2 месяцев на новом месте работы. В феврале – марте 2004 г. проводились исследования по опросникам: О.Н. Родиной [7] для оценки проявлений дезадаптации (в связи с изменением профессиональной среды для испытуемых), Р.Х. Исмагилова [7] для оценки уровня социально-психологической адаптации (как показатель адаптации личности к социальным компонентам профессиональной среды).

Результаты опросника О.Н. Родиной для оценки проявлений дезадаптации показали, что по всем шкалам самые низкие показатели у мужчин-операторов ПК (35,4), а самые высокие – у женщин-операторов ПК (50,1). В группе бухгалтеров показатель дезадаптации 43 балла. Результаты опросника по профессиональной дезадаптации дают средний балл (42), что говорит об умеренном уровне дезадаптации, возможно, в связи с тем, что опрос проводился в период профессиональной адаптации (2-3 месяца от начала работы).

На рис. 1 представлены данные по дезадаптации в профессиях бухгалтера и оператора ПК.

Результаты опросника Р.Х. Исмагилова для оценки уровня социально-психологической адаптации показали, что по всем шкалам самые высокие баллы у мужчин операторов ПК (60,3), а самые низкие – у женщин-операторов ПК (47,1), у бухгалтеров – 57 баллов. Общий уровень социально-психологической адаптации для двух профессиональных групп составил 55,9 баллов, что говорит о среднем уровне удовлетворенности содержанием и условиями труда. На рис. 2 представлены данные по социально-психологической адаптации для профессий бухгалтера и оператора ПК.

Рис. 1.Показатели дезадаптации по профессиям: 1-й ряд – бухгалтера; 2-й ряд – операторы ПК (мужчины); 3-й ряд – операторы ПК (женщины).

Рис. 2.Показатели социально-психологической адаптации по профессиям: 1-й ряд – бухгалтера; 2-й ряд – операторы ПК (мужчины); 3-й ряд – операторы ПК (женщины).

Результаты корреляционного анализа проведенного исследования выявили взаимосвязи между выбором респондентами профессионально значимых качеств личности и социально-психологической адаптацией, стажем первой работы, стажем безработицы, которые представлены на рисунках (3, 4, 5):

Рис. 3.Корреляционная плеяда выбора респондентами профессионально значимых качеств личности

При правильной оценке своих профессионально значимых качеств и осознанном подходе к выбору новой профессии адаптация проходит успешнее и достигается меньшей «ценой». Чем больше качеств личности подходит для данной профессии, тем успешнее и легче будет проходить процесс адаптации. На выбор профессионально значимых качеств имеет влияние пол респондента-мужчины при выборе профессии в большей степени ориентированы на профессиональные качества, т.е. они тщательнее обдумывают, подойдет ли им новая профессия именно по профессиональным параметрам.

Стаж предыдущей работы респондентов взаимосвязан с возрастом, ощущением усталости, соматовегетативными нарушениями, нарушениями цикла «сон – бодрствование» и профессиональной дезадаптацией. Чем больше стаж предыдущей работы, тем меньше оценка удовлетворенности своим положением в коллективе и отношениями между сотрудниками. Люди с большим стажем работы менее склонны к положительной оценке коллектива и малой группы.

Когда человек находится в состоянии неопределенности и невозможности найти работу по первой специальности, он менее осознанно подходит к принятию решения о смене профессии, легче принимает советы со стороны и может пренебречь здравым смыслом. Чем дольше человек находится в стрессовой ситуации безработицы, тем больше у него проявляются снижение общей активности, ощущение усталости, соматовегетативные нарушения, нарушения цикла «сон – бодрствование», особенности социального взаимодействия и ему труднее адаптироваться на новом рабочем месте.

Сопоставив результаты проведенного исследования, можно сделать выводы:

1. Выявлены профессионально значимые качества личности для профессий: бухгалтер: помехоустойчивость – сосредоточенность, быстродействие – врабатываемость, уравновешенность: собранность, трудолюбие – аккуратность; оператор ПК: быстродействие – врабатываемость, активность: целенаправленность, трудолюбие – интерес к работе, интеллектуальные качества: логичность.

2. Установлены взаимосвязи между выбором респондентами профессионально значимых качеств личности и социально-психологической адаптацией, между выбором респондентами профессионально значимых качеств и профессиональной дезадаптацией. Это свидетельствует о том, что гипотеза исследования получила свое подтверждение.

Рис. 4.Корреляционная плеяда стажа первой работы.

Рис. 5.Корреляционная плеяда стажа безработицы.

3. Выявлены нарушения профессиональной адаптации в период 2-3 месяцев с начала трудоустройства, что связано с обострением основного противоречия процесса вторичной адаптации: между требованиями новой деятельности и профессиональным опытом личности. Это же подтверждается и оценкой социально-психологической адаптации, которая говорит о среднем уровне удовлетворенности содержанием и условиями труда.

Исходя из выводов исследования, следует обратить внимание психологов и других специалистов центров занятости на важность учета внутриличностных факторов в процессе перехода от одной профессии к другой, адекватной оценки состояний конкретных людей и их возможностей, сложившихся к данному этапу возрастного и профессионального развития.

Литература

4. Анцыферова Л.И.Психологические закономерности развития взрослого человека и проблема непрерывного образования//Психол. журн. 1980. Т.1. № 2. С. 52-60.

5. Белешев С.Д., Гурвич Ф.Г.Экспертные оценки. М.,1973.

6. Информационно-поисковая система «Профессиография» // Под ред. Е.А. Климова. М., 1978.

7. Китаев Н.Н. Групповые экспертные оценки. М., 1975.

8. Климов Е.А. Образ мира в профессиях. М., 2001.

9. Петров В.П.Психологические проблемы профессиональной переориентации взрослых// Психол.журн. 1993. Т. 14. № 3. С. 79–88.

10. Практикум по психологии менеджмента и профессиональной деятельности // Под ред.

Г.С. Никифорова, М.А. Дмитриевой, В.М. Снеткова. СПб., 2001.

11. Человек и профессия. / Под ред. Е.А. Климова. Вып. 1-9.

	Войтенко Валентина Сергеевна,
	специализация «Политическая психология»,
	e-mail: Valca@yandex.ru
	Научный руководитель: профессор Дейнека Ольга Сергеевна.

Особенности отношения к частной и государственной собственности у объектов экономической политики

В настоящее время происходит все более тесная интеграция экономической и психологической науки в решении актуальных проблем социально-экономического развития. В экономической психологии формируются новые направления исследований, но такое направление, как психология собственности, остается мало разработанным.

Отношения собственности играют существенную роль в организации и функционировании социально-экономических систем, с ними связаны стимулы к экономической, предпринимательской деятельности людей, цели и разнообразие экономических интересов, формы и методы хозяйствования. В конечном счете, именно отношения определяют реальную власть в обществе, что наглядно проявляется в периоды радикальных сдвигов, когда в центре внимания оказываются власть и собственность в их неразрывном единстве.

Поскольку сектор частной собственности существенно вырос за последнее время по отношению к государственной собственности, то для всех стран мира остается проблемой найти оптимальное соотношение государственной и частной собственности, так как чрезмерное увеличение сектора государственной собственности снижает экономическую эффективность хозяйственной системы, а частной – чревато ростом социальной неустойчивости. Становится очевидно, насколько полезно знать отношение населения к процессам и изменениям, происходящим с частной и государственной собственностью.

Цельюисследования было выяснить особенности отношения к частной и государственной собственности у представителей разных социально-возрастных групп.

Предметомисследования являются: образ собственности и особенности отношения к частной и государственной собственности объектов экономической политики

Объектомнашего исследования были 3 различные по социальному статусу и возрасту группы.

Основная гипотеза: отношение к частной собственности и ее образ позитивней, чем отношение и образ государственной собственности для разных социально-возрастных групп.

У нашего исследования было 3 задачи:

• теоретические: анализ научной литературы по изучаемой проблеме;

• методические: разработка опросника с опорой на алгоритм, используемый О.С. Дейнека;

• эмпирические: а) выявить образ собственности и отношение к государственной и частной собственности; б) провести сравнительный анализ образа и отношения к частной и государственной собственности у представителей разных социально-возрастных групп.

В самом первом приближении собственность можно определить как отношение индивида или коллектива к принадлежащей ему вещи как к своей, т.е. собственность – это отношение человека к вещи. Поскольку собственность немыслима без того, чтобы другие лица, не являющиеся собственниками данной вещи, относились к ней как к чужой, собственность означает отношение между людьми по поводу вещей.

Для анализа психологического контекста взаимосвязи человека с вещным миром можно воспользоваться общенаучным базисом в рамках системного подхода. Базис состоит из четырех рядоположенных понятий (пространство, время, информация, энергия) и одного объединяющего (субстрат) [4]. Пространственной характеристикой будет экспансия их друг в друга. Временной аспект мира вещей: собственность переживается как символ устойчивости, определенности и преемственности поколений. Информационный аспект переживания мира вещей состоит в его структурирующей функции: вещи постоянно и циклически контролируемо обеспечивают переживания своего существования человеком, играя регулятивно-терапевтическую роль. Энергетический аспект: вещи дают человеку силу и власть над природой через преодоление своих биологических и психологических ограничений [5].

Отношения собственности всегда предполагают наличие юридического (правового) и экономического аспектов.

Юридические правомочия определяются формулой: владеть, пользоваться и распоряжаться своим имуществом.

Право владения означает, что собственник, прежде всего, физически владеет имуществом. Однако право владения может проявляться и в осуществлении хозяйственного господства над имуществом. Это право чаще всего и прежде всего принадлежит самому собственнику имущества.

Право пользования имуществом традиционно определяется в отечественном гражданском праве как возможность (право) извлекать из имущества его полезные свойства. Причем такая возможность должна быть основана на законе, ином правовом акте. Извлекать полезные свойства вещи, эксплуатировать их могут не только собственники, но и владельцы, которым такое правомочие предоставлено собственником.

Право распоряжения – это право собственника, основанное на законе, ином правовом акте, право определения юридической судьбы имущества путем ее дарения, продажи, иной формы отчуждения, а также потребления имущества, уничтожения его, отказа от него. Право распоряжения принадлежит только собственнику. Однако в ряде случаев закон допускает право несобственника распоряжаться вещью.

Экономическое же содержание собственности касается ценностного аспекта проявления отношений собственности, выражающегося в различного рода доходах (ущербах) от владения, использования и распоряжения объектами собственности: лицо присваивает некие материальные блага, которые тем самым отчуждаются от других лиц; осуществляет над ним хозяйственное (экономическое) господство; и на лицо, присвоившее имущество, возлагается и бремя содержания собственных вещей [6].

Статья 212 гражданского кодекса, исходя из того, какому конкретно собственнику (субъекту) принадлежит право собственности, различает следующие формы собственности:

1. Частную, т.е. собственность, принадлежащую физическим лицам (гражданам), а также хозяйственным товариществам, обществам, кооперативам, учреждениям и т.п.

2. Государственную, т.е. собственность, принадлежащую Российской Федерации или ее субъектам.

3. Муниципальную, т.е. собственность, принадлежащую городским и сельским поселениям, иным муниципальным образованиям.

4. Иные формы собственности. К ним относится собственность религиозных, общественных организаций (объединений), политических партий, профсоюзов и т.п. организаций, объединений.

Между жителями разных стран существует ряд отличий в количестве и типе владений. Американец имеет больше, чем хватает большинству европейцев, а людям в странах «третьего мира» необходимо еще меньше.

Поскольку социальные отношения складывались в России не так, как в западных (рыночных) странах, то такие ценности социальной значимости человека, как Дело (Хозяйство), Богатство, Собственность, Мастерство, Труд, Слава, имеют в сознании россиян другое содержание, чем у европейцев.

Русские крестьяне воспринимали собственность как средство пропитания и исполнения перед государством (казной, барином) тягла (повинности). Поэтому россияне собственность и собственников не воспринимали должным образом. Появление собственности у другого вызывало (и вызывает) зависть и ненависть. Убийство преуспевающих предпринимателей связано не только с правовым беспределом, но и с завистью к ним.

Первым фактором нерыночного менталитета россиян является длительное состояние переходности, неустойчивости страны. Россия имеет свою историю, духовность, но ее развитие всегда было неравномерным, «рваным». Очень сложным этапом в социально-политической истории является современный. «Шоковая терапия» на пути к рынку натолкнулась на менталитетные особенности россиян, которые складывались исторически.

Второй фактор – это характерная для России служебно-домашняя цивилизация. Понятно, что такое хозяйство имеет свою институциональную структуру, свои правила и определяет своеобразный тип менталитета, его ценности, представления, которые обусловливают специфику поведения и восприятия во всех сферах жизнедеятельности.

За последние годы в России произошли и происходят глубокие изменения: в идеологии нашей жизни, во взаимоотношениях людей, ценностных ориентациях. Формируются понятия и черты свободного гражданского общества, меняются в представлении наших людей образ мира, отношения с другими народами и культурами. Однако, жизнь россиян не стала лучше. По данным Комитета по статистике России в 1998 г., около 30% населения имеет среднедушевой доход ниже физиологического минимума. Бедность в России приобрела массовый характер, и стиль «культуры бедности» при существующей апатии большей части населения приобретает характер постоянности. Все эти и другие трудности перехода на рыночный образ деятельности связаны, по крайней мере, с тремя факторами.

Во-первых, у наших реформаторов нет и не было конкретной национальной концепции модернизации. Россия в который раз пошла по одной из возможных моделей развития – догоняющей. Было забыто, что рыночная экономика есть только условие экономического развития, которое зависит еще от многих других факторов, например от готовности населения жить в этой системе.

Во-вторых, не было учтено состояние экономики страны, которая отличалась чрезвычайной милитаризованностью, низкой технологичностью и отсутствием качественных, конкурентоспособных потребительских товаров.

В-третьих, не были приняты во внимание сознание россиян, их менталитетные особенности. Оплошностью наших реформаторов явилось и то, что они, увлекшись модернистскими идеями, забыли, что все реформы проводятся деятельностью людей и для их интересов [3].

И именно теперь, в такой переломный момент, важно изучать отношение к людей к происходящим в стране процессам.

В нашем исследовании использовалось 3 метода:

1. метод семантического дифференциала, где понятия «частная собственность» и «государственная собственность» раскладываются по 32 дескрипторам;

2. метод контролируемых ассоциаций, разработанный О.С. Дейнекой;

3. авторский опросник «Отношение к собственности в современном российском обществе».

Опросник был разработан как многофакторный, состоящий из 34 утверждений. Испытуемым было предложено выразить степень согласия с приведенными утверждениями, используя 7-балльную шкалу.

Обработка данных включала подсчет основных статистик, а также выявление значимых различий по непараметрическому критерию Ван-Дер-Вардена. Для выявления структурных особенностей показателей отношения к частной и государственной собственности данные подвергались корреляционному анализу по Спирмену, а также по факторному анализу методом главных компонент с ротацией «Варимакс».

В качестве исследовательских выборок выступили 3 гомогенные группы: 44 студента 4-го курса дневного отделения факультета психологии Санкт-Петербургского университета; 38 директоров заводов и их заместителей (так называемый директорский корпус); 38 представителей малого бизнеса и коммерческих служащих, обучающихся на факультете психологии. (Метод СД был применен на студентах дневного отделения и на представителях директорского корпуса, метод контролируемых ассоциаций – на представителях директорского корпуса и представителях малого бизнеса и коммерческих служащих, авторский опросник – только на представителях малого бизнеса и коммерческих служащих.)

Результаты исследования

Исследование с помощью метода семантического дифференциала полностью подтвердило основную гипотезу исследования. Отношение к частной собственности намного позитивней, чем отношение к государственной собственности для обеих исследовательских выборок.

Образ государственной собственности сейчас малопозитивен, и можно назвать три причины этого. Первая причина экономическая: вследствие процесса приватизации, разгосударствления рентабельные и прибыльные предприятия оказались в руках частного сектора. А государству оставили те сферы влияния, которым нужны дотации и которые не приносят прибыли, таким образом, отвели ему второстепенную роль. Вторая причина политическая: государству и государственной собственности отводится далеко не первое место (в программах партии, СМИ, публичных выступлениях политиков). И третью причину можно назвать политико-психологической. Она заключается в том, что у представителей частной собственности больше возможностей и методов для пропаганды и PR.

Мы видим, что у директоров заводов и их заместителей наибольший разброс по шкале оценки, поскольку эти дескрипторы включают идеологический, моральный аспекты, отношение людей: одни люди оценивают еще из прошлого, считают, что государство является тормозом, а другие наоборот.

«Государственная собственность» по шкале «активность» получила заметно более низкие баллы относительно других шкал: стремится к нулю у представителей директорского корпуса, а у студентов дневного отделения и вовсе уходит в отрицательную область. Это отражает реальную ситуацию в стране: многие государственные предприятия простаивают, строительства «замораживаются», «бюджетникам» не выплачиваются заработные платы.

«Частная собственность» по всем шкалам получила более высокие значения, что подтверждает более позитивный ее образ. Корреляционный анализ внутри понятий показал, что для «государственной собственности» для дескриптора «перспективный» обнаружено гораздо больше значимых корреляций с другими дескрипторами, чем для понятия «частная собственность». «Государственная собственность» не будет отражаться как «перспективная», если она не «созидательная».

Метод контролируемых ассоциаций подтверждает основную линию исследования. Ассоциация собственности с понятием «родина» находится на периферии у обеих исследовательских выборок, но представители промышленного сектора на государственной основе в большей степени ассоциируют собственность с родиной (причем различия на третьем уровне достоверности). «Промышленники» относятся к собственности более патриотично (хотя и разброс также больше). Они испытывают чувство ответственности за развитие станы, поскольку они в какой-то степени участвуют в этом процессе. Возможно, представители малого бизнеса и коммерческие служащие отвергают ассоциацию с понятием «родина», поскольку собственность в их понимании – это, прежде всего, частная собственность.

Большинство представителей директорского корпуса ассоциирует понятие «собственность» в первую очередь с семьей (семья, родные люди, очаг), благополучием (материальный статус, обеспечивающий уровень потребления), капиталом (люди вкладывают его в собственность, которая составляет для них именно материальную ценность), ответственностью (собственность накладывает некоторые обязанности на собственника), но в то же время и со свободой (предоставляет возможности, альтернативы).

У большинства представителей малого бизнеса и коммерческих служащих, обучающихся на факультете психологии, собственность ассоциируется с благополучием, безопасностью (собственность – это защищенность), свободой, капиталом и самоутверждением (посредством приобретения материальных благ человек реализует себя).

Испытуемые отвергают «страх отчуждения» (либо не боятся отчуждения, либо просто не хотят) и «конфликт» (собственность не воспринимается как разлад, как «яблоко раздора»).

Обе исследовательские выборки разводят ассоциацию собственности с «властью» и со «счастьем», «благополучием». Респонденты осознают, что в настоящее время человек, который находится у власти (в том числе через собственность), не может быть счастлив.

Наконец, обратимся к результатам авторского опросника, которые отражают особенности образа государственной и частной собственности в контексте происходящих трансформаций в российском обществе.

Большинство исследуемых (респондентами выступили представители малого бизнеса и коммерческие служащие, обучающиеся на факультете психологии) согласились с тем, что необходимо разрабатывать законы, которые лучше, чем нынче, защищали бы права собственника, и нужны жесткие меры борьбы с людьми, которые покушаются на чужую собственность, поскольку ни один собственник в России не защищен на 100%. Это говорит о том, что люди не спокойны за свое имущество, они осознают, что в любую минуту может произойти что-то непредвиденное.

Представители малого бизнеса считают, что защитником собственности в первую очередь должно выступать государство. И, как ответственные граждане, они хотят, чтобы государство контролировало землепользование, не пускало на самотек. Но большинство считает, что сектор государственной собственности не должен быть больше частного. Однако также исследуемые считают, что человека и его собственность должно защищать и гражданское общество.

Исследуемым приятно ощущать себя собственниками, они признают, что неравнодушны к материальным благам. И респонденты почти единодушно отвергают утверждение: «Собственность – это всегда кража». Большинство представителей малого бизнеса согласны, что любой человек должен знать свои права и обязанности, касающиеся собственности, но в то же время мало кто в курсе новостей, касающихся законов собственности. Опросник высвечивает множество проблем собственности, которые волнуют граждан и все российское общество.

Факторная матрица опросника, состоящая из 10 факторов, свидетельствует о том, что опросник нуждается в доработке для использования в прикладных целях. Тем не менее в исследовательских целях опросник сработал и дал интересные результаты. Факторы получились равноправными, и это говорит о неопределенности преставлений о собственности представителей малого бизнеса.

Самый весомый – «Фактор необходимости государственного контроля».

Фактор показывает, что те, кто согласны с криминализированностью нашего общества, согласны и с тем, что государство должно контролировать эффективность собственности (власть сверху). Если же государство не справляется с этой ролью, то еще одной надеждой для людей является гражданское общество (власть снизу).

В любом случае исследуемые признают необходимость контроля как со стороны государства, так и со стороны общества, поскольку собственник не чувствует себя защищенным. До тех пор пока отсутствует соответствующее законодательство, защита частной собственности в России во многом зависит от силы гражданского общества. Переделы собственности будут продолжаться до тех пор, пока, с одной стороны, власти не станет выгодно защищать права собственности, с другой – пока граждане будут пассивными в борьбе за свои права. Именно активная борьба граждан в защиту своей собственности, за совершенствование законов, равенство перед законом всех участников гражданского бытия, включая государственную власть, является сегодня главным фактором легитимизации собственности.

Процесс легитимизации частной собственности в России во многом зависит от этических, нравственных установок в обществе. В силу культурно-исторических причин и особенностей современного становления российского бизнеса – быстрого и безнравственного обогащения кучки лиц за счет большинства, отсутствия правовых рамок процесса накопления – в обществе преобладает негативное общественное восприятие богатства.

Между тем в правовых государствах защита частной собственности осуществляется с помощью закона. Например, во Франции законодательно закреплен иск о восстановлении насильственно отобранного владения (в зарубежной практике общего права владение и право собственности обычно соединены в одном лице). В Германии на этот случай существует иск о защите владения. В англо-американском общем праве существует альтернативный выбор между иском о нарушении владения и иском о восстановлении во владении недвижимостью. Важно отметить, что во всех правовых системах подобные иски доступны не только как средство защиты от насильственного лишения владения, но и как правовой инструмент против всяких действий, которые имеют своим результатом лишение владения – права собственности помимо воли владельца [2].

Интересно, что респонденты также считают, что результаты приватизации необходимо пересмотреть, поскольку приватизация в России избыточна.

«Фактор приоритета частной собственности» – второй по весу. Он выявляет некоторое групповое противоречие. Одна часть считает частную собственность основным видом собственности и условием консолидации национального государства; они заинтересованы в разработке законов, которые бы лучше защищали собственника, и учитывают, что гражданин должен их знать. И чем старше человек, тем больше он понимает и осознает это. Другая часть исследуемых предпочитает государственную собственность (потребительское отношение) и в системе ценностей блага не занимают первые места.

И еще один интересный фактор, 7-й по весу – «Фактор отсутствия национальной стратегии». У исследуемых нет ощущения стратегии развития, нет перспективы. У наших реформаторов с начала перестройки и сейчас не было и нет четкой национальной концепции трансформирования. Россия в который раз, пошла по одной из возможных моделей развития догоняющей страны. Мы стали на путь простого подражания западной цивилизации без полного учета социокультурных традиций нашего общества. Представители малого бизнеса хотят знать, к чему идет государство.

История не раз свидетельствовала о неплодотворности попыток механически копировать опыт других стран и народов; в силу многих причин, значительная часть которых связана с особенностями национальной психологии, они обычно приводят к совсем иным результатам, нежели те, на которые рассчитывали их инициаторы. В России на протяжении последних полутора десятилетий это происходило уже дважды. В первый раз – при Горбачеве, который, судя по всему, надеялся разрешить назревший системный кризис советского общества путем его перестройки по западной политической модели, но не учел реальных интересов и природы боровшихся за власть в стране политических сил. И второй раз – при Ельцине, когда была предпринята попытка перенести в Россию неолиберальную модель экономики вместе с соответствующими ей жизненными принципами, психологическими ориентациями и формами социального поведения, исторически сформировавшимися на почве протестантизма (так называемая «этика успеха») [1].

Респонденты осознают нехватку средств на социальные программы. Опять же люди не чувствуют себя защищенными, и им не хватает этой защищенности.

Таким образом: отношение к частной собственности позитивнее отношения к государственной собственности, и образ частной собственности благоприятнее образа государственной собственности у объектов экономической политики в современном российском обществе.

Литература

1. Андреев А. Л.Политическая психология. М, 2002

2. Аринин А.Н.Становление частной собственности в современной России // Альманах «Личность и мир». №7. 2000.

3. Бороноев А.О., Смирнов П.И.Российский менталитет и реформы // Общество и политика/Ред. В.Ю.Большаков. СПб., 2000.

4. Ганзен В.А.Системные описания в психологии. Л., 1984.

5. Дейнека О.С.Экономическая психология: социально-политические проблемы. СПб., 1999.

6. Суханов Е.А.Право собственности и иные вещные права в России // У. Маттеи, Е.А.Суханов. Основные положения права собственности. М., 1999.

	Волкова Елена Александровна,
	бакалавриат,
	e-mail: elenavasp@mail.ru
	Научный руководитель: профессор Егоров Алексей Юрьевич.

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ЛИЦ, ЗАВИСИМЫХ

ОТ АЗАРТНЫХ ИГР

Зависимость от азартных игр, или гэмблинг-зависимость, является одной из самых распространенных форм аддиктивного поведения и относится к нехимическим аддикциям. Страсть к азартным играм имеет длительную и насыщенную историю. Жизнь человека, подверженного зависимости от игры, становится отличной от привычно нормальной жизни и подчиняется полностью новой сверхценности.

Зависимость от азартных игр (игромания, лудомания и гэмблинг-зависимость) широко распространена в мире, в частности в России. Сейчас в азартные игры вовлекаются слои населения, различные по возрастному составу (от подростков до лиц пожилого возраста), материальному обеспечению, кругу общения, этнической принадлежности и т.д. Этот факт объясняется широчайшим разнообразием видов и форм азартных игр, рассчитанных на разные категории населения с различным уровнем дохода и интересами. Кроме того, в азартную игру способен играть каждый, поскольку в большинстве азартных игр не требуется особых умений.

Игровые автоматы чрезвычайно широко распространились во многих странах, успешно вытесняя другие виды развлечений. Так, например, уже в конце 70-х годов в Великобритании, особенно в небольших городах, возникла проблема низкой посещаемости кинотеатров, вплоть до необходимости их закрытия, за счет возрастающей популярности залов игровых автоматов. В США, по данным Conrad (1978), количество «проблемных гэмблеров» — аддиктивных игроков, зависимых от игровых автоматов, полностью подчиненных этой страсти, колебалось от 4 до 10 млн.

В случаях участия в азартных играх бывает довольно трудно определить начало становления аддиктивного процесса, так как аддикция развивается постепенно, исподволь и к ней полностью отсутствует критическое отношение. Проблема аддикций начинается тогда, когда стремление ухода от реальности, связанное с изменением психического состояния, начинает доминировать в сознании, становясь центральной идеей, вторгающейся в жизнь, приводя к отрыву от реальности. Происходит процесс, во время которого человек не только не решает важных для себя проблем, но и останавливается в своем духовном развитии [3].

Согласно американскому диагностическому и статистическому руководству по классификации психических расстройств DSM-IV (1996), основной чертой патологического гэмблинга является «хроническая и прогрессирующая неспособность сопротивляться желанию участвовать в азартных играх и участие в азартных играх, которое компрометирует, разрушает или повреждает личные, семейные или профессиональные интересы».

Патологическое влечение к азартным играм рассматривается с точки зрения пяти теоретических моделей (Зайцев В.В., 2000): а) наследственно-биологической, в рамках которой имеются указания на особенность у таких пациентов ОКО-2 гена, определяющего функцию допаминовых рецепторов; б) поведенческой; в) когнитивной; г) психо- динамической и д ) социальной.

Венгерский психоаналитик Шандор Ференци (1999) выдвинул объяснение, которое получило название «гипотеза инфантильного всемогущества». Ференци считал, что совсем маленький ребенок не догадывается о своей беспомощности. Лежа в кроватке, он управляет поведением взрослых, повелевая кормить, переодевать и развлекать маленького тирана. Со временем, когда ребенок учится ходить, падает и ушибается, иллюзия всемогущества начинает рассеиваться. Большинство из нас теряет чувство всемогущества к детсадовскому возрасту. Но время от времени оно вновь оживает, например во время игры, когда игрок впадает в иллюзию, будто он может угадать номера, которые должны выпасть. Каждому, кто когда-нибудь играл в казино или на бирже, знакомо это чувство абсолютной уверенности в успехе, которое является отголоском инфантильного всемогущества.

Американский психолог, Джефри Хейнепс (доклад 2002 г.) выдвигает следующую теорию формирования зависимости от азартных игр. Людям нравится сам процесс игры на скачках, казино, лотереи, а не только выигрыш. Это становится опасным, когда принимает патологическую форму. Хейнепс выделяет следующие стадии развития патологического влечения: выигрыш, проигрыш, отчаяние. После первого выигрыша у человека формируется мнение, что он удачлив более чем другие. Затем человек считает, что может поиграть с теми деньгами, которые он выиграл и входит в азарт. Потом, проиграв выигрыш, он играет на сбережения и так втягивается. Проиграв, он обращается к родным за помощью, как бы раскаиваясь, обещая больше не играть. В конце двух стадий появляется патологическое влечение, которое стимулируют рекламы казино, открытие казино и т.д. Таким образом, человек идет на преступление для того, чтобы разделаться с долгами. Отчаяние заканчивается несколькими исходами. Некоторые патологические игроки сбегают, заканчивают жизнь самоубийством (20% случаев), оказываются в тюрьме или на лечении

Ц. П. Короленко и Т. А. Донских (1990) выделяют ряд признаков, характерных для азартных игр как одного из видов аддиктивного поведения. К ним относятся следующие:1) постоянная вовлеченность, увеличение времени, проводимого в игре; 2) изменение круга интересов, вытеснение прежних мотиваций игровой, постоянные мысли об игре, преобладание в воображении ситуаций, связанных с игровыми комбинациями; 3) «потеря контроля», выражающаяся в неспособности прекратить игру как после большого выигрыша, так и после постоянных проигрышей; 4) состояния психологического дискомфорта, раздражения, беспокойства, развивающиеся через сравнительно короткие промежутки времени после очередного участия в игре, с труднопреодолимым желанием снова приступить к игре. Такие состояния по ряду признаков напоминают состояния абстиненции у наркоманов, они сопровождаются головной болью, нарушением сна, беспокойством, сниженным настроением, нарушением концентрации внимания. Характерно постепенное увеличение частоты участия в игре, стремление к все более высокому риску; 5) периоди чески возникают состояния напряжения, сопровождающиеся игровым «драйвом», все преодолевающим стремлением найти возможность участия в азартной игре; 6) быстро нарастающее снижение способности сопротивляться соблазну, что выражается в том, что лица, решившие раз и навсегда покончить с играми, при малейшей провокации (встреча со старыми знакомыми по игре, разговор на эту тему, участие в обычной, неазартной игре и др.), как правило, возобновляют участие в азартных играх.

Вот некоторые из последствий чрезмерной приверженности азартным играм – чрезмерные расходы, прогулы, кражи, депрессии и мысли о суициде (Griffiths, 1996; Gupta and Derevensky, 1997). Пристрастие к азартным играм часто сопровождается наркотической зависимостью и другими показателями психосоциальной неадекватности, а также нездоро вым пристрастием к видеоиграм (Jacobs, 1989; Fisher, 1995, Griffiths and Sutherland, 1998).

Настоящее исследование было направлено на изучение психологических аспектов возникновения и развития зависимости от азартных игр, определение психологического портрета патологических игроков. Всего было обследовано 20 человек в возрасте от 22 до 42 лет, из них 16 мужчин и 4 женщины. Контрольную группу составили 20 человек, играющие в азартные игры, но не имеющие признаков зависимости.

Для выявления признаков гэмблинг-зависимости использовались специально разработанная анкета, опросник Маслоу для диагностики уровня развития самоактуализации личности, адаптированный характерологический опросник Леонгарда–Шмишека, шкала реактивной тревожности Спилбергера. Применялся метод опроса и анкетирования исследуемых, которые должны были самостоятельно заполнить разработанную анкету.

Различия результатов, полученных с помощью анкеты в экспериментальной и контрольной группах, определялись с помощью U-критерия Манна–Уитни. Внутригрупповые связи изучались с помощью коэффициента корреляции Спирмена.

В результате обработки первой части анкеты статистически значимые различия получены по шкале «Семейное положение». Количество не состоящих в браке людей из экспериментальной группы было больше по сравнению с контрольной группой. Кроме того, члены экспериментальной группы имели детей реже по сравнению с контрольной группой. Если рассматривать зависимость членов семьи от алкоголя, табакокурения, наркотиков и пр., то также можно отметить преобладание этого фактора в экспериментальной группе по сравнению с контрольной. Семьи людей из экспериментальной группы чаще увлекались азартными играми, чем в контрольной группе. Следует обратить внимание на то, что все члены экспериментальной группы значительно чаще посещают игровые клубы – 1-4 раза в неделю, и делают это в одиночестве, в то время как члены контрольной группы – 1 раз в месяц и менее в компании друзей.

Результаты сравнения средних баллов по шкалам А. Маслоу у исследуемых групп показывают, что практически по всем шкалам (за исключением шкалы «Креативность») у экспериментальной группы средний балл ниже, чем в контрольной группе. Это означает, что в среднем, исследуемые респонденты, зависимые от азартных игр, обладают более низким уровнем самоактуализации, чем не имеющие зависимости.

Описанные выше различия наглядно можно увидеть на диаграмме 1.

Диаграмма 1.Результаты сравнения экспериментальной и контрольной групп по данным опросника А. Маслоу.

Низкий балл у экспериментальной группы по шкале «Спонтанность» означает, что респонденты, зависимые от азартных игр, опасаются открыто проявлять свои чувства и эмоции в поведении, что свидетельствует о замкнутости (скрытности) характера. Высокий балл по данной шкале у контрольной группы говорит о том, что люди, не имеющие зависимости, способны выражать свои чувства в заранее не продуманных действиях.

Анализируя шкалу «Самоуважение», можно заключить, что не имеющие зависимости респонденты выше ценят себя, больше нравятся сами себе (по сравнению с экспериментальной группой), причем при условии, что для этого есть объективные основания. Зависимые респонденты, напротив, обладают низкой самооценкой, т. е. низким самоуважением. Это выражается в неуверенности поведения, страхе доверять самому себе, что отрицательно сказывается на психике человека.

Различие показателей по шкале «Взгляд на природу человека» говорит о разном понимании человеческой природы. Респонденты контрольной группы более способны находить закономерные связи во всех явлениях жизни, понимать, что такие противоположности, как работа и игра, любовь и похоть, эгоизм и бескорыстие, не являются антагонистическими. Респонденты экспериментальной группы менее способны осмысленно связывать противоречивые жизненные явления.

Низкий балл у экспериментальной группы по шкале «Принятие агрессии» отражает низкую способность принимать свою агрессивность. Из этого следует, что респонденты, зависимые от азартных игр, стремятся скрыть это качество, отказаться от агрессии, подавить ее в себе. Это также свидетельствует о замкнутости, закрытости, не способности принимать себя, свой внутренний мир таким, какой он есть. Респонденты контрольной группы лучше понимают, что агрессивность и гнев свойственны природе человека и могут проявляться в межличностных контактах.

При анализе распределения психологических типов, по опроснику К. Леонгарда –

Г. Шмишека в двух исследуемых группах каких-либо статистически достоверных различий не получено (метод сравнения долей). Но на диаграмме 2 видно, что в экспериментальной группе больше человек, которым характерен гипертимный тип по сравнению с контрольной группой. Известно, что к провоцирующим факторам отклоняющегося, аддиктивного поведения относятся акцентуации характера по гипертимному типу (Егоров, 2003). Можно предположить, что для людей, зависимых от азартных игр, наиболее характерен гипертимный психологический тип. Остальные психологические типы в равной степени присущи обеим исследуемым группам.

Диаграмма 2.Распределение психологических типов

в экспериментальной и контрольной группах.

При изучении выраженности типов тревожности по методике Ч. Д. Спилбергера были вычислены средние баллы по каждому типу тревожности у исследуемых групп. Изучаемые группы существенно различались по обоим видам тревожности. Так, экспериментальная группа характеризовалась достоверно более высокой суммой баллов в отношении как ситуативной, так и личностной тревожности. При этом различие в отношении личностной тревожности больше, чем в отношении ситуативной (реактивной) тревожности. Эти различия также можно увидеть на диаграмме 3.

Диаграмма 3.Результаты сравнения экспериментальной и контрольной групп

по данным шкалы Ч. Д. Спилбергера.

Высокая ситуативная тревожность у респондентов экспериментальной группы отражает высокую реактивность личности, вовлеченность в ситуацию взаимодействия внутреннего и внешнего, также высокой ситуативной тревожности соответствует тип темперамента «меланхолик». Респондентам контрольной группы в большей степени соответствует сангвинический или холерический тип темперамента. Это объясняется тем, что зависимые игроки и игроки, не имеющие зависимости, по-разному воспринимают игру. Для зависимых игра – это доминирующая часть жизни, требующая много сил и времени, от которой они не в силах отказаться. Для игроков, не имеющих зависимости, игра – это просто приятное времяпровождение.

Корреляционные связи между показателями, полученными при анализе данных в экспериментальной и контрольной группах, рассчитывались с помощью коэффициента корреляции Спирмена. Наиболее значимые связи в экспериментальной группе обнаружены по следующим переменным. Возрастная характеристика положительно коррелирует с показателем личностной тревожности (r=0,90). Возрастание показателя личностной тревожности с увеличением возраста может быть объяснено тем, что надежды игроков, зависимых от азартных игр, не оправдываются, что свидетельствует о неадекватном восприятии жизненной реальности. У респондентов, состоящих в браке, наблюдался более высокий балл по шкале личной тревожности (r=0,81). У респондентов, имеющих детей, наблюдался более низкий балл по шкале «Сензитивность» (r=0,81). Наличие семьи, увеличивающей личностную тревожность, вызывает у зависимого игрока напряженность в поведении, т. е., можно сказать, что семья угнетает его, заставляет чувствовать себя ущемленным, является для него обузой. Аналогичная ситуация происходит с наличием детей у зависимых игроков. Дети для зависимого игрока являются подавляющим фактором, конкурентами, т. е. он чувствует ущербность, поэтому способность тонко ощущать себя, свои собственные переживания и потребности снижается. Показатель частоты посещения игровых залов отрицательно коррелирует с количеством баллов по шкале «Гибкость поведения» (r=–0,71). Связь частоты посещения игровых залов и гибкостью говорит о том, что чем больше человек втягивается в игру, тем труднее от нее отказаться.

У респондентов контрольной группы, состоящих в браке, наблюдался более низкий балл по шкале «Поддержка» (r=-0,73). У имеющих детей наблюдался более низкий балл по шкале «Ценностные ориентации» (r=–0,71). Понижение балла по шкале «Поддержка» с появлением семьи отражает значимость мнения семьи в принятии решений, ориентированность на интересы семьи. При появлении детей в семьях происходит реструктуризация ценностей, т. е. большее внимание уделяется детям, а себя родители отодвигают на второй план. У респондентов, имеющих более высокий доход, наблюдалась более высокая частота посещения игровых залов (r=0,71), положительное отношение родственников к игре (r=0,80) и более высокий балл по шкале «Самоуважение» (r=0,69), а также более низкий уровень ситуативной тревожности (r=0,67). Чем выше доход у игроков, тем чаще они могут позволить себе играть в азартные игры, тем выше у них уровень самоуважения, тем меньше их критикуют родственники и ниже ситуативная тревожность.

Результаты анализа полученных данных позволяют сделать следующие выводы:

1. Личностные характеристики зависимых игроков существенно отличаются от личностных характеристик людей, не имеющих такой зависимости.

2. Лица, зависимые от азартных игр, отличаются более низким уровнем самоактуализации и более высоким уровнем тревожности.

3. Зависимым игрокам присущи такие характерологические особенности, как неуравновешенность, неуверенность в себе, нерешительность, обидчивость, мнительность, глубина и устойчивость эмоций при слабом внешнем выражении.

4. Для зависимых игроков характерны такие состояния, как подавленное настроение, быстрое утомление, плохая адаптация к изменившимся условиям жизни, трудность выбора.

5. Зависимые игроки испытывают трудность в общении, в установлении межличностных контактов, отношениях с семьей. Характерна замкнутость, закрытость, агрессивность, негативное отношение к природе человека.

Изучение личностных характеристик лиц, страдающих зависимостью от азартных игр, необходимо продолжать, поскольку все еще остается значительный пробел в наших знаниях в этой области. По моему мнению, для решения проблемы гэмблинг-зависимости необходимо проведение более масштабного исследования зависимости от азартных игр с привлечением психологов, врачей и других специалистов, а также необходимо сотрудничество с игорными заведениями. Также для решения проблемы гэмблинг-зависимости необходим государственный контроль игорных заведений. Должен быть разработан жесткий свод ограничений для организации казино или другого игрового клуба, а также осуществление контроля за его исполнением.

Только при объединении усилий по борьбе с зависимостью от азартных игр можно достичь существенных положительных результатов. В этом заключается сложность решения проблемы.

Литература

1. Егоров А.Ю. Алкоголизация и алкоголизм в подростково-молодежной среде: личностные особенности, клинические проявления, половые различия // Вопросы психического здоровья детей и подростков. 2003 (3). № 1. С.10–16/

2. Иванов М.С.Психологические аспекты негативного влияния игровой компьютерной зависимости на личность человека // Психологический журнал. 1999. Т. 20. 1. С. 94–102.

3. Короленко Ц.П., Дмитриева Н.В.Социодинамическая психиатрия. М., 2000. 460 с.

4. Менделевич В.Д. Наркозависимость и коморбидные расстройства поведения (психологические и психопатологические аспекты). М., 2003. 328 с.

5. Fisher, S.E.. (1996) Gambling and problem Gambling among Casino Patrons. Prepared for a consortium of the British casino industry. Plymouth, England: University of Plymouth: Centre for Research into the Social Ipact of Gambling.

6. Gupta R. & Derevensky, J. Adolescent gambling behaviour. 1999.

7. Griffiths, M.D.& Sutherland. I.(1998). Adolescent gambling and drug use. Journal of community and applied social psychology, in press.

8. Diagnostic and Statistical Manual of Mental Disorders (Forth Edition). Primary Cake Version. APA. Washington DS, 1996. 239 p.

	Воробьёвский Олег Игоревич,
	специализация «Психология поведения»,
	e-mail: majahra@mail.ru
	Научный руководитель: доцент Горбатов Сергей Владимирович.

Особенности самосознания лиц, употребляющих психостимуляторы

В нынешнем, находящемся в постоянном движении, обществе каждый человек ощущает на себе ежедневно возрастающий прессинг со стороны сфер развлечения, рекламы и прочих разнообразных услуг. Технократический характер изменений в обществе затрагивает в первую очередь темпы его развития и возникающую в связи с этим проблему соответствия этих внешних темпов с темпами внутренних психических процессов человека. Не удивительно, что многие люди, особенно молодежь, прибегают к помощи различных способов поддержания энергетического тонуса и хорошего настроения. Некоторые предпочитают откровенный уход от реальности (это тоже вариант снижения проблемы несоответствия). Именно здесь вступает в силу «технология дизайна» (designer technology) со своими психостимуляторами, вновь и вновь даруя искусственный, но мгновенный подьем сил. «Технология дизайна» – это американский термин, используемый общественностью для обозначения отдельной производственной сферы – сферы производства стимуляторов амфетаминовой группы. Многочисленные бренды уже одними своими названиями призваны привлекать к себе внимание, сочетая в себе априори обещание различных «чудес»: lightning («молния»), flying saucer («летающая тарелка»), disco biscuits («диско-бисквиты»), fantasy («сказка»), hug drug («наркотик для объятий») и многие другие.

Стимуляторы амфетаминовой группы (ATS: amphetamine-type stimulants) просты в производстве, и их легко купить. Эти вещества ошибочно считают менее вредными для здоровья, чем другие запрещенные вещества, такие как героин. В действительности же существование «технологии дизайна», которая производит и продолжает улучшать качество синтетических наркотиков, дает повод для некоторых заключений.

Во-первых, злоупотребление ATS рискует превратиться в санкционированное культурой явление, размывая представление о норме в контексте наркотической зависимости. Нет ничего удивительного в том, что за последние несколько лет употребление ATS-субстанций только продолжает расти со все возрастающими темпами.

Во-вторых, ареал злоупоребления синтетическими наркотиками уже вышел за пределы молодых или единичных стран. Сегодня понятие «стиль жизни» (ассоциируемый с наркотической стимуляцией) носит интернациональный характер.

Данная проблема больше не затрагивает лишь горстку преуспевающих стран (давших начало «технологии дизайна»). Производство ATS и злоупотребление ими расширяется. В Юго-Восточной Азии, например, эта проблема уже вошла в ранг серьезной эпидемии. Постепенно молодые люди со всех уголков Земли подхватывают «опыт» своих западных сверстников.

По данным глобального обзора, проведенного Отделом по наркотикам и преступлениям при ООН в 2003 г., Санкт-Петербург признан одним из основных центров по нелегальному производству синтетических наркотиков в Российской Федерации. Количество обнаруженных и демонтированных нелегальных лабораторий, производящих метамфетамин и метакатинол (71 в 2001 г.) составило 10% от общего числа нелегальных лабораторий, обнаруженных в 2001 г., по сравнению с 6% (17) в 1993 г. Грубо говоря, производство ATS постепенно вытесняет традиционный рынок кустарно изготовляемых опиатов. Общемировое потребление экстази выросло между 1995 и 2001 гг. на 70%, амфетаминов – на 40%.

Употребление ATS имеет множество различных вариантов, которые в основном зависят от конкретного контингента потребителей. Как бы то ни было никакого портрета «типичного потребителя ATS» не было и нет. Экспериментирование или употребление «время от времени» более соответствует молодежи, которая прибегает к психостимуляторам в конкретных местах в конкретных условиях. В США на 2001 год потребление экстази среди молодежи более, чем в 6 раз превышало те же показатели среди остального населения страны. Употребление «таблеток» стало ординарной составляющей досуга и, таким образом, частью «нормального» стиля жизни для многих молодых людей. Употребление ATS редко ассоциируется с сильной привыкаемостью, но современные потребители ATS практически все являются полинаркоманами.

В период упадка религии, ослабления семейных ценностей и социальной дезинтеграции «технология дизайна» предоставляет молодому поколению фальшивые обещания помочь стать «хозяевами вселенной». Законодательство само по себе не в силах контролировать этот процесс. Для многих людей (и в первую очередь, родителей) данная сфера жизни современной молодежи остается абсолютно неизвестной. Отсутствие серьезной исследовательской и теоретической базы, беспристрастно освещающей проблему злоупотребрения психостимуляторами в России, является одной из главных причин того, что данная проблема продолжает существовать и развиваться в «параллельном мире» – мире подрастающего поколения – и до сих пор не включена в сферу научного изучения.

В исследовании приняли участие 79 человек – мужчины в возрасте от 18 до 25 лет. Набор испытуемых в контрольную группу производился в общежитиях Санкт-Петербургского гидрометеорологического университета и Санкт-Петербургской государственной консерватории им. Римского-Корсакова из числа студентов данных вузов, а также из числа студентов юридического факультета Санкт-Петербургского Государствен ного Университета, не употребляющих наркотические вещества. Всего 32 человека.

Набор испытуемых в экспериментальную группу производился частично из числа испытуемых, участвовавших в исследовании психологических особенностей лиц, употребляющих психостимуляторы и галлюциногены в рамках авторской курсовой работы (под научным руководством С.В. Горбатова) за 2003 г. Другая часть испытуемых данной группы была набрана по результатам интервью и анкетирования при помощи авторской анкеты по психоактивным веществам, включенной в пакет используемых в данном исследовании методик. Все испытуемые, отнесенные в экспериментальную группу, являются потребителями психостимуляторов амфетаминовой группы и кокаина. Всего 28 человек.

В третью, сравнительную, группу вошли 19 человек из числа пациентов 1, 4, 6 и 7-го отделений стационара Городской наркологической больницы, а также пациентов Биомедицинского Центра, являющихся потребителями героина и/или других веществ опиатной группы, вводящихся инъекционным путем.

В исследовании использовались следующие методики: 1. Самоактуализационный тест (САТ).2. Методика изучения стилевой саморегуляции поведения (ССП-98). 3. Гиссенский личностный опросник. 4. Методика «Незаконченные предложения» Сакса и Леви. 5. Тест 20 ответов М. Куна и Т. Маклартленда «Кто я?» 6. Методика «Жизненный путь». 7. Авторская анкета по психоактивным веществам. 8. Авторская анкета по ночным танцевальным клубам.

Параметр «ночные клубы» связан с вопросом из анкеты «Посещаете ли вы ночные танцевальные клубы?»; параметр «вопрос № 10» соответствует вопросу в анкете «Считаете ли Вы, что психостимуляторы, такие как амфетамин, кокаин и экстази, являются неотъемлемой составляю­щей современной клубной культу­ры?» (в данных случаях подсчиты­вались утвердительные ответы) (таблица).

Результаты анкетирования по трем группам (исследование полинаркотизма)
Параметр	Н-группа, %, кол-во	Пс-группа, %, кол-во	Г-группа, %, кол-во
факт пробы наркотика	43,8 (14)	100 (28)	100 (19)
марихуана	43,8 (14)	100 (28)	100 (19)
кокаин	----	100 (28)	42,1 (8)
амфетамин	----	96,4 (27)	57,9 (11)
экстази	----	89,3 (25)	42,1 (8)
опиаты	----	39,3 (11)	100 (19)
первитин	----	7,1 (2)	42,1 (8)
эфедрон	----	10,7 (3)	89,5 (17)
LSD	----	71,7 (20)	26,3 (5)
псилоцибин	6,3 (2)	85,7 (24)	73,7 (14)
РСР (фенциклидин)	----	28,6 (8)	26,3 (5)
мескалин	3,1 (1)	7,1 (2)	----
другие	----	39,3 (11)	5,3 (1)
ночные клубы	40,6 (13)	96,4 (27)	26,3 (5)
вопрос № 10	28,1 (9)	71,4 (20)	63,2 (12)
наличие работы	28,1 (9)	64,3 (18)	38,8 (7)

В целом полученные резуль­таты исследования подтверждают выдвинутую гипотезу о том, что самосознание лиц, употребляющих психостимуляторы, имеет свои специфические особенности, значи­тельно отличающиеся от особен­ностей самосознания лиц, не употребляющих наркотики, и лиц, употребляющих героин.

Проведенные исследования позволяют сделать следующие выводы: 1. Молодые люди, употребляющие психостимуляторы, имеют особенности процесса само восприятия, которые заключаются в принятии себя вне зависимости от своих достоинств и недостатков. Они часто характеризуют себя как легкомысленных, подвижных, активных, некритичных людей и отвергают образ «депрессивного», высоко критичного к себе и своим поступкам человека. Проявления самокритики, рефлексии имеют субъективную связь с депрессивным настроением и снижают уровень самоуважения. В целом самопринятие и самоуважение у этих людей очень сильно зависят от характера социальной поддержки, а также от их собственных представлений о своей положительной социальной репутации, привлекательности, популярности, уважении и высокой оценки других людей. Т.е., чем более привлекательным и успешным они видят и ощущают себя, тем больше вероятность того, что этот образ будет принят ими и включен в структуру образа «Я».

2. Структура образа «Я» у молодых людей, употребляющих психостимуляторы, характеризуется когнитивной сложностью и слабой представленностью индивидного компонента, что говорит об общей оппозиционной позиции данных испытуемых к существующим социальным нормам и существовании определенных преград в интериоризации социального опыта в структуру образа «Я».

3. Юноши, употребляющие психостимуляторы, характеризуются высокими показателями гибкости поведения, что закономерно проявляется в первую очередь в более терпимом отношении к наркотикам, чем принято в обществе, а также отражают общую «либеральную» позицию по отношению ко многим вопросам, касающимся свободы выбора человеком образа жизни независимо от моральных и общественных норм. Высокая гибкость поведения также способствует более эффективному приспособлению к гласным и негласным требованиям молодежных субкультур, более успешной коммуникации с их представителями, избегании огорчений и эффективному решению повседневных проблем. Общий фактор гибкости у данных испытуемых проявляется не только в поведении, но и в целом в процессе его саморегуляции, который характеризуется перманентно высокой степенью активации.

4. В группе употребляющих психостимуляторы отмечены следующие особенности процессов саморегуляции:

• недостаточная сформированность осознанного планирования деятельности (планы этих испытуемых редко осуществляются в первоначальном варианте, подвержены частой смене, поставленная цель редко бывает достигнута, планирование не действенно, малореалистично);

• процессы сопоставления программ деятельности (поведения) с планами деятельности находятся в прямой пропорциональной зависимости от интернальности локуса контроля и самоподдержки;

• сравнительно недостаточная индивидуальная развитость потребности в осознанном программировании своих действий (либо не умеют, либо не желают продумывать свои действия, часто действуют путем проб и ошибок, иногда предпочитают действовать импульсивно и часто сталкиваются с неадекватностью полученных результатов целям деятельности и при этом не вносят изменений в программу действий);

• относительно оценки результатов – не рассматривают себя как людей, адекватно оценивающих результаты своей деятельности;

• высокая степень автономности в организации собственной активности, в способности самостоятельно планировать деятельность и поведение связана с затратой больших усилий, отказом от легкомысленного, беззаботного поведения;

• по общему уровню саморегуляции – проявляют невысокую осознанность и взаимосвязанность в общей структуре индивидуальной регуляции регуляторных звеньев.

5. Молодые люди, употребляющие психостимуляторы, уверены в своей положительной социальной репутации, привлекательности, популярности, способности добиваться поставленной цели, уважении и высокой оценке других людей.

6. Для употребляющих психостимуляторы юношей характерны такие черты личности, как неаккуратность, непостоянство, склонность к беззаботному поведению, легкомысленным поступкам, неумение распоряжаться деньгами.

7. Употребляющие психостимуляторы молодые люди проявляют тенденцию к негативной оценке своего прошлого и актуальной интимной сферы.

8. Юноши, употребляющие психостимуляторы, характеризуются высоким уровнем плинаркотизма (см. таблицу).

9. Употребление психостимуляторов во многом обусловлено влиянием современной клубной танцевальной культуры.

Обобщая вышесказанное, можно отметить, что употребление психостимуляторов оказывает сильное влияние на самосознание, способствуя формированию целого ряда специфических особенностей, которые проявляются в общей реакции ухода от действительности. Люди, употребляющие психостимуляторы, демонстрируют тенденцию к созданию максимально позитивного, расслабленного, некритичного, коммуникабельного и привлекательного образа самих себя, причем от успешности данного процесса зависят их самоуважение, самопринятие, настроение и степень социальной активности. Кроме того, реакции ухода способствует также наличие определенной дисгармонии в сексуальных отношениях, которая может компенсироваться поиском наиболее быстрых и эффективных способов реализации фрустрированной потребности в интимной близости посредством употребления психостимуляторов, которые в полной мере способствуют достижению подобной цели, а также наличие негативной оценки своего прошлого.

Современная технократическая действительность диктует моду на образ жизни, связанный с умением успешно функционировать и самореализовываться в условиях высоких темпов «обновления» всех ее сфер и сторон. Для большинства людей частные проявления этой тенденции уже давно не являются чем-то новым. Это и Интернет, и HighTech-технологии, а также их культурные «порождения», такие как модный в наши дни жанр литературы, кинематографа и образ жизни в целом, именуемый «киберпанк», это и электронная танцевальная музыка со своими запредельными звуковыми частотами и навязчивыми цикличными ритмами, на гребне которой так незаметно и в то же время тотально в жизнь нынешнего молодого поколения ворвалась новая и во многих отношениях чрезвычайно актуальная реальность, ключом к которой являются химические вещества – психостимуляторы.

В настоящей работе были рассмотрены некоторые особенности самосознания людей, употребляющих психостимуляторы. Результаты, полученные в ходе исследования, могут получить свое теоретическое и практическое применение при дальнейшей разработке и изучении аддиктивного поведения, связанного с употреблением психостимуляторов, в том числе при разработке профилактических программ и других методов психологической интервенции.

	Гаврилова Мария Валерьевна
	специализация «Социальная психология»
	e-mail: marie@list.ru
	Научный руководитель: доцент Яничева Татьяна Гелиевна

Гендерные роли и факторы социализации личности

Существующие в обществе культурные ожидания и стереотипы, относящиеся к маскулинному и фемининному поведению, оказывают большое влияние на процесс социализации личности, во многом определяя его направленность. Весь процесс социализации индивида сопровождается традиционными представлениями о ролях мужчины и женщины в обществе. С первых дней жизни и на последующих этапах социализация дифференцируется по половому признаку, создавая тем самым мальчикам и девочкам, мужчинам и женщинам, различные условия для их личностного развития, реализации способностей, выбора трудовой деятельности и т.п. Сегодня все большее число ученых склоняется к мнению, что основную роль в формировании гендерной роли играют социальные нормы, предписывающие различные типы поведения в соответствии с биологическим полом, социальные ожидания общества, которые возникают в соответствии с конкретной социально-культурной матрицей и находят свое отражение в процессе воспитания. В этом процессе социальный пол, который усваивается прижизненно, играет большую роль, чем пол биологический. Однако необходимо учитывать и тот факт, что принятие индивидом социальных ролей – процесс активный, индивид может варьировать роли, уклоняясь от стандарта [1, 2, 3, 5, 12].

Долгое время маскулинные и фемининные черты считались строго дихотомическими, взаимоисключающими, кроме того, традиционно соотношение половых ролей представлялось иерархическим, и женщине в этой модели отношений отводилась подчиненная роль. В связи с историческими, культурными и социальными переменами в обществе на современном этапе произошли изменения и в представлениях об идеалах маскулинности и фемининности. «Мужские» и «женские» качества и свойства не воспринимаются теперь принадлежностью одного из полов. Они не являются полярными характеристиками, могут принадлежать представителю как одного, так и другого пола и обусловливаются скорее особенностями воздействия социального окружения, семейного воспитания и полоролевой идентификацией мальчиков и девочек. Существенные коррективы в представления о маскулинности и фемининности внесла концепция психологической андрогинии, которая предполагает возможность людей успешно сочетать в себе как традиционно мужские, так и традиционно женские психологические качества, что позволяет людям менее жестко придерживаться полоролевых норм, свободнее переходить от традиционно женских занятий к мужским, и наоборот [1, 2, 3, 10].

Но вместе с тем идеалы маскулинности и фемининности сегодня, как никогда прежде, противоречивы. Ломка традиционной системы половых ролей приводит к некоторой рассогласованности между ролевыми ожиданиями и требованиями, диктуемыми существующей реальностью, что создает определенные трудности для подростков, поскольку их самосознание и самооценка во многом зависят от соответствия стереотипным представлениям о маскулинности/фемининности. Подростковый возраст является одним из таких возрастных периодов, когда в процессе взаимодействия полотипичных и индивидуально-психологических характеристик личности отмечаются напряжение и рассогласование. Изменение тела подростка, появление у него вторичных половых признаков и эротических переживаний способствуют формированию половой идентичности взрослого человека, в которой соответствие общепринятым образцам маскулинности и феминности играет ведущую роль [7, 8, 11].

Целью данного исследования явилось изучение взаимосвязи между принятием гендерных ролей подростками и особенностями их социализации. Существуют три точки зрения относительно того, какая гендерная роль обеспечивает личности максимальное психологическое благополучие. Первая, традиционная, модель полагает, что наиболее благополучными будут те индивиды, гендерная роль которых максимально соответствует их половой принадлежности, т.е. маскулинные мужчины и фемининные женщины. Вторая модель считает оптимальной андрогинию, т.е. высокие степени проявления как маскулинности, так и фемининности для обоих полов, а третья – что самый благоприятный фактор для обоих полов – высокая маскулинность [8].

Объектом исследования стали учащиеся 10-х классов средней школы № 618 Приморского района Санкт-Петербурга в количестве 63 человек. Из них 33 девочки и 30 мальчиков. Средний возраст мальчиков составил 15,7 года, девочек – 15,4 года.

В ходе исследования были использованы следующие методики:

1. «Анкета половых ролей» С. Бем.

2. «Опросник поведения в конфликте» К. Томаса.

3. Модифицированный вариант методики исследования самооценки Дембо–Рубинштейн.

4. «Проблемная анкета» Seiffge–Krenke.

5. Методика исследования характера влияния основных агентов социализации.

«Проблемная анкета» Seiffge–Krenke – специально разработанный опросник для изучения проблемной нагруженности в различных сферах жизнедеятельности у подростков. Была адаптирована на кафедре психологии развития и образования РГПУ им. А.И.Герцена.

В данном опроснике приводятся описания ситуаций, которые могут восприниматься подростками как проблемы. Анкета состоит из 7 блоков вопросов, каждый блок содержит вопросы, относящиеся к различным сферам жизни подростков, а именно: 1) проблемы, связанные со школой; 2) проблемы, связанные с опасениями или неуверенностью в будущем; 3) проблемы, связанные с родительским домом; 4) проблемы, связанные с отношениями со сверстниками; 5) проблемы свободного времени; 6) проблемы, связанные с отношениями с противоположным полом; 7) проблемы, связанные с собственным «Я».

Обследуемые подростки отмечают, в какой мере их касаются отдельные проблемы, указанные в анкете, используя следующую шкалу: 1 – «совсем нет», 2 – «едва ли», 3 – «ни да ни нет», 4 – «скорее да», 5 – «в полной мере». Затем баллы по каждому блоку вопросов суммируются.

Методика исследования характера влияния основных агентов социализации была предложена Р.А. Бондаренко и представляет собой прямое шкалирование оценки подростками влияния на них основных агентов социализации (семья, школа, сверстники, телевидение) относительно маскулинности/фемининности [4].

Испытуемым предъявляются 4 шкалы и предлагается отметить на этих шкалах, как они оценивают влияние на них ряда агентов социализации, расположив точку между полюсами мужественность/женственность по следующим параметрам:

1.Какое воздействие оказывают на Вас сверстники? 2. Какое воздействие оказывает на Вас семья?

3. Какое воздействие оказывает на Вас школа? 4.Какое воздействие оказывает на Вас телевидение?

Длина каждой из предложенных шкал 100 мм, при этом «0» означает абсолютно маску­линное влияние, а «100» – абсолютно фемининное. Основной целью являлось проследить, как подростки оценивают направление влияния на них основных агентов социализации.

Остальные методики, использованные в данном исследовании, достаточно полно представлены в специальной литературе, и подробнее на них мы останавливаться не будем. Отметим только, что все методики бланковые, группового предъявления.

В результате использования методики С. Бем на основании соотношения показателей маскулинности и фемининности было выделено 6 групп испытуемых: маскулинные мальчики, маскулинные девочки, фемининные мальчики, фемининные девочки, андрогинные мальчики и девочки. Дальнейший анализ был основан на сравнении данных различных методик у испытуемых выделенных групп.

Согласно полученным данным, как среди мальчиков, так и среди девочек встречаются представители всех гендерных типов. Вместе с тем следует отметить, что наиболее распространенным является андрогинный тип – 43,3% у мальчиков и 60,6% у девочек, но у мальчиков процент представителей традиционного для их пола маскулинного типа, составляет 40%, т.е. немного меньше, чем представителей андрогинного типа, тогда как у девочек на фемининный тип приходится только 24,2%, что значительно ниже процента, приходящегося на андрогинный тип. Среди исследуемых подростков процентное соотношение мальчиков с фемининной гендерной ролью и девочек с маскулинной гендерной ролью оказалось примерно одинаково, соответственно 16,7% и 15,2%.

С помощью теста, предложенного К. Томасом, нами были изучены различные стили конфликтного поведения подростков, затем был проведен сравнительный анализ данных, отражающих особенности поведения личности в ситуации конфликтного взаимодействия в зависимости от ее гендерной роли. В способе поведения в конфликтной ситуации, наиболее часто используемом личностью, проявляется и преимущественно используемая личностью модель межличностных отношений. Как правило, субъекты, реализующие доминантно-зависимую модель отношений, в ситуации конфликта используют поведение по типу соперничества (доминантная позиция), приспособления и избегания (зависимая позиция). Субъектами, реализующими партнерскую модель межличностных отношений, при разрешении конфликтов применяются стили сотрудничества и компромисса [6, 9].

Рис. 1.Соотношение типов поведения в конфликте маскулинных мальчиков и фемининных девочек.

Рисунок 1 наглядно демонстрирует, что подростки с гендерной ролью, соответст­вующей их полу (маскулинные мальчики и фемининные девочки), чаще используют доминантно-зависимую мо­дель межличностного взаимо­действия. Можно заключить, что традици­онные представле­ния о мужествен­ности/женст­венности побуж­дают мальчи­ков проявлять доминантную позицию в межличностных отноше­ниях, а девочек – зави­симую, о чем свидетельствует преимущественное использо­вание конкурентного стиля выхода из конфликта мальчи­ками (различия статистически достовер­ны,р<0,01) и приспособительного девочка­ми (различия статистически достоверны,р<0,05). При исследо­вании моделей межличностного взаимодействия подростков с андрогинной гендерной ролью предпочтительной модели межличностного взаимодействия выявлено не было.

Вместе с тем в ходе исследо­вания были получены данные (рис. 2), свидетельст­вующие о том, что вне зависимости от гендерной роли, мальчиками чаще, чем девочками, в ситуации конфликт­ного взаимодействия используется стиль компромисса (различия статистически достовер­ны, р<0,05). Можно сделать вывод, что мальчики в целом в большей мере ориентированы на партнерс­кую систему взаимодействия, чем девочки.

Рис. 2.Соотношение типов поведения в конфликте мальчиков и девочек.

Основной целью исследо­вания самооценки по методике Дембо–Рубинштейн в данном исследовании было выявление сте­пени расхождения между представлениями подростков о себе, о том, «какой я есть», и представлениями о себе в соответствии со своими желаниями. Рассогласование между реальным и идеальным «Я», с одной стороны, может стать источником внутриличностных конфликтов, но, с другой стороны, является также и источником самосовершенствования личности и стремления к развитию. Подростковый возраст интересен в этой связи стремлением к полному совпадению идеального и реального «Я», чего в большинстве случаев не происходит.

При анализе самооценки подростков по ряду шкал, определяющих различные качества личности, наиболее высокий уровень самооценки при высокой степени самопринятия по этим качествам продемонстрировали маскулинные мальчики, из чего можно заключить, что они обладают наиболее устойчивой и развитой самооценкой.

Данные, полученные при применении «Проблемной анкеты» Seiffge–Krenke, позволяют заключить, что самыми актуальными проблемами для подростков, вне зависимости от их гендерных ролей, являются отношения с родителями и тревога о своем будущем. Согласно полученным данным, маскулинные мальчики менее, а андрогинные мальчики более, чем подростки с другими гендерными ролями, обеспокоены проблемами общения с родителями (различия статистически достоверны, р<0,01), собственным будущим (различия статистически достоверны,р<0,01), проблемами в школе (различия статистически достоверны,р<0,05), воспринимают как проблему принятие собственного «Я» (различия статистически достоверны,р<0,01) (рис.3).

Рис.3.Проблемность различных сфер у маскулинных и андрогинных мальчиков.

Таким образом, в ряде сфер социализации наиболее предпочтительной оказалась маскулинная гендерная роль у мальчиков. Об этом свидетельствуют меньшая проблемная нагруженность некоторых сфер социализации (показатели по шкалам «будущее», «школа», «отношения с родителями», «отношения со сверстниками» «Проблемной анкеты» Seiffge–Krenke), а также наиболее высокий уровень самооценки различных качеств личности при высокой степени самопринятия, выявленные в результате использования методики Дембо–Рубинштейн, из чего можно заключить, что они обладают наиболее устойчивой и развитой самооценкой. В ходе исследования было выявлено также, что мальчики с андрогинной гендерной ролью склонны ниже оценивать себя по целому ряду личностных качеств, и их удовлетворенность выраженностью этих качеств также не высока. При этом выявлена недостаточная социальная адаптация андрогинных мальчиков, проявляющаяся в проблемах в различных сферах социализации. Связи гендерной роли с успешностью социализации у девочек выявлено не было.

В табл. 1 приведены средние значения оценки влияния различных факторов на полоролевую социализацию в целом для мальчиков и девочек, полученные при использовании методики исследования характера влияния основных агентов социализации. Напомним, что за «0» принимается абсолютно маскулинное влияние, за «100» – абсолютно фемининное.

Таблица 1.Влияние различных факторов на полоролевую социализацию подростков

Пол/факторы	Сверстники	Семья	Школа	Телевидение
Мальчики	34	46	32	40
Девочки	53	65	38	60

Исходя из данных, приведенных в таблице 1, можно сделать вывод, что мальчики в целом оценивают средовое давление более жестко, чем девочки. Девочкам влияние всех агентов, кроме школы, представляется скорее фемининным. Как наиболее жесткое, и мальчиками, и девочками рассматривается влияние школы, как наиболее феминизирующее – семья.

Восприятие подростками школы как фактора, оказывающего на них давление в сторону маскулинности, вероятно, требует дополнительного исследования, поскольку большинством исследователей признается скорее фемининное влияние школы.

В табл. 2 представлены данные, позволяющие сделать заключение о характере влияния некоторых агентов социализации на подростков, обладающих различными гендерными ролями. Если оценивать характер влияния всех факторов, то можно отметить, что средовое давление наиболее жестко воспринимают фемининные мальчики, в то время как маскулинные девочки давление всех агентов социализации, кроме школы, воспринимают скорее неопределенным. Вероятно, это связано с более сильным давлениеь со стороны социума в направлении формирования полоспецифичного поведения, которое испытывают мальчики по сравнению с девочками. Общество традиционно более терпимо к маскулинному поведению девочек, но осуждает фемининное поведение мальчиков.

Таблица 2.Влияние различных факторов на полоролевую социализацию подростков, имеющих разные гендерные роли

Гендерная роль\факторы	Сверстники	Семья	Школа	Телевидение
Андрогинные девочки	53	64	40	54
Маскулинные девочки	42	52	14	46
Фемининные девочки	62	75	46	78
Андрогинные мальчики	34	53	28	40
Маскулинные мальчики	37	43	40	41
Фемининные мальчики	28	35	25	38

Наиболее фемининным средовое влияние воспринимается фемининными девочками. Как наиболее жесткое влияние воспринимают влияние школы маскулинные девочки, в качестве наиболее феминизирующего фактора фемининные девочки воспринимают телевидение.

В ходе исследования гендерных ролей подростков в связи с особенностями их социализации был использован корреляционный анализ. Полученные данные свидетельствуют о том, что в целом высокий уровень маскулинности является благоприятным фактором для более успешной социализации подростков. С повышением показателя маскулинности уменьшается проблемная нагруженность в зонах «будущее» (у маскулинных мальчиков), «собственное “Я”» и «отношения с противоположным полом» (у андрогинных и фемининных девочек). Повышается уровень самооценки по таким шкалам, как «самодостаточность» (у маскулинных мальчиков), «ответственность» и «доброта» (у андрогинных девочек), «заботливость» (у маскулинных девочек). Кроме того, при увеличении показателя маскулинности уменьшается вероятность выбора непродуктивного способа поведения в конфликтной ситуации – избегания у андрогинных девочек. Эти данные подтверждаются полученными в исследовании, свидетельствующими о меньшей проблемности в различных сферах и более высокой и стабильной самооценке у маскулинных мальчиков.

Исходя из данных нашего исследования, фемининные девочки оценивают влияние школы скорее как нейтральное, но, согласно анализу корреляционных связей, с увеличением показателя фемининности проблемная нагруженность в зоне «школа» уменьшается. Таким образом, несмотря на оценку подростками влияния на них школы скорее в сторону маскулинности, акцент в обучении все же ставится на развитие традиционно женских качеств.

Таким образом, в ходе проведения данного исследования было выявлено, что успешность в ряде сфер социализации, наряду с устойчивой и развитой самооценкой, обеспечивает маскулинная гендерная роль у мальчиков, которая не только соответствуют их половой принадлежности, но и отвечает требованиям социально-культурной ситуации общества. Вместе с тем, несмотря на то, что достижению успехов в целом ряде сфер жизнедеятельности может способствовать наличие у индивида не только маскулинных, но и фемининных качеств, мальчики с андрогинной гендерной ролью показали себя наименее успешными в этих сферах, вероятно, в силу большей неопределенности требований, предъявляемых к индивидам с данной гендерной ролью в процессе социализации. Одним из результатов полоролевой социализации в ее современном виде можно считать и осложненное формирование полоролевых предпочтений у девочек, поскольку, наряду с традиционными взглядами на соотношение полов как иерархическое, когда женщина представляется слабой, зависимой, пассивной, в нашем обществе существует и ориентация на социальное равенство полов, стимулирующая развитие у женщин маскулинных качеств: конкурентности, стремления к доминированию.

Литература

1. Агеев В. С.Психологическиеи социальные функции полоролевых стереотипов // Вопросы психологии. 1987. № 2.

2. Алешина Ю.Е., Волович А.С. Проблемы усвоения ролей мужчины и женщины // Вопросы психологии. 1991. № 4.

3. Блок Джин Х.Влияние дифференцированной социализации на развитие личности мужчин и женщин: Практикум по социальной психологии. СПб., 2000.

4. Бондаренко Р.А.Влияние школы на полоролевую социализацию в самооценке подростков// Ярославский Педагогический вестник. 2003. № 4.

5. Виноградова Т.В., Семенов В.В.Сравнительные исследования познавательных процессов у мужчин и женщин: роль биологического и социальных факторов// Вопросы психологии. 1993. №2.

6. Гришина Н.В.Психологическая работа с конфликтами: три вида диалога// Психологические проблемы самореализации личности / Под ред. Л.А. Головей,Л.А. Коростылевой. Вып.3. СПб., 1999.

7. Каган В.Е.Стереотипы мужественности и женственностии образ “Я” // Вопросы психологии. 1989. №3.

8. Клецина И.C.Гендерный подход в системе психологического образования // Гендерные исследования: Феминистская методология в социальных науках. Материалы 2-й Международной летней школы по гендернымисследованиям (Фарос-1998) /ХЦГИ. Харьков, 1998.

9. Клецина И.С.Партнерство в межличностных отношениях: гендерный подход. 2000.

10. Кон И.С.Психология половых различий // Вопросы психологии. 1989. № 2.

11. Кон И.С.Психология ранней юности: Кн. для учителя. М., 1989.

12. Попова Л.В.Гендерная социализация в детстве // Гендерный подход в дошкольной педагогике: теория и практика. Ч. 1.

	Горчакова Елена Юрьевна,
	специализация «Клиническая психология».
	e-mail: le_gor@rambler.ru
	Научный руководитель: старший преподаватель Зотов М.В.

Особенности копинг-поведения больных шизофренией в зависимости от структуры

и степени выраженности дефекта

Особенности психики и поведения больных шизофренией ввиду своей непохожести на другие психические заболевания вызывают большой интерес исследователей. Интерес к этому заболеванию объясняется и многими нерешенными проблемами, связанными с этой патологией, например, проблемами, касающимися социальной полноценности этих больных, их адаптации в обществе, а также особенностями копинг-поведения у больных шизофренией, т. е. то, как они справляются со стрессовыми ситуациями, проблемами и трудностями.

Так как больные шизофренией находятся на стационарном лечении только в период обострения заболевания, а в остальное время они живут в обществе, то они так же, как и остальные члены социума, подвергаются стрессовым ситуациям и сталкиваются с различными проблемами. Каждый человек по-разному справляется и разрешает эти стрессовые ситуации. Одни более успешно справляются с проблемами, другие менее успешно. Но человек, страдающий шизофренией, становится наиболее уязвимым в подобных ситуациях. Так как сама болезнь влияет на изменение психических процессов – когнитивных, эмоционально-волевых, то и поведение таких больных в стрессовых и проблемных ситуациях будет отличаться от поведения здоровых людей. Еще Ю.Ф. Поляков указывал на то, что «больные шизофренией отличаются своей неприспособленностью именно к требованиям каждодневной действительности, к обыденным, тривиальным проблемам и ситуациям» [5].

Относительно немного было проведено исследований посвященных проблеме копинг-поведения у больных шизофренией, в которых указывается, например, что эти больные склонны в стрессовых ситуациях проявлять агрессивность по отношению к другим, обвинять их и видеть в них причину своего болезненного состояния, при этом они готовы принять на себя ответственность за свои действия и поступки [2].

Другой автор – Исаева Е.Р., выделяет в своих исследованиях характерные копинг-стратегии для больных шизофренией как «оптимизм» и «пассивная кооперация», что отражает склонность больных шизофренией снимать с себя ответственность и полагаться в решении своих проблем на сочувствующих им окружающих людей. В поведенческой сфере больные шизофренией редко прибегали к стратегии конструктивной активности – действенному способу устранения и преодоления стресса, для них характерно преобладание в копинг-поведении стратегий избегающих решения проблем. [3].

Проводимые исследования копинг-поведения в основном отражают особенности совладающего поведения безотносительно к степени выраженности негативных симптомов и преимущественно у лиц со слабо выраженным дефектом.

Однако диапазон выраженности дефекта у больных шизофренией является достаточно большим, и дополняется различными вариантами дефекта (у одних больных могут преобладать когнитивные расстройства, у других – эмоционально-волевые). При этом степень нарушения психических процессов, имеет огромное значение в процессах адаптации и соответственно копинг-поведении. Также вызывает интерес влияние психических процессов на предпочтение использования того или иного стиля копинг-поведения.

Поэтому целью исследования было изучение особенностей копинг-поведения больных шизофренией с различной структурой и степенью выраженности дефекта. Для осуществления этой цели были решены следующие задачи:

1. Клинико-психологическое исследование структуры и степени выраженности дефекта у больных шизофренией.

2. Изучение характера и степени нарушений познавательных процессов у больных шизофренией с разной выраженностью дефекта.

3. Изучение особенностей копинг-поведения больных шизофренией с разной степенью выраженности дефекта.

4. Изучение влияния когнитивных нарушений и расстройств эмоционально-волевой сферы на копинг-поведение больных шизофренией.

Для выполнения поставленных задач были выбраны следующие методики: клинико-психологический расспрос; шкала SANS для определения степени выраженности негативных симптомов; копинг-тест Лазаруса для выявления преобладающего копинг-поведения в проблемных ситуациях; методики для исследования когнитивной сферы: ТМТ-тест (формы А и В), методика исключения четвертого лишнего (графическая форма) и методика объяснения переносного смысла пословиц.

Для решения поставленных задач было проведено обследование 35 женщин больных шизофренией. На момент обследования они находились в состоянии ремиссии, без выраженных психотических явлений. Степень проявления шизофренического дефекта, у этих больных наблюдалась в диапазоне от слабо выраженного дефекта до выраженного дефекта. Больные находились в возрасте от 19 лет до 53 лет.

Результаты проведенного исследования.

По данным методики SANS, больные были поделены на три группы, которые достоверно различаются между собой как по общему показателю выраженности негативных симптомов, так и по каждому негативному симптому в отдельности. Таким образом, в первой группе оказались больные со слабым проявлением негативных симптомов (13 человек), во второй со средним проявлением (13 человек) и в третьей с выраженными негативными симптомами (9 человек).

По мере движения дефекта наблюдается нарушение эмоционально-волевой и когнитивной сферы. Нарушения эмоционально-волевой сферы проявляются в нарастании аффективного уплощения, снижении активности, интересов и деятельности. Нарушения познавательной деятельности характеризуются снижением внимания, обеднением и оскудением мышления.

Экспериментально-психологическое исследование нарушений познавательной деятельности у больных шизофренией с разной степенью выраженности дефекта проводилось с помощью методик «исключение предметов» и «объяснение переносного смысла пословиц» ТМТ-теста.

По итогам ТМТ-теста такие особенности внимания как устойчивость и переключаемость, а также скорость сенсоматорных реакций у больных шизофренией, резко снижены и по мере нарастания дефекта имеют тенденцию к еще большему снижению, что приводит к грубому расстройству внимания.

Анализ мыслительной деятельности также показал достоверные различия по группам больных с разной степенью выраженности дефекта.

Результаты, полученные по методике «исключение предметов», позволяют говорить о своеобразном нарушении мышления, о котором говорили многие авторы, занимающиеся этой проблемой. Больные в своих суждениях отражают лишь случайную сторону явлений, существенные отношения между предметами мало принимаются во внимание [1]. В процессе выполнения задач проявляются «причудливость», «странность», «необычность» обобщений, совершаемых больными. Особенностью этих обобщений является их «правильность» с формально-логической стороны, которые не могут быть квалифицированы как ошибочные [5]. Однако известно, что по мере движения болезненного процесса и нарастания дефекта ряд характеристик познавательной деятельности меняется, уменьшается число категориальных ответов, т. е. снижается их обобщенность и соответственно повышается число конкретно-ситуационных объединений [4].

Результаты исследования по методике «объяснение пословиц» также показали различия по группам больных. При этом были разработаны критерии для оценки ответов. Правильными являлись те ответы, в которых больной мог вычленить главную мысль во фразе конкретного содержания; если объяснение было не очень понятно, больному предлагалось на данную пословицу привести пример из жизни, и если он соответствовал смыслу пословицы, ответ принимался как правильный. Были отмечены такие неправильные ответы, как латентные ассоциации и связи, в которых больной выхватывает из пословицы слово или словосочетание и переносит его в новое содержание, а смысл пословицы теряет. Например, на пословицу «Одна ласточка весны не сделает» больной приводит объяснение в виде другой пословицы – «Один в поле не воин», в данном случае ответ основан на случайной ассоциации со словом «один», а смысл пословицы не учтен. Другие ответы содержали в себе буквальное объяснение пословицы. Например, пословицу «Не в свои сани не садись» больной объясняет так: «Нехорошо брать чужие вещи». Процентное соотношение таких ответов по всем группам оказалось больше, чем ответов по типу латентных ассоциаций; были пословицы, которые больные вообще не могли объяснить, наиболее часто это встречалось у больных третьей группы.

По мере нарастания дефекта количество правильных объяснений существенно снижается, и происходит это в основном из-за того, что больные все больше становятся неспособными дать вообще какое-либо объяснение пословиц. В целом количество буквальных ответов по мере нарастания дефекта растет, а латентных – снижается.

Результаты исследования по методикам «исключение предметов» и «объяснение переносного смысла пословиц» ТМТ-теста обнаружили прямую зависимость между нарушением познавательных процессов (внимания, мышления) и степенью выраженности шизофренического дефекта.

В ходе экспериментально-психологического исследования особенностей копинг-поведения больных шизофренией с различной степенью выраженности дефекта обнаружены данные, подтверждающие зависимость копинг-поведения от формирования шизофренического дефекта. По мере его нарастания частота использования копингов больными шизофренией снижается. Важно отметить, что в данной исследовательской работе копинг-поведение предполагает совладающее поведение с повседневными проблемами и трудностями, а не с проблемами, касающимися болезни. При этом у больных со слабо выраженным дефектом спектр проблемных ситуаций достаточно разнообразный (со слов больных) по сравнению с больными, имеющими умеренно выраженный дефект. Больные с выраженным дефектом чаще говорят об отсутствии в их жизни каких-либо проблем и трудностей. Однако даже если таковые удается обнаружить с помощью расспроса и наводящих вопросов, они сообщают о проблеме как об имевшем место факте без какого-либо положительного или отрицательного отношения к нему, вероятно с этим и связано снижение использования копинг-поведения.

Помимо снижения частоты использования копинг-поведения существует предпочтение использования определенных стилей копинга в зависимости от сформированности дефекта.

На рис. 1 приведены данные частоты использования стилей копинг-поведения. Больные со слабо выраженным дефектом наиболее часто используют такие стили копинга, как «самоконтроль», «принятие ответственности» и «бегство». Например, больным этой группы свойственны утверждения: «я пытаюсь скрыть свои чувства», «я внутренне прохожу через то, что должен был сказать или сделать», «я упрекаю себя», «я надеюсь на чудо», «я хочу, чтобы все это скорее кончилось». Данные показатели свидетельствуют о том, что больные пользуются этими копингами в пределах «иногда» – «часто».

Больные с умеренным дефектом чаще используют стили: «бегство», «дистанцирование», «принятие ответственности» и «социальная поддержка». Например, для них характерны такие утверждения: «я избегаю общения с другими людьми», «я делаю вид, что ничего не случилось», «я позволяю другим утешать себя».

Больные с выраженным дефектом «очень редко» или «иногда» используют: «дистанцирование», «социальная поддержка» и др. В целом для этих больных характерна выраженная недостаточность в использовании копинг-поведения.

Рис. 1.Зависимость частоты использования различных стилей копинг-поведения от степени выраженности шизофренического дефекта.

Таким образом, по мере формирования дефекта частота использования конструктивных стилей копинг-поведения снижается, и на первый план выступает использование неконструктивных копингов, но по мере формирования дефекта использование их больными также имеет тенденцию к снижению, такое изменение соотношения конструктивных и неконструктивных копингов хорошо показано на рис. 2.

По сравнению с больными первой группы у больных второй группы существенно снижается количество использования конструктивных копингов, особенно таких, как «самоконтроль», «планирование решения проблемы», «положительное переоценивание».

Среди неконструктивных копингов резко снижается использование «конфронтации», а использование «дистанцирования» увеличивается, «бегство» остается примерно на том же уровне, что и в первой группе. Эти данные показывают, что даже среди неконструктивных копингов снижается использование «конфронтации», которая предполагает какие-то действия для изменения ситуации, в то время как «бегство» и «дистанцирование», предполагают уход от ситуации и являются пассивными стилями. В третьей группе происходят еще большие изменения, продолжает снижаться использование конструктивных копингов: «самоконтроль», «социальная поддержка», «принятие ответственности», «планирование решения проблемы», которые в среднем используются очень редко больными этой группы. Неконструктивные копинги «бегство» и «дистанцирование», использование, которых во второй группе относительно высокое, у больных с выраженным дефектом резко снижается.

Рис. 2.Соотношение конструктивного и неконструктивного копинг-поведения у больных шизофренией с разной степенью выраженности дефекта.

Подводя итог вышесказанному, можно говорить о том, что по мере формирования дефекта происходит снижение использования всех стилей копинг-поведения, но такое снижение не является равномерным. Сначала преимущественно снижается использование конструктивных копингов, и на первый план выступают неконструктивные, а затем и неконструктивные копинги также снижаются.

Для исследования влияния расстройств познавательной и эмоционально-волевой сферы на использование того или иного стиля копинг-поведения использовались: 1) данные исследования нарушения когнитивных процессов (внимания и мышления) и оценка степени нарушения эмоционально-волевых и когнитивных процессов, входящих в шкалу негативных симптомов (SANS), и 2) данные использования больными шизофренией определенных стилей копинг-поведения. Затем с помощью корреляционного анализа было исследовано влияние первой группы данных на вторую группу данных.

Полученные результаты показывают, что большинство стилей копинг-поведения (вторая группа данных) имеет значимые коэффициенты корреляции как с познавательными, так и с эмоционально-волевыми процессами (первая группа данных). Это можно объяснить тем, что нарушение познавательных и эмоционально-волевых процессов входит в структуру шизофренического дефекта, нарастание которого, в свою очередь, влияет на особенности использования стилей копинг-поведения, следовательно, составляющие дефекта, в большей или меньшей степени, также влияют на эти стили копинг-поведения. Поэтому, для того, чтобы определить нарушение каких-либо психических процессов (познавательных или эмоционально-волевых), в большей степени, что влечет за собой изменение использования того или иного стиля копинга, были выделены наибольшие коэффициенты корреляции в корреляционной матрице.

В табл. 1 представлены показатели корреляционного анализа, показывающего степень зависимости определенных стилей копинг-поведения от внимания и мыслительной деятельности. Из таблицы видно, что наибольшее влияние внимание оказывает на стиль «самоконтроль» копинг-поведения, особенно такая характеристика внимания, как устойчивость. Мыслительная деятельность, исследованная с помощью методик «исключение предметов» и «объяснение переносного смысла пословиц», резко коррелирует со стилем копинг-поведения «планирование решения проблемы».

Таблица 1.Корреляционный анализ зависимости внимания и мыслительной деятельности на предпочтение использования стилей копинг-поведения, при р =0,05.

	ТМТ (А)	ТМТ (В)	4-й лишний	Объясн. послов.
Самоконтроль	0,80***	0,72***	–0,48**	–0,45**
Соц. поддерж.	0,49**	0,55**	–0,64**	–0,58**
Прин. ответст.	0,52**	0,49**	–0,59**	–0,58**
План решения	0,39**	0,40**	–0,71*	–0,71***
Полож. переоц	0,39**	0,40**	–0,45**	–0,39**
Дистанциров.	0,14*	-0,01*	0,15*	0,09*
Бегство	0,49**	0,21*	–0,29*	–0,32*
Конфронтация	0,44**	0,29*	–0,30*	–0,48**

Примечание:*** – коэффициенты на уровне высокой значимой зависимости; ** – коэффициенты на уровне низкой значимой зависимости; * – зависимость статистически незначима

В табл. 2 представлены данные корреляционного анализа стилей копинг-поведения и показатели по субшкалам методики SANS, указывающие на степень нарушения эмоционально-волевых и когнитивных процессов. Были получены также высокие показа­тели, указывающие на влияние внимания, на «самоконтроль» и алогии на «планирование решения проблемы», что соответствует данным корреляционного анализа, представленным в табл. 1. Также на «самоконтроль» оказывают сильное влияние волевые процессы.

Таблица № 2.Корреляционный анализ зависимости познавательных и эмоционально-волевых процессов, входящих в шкалу негативных симптомов (SANS), на предпочтение использования стилей копинг-поведения, при р=0,05.

	Эмоции	Алогия	Безв./апат.	Анг./ассоц.	Внимание
Самоконтроль	–0,62**	–0,63**	–0,75***	–0,72***	–0,77***
Соц. поддерж.	–0,58**	–0,54**	–0,70***	–0,65***	–0,51**
Прин. ответст.	–0,71***	–0,64**	–0,78***	–0,69***	–0,62**
План решения	–0,66**	–0,79***	–0,69**	–0,67**	–0,50**
Полож. переоц.	–0,48**	–0,53**	–0,61***	–0,45**	–0,46**
Дистанциров.	–0,22*	–0,13*	–0,07*	–0,20*	–0,08*
Бегство	–0,53***	–0,40**	–0,45**	–0,43**	–0,43**
Конфронтация	–0,43**	–0,53**	–0,50**	–0,45**	–0,55**

Примечание *** – коэффициенты на уровне высокой значимой зависимости (для данного стиля);

** – коэффициенты на уровне низкой значимой зависимости (для данного стиля);

* – зависимость статистически незначима

Такие стили копинг-поведения, как «социальная поддержка» и «принятие ответственности», требуют относительной сохранности эмоционально-волевых процессов. «Положительное переоценивание» в большей степени зависит от сохранности волевых процессов, «бегство» –от особенностей эмоциональных процессов.

Более низкие коэффициенты корреляции, но находящиеся на уровне значимой зависимости говорят скорее о фоновом влиянии познавательных и эмоционально-волевых процессов на определенные стили копинг-поведения.

Что касается такого стиля копинг-поведения как «дистанцирование», корреляционный анализ не выявил какой-либо зависимости с познавательными или эмоционально-волевыми процессами, но это не значит, что они не оказывают никакого влияния на этот стиль копинг-поведения. Так как по мере нарастания шизофренического дефекта изменение стиля «дистанцирование» носит нелинейный характер, следует искать другой способ определения зависимости его с другими параметрами.

Подводя итог исследованию влияния познавательных и эмоционально-волевых процессов на стили копинг-поведения, можно сказать, что различные виды копинг-поведения для своего осуществления требуют определенного уровня сохранности познавательных и эмоционально-волевых процессов. Так, например, такой вид конструктивного копинг-поведения, как «самоконтроль», предъявляет повышенные требования к уровню внимания, «планирование решения проблемы» требует относительной сохранности мыслительных процессов, «принятие ответственности» и «поиск социальной поддержки» – относительной сохранности эмоционально-волевых процессов.

Исследования влияния психических процессов на стили копинг-поведения имеют большую практическую значимость, так как могут быть положены в основу психокоррекционных воздействий. Иными словами, психокоррекционные воздействия должны быть направлены не на исправление неправильного (неконструктивного) поведения, а на то, что стоит за этим поведением, – на психический процесс, нарушение которого вызывает в большей степени именно зависящий от него стиль копинг-поведения.

Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы:

1. По мере нарастания шизофренического дефекта наблюдаются значимое снижение уровня внимания (скорости сенсомоторных реакций, устойчивости и переключаемости) и прогрессирующее нарушение мыслительной деятельности.

2. Характер мыслительных расстройств у больных с разной степенью выраженности дефекта существенно различается, у лиц со слабой степенью дефекта преобладает расстройство мышления по типу искажения процесса обобщения, а у больных с выраженным дефектом – по типу снижения обобщения.

3. По мере нарастания шизофренического дефекта использование копинг-поведения (как конструктивных стилей, так и неконструктивных) имеет тенденцию к снижению.

4. У больных с различной выраженностью дефекта наблюдаются значимые различия в характере и выраженности копинг-поведения. У лиц со слабо выраженным дефектом наблюдается преобладание конструктивных видов копинг-поведения. У больных с умеренным дефектом отмечаются снижение конструктивных форм копинг-поведения и преимущественное использование неконструктивных форм. Наконец, у лиц с сильной степенью дефекта наблюдается выраженная недостаточность копинг-поведения.

5. Различные виды копинг-поведения для своего осуществления требуют определенного уровня сохранности познавательных и эмоционально-волевых процессов. «Самоконтроль» предъявляет повышенные требования к уровню внимания, «планирование решения проблемы» требует относительной сохранности мыслительных процессов, принятие ответственности и поиск социальной поддержки – относительной сохранности эмоционально-волевых процессов.

6. Психокоррекционные мероприятия, проводимые в системе реабилитации больных шизофренией, в первую очередь должны быть направлены на коррекцию познавательных и эмоционально-волевых расстройств, обусловливающих дефицит конструктивных форм копинг-поведения.

Литература

1. Зейгарник Б.В. Патология мышления. М., 1962.

2. Ибриегит М. Исследование социальной компетентности больных шизофренией в процессе психотерапии. Автореф. дис. 1997.

3. Исаева Е.Р. Копинг-механизмы в системе приспособительного поведения больных шизофренией». Автореф. канд. дис. СПб., 1999.

4. Критская В.П., Мелешко Т.К., Поляков Ю.Ф.Патология психической деятельности при шизофрении: мотивация, общение, познание. М., 1991.

5. Поляков Ю.Ф. Патология познавательной деятельности при шизофрении. М., 1974.

	Демчук Ольга Сергеевна,
	программа переподготовки «Организационная психология»
	e-mail: olga_demchuk@mail.ru
	Научный руководитель: ассистент Мясникова Светлана Валерьевна

методы стимулирования, карьерные ориентации

и организационная культура

Актуальность избранной темы связана с той высокой значимостью, которую система стимулирования имеет в жизни каждой организации, а также необходимостью получения дополнительных данных об изучаемых явлениях с целью их дальнейшего практического использования для совершенствования процесса трудовой деятельности.

Цельюнашего исследования явилась попытка выявить взаимосвязь предпочитаемых методов стимулирования сотрудников с карьерными ориентациями и типом организационной культуры.

Исследование было проведено на базе производственно-строительной компании ТОО «Элитстрой» г. Алматы (1500 сотрудников). Компания является крупнейшим производителем строительных работ на территории Казахстана.

Объектомисследования стали менеджеры среднего звена и сотрудники архитектурного отдела, который является в компании ведущим. Общее количество испытуемых составило 40 человек (26 человек – сотрудники архитектурного отдела и 14 человек – менеджеры среднего звена). Возрастной состав испытуемых от 20 до 50 лет. Мужчины – 21 человек, женщины – 19 человек

Гипотеза: выбор методов стимулирования сотрудников зависит от выраженных карьерных ориентаций и типа организационной культуры.

Для выявления карьерных ориентаций испытуемых был использован опросник «Якоря карьеры» Э. Шейна [2, 4], адаптированный В.А. Чикер.

Для оценки ключевых измерений организационной культуры использовался инструмент оценки организационной культуры (OCAI), представленный Камероном и Куином [1].

Анкета на выявление предпочитаемых методов стимулирования сотрудников была разработана самостоятельно. Анкета содержит пять пунктов, отражающих: общий психологический микроклимат в коллективе; систему подбора персонала в организации; отношение к должностным инструкциям; предпочитаемые методы стимулирования; взаимоотношения сотрудников между собой и с непосредственным руководителем. В анкете также предусматривалась возможность каждому респонденту выразить свои предложения и пожелания относительно путей совершенствования своей организации.

Для изучения взаимосвязей исследуемых факторов мы применяли корреляционный анализ, используя коэффициент ранговой корреляции Спирмена.

Для изучения достоверности различий степени выраженности факторов был использован критериальный анализ с применением t-критерия Стьюдента для парных выборок.

Данные обрабатывались на компьютере с помощью статистической программы SPSS.

В результате анкетного опроса, обработанного при помощи контент-анализа, были выделены пять основных категорий методов стимулирования, соответствующих пяти основным потребностям теории мотивации А. Маслоу [4]. Варианты ответов респондентов, соответствующих выделенным категориям, представлены в табл. 1.

Таблица 1.Категории предпочитаемых методов стимулирования

Номера критериев, соответствующих каждой из пяти потребностей	Смысловые единицы (варианты ответов респондентов)
1. Физиологические потребности	Материальное поощрение; премиальная система; повышение заработной платы; льготные путевки; ценные подарки
2. Потребности в безопасности	Социальный пакет для сотрудников; страховка; должностные инструкции
3. Социальные потребности (в причастности)	Совместный отдых; выезды на природу; корпоративные вечеринки; посещение спортивных клубов
4. Потребности в признании: а) в самоуважении б) в уважении со стороны других людей	Моральное поощрение; устная благодарность руководителя; обучение; повышение квалификации; повышение в должности; поощрительные командировки
5. Потребность в самовыражении	Творческая атмосфера; когда работа: творческая, развивает, требует самовыражения, приносит пользу, разнообразная

Нами было выявлено, что большинство сотрудников (92%) исследуемой организации предпочитают материальные методы стимулирования (премии, подарки и т.д.). Больше половины сотрудников (62%) предпочитают методы стимулирования, удовлетворяющие потребности в безопасности и потребности в признании, – это социальный пакет для сотрудников; страховка; моральное поощрение; устная благодарность руководителя; обучение; повышение квалификации; повышение в должности; поощрительные командировки. А такие мероприятия, как корпоративные вечеринки, посещение спортивных клубов и.т.д., будут стимулировать сотрудников в гораздо меньшей степени.

Возможность саморазвития также не является предпочитаемым методом стимулирования. Следовательно, мероприятия, направленные на предоставление возможностей самосовершенствоваться сотрудникам на рабочем месте, будут малоэффективны в данной организации.

Сравнительный анализ предпочитаемых методов стимулирования мужчин и женщин достоверных различий не выявил, следовательно, данные методы стимулирования для них одинаково предпочтительны. Полученные данные представлены на рис. 1.

Данные, полученные в результате исследования карьерных ориентаций сотрудников представлены в табл. 2, 3 и 4.

Анализ выраженности карьерных ориентаций показал, что у сотрудников наиболее выражена карьерная ориентация «служение» (80%), следовательно, они в большей степени ориентированы на «работу с людьми», «служение человечеству», «желание сделать мир лучше» и т.д. Они не будут работать в организации, которая враждебна этим целям и ценностям, и откажутся от продвижения или перевода на другую работу, если это не позволит реализовать им ценности жизни.

Рис. 1.Предпочитаемые методы стимулирования.

Таблица 2.Выраженность карьерных ориентаций по группе в целом

Факторы	Проф. комп.	Менеджмент	Автономия	Стабильность	Служение	Вызов	Интеграция	Предпр.	Проф. мотив.
Показатели	1	2	3	4	5	6	7	8	9
Средние (М)	7,09	5,26	6,42	7,78	8,63	6,28	7,74	5,83	6,91
Станд. откл. ()	2,52	2,55	2,35	1,7	1,37	2,37	1,57	2,14	1,22
Выраженность (%)	52,5	30,0	32,5	52,5	80,0	35,0	67,5	32,5	60,0
N	40	40	40	40	40	40	40	40	40

Таблица 3.Выраженность карьерных ориентаций у мужчин

Факторы	Проф. комп.	Менеджмент	Автономия	Стабильность	Служение	Вызов	Интеграция	Предпр.	Проф. мотив.
Показатели	1	2	3	4	5	6	7	8	9
Средние (М)	7,39	5,71	6,85	8,21	8,95	6,58	7,82	6,11	6,58
Станд. откл. ()	2,41	2,77	2,56	1,67	1,13	2,5	1,63	2,33	1,12
Выраженность (%)	57,1	38,1	38,1	61,9	85,7	33,3	66,7	38,1	47,6
N	21	21	21	21	21	21	21	21	21

Таблица 4. Выраженность карьерных ориентаций у женщин.

Факторы	Проф. комп.	Менеджмент	Автономия	Стабильность	Служение	Вызов	Интеграция	Предпр.	Проф. мотив.
Показатели	1	2	3	4	5	6	7	8	9
Средние (М)	6,74	4,76	5,94	7,29	8,27	5,95	7,64	5,52	7,28
Станд. откл. ()	2,66	2,25	2,04	1,64	1,53	2,23	1,53	1,91	1,24
Выраженность (%)	47,4	21,1	26,3	42,1	73,7	36,8	68,4	26,3	73,7
N	19	19	19	19	19	19	19	19	19

Также прослеживается выраженность карьерной ориентации «интеграция стилей жизни» (67,5%), т.е. сотрудники данной организации не хотят, чтобы в их жизни доминировала только семья или только карьера, или только саморазвитие. Они стремятся к тому, чтобы все это было сбалансировано. Они больше ценят свою жизнь в целом – где живут, как совершенствуются, чем конкретную работу, карьеру или организацию.

Больше половины сотрудников(60%) имеют высокую профессиональную мотивацию – направленность на деятельность. Это говорит об осознании сотрудниками необходимости приносить пользу обществу, желании оказывать помощь другим людям. Это общественная установка на необходимость трудовой деятельности, нежелание прослыть тунеядцем; получение определенных материальных благ для себя и семьи: зарабатывание денег для удовлетворения материальных и духовных потребностей; удовлетворение потребности в самоактуализации, самовыражении, самореализации.

Половина сотрудников (52%) имеют выраженные карьерные ориентации «профессиональная компетентность» и «стабильность». Отсюда следует, что сотрудники хотят быть мастерами своего дела; они получают удовлетворение, когда достигают успеха в профессиональной сфере, но быстро теряют интерес к работе, которая не позволяет развивать свои способности; одновременно ищут признания своих талантов, что должно выражаться в статусе, соответствующем их мастерству. Они готовы управлять другими в пределах своей компетентности, но управление не представляет для них особого интереса. Поэтому многие из этой категории отвергают работу менеджера, управление рассматривают как необходимое условие для продвижения в своей профессиональной сфере. Эта карьерная ориентация обусловлена потребностью в безопасности и стабильности для того, чтобы будущие жизненные события были предсказуемы.

Треть испытуемых имеют следующие карьерные ориентации:

«менеджмент» (30%) – следовательно, сотрудники будут считать, что не достигли целей своей карьеры, пока не займут должность, на которой смогут управлять различными сторонами деятельности предприятия;

«автономия» (32%) – такие люди не хотят подчиняться правилам организации (рабочее место, время, форменная одежда), они могут работать в организации, которая обеспечивает достаточную степень свободы, но не будут чувствовать серьезных обязательств или преданности организации и будут отвергать любые попытки ограничить их автономию;

«вызов» (35%) – для этих сотрудников социальная ситуация чаще всего рассматривается с позиции «выигрыша – проигрыша», процесс борьбы и победа более важны для них, чем конкретная область деятельности или квалификация;

«предпринимательство» (26,3%) – говорит о стремлении человека создавать что-то новое, он хочет преодолевать препятствия, готов к риску. Он не желает работать на других, а хочет иметь свою марку, свое дело, свое финансовое богатство. Причем это не всегда творческий человек, для него главное – создать дело, концепцию или организацию, построить ее так, чтобы это было продолжением его самого, вложить туда душу. Предприниматель будет продолжать свое дело, даже если сначала он будет терпеть неудачи и ему придется серьезно рисковать.

Сравнительный анализ результатов, полученных у мужчин и женщин, достоверных различий не выявил, хотя данные, представленные в табл. 1–4, показывают, что в данной группе испытуемых выраженность таких карьерных ориентаций, как «профессиональная компетентность», «менеджмент», «автономия», «стабильность», «служение» и «предпринимательство», встречается чаще у мужчин, а «вызов», «интеграция стилей жизни» и «профессиональная мотивация» – у женщин.

Анализ частоты выбора типов организационной культуры показал, что большинство сотрудников оценивают культуру как рыночную, что наглядно показывает рис. 2.

Рис. 2.Оценка типа организационной культуры.

Следовательно, организация ориентирована на результаты, главной заботой которой является выполнение поставленной задачи. Люди целеустремленны и соперничают между собой. Лидеры – твердые руководители и суровые конкуренты. Они непоколебимы и требовательны. Организацию связывает воедино акцент на стремлении побеждать. Репутация и успех являются общей заботой. Фокус перспективной стратегии настроен на конкурентные действия, решение поставленных задач и достижение измеримых целей. Успех определяется в терминах проникновения на рынки и увеличения рыночной доли. Важны конкурентное ценообразование и лидерство на рынке. Стиль организации – жестко проводимая линия на конкурентоспособность.

Анализ полученных данных желаемой организационной культуры показал, что большинство сотрудников (42,5%) предпочитают клановую культуру и лишь треть сотрудников (30%) устраивает рыночная, что отражено на рис. 3.

Рис. 3.Оценка типа желаемой организационной культуры.

Следовательно, сотрудники хотели бы видеть свою организацию как дружественное место работы, где у людей много общего: чтобы организация походила на большую семью; лидеры или главы организации воспринимались бы как воспитатели и, возможно, даже как родители. Организация должна держаться вместе благодаря преданности и традиции, делать акцент на долгосрочной выгоде совершенствования личности, придавать значение высокой степени сплоченности коллектива и моральному климату, а успех определяь в терминах доброго чувства к потребителям и заботы о людях. Организация должна поощрять бригадную работу, участие людей в бизнесе и согласие.

На рис. 4 представлен корреляционный граф, полученный в результате корреляционного анализа предпочитаемых методов стимулирования, карьерных ориентаций и типа организационной культуры.

Предпочитаемые методы стимулирования: 1 – физиологические потребности 2 – социальные потребности 3 – потребности в признании 4 – потребности в самовыражении Карьерные ориентации: 5 – интеграция стилей жизни 6 – служение 7 – интеграция стилей жизни 8 – предпринимательство

Тип организационной культуры – «теперь»: 9 – клановая культура 10 – адхократическая культура 11 – иерархическая культура «предпочтительно»: 12 – адхократическая культура 13 – рыночная культура 14 – иерархическая культура Одинарная линия – p<0,1, двойная –p<0,05, тройная –p<0,01, пунктирная – отрицательная взаимосвязь.

Рис. 4. Корреляционный граф предпочитаемых методов стимулирования, карьерных ориентаций и типа организационной культуры.

В ходе выявления взаимосвязи между предпочитаемыми методами стимулирования и карьерными ориентациями нами было установлено, что сотрудники, ориентированные на «служение человечеству», не предпочитают методы стимулирования, удовлетворяющие социальные потребности, совместный отдых например. Сотрудники, ориентированные на «менеджмент» и «интеграцию стилей жизни», предпочитают методы стимулирования, удовлетворяющие потребность в признании, – моральное поощрение, награды, звания и т.д.

В ходе выявления взаимосвязи между предпочитаемыми методами стимулирования и типом организационной культуры нами было выявлено, что чем меньше в организации присутствуют признаки «клановой» культуры, тем больше ее сотрудников будут стимулировать материальные вознаграждения. В организации с «иерархической» культурой будут эффективны стимулы, удовлетворяющие социальную потребность. А с «адхократической» культурой в организации для стимулирования персонала лучше использовать мероприятия, направленные на удовлетворение потребностей в самовыражении. Также было обнаружено, что сотрудники, выбирающие методы стимулирования, удовлетворяющие потребности в признании, предпочитают «рыночную» культуру.

Учитывая вышесказанное, можно предположить, что в исследуемой организации наиболее эффективными в данное время будут материальные методы стимулирования и стимулы, удовлетворяющие потребности в признании. А методы стимулирования удовлетворяющие социальные потребности и потребности в самовыражении, будут иметь менее выраженный эффект.

Полученные результаты не могут полностью подтвердить тот факт, что зависимость исследуемых факторов существует, так как количество полученных взаимосвязей недостаточно и полученные данные лишь подтверждают существующую тенденцию у нас в стране о предпочтении материальных методов стимулирования и признания.

Выдвинутую нами гипотезу о зависимости выбора методов стимулирования сотрудников от выраженных карьерных ориентаций и типа организационной культуры мы считаем частично подтвержденной и видим необходимость дальнейшего исследования данного вопроса.

Литература

1. Камерон К., Куин Р. Диагностика и изменение организационной культуры. СПб., 2001.

2. Практикум по психологии менеджмента и профессиональной деятельности: Учеб. пособие \ Под ред. Г.С.Никифорова, М.А.Дмитриевой, В.М.Снеткова. СПб., 2003.

3. Почебут Л.Г., Чикер В.А. Организационная социальная психология. СПб., 2000.

4. Чикер В.А. Психологическая диагностика организации и персонала. СПб., 2003

	Дудинова Ирина Петровна,
	специализация «Социальная психология»,
	e-mail: di@bk.ru
	Научный руководитель: профессор Почебут Людмила Георгиевна

Ценностные ориентации и личностные особенности наркозависимых лиц, находящихся в устойчивой ремиссии

Злоупотребление психоактивными веществами является проблемой, от которой страдает почти каждая страна на земном шаре, в том числе и Россия. Систематические исследования наркомании, широко распространенные в ряде зарубежных стран, начались в нашей стране не более 15 лет назад. Многочисленные проблемы здоровья, смерти, социальные проблемы, связанные с злоупотреблением наркотиками, являются результатом сложного взаимодействия между психоактивными веществами, конкретным человеком и средой. Результаты исследований [7] показывают, что личность наркозависимого является значительно деформированной. У потребителя вырабатывается сильная зависимость, в результате которой употребление наркотиков становится все более неизбежным. Таким образом, человек перестает чувствовать себя вписанным в жизнь без приема наркотиков. Наркотик становится важнейшим условием контакта человека с жизнью, собой, другими людьми [3,4]. Происходят изменения мотивационной сферы (психическая зависимость), эмоциональной сферы (низкий самоконтроль и склонность к получению удовольствия), когнитивной сферы (нарушение всех когнитивных процессов).

Из всех проблем, связанных с наркоманией, наименее изученными являются период ремиссии, характер ее протекания и особенности свойств личности и поведения у лиц, находящихся в ремиссии.

Сам термин «ремиссия» обозначает состояние, когда клинических проявлений болезни нет, но подразумевается, что она продолжается и ее обострение может начаться в любое время [7]. Обычно ремиссия начинается после взаимодействия наркозависимого с сопутствующими организациями, поскольку самому человеку с этой проблемой зачастую справиться практически невозможно.

На данный момент существует несколько возможных путей преодоления зависимости [1]. К первому из них можно отнести самостоятельные попытки бросить наркотик, второй предполагает только медикаментозное лечение, третий – медикаментозно-психологическое сопровождение, четвертый включает в себя все перечисленные методы в сочетании с включением в духовную жизнь наркомана. Практика показывает, что первые стратегии имеют маленький процент выхода в ремиссию (порядка 3%). Четвертый метод имеет более стабильные и долгосрочные результаты, но, к сожалению, не подходит для всех людей по причине особенностей сложившегося в советское время русского менталитета [2].

Альтернативной моделью традиционной двенадцатишаговой программы (в котором преобладает аналитический подход к проблеме) является организация стационарных реабилитационных центров, большинство из которых в большей или меньшей степени придерживается основного принципа устройства: создания терапевтической среды. Эта модель существует в рамках разных конфессий, но наибольшее признание эта модель получила в православной традиции [5].

Терапевтическая среда в данном случае [1] – это специально созданная, хорошо структурированная среда, содержащая стимулы, подкрепляющие «ненаркотическое» поведение пациентов и стимулы, ограничивающие «наркоманическое» поведение.

Программа реабилитации в таких центрах [5] предусматривает строгую изоляцию от СМИ, встреч и контактов с родственниками и знакомыми. Исключаются всякого рода насилие, нецензурная брань, сексуальные связи, прослушивание рок- и поп-музыки и все традиционные для наркозависимых способы развлечения. Это делается, с одной стороны, для того, чтобы не вызывать ассоциативные воспоминания (так как часто употребление наркотиков связано с посещением дискотек, музыкой определенной направленности), с другой стороны – с тем, чтобы нарушить потребительский стереотип и научить пациента не развлекаться внешним, но активизировать внутренний поиск и творческие способности, с целью изменения своего психологического состояния. В этом смысле основные принципы проживания в центре реабилитации направлены на преодоление стереотипов, сложившихся или упрочившихся под действием наркотиков. Большое значение в таких центрах придается созданию теплой семейной атмосферы уважения и понимания. В этом подходе терапевтической является среда, в которой живет человек, решивший бросить наркотики, начиная с природы (обычно такие центры располагаются вдали от города), заканчивая ценностями, культурой и отношениями, которые складываются в ходе реабилитации между ее участниками. После завершения срока реабилитации желающие могут закрепить свои большие и маленькие победы в монастырях и на приходах, к пребыванию в которых они уже становятся готовы. Практика показывает, что наиболее успешна ремиссия тех наркоманов, которые пробыли долгое время (не менее 1 года) в монастырях или на церковных приходах после основной программы реабилитации.

В работе рассматривались результаты тестирования лиц, длительно не употребляющих наркотики, которые прошли в преодолении своей проблемы реабилитацию, включающую медикаментозную и социально-психологическую терапию, и получили духовную поддержку (т.е. долгое время жили в православных монастырях и приходах). Основной интерес при этом представляло своеобразие ценностных ориентаций лиц, находящихся в длительной ремиссии по сравнению с наркозависимыми и здоровыми людьми.

При этом, система ценностей понимается как важнейшая стержневая структура личности, которая состоит из мотивационного и когнитивного компонентов. Она определяет процесс познания человеком социального мира и осуществляет психическую регуляцию поведения человека в социальной среде [8]. В силу отсутствия исследований по динамике изменения личностных качеств в ходе ремиссии было необходимо исследовать личностные особенности лиц в ремиссии и сравнить их с показателями наркозависимых и здоровых людей. Основное внимание при этом было уделено исследованию таких характеристик, как тревожность, агрессивность, склонность к риску, уровень мотивации к труду, базовые отношения личности к окружающему миру, социальному окружению и себе. Это давало возможность ответить на вопрос о возможности полного или частичного возврата лиц в ремиссии к условной норме здоровых по всем перечисленным показателям, и если да, то в какой степени. Качественный анализ сравнения показателей по трем выборкам дал возможность увидеть общий вектор направления личностных изменений лиц в ремиссии по сравнению с наркозависимыми и здоровыми людьми, а также уточнить характер этих изменений.

Целиисследования:

1. Изучение структуры ценностных ориентаций у лиц в ремиссии, наркозависимых и здоровых людей.

2. Сравнение ценностей лиц в ремиссии и наркозависимых людей. Выявление различий в структуре ценностных ориентаций по предпочитаемым и отвергаемым ценностям.

3. Сравнение ценностей лиц в ремиссии и здоровых людей. Выявление различий и анализ возможных причин, приведших к возникновению этих различий.

4. Исследование личностных характеристик (тревожности, агрессивности, мотивации к труду, склонности к риску, базовых отношений к миру в целом, социальному окружению и себе) в выборках лиц в ремиссии, наркозависимых и здоровых.

5. Выявление возможных взаимосвязей между ценностями и личностными социально-психологическими особенностями в выборках лиц в ремиссии, наркозависимых и здоровых людей.

Задачиисследования:

1. Разработка психологического инструментария, позволяющего сделать качественный анализ структуры ценностных ориентаций, а также личностных особенностей, по которым предполагается максимальное различие по трем выборкам (лиц в ремиссии, наркозависимых и здоровых людей).

2. Диагностика структуры ценностных ориентаций и личностных характеристик в выборках лиц в ремиссии, наркозависимых и здоровых.

3. Сравнительный анализ структуры ценностных ориентаций (предпочитаемых и отвергаемых) в выборках лиц в ремиссии, наркозависимых и здоровых. Выявление наиболее характерных признаков каждой выборки.

4. Сравнительный анализ личностных характеристик в трех выборках, выявление статистически значимых различий в показателях этих характеристик.

5. Анализ взаимосвязей ценностных ориентаций и личностных характеристик по трем выборкам.

Основным предметомисследования стало изменение динамики показателей по ценностным ориентациям у лиц в ремиссии, а также сравнение личностных характеристик лиц в ремиссии с показателями наркозависимых и здоровых людей.

Объектомисследования стали три группы людей. Первая группа включала лиц, находящихся в ремиссии и не употреблявших наркотики в течение 2–4 лет, имеющих постоянную работу, стабильный ненаркотический круг общения. Вторую выборку представила группа наркозависимых со стажем употребления наркотиков опиатной группы в среднем от 4–6 лет. Третью выборку представляли здоровые лица, не употреблявшие наркотики, идентичные по возрасту и полу с первыми двумя группами. В эксперименте принимали участие 54 человека в возрасте от 18 до 30 лет – 30 юношей и 24 девушки. Сбор данных по 1-й и 3-й выборкам происходил в городских условиях. Сбор данных по 2-й выборке проходил в реабилитационном центре «Мельничный ручей», специализирующемся на проблеме борьбы с наркоманией. Участники исследования не проходили специальный отбор и представляли разные города (Санкт-Петербург, Брянск, Тверь, Казань и др.), разный уровень образования (от неоконченного среднего до оконченного высшего).

Гипотезыисследовании:

1. Структура ценностей лиц в ремиссии отличается от структуры ценностей у наркозависимых. Предположительно у лиц в ремиссии, в сравнении с наркоманами, гедонистические ценности имеют меньшее значение, а большую значимость приобретают инструментальные, социальные и духовные ценности.

2. Структура ценностей лиц в ремиссии отличается от нее у здоровых предположительно по оценкам духовных ценностей, ценностей развития и самоактуализации, социальных ценностей, а также по ценности здоровья.

3. Наличие в условиях ремиссии ситуации, связанной с возможностью приобщения к вере, отражается на структуре ценностей лиц в ремиссии.

4. Личностные качества и ценности влияют друг на друга во всех выборках.

5. Общая картина различий личностных качеств должна существенно различаться по трем выборкам. Это может выражаться в понижении тревожности у лиц в ремиссии в сравнении с наркозависимыми лицами. Также предположительно склонность к риску у лиц в ремиссии со временем снижается. Возможно проявление повышенной агрессивности лиц в ремиссии и наркоманов, по сравнению со здоровыми индивидами, а также занижение самооценки у лиц в ремиссии и наркоманов и по сравнению со здоровыми людьми.

Для исследования ценностей был использован список из 58 ценностей, предложенный С. Шварцем и У. Билски и адаптированный для русской выборки О.А. Тихомандритской. Также в исследовании использовались тест Т. Элерса (мотивации к достижениям) [6], тест Г. Шуберта измеряющий общий уровень готовности к риску. Важным для изучения ремиссии стало исследование общего уровня страха и тревожности (шкала Дж. Тейлор [6], тест базовых убеждений человека (о благосклонности и осмысленности окружающего мира, дружелюбности или враждебности людей и ценности собственного «Я») (Дж. Булман).

Для обработки данных исследования использовался статистический пакет Statistika 6.0 for Windows. Проводились анализ различия средних показателей по трем выборкам по t-критерию Стьюдента, расчет линейной корреляции Пирсона по всей выборке. В ходе исследования подтвердилась гипотеза о том, что структура ценностей лиц в ремиссии значительно отличается от структуры ценностей наркозависимых. У лиц в ремиссии меньшее значение, по сравнению с выборками наркозависимых и здоровых людей, имеют гедонистические ценности (т. е. ценности сиюминутного удовольствия), поскольку они ассоциируются у лиц в ремиссии с их прошлой наркотической жизнью (табл. 1).

Таблица 1.Иерархия десяти предпочитаемых ценностей лиц в ремиссии сравнительно с ценностями наркозависимых и здоровых лиц

Наименование ценности	Группа ценностей	Ранг у лиц в ремиссии	Наркозави-симые, ранг	Здоровые лица, ранг
Смысл жизни	Самостоятельность	1	2	2
Защита семьи	Традиции	2	1	4
Духовная жизнь	Духовные ценности	3	7	6
Верность	Альтруизм	4	10	1
Благочестие	Традиции	5	13	24
Зрелая любовь	Альтруизм	6	3	7
Настоящая дружба	Альтруизм	7	4	8
Внутренняя гармония	Духовные ценности	8	6	3
Здоровье	Традиции	9	22	5
Честность	Альтруизм	10	12	10

Наиболее значимой ценностью для лиц в ремиссии стала ценность смысла жизни, которая относится к группе ценностей самостоятельности (табл. 1). У наркозависимых и здоровых лиц эта ценность стоит на втором месте. Предпочтение ее лицами в ремиссии может означать (по результатам проведенного корреляционного анализа), что для них является важным чувство неслучайности в этом мире, наличия некой задачи, которую надо решить в течение своей жизни. Таким образом, лица в ремиссии фактически возвращаются на тот этап, с которого они начали наркотизацию, – этап самоопределения, поиска смысла жизни как глобального, метафизического понятия. Наименее значимой ценностью для лиц в ремиссии оказалась ценность власти, которая также отвергается в выборках наркозависимых, и здоровых людей. Это может свидетельствовать о культурнообусловленном неприятии власти среди русских (табл. 2).

По результатам корреляционного анализа, власть ассоциируется с агрессивностью (коэф. кор. – 0,41) и отсутствием честности (коэф. кор. – 0,30). Гипотеза о том, что для лиц в ремиссии по сравнению с наркозависимыми более значимы инструментальные (ценности труда и достижения) и социальные ценности, не подтвердилась. Для лиц в ремиссии духовные ценности, а также традиционные ценности оказались важнее, чем для наркозависимых и здоровых лиц (табл. 1). Это может свидетельствовать скорее о коллективистической направленности ценностей лиц в ремиссии, свойственной русской традиционной культуре. В то же время в выборках здоровых и наркозависимых лиц выявилась в целом направленность на индивидуалистические ценности, причем эта тенденция больше проявилась в выборке наркозависимых людей. Результаты показали, что у наркозависимых оценки ценностей радикализма выше, чем у лиц в ремиссии (табл. 1, 2). Это может свидетельствовать о более консервативной направленности лиц в ремиссии сравнительно с наркозависимыми лицами. Более низкие оценки радикализма были обнаружены и по сравнению с выборкой здоровых людей. Возможно, в данном случае реализовалась русская пословица «Ожегшись на молоке, будешь дуть на воду».

Таблица 2.Иерархия десяти отвергаемых ценностей лиц в ремиссии сравнительно с ценностями наркозависимых и здоровых лиц.

Наименование ценности	Группа ценностей	Лица в ремиссии, ранг отрицания	Наркозави-симые, ранг отрицания	Здоровые лица, ранг отрицания
Власть	Иерархия	1	1	1
Единство с природой	Природная гармония	2	4	13
Потакание себе	Гедонизм	3	5	2
Равенство	Равноправие	4	2	4
Авторитетность	Иерархия	5	3	5
Разнообразие жизни	Радикализм	6	29	12
Отвага	Радикализм	7	14	6
Удовольствие	Гедонизм	8	18	7
Наслаждение жизнью	Гедонизм	9	34	9
Интересная жизнь	Радикализм	10	22	16

Повышение в динамике у лиц в ремиссии ценности здоровья (см. табл. 1), свидетельствует о более ответственном отношении лиц в ремиссии к своему физическому состоянию, хотя их оценки несколько ниже, чем в выборке здоровых людей. Структура ценностей лиц в ремиссии значительно отличается от структуры ценностей у здоровых людей по ценностям отношений (см. табл. 1). Для лиц в ремиссии (а также наркозависимых) более значимыми оказались ценности семьи, дружбы, в то время, как у здоровых на первое место вышла ценность верности, а ценность семьи оказалась не столь значима. Гипотеза о том, что личностные качества и ценности влияют друг на друга во всех выборках, в целом подтвердилась. Это выявилось во взаимосвязи агрессивности и ценности власти, обратной связи тревоги и ценности творчества (коэф. кор. – 0,37), взаимосвязи базового убеждения в ценности «Я» и ценности достижения успеха (коэф. кор. – 0,31).

Гипотеза о различии личностных качеств в трех выборках частично подтвердилась, в частности гипотеза о понижении тревожности у лиц в ремиссии в сравнении с наркозависимыми лицами (табл. 3). В то же время результаты исследования показали, что тревожность лиц в ремиссии выше, чем у здоровых людей.

Гипотеза о том, что склонность к риску у лиц в ремиссии со временем снижается, подтвердилась, но это снижение незначительно. По этой характеристике показатели лиц в ремиссии практически совпадают со значениями здоровых людей. Гипотеза о повышенной агрессивности лиц в ремиссии и наркоманов по сравнению со здоровыми индивидами подтвердилась. На рис. 3 можно увидеть, что в целом агрессивность лиц в ремиссии выше не только, чем у здоровых лиц, но и чем у наркозависимых.

Высокие оценки могут быть следствием некоторого максимализма, который очень явственно виден в оценках ценностей на гистограммах у лиц в ремиссии (рис. 1).

В целом лица в ремиссии выше оценивают значимость практически всех ценностей (по средним баллам) по сравнению со здоровыми лицами и наркозависимыми. Предположительно это может объясняться общим повышением активности, которая мотивируется желанием наверстать упущенное. Также, возможно, причиной повышенных результатов по тестам на агрессивность служит более внимательное отношение к себе лиц в ремиссии, рефлексия всех своих негативных эмоций (в связи с предпочтением ценностей, предполагающим ответственность, самоконтроль и уделение внимания внутренней жизни) (табл. 1, 2). Возможно, есть и другие объяснения этого феномена. Для более достоверного вывода необходимо провести дополнительное исследование агрессивности, с использованием проективных методик.

Таблица 3.Средние показатели по личностным характеристикам по трем выборкам (знания, отмеченные «*», означают, что между выборками имеются статистически значимые различия по этим характеристикам между 1 и 3, 2 и 3 выборками.)

Личностные характеристики	Ремиссанты	Нарко-зависимые	Здоро-вые
Уровень тревожности	19,0*	21,2*	12,3*
Склонность к риску	12,9	15,1	13,3
Мотивация к труду	20,9	20,1	21,6
Общая агрессивность	4,6	3,5	2,3
Вербальная агрессивность (ВА)	4,7*	3,7	2,6*
Физическая агрессивность (ФА)	3,2	2,9	1,9
Предметная агрессивность (ПА)	4,4*	3,9*	2,7*
Эмоциональная агрессивность (ЭА)	2,4	2,5	1,7
Самоагрессия (СА)	4,4*	4,6*	2,7*
Благосклонность мира (BW)	18,2	18,3	18,6
Доброта людей (BP)	16,4	17,0	17,8
Справедливость мира (J)	16,3	17,2*	14,3*
Контролируемость мира (C)	15,3	17,0*	13,9*
Случайность событий (R)	12,3	13,1	10,7
Ценность Я (SW)	14,4*	13,2*	17,7*
Самоконтроль (SC)	16,2	16,7	16,5
Везение (L)	16,4	16,6	17,3

Рис. 1.График показателей агрессивности в выборках лиц в ремиссии, наркозависимых и здоровых.

На рис. 1 видна также согласованность изменений показателей агрессивности по трем выборкам, при этом наиболее высокие показатели по трем выборкам были получены по вербальной, предметной агрессивности и самоагрессии. Одной из причин такого согласованного изменения могут быть культурно поощряемые и наказуемые стереотипы агрессивного поведения. Например, в русской культуре принято словесное выяснение отношений (иллюстрацией к этому может служить русская пословица «Милые бранятся – только тешатся»). Также культурно допустимо иногда бывает проявить предметную агрессию (ударить кулаком по столу или хлопнуть дверью). Возможно, обусловлено культурным влиянием и повышение самоагрессии (мотив отказа от своего, жертвы, склонности к саморефлексии и поискам причин проблем внутри себя). В то же время культурно отвергается физическое насилие, а также эмоциональная агрессия (проявляющаяся в злопамятности, угрюмости, мрачном расположении духа).

Рис. 2.Предпочитаемые ценности лиц в ремиссии сравнительно с ценностями наркозависимых и здоровых лиц.

Рис. 3.График средних показателей по личностным характеристикам в трех выборках.

Гипотеза о том, что у лиц в ремиссии и наркозависимых базовое убеждение в ценности «Я» ниже по сравнению со здоровыми людьми, также подтвердилась (рис. 3).

В то же время в динамике самооценка лиц в ремиссии выше, чем у наркозависимых. Это объясняется большей самостоятельностью и достижением успеха в деятельности лиц в ремиссии сравнительно с наркозависимыми, а также, возможно, чувством оптимизма, который может быть следствием прекращения употребления наркотиков.

Результат анализа предпочитаемых и отвергаемых ценностей выявил общую тенденцию предпочтения во всех выборках социальных ценностей, а также наличия в той или иной мере духовных ценностей в трех выборках (см. табл. 1). Эти ценности можно назвать общими для современной русской культуры. Среди отвергаемых ценностей общим в трех выборках было отвержение ценностей иерархии и власти, что свидетельствует об общем культурном неприятии стремления к власти. В той же мере не принимаются ценности равенства, которые ассоциируются у респондентов с ценностями коммунизма (см. табл. 2). Гипотеза о том, что наличие в условиях ремиссии возможности приобщения к вере отражается на структуре ценностей лиц в ремиссии, в целом подтвердилась в связи с преобладанием среди значимых ценностей лиц в ремиссии традиционных ценностей (благочестия, ценности семьи, сохранения публичного образа, национальной безопасности), а также духовных ценностей (см. табл. 1, 2). Можно предположить в связи с этим, что приобщение к вере (традиционным и духовным ценностям) является одним из важнейших факторов устойчивости ремиссии.

В целом акцент в данной работе был сделан на изучение степени и возможности влияния среды на изменение личностных качеств и ценностных ориентаций наркозависимых. Было выявлено положительное влияние терапевтической среды реабилитации на наркозависимых перед началом ремиссии, которое способствовало формированию системы ценностей и личностных качеств, таких, что для этих наркозависимых стал возможен выход в устойчивую ремиссию.

Литература

1. Валентик Ю.В.Реабилитация в наркологии. М., 2001.

2. Иеромонах Анатолий Берестов. Возвращение в жизнь. М., 2000.

3. Курек Р.С. Особенности экспрессивно-импрессивного аспекта эмоциональной сферы больных наркоманией // Журнал невропатол. и психиатр. 1991. № 2. С. 64–67.

4. Курек Р.С. Нарушение целенаправленной активности у больных опийной наркоманией // Психол. журнал. 1993. Т. 14. № 4. С. 118–125.

5. Милосердие и профессионализм. Сборник докладов, бесед и стенограмм образовательного курса по христианской диаконии. СПб., 2003.

6. Никифоров Г.С., Дмитриева М.А., Снетков В.М.Практикум по психологии менеджмента и профессиональной деятельности. СПб., 2003.

7. Шабанов В.А. Руководство по наркологии. СПб., 1998.

8. Лебедева Н.М. Ценностно-мотивационная структура личности в русской культуре Психологический журнал. № 3. 2001.

	Жук Илона Анатольевна,
	специализация «Психология поведения».
	Научный руководитель: доцент Курбатова Татьяна Николаевна

Особенности «Я-концепции» мужчин гомосексуальной ориентации

О гомосексуализме известно со времен палеолита, о чем свидетельствуют наскальные изображения. Гомосексуализм – сексуальное влечение к представителям своего пола, а также сексуальные связи между ними. Антропологи [9] указывают на то, что гомосексуальное поведение характерно для представителей всех культур и народов. Однако отношение к нему в разных культурах отличается. В современной Индии, Иране, Пакистане, Афганистане, Сау­довской Аравии гомосексуализм считается преступлением и сурово наказывается законом. В Греции, Японии, Китае, Израиле к гомосексуализму относятся либерально. В некоторых странах, например в Нидерландах, официально разрешен гомосексуальный брак [3].

В России гомосексуализм всегда существовал, но эта тема была закрытой, а гомосексуальные контакты считались преступлением и наказывались по закону. Всего лишь несколько лет назад, с 1991 г., о гомосексуализме стали говорить открыто. Только в 1991 г. в связи с возникшей угрозой ВИЧ-инфицирования, а в 2001 г. лица нетрадиционной сексуальной ориентации перестали преследоваться законом, и Министерством здравоохранения гомосексуализм был признан разновидностью нормы. Тем не менее все еще существуют специалисты, которые и по сей день «лечат» пациентов от гомосексуализма, полагая, что гомосексуализм – это признак ненормальности или патологии. Из литературы известно, что попытки использовать те или иные формы «лечения» гомосексуальности, включая электросудорожную терапию, хирургические операции на мозге, кастрацию, введение гормонов, различные психотерапевтические методы, не привели к устойчивому изменению сексуальной ориентации, а способствовали лишь необходимости скрывать ее. По мнению зарубежных авторов, необходимость скрывать свою гомосексуальную ориентацию порождает постоянный страх перед разоблачением, что в свою очередь приводит к изменениям характера и поведения, неврозам, депрессии. Кроме того, распространенная гомофобия и нетерпимость общества к данному явлению причиняет страдания и приводит лишь к усложнению условий жизни, и социальной адаптации гомосексуалистов [7]. По статистическим данным, 1/3 самоубийств среди молодежи происходит в связи с осознанием своего гомосексуального «Я». И этот факт показывает, насколько проблема гомосексуализма серьезна. Особенно явной эта проблема стала в настоящее время в России в связи с открытым признанием геев в своей гомосексуальной принадлежности. Это явление активно входит в нашу культуру через эстраду и СМИ. Информация, поступающая таким образом, чаще всего не отражает реального представления о гомосексуализме, а предлагается нам в искаженном виде, чему в большей степени способствуют сами гомосексуалисты. Они пытаются отстаивать свои права и требуют, чтобы общество считало их нормальными людьми, но добиваются этого со злобой и агрессией. Ситуация, которую пытаются изменить грубой силой, обычно становится еще хуже. В результате это может вызвать еще больший страх в обществе и затруднить или вообще сделать невозможным принятие гомосексуалистов. Кроме того, от этого страдают те гомосексуалисты, которые не готовы открыто защищать свои права. Чтобы справиться с данной проблемой, людям с гомосексуальной ориентацией нужно прежде всего научиться принимать самих себя, тогда и общество их примет. А оказать им поддержку могут специалисты (психологи, психотерапевты, медики).

Поскольку тема гомосексуализма долгое время была закрытой в России, она оказалась не разработанной. Исследования, которые проводились в данной области, не многочисленны и в основном направлены на поиск причин гомосексуальности. Данные о психологических особенностях представителей сексуальных меньшинств получены зарубежными авторами, но они еще недостаточно освещены в литературе. На сегодняшний день существуют явный дефицит информации и отсутствие специалистов в данной области. Поэтому становится весьма необходимым проведение исследований в этом направлении.

Бернс [1] отметил, что человек строит образ «Я» через призму своей идентичности.

Эрик Эриксон [8] показал, что человек в процессе своего психического развития, решая различные задачи, проходит восемь стадий. Формирование психосоциальной идентичности предполагает интеграцию сексуальности в целостный образ «Я», и это чрезвычайно важно для человеческого здоровья человека. В то же время Эриксон указывает на то, что формирование идентичности гомосексуалистов в отягощенном гомофобией обществе протекает во многом иначе, чем у гетеросексуалов, их психическое развитие означает интеграцию сигмантизированной сексуальности в их образ «Я». [2].

Поскольку весь процесс гендерной социализации детей направлен на формирование гетеросексуальности, которая считается необходимым аспектом половой, гендерной идентичности, – «всякий нормальный мужчина испытывает влечение к женщинам, и наоборот», – гетеросексуальные мальчики и девочки не «открывают» свою идентичность и не задумываются о ней, а принимают, усваивают ее в готовом виде как нечто само собой разумеющееся, данное природой.

Сексуальная идентичность гомосексуалистов проблематична изначально, всегда. Они не находят, а открывают и в известном смысле создают ее.

Вспоминая свое детство, многие гомосексуалисты отмечают, что они с раннего детства отличались от сверстников своего пола: одевались не в ту одежду, любили не те игры, выбирали не тех партнеров и т. д. 71% сан-францисских геев и 70% лесбиянок сказали, что в школьные годы чувствовали себя непохожими на сверстников своего пола; среди гетеросексуальных мужчин и женщин так ответили соответственно 38 и 51% [10].

С возрастом многие признаки психологической феминизации у гетеросексуалов и у большинства гомосексуалов ослабевают или исчезают. Первоначальный уровень женственности у гетеросексуалов ниже, им легче ее преодолеть. Однако пре-гомосексуальные (т. е. такие, которые в будущем станут гомосексуалами) дети неодинаковы. Хотя в среднем пре-гомосексуальные мальчики выглядят более феминными, чем их гетеросексуальные ровесники, это верно не для всех. Почти половина сан-франциских гомосексуалов имели в детстве типично мужские личные идентичности, интересы и деятельность.

Хотя несоответствие гендерным стереотипам создает психологические трудности для всех детей, у мальчиков, независимо от их будущей сексуальной ориентации, такие проблемы стоят острее. Женственный мальчик вызывает неодобрение и насмешки у взрослых и сверстников. Таким мужчинам труднее устанавливать отношение с женщинами, и у них больше невротических проблем. У гомосексуальных мужчин это выражено еще сильнее: наиболее женственные мальчики чаще имеют в дальнейшем пониженное самоуважение, склонность к депрессии, тревожности и к самоубийству [10].

Дети, поведение которых соответствует полоролевым/гендерным ожиданиям, чувствуют себя отличными от сверстников противоположного пола, которых они воспринимают как непохожих, незнакомых и экзотических по сравнению со сверстниками своего пола. Наоборот, гендернонеконформные дети будут чувствовать себя отчужденными от сверстников своего пола, воспринимая их как непохожих, незнакомых и экзотичных.

Чувство своей непохожести на других людей чрезвычайно характерно для гомосексуалов, оно вызывает повышенный интерес и одновременно чувство неловкости, напряженности в общении [7]. Гетеросексуальные дети чаще испытывают его в присутствии лиц противоположного, а гомосексуальные – своего пола. Ученые подразделяют процесс формирования гомосексуальной идентичности на четыре фазы [10].

Стадия предчувствия или сенситизации. Приходится на допубертатный период, когда мальчики и девочки еще не задумываются о своей сексуальной ориентации или авто-стадия сомнений и смешанной идентичности. Приходится на подростковый возраст и начало юности, когда индивид уже задумывается о своей сексуальной идентичности, но еще не может четко определить ее. Это самый драматичный и психологически напряженный этап развития.

Стадия принятия и признания себя. Ее возрастные границы и длительность зависят как от индивидуальных особенностей человека, так и от социальной среды. Чем терпимее общество, тем легче подростку преодолеть свои внутренние конфликты и принять собственную сексуальную ориентацию.

Стадия гомосексуальной самоидентификации, наступающая лишь с возрастом. Эта стадия обычно совпадает с появлением более или менее устойчивых партнерских отношений в отличие от случайных сексуальных связей. Ее внутренние признаки: слияние сексуальности с эмоциональностью, восприятие гомосексуальной идентичности как интегральной части своего «Я» и удовлетворенность ею.

Иногда говорят не о четырех, а о трех стадиях самоидентификации – самоопределение, принятие себя и самораскрытие. Все эти стадии не являются чисто возрастными, их длительность и содержание зависят от множества конкретных социальных условий, включая стиль эмоциональных привязанностей и характер поддержки со стороны семьи и друзей

Итак, формирование сексуальной ориентации – часть процесса психосексуального развития, который включает вышеперечисленные стадии.

Также на этапе формирования сексуальной идентичности гомосексуалистов большое значение имеют эмоциональная близость, физический образ «Я» и собственная внешность. Эмоциональную близость можно определить как взаимное раскрытие людей в процессе их тесного общения, связанное с выражением ими чувств любви и симпатии, использованием объятий и иных форм не генитальных ласк. Гомосексуалы в особенности испытывают серьезные препятствия при установлении эмоциональной близости, что связано с влиянием традиционных мужских ролевых моделей. Льюис [7]называет три таких препятствия.

Конкуренция: деньги, власть, социальное положение, влияющее на уровень взаимного доверия и открытости людей в ходе их общения.

Сокрытие собственных слабостей и недостаточная открытость: нежелание открывать другому человеку свои чувства, мысли, страхи, тревоги, депрессивные переживания, а также чувства любви и симпатии.

Дефицит ролевых моделей: отсутствие примеров того, когда мужчины во взаимоотношениях друг с другом могут проявить любовь и симпатию.

Гомосексуалисты подвержены стереотипам при оценке своей внешности. У мужчин это выражается в стремлении соответствовать эталону «идеальной фигуры» или мужского поведения. Они придают внешности своих партнеров чрезвычайно важное значение, и независимо от того, насколько привлекательны они лично, многие из них предпочитают иметь более красивых партнеров, чем они сами. Подобные представления создают для некоторых людей серьезные проблемы в восприятии ими собственного тела, нарушающие их взаимоотношения с другими. Если же образ «Я» человека основан исключительно или преимущественно на его физическом образе «Я», высока вероятность, что у такого человека возникнут психологические проблемы [7].

Таким образом, вышеперечисленное ведет к формированию «летальных качеств мужской роли», связанных с низким самораскрытием, плохим пониманием чувств, ограниченностью эмпатических способностей и неспособностью любить себя и других.

Целью данного исследованияявилось изучение особенностей идентичности и образа «Я» у мужчин гомосексуальной ориентации.

Методы и материалы.

В ходе исследования было протестировано 30 мужчин гомосексуалов (которые никогда не вступали в сексуальные отношения с противоположным полом) и 30 мужчин гетеросексуалов (контрольная группа). Также учитывались состав семьи и возраст испытуемых. Из 100% мужчин гомосексуалов 66,67% воспитывались в полной семье и 33,33% только мамой. Возраст испытуемых – от 20 до 25 лет. Контрольную группу составили мужчины гетеросексуальной ориентации – туденты Высшего Военно-Морского инженерного училища им. Е.А. Попова того же возраста. Из 30-ти человек контрольной группы – у 29-ти состав семьи полный и у одного неполный (воспитывался мамой).

Использовались следующие методики: «Кто Я?». (М. Кун и Т. Маклартленд), «Исследования самоотношения» (С.Р. Пантелеева), «Hand-test» (проективный тест Э.Вагнера), «Методика свободного описания» (И.М. Палея – Т.Н. Курбатова), «Биографическая анкета» (авторская).

В качестве методов математической статистики были использованы анализ достоверных данных различий средних арифметических значений по t-критерию Стьюдента; корреляционный анализ по критерию Пирсона.

Обработка данных проводилась с помощью компьютерной интегрированной системы обработки данных SPSSв средеWindows98.

Результаты исследования

Проверка различий средних арифметических значений в двух независимых выборках по t-критерию Стьюдента показала, что некоторые средние отличаются статистически значимо (достоверно) на уровне 0,05 (0,01).

Сравнительный анализ средних значений между мужчинами гомосексуальной и гетеросексуальной ориентаций по методике «Кто Я?» показал, что наиболее значимые различия обнаружены по факторам «Я сексуальное» (6,24) (как, например, «Я гей»), «Я социальное» (–5,31), «Я коммуникативное» (3,60), «Я интеллектуальное» (2,62), «Я системное» (2,42). Таким образом, мужчины гомосексуальной ориентации чаще идентифицируют себя с коммуникативными, интеллектуальными, системными качествами, а с социальными ролями реже, т. е. можно сделать вывод, что для них более важны они сами, чем роли, занимаемые ими в обществе (рис. 1).

Мужчины гомосексуальной ориентации (93,33% из 100%) идентифицируют себя со словом «гей», а гетеросексуальные мужчины не склонны идентифицировать себя со своей сексуальной ориентацией, и это подтверждает тот факт, что гетеросексуальные мужчины не «открывают» свою идентичность и не задумываются о ней, а принимают и усваивают ее в готовом виде, как нечто само собой разумеющееся, данное природой (см. рис. 1).

Анализ средних значений по методике «Исследования самоотношения» обнаружил статистически значимые различия по фактору «закрытость–открытость» (–3,31). Гомосексуалам, как обнаружилось, свойственна тенденция к внутренней закрытости, что, по всей видимости, связано с необходимостью скрывать свои гомосексуальные наклонности от широкого социума.

Сравнительный анализ категорий, используемых для описания предпочитаемых или значимых людей, показал, что мужчины-гомосексуалы используют больше системные (3,46), физические (3,07), интеллектуальные (2,37), рефлексивные (2,04) категории, чем мужчины гетеросексуалы (рис. 2). В себе же им нравятся интеллектуальные и эмоциональные качества в отличие от гетеросексуалов (рис. 3).

Рис. 1.Значимо различающиеся средние в группах мужчин гомосексуалистов и гетеросексуалов по показателям «Я сексуальное», «Я социальное», «Я системное», «Я интеллектуальное», «Я коммуникативное».

Рис. 2. Значимо различающиеся средние в группах мужчин гомосексуалов и гетеросексуалов по фактору «качества, предпочитаемые в других».

Мужчины гомосексуальной ориентации выделяют такие системные качества, как романтичность, человечность, духовность, независимость, самодостаточность, способность быть интересным и творческим, самореализованным, интеллектуальные (ум, эрудиция, интеллект, хитрость, юмор), физические (красота, модный стиль, хорошая физическая форма), рефлексивные (уверенность в себе) и эмоциональные (веселый, любящий, спокойный).

Рис. 3.Значимо различающиеся средние в группах гомосексуалов и гетеросексуалов по показателю «качества, предпочитаемые в себе».

Анализ качеств, отвергаемых в других, достоверных различий не обнаружил, а сравнение категорий, отвергаемых в себе выявило, что мужчины гомосексуальной ориентации оказались наиболее нетерпимы к своим волевым (лень, несобранность, отсутствие силы воли, неспособность держать обещание) и рефлексивным (неуверенность в себе) недостаткам в отличие от гетеросексуалов (рис. 4).

Рис. 4.Значимо различающиеся средние в группах гомосексуалов и гетеросексуалов по показателю «качества, отвергаемые в себе».

Кроме анализа использованных качественных категорий, группами испытуемых, дифференцированных по принципам «требования к другому», «требования к себе», проводился анализ количества этих категорий. Так как показатель количества использованных категорий, характеризуя модальностный состав самосознания, свидетельствует об уровне когнитивной сложности (КС), то на основании полученных данных можно говорить, что КС мужчин гомосексуалов выше по этому показателю, чем у гетеросексуалов (15,47 – средний показатель гомосексуалов, 9,73 – у гетеросексуалов).

Общее число используемых конструктов, демонстрирующее объем содержания самосознания и также отражающее уровень КС, у мужчин гомосексуалов больше, чем у мужчин гетеросексуалов (26,97 – средний показатель гомосексуалов, 17,07 – гетеросексуалов).

С точки зрения количества используемых категорий можно говорить, что все испытуемые более дифференцированно подходят к описанию других, чем к описанию себя. Свой психологический портрет и те, и другие рисуют более ограниченным набором красок.

Исследование взаимосвязи между признаками как внутри методик, так и между признаками разных методик по критерию Пирсона (критическими значениями коэффициента линейной корреляции Пирсона для n=30 являются на уровнеа=0,05 0,361, на уровнеа=0,01 0,463) показало следующие результаты. Признак «внутренней конфликтности» прочно взаимосвязан с такими признаками как: «самообвинение» (0,541), «физические качества, предпочитаемые в себе» (0,492) и «коммуникативность» (0,472).

На основании первой взаимосвязи можно констатировать, что внутренние конфликты, сомнения, несогласия с собой преимущественно связаны с самообвинением, интрапунитивностью, отрицательными эмоциями в адрес «Я». Причем чем выше чувство конфликтности и амбивалентности, направленное на себя, тем более мужчины-гомосексуалисты готовы поставить себе в вину свои промахи и неудачи, собственные недостатки, тем больше они требовательны к себе.

Установка на самообвинение сопровождается внутренней напряженностью, самообнаженностью и открытостью к восприятию отрицательных эмоций, существованием устойчивых аффективных комплексов, сопровождаемых тревожностью и повышенным вниманием к внутренним переживаниям, в первую очередь отрицательного характера (связь «самообвинения» с «Я негативным» (0,384)).

Признак «Я негативное» имеет отрицательную связь с признаком «поиск помощи и поддержки» (–0,439), который в свою очередь отрицательно коррелирует с признаком «внутренняя конфликтность» (–0,378). Это показывает, что, находясь в вышеописанном состоянии, мужчины-гомосексуалисты не склонны искать помощь или поддержку у социального окружения.

Также обнаружена положительная связь признака «физические качества, предпочитаемые в себе» с признаком «интеллектуальные качества, отвергаемыми в себе» (0,614), и связь этих двух признаков с «внутренней конфликтностью». Данная взаимосвязь свидетельствует о том, что мужчина-гомосексуалист, удовлетворенный своими физическими данными, более критичен в отношении своих интеллектуальных качеств (считает себя тупым, глупым, мыслящим шаблонно).

Неудовлетворенность какими-то своими физическими данными (толстый, волосатый, маленький рост, некрасивый) может способствовать проявлению агрессии по директивному типу, о чем свидетельствует связь признака «физические качества, отвергаемые в себе» (0,478) с признаком «агрессия».

Таким образом, можно сказать, что одно из основных противоречий у мужчин-гомосексуалистов связано с отношением к своему телу, внешности и интеллекту.

Прочная связь признака «внутренняя конфликтность» с признаком «коммуникативность» позволяет сделать вывод о том, что накал внутренних противоречий способствует поиску новых контактов.

Внутренняя структура взаимосвязей исследуемых признаков в группе мужчин-гомосексалистов характеризуется связями высокой значимости между чувством эмпатии и тенденцией к «безличному действию» (–0,496), «поиском помощи и поддержки» (0,480), «внутренней конфликтностью» (–0,444). Отрицательная связь чувства эмпатии с тенденцией к безличному действию может отражать, что направленность на глубокие искренние эмоциональные отношения способствует тому, что большинство предметов и событий приобретают личностный смысл; повышается восприимчивость и гиперчувствительность. Положительная корреляция чувства эмпатии с поиском помощи и поддержки говорит о том, что возможность проявлять это чувство связано с благожелательным отношением к ним других людей, с их желанием помогать и заботиться о них. Отрицательная взаимосвязь чувства эмпатии с внутренней конфликтностью дает возможность предположить, что чувство любви и привязанности позволяет мужчинам-гомосексуалистам относиться к собственным недостаткам менее критично, а негативные переживания снижаются и приобретают более позитивную окраску. Таким образом, желание разделить чувство любви и привязанности, желание получать подкрепление в форме любви и нежности своим достижениям и заслугам, желание уменьшить тревогу путем защиты от воображаемых импульсов делает мужчин-гомосексуалистов зависимыми от других.

В группе мужчин гетеросексуалов обнаружены пять взаимосвязей высокой значимости признака «внутренняя конфликтность» с признаками: «самообвиние» (0,708), «саморуководство» (–0,542), «самоуверенность» (–0,522), «закрытость–открытость» (–0,608) и «Я социальное» (–0,466). Итак, внутренние конфликты, несогласия с самим собой у мужчин гетеросексуалов связаны с готовностью ставить себе в вину свои промахи, собственные недостатки. Растущие внутренние противоречия снижают уверенность в собственной самостоятельности, надежности, возникают сомнения в способности вызывать уважение повышается тенденция к конформности или потребность в социальном одобрении (связь внутренней конфликтности с закрытостью–открытостью). В то же время снижается уверенность в своих социальных ролях.

Анализ ответов на вопросы анкеты позволил также установить, что наибольшее влияние на воспитание мужчин-гомосексуалистов оказывала мама (63%), а меньше всего отец (3%). На воспитание мужчин гетеросексуалов наибольшее влияние оказывали оба родителя (47%) или отец (37%), а мама гораздо меньше (13%).

Что же касается внимания, то картина здесь следующая: гомосексуалы сообщают, что больше внимания им уделяла мама (73%), оба родителя – мало (13%), а отец – и вовсе не уделял. Гетеросексуалам также больше внимания уделяла мама, но доля участия обоих родителей выше, чем у гомосексуалов.

Итак, можно сказать, что на воспитание и эмоциональное развитие мужчин гомосексуальной ориентации большое влияние оказывает мама, а в семье гетеросексуалов, воспитанием занимаются либо оба родителя, либо отец. Эмоциональную поддержку оказывает больше мама либо родители вместе.

Выводы

• Результаты исследования идентичности позволили обнаружить, что гетеросексуальные мужчины не задумываются о своей психосексуальной ориентации, а принимают и усваивают ее в готовом виде, как нечто само собой разумеющееся, в то время как гомосексуалисты идентифицируют себя с ней.

• Гомосексуалам, как обнаружилось, свойственна тенденция к внутренней закрытости, что, по всей видимости, связано с необходимостью скрывать свои гомосексуальные наклонности от широкого социума.

• Оказалось, что на воспитание и эмоциональное развитие мужчин гомосексуальной ориентации большое влияние оказывает мама, а на воспитание мужчин гетеросексуальной ориентации –оба родителя, причем воспитанием больше занимается отец, а эмоциональную поддержку оказывает мать.

• Установлено, что образ отца для мужчин гомосексуальной ориентации играет очень важную роль. Они испытывают дефицит в отеческой заботе, любви и понимании. Трудные отношения с отцом или их отсутствие нарушает процесс половой идентификации с ним и затрудняет самопринятие.

• Выяснилось, что гомосексуалисты не ищут помощь и поддержку у социального окружения, чтобы разрешить внутренний конфликт, для них характерно строить отношения, основанные на любви и привязанности, что позволяет относиться к своим недостаткам менее критично, но при этом они становятся зависимыми от партнеров.

• Основные противоречия у мужчин-гомосексуалистов связаны с отношением к своему телу, внешности и интеллекту, а у мужчин-гетеросексуалов с соответствием или несоответствием некой социальной роли.

• Образ физического «Я» играет более важную роль для гомосексуалистов, чем для гетеросексуалов. Фиксация на физическом дефекте реальном или мнимом, повышенная значимость определенных частей тела или телесного облика в целом неизбежно влияют на самоуважение и самопринятие.

• Мужчины-гомосексуалы оказались более нетерпимы к своим волевым (лень, несобранность, отсутствие воли, неспособность держать обещание) и рефлексивным (неуверенность в себе),недостаткам в отличие от гетеросексуалов, для которых эти недостатки менее значимы.

• На основании полученных результатов исследования уровня когнитивной сложности у всех мужчин, участвовавших в эксперименте, можно говорить, что когнитивная сложность мужчин-гомосексуалистов выше, чем у мужчин-гетеросексуалов, т. е. у них выше способность к более тонкому, интеллектуальному, независимому от эмоциональной оценки описанию себя и других.

Заключение

Данное исследование ставило своей целью изучить особенности идентичности и образа «Я» у мужчин гомосексуальной ориентации.

В соответствии с поставленными задачами был произведен анализ литературы и проведено исследование особенностей идентичности и образа «Я» у мужчин гомосексуальной ориентации. Результаты, полученные в ходе исследования, подтвердили данные литературы о том, что сексуальная идентичность гомосексуалистов всегда проблематична изначально, они не находят, а открывают ее в себе; также для мужчин-гомосексуалистов большое значение имеют эмоциональная близость, физический образ «Я» и собственная внешность; формирование идентичности гомосексуалистов в отягощенном гомофобией обществе протекает во многом иначе, чем у гетеросексуалов, их психическое развитие означает интеграцию сигмантизированной сексуальности в их образ «Я».

Кроме того, получены новые данные о связи физического образа «Я» у мужчин гомосексуальной ориентации с представлениями об их интеллекте, а также данные об их отношении к качествам своим и других людей, Обнаружены различия во взаимоотношениях с родителями в семьях мужчин гомосексуалистов и гетеросексуалов.

В заключение можно сказать, что результаты проведенного исследования могут быть использованы в психологической коррекции личности и в консультировании мужчин гомосексуальной ориентации, испытывающих серьезные психологические трудности и нуждающихся в профессиональной поддержке.

Литература

1. Бернс Р.Развитие «Я-концепции» и воспитание. М., 1886

2. Большой психологический словарь / Под ред. Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко, М., 2003.

3. Кон И.С. Лики и маски однополой любви. М., 2003.

4. Курбатова Т.Н.Когнитивная сложность как объект психотерапевтического воздействия. //Психологические проблемы самореализации личности. Вып. 4 / Под. ред. Е.Ф. Рыбалко, СПб., 2000.

5. Курбатова Т.Н.Когнитивная сложность и идентичность в кросс-культурном и гендерном исследовании. // Психологические проблемы самореализации личности. Вып. 5 / Под ред. Г.С. Никифорова, Л.А. Коростылевой. СПб., 2001.

6. Пантилеев С.Р.Методика исследования самоотношения личности. М., 1993.

7. Руководство по работе с сексуальными меньшинствами (Розовая психотерапия) / Под ред. Д. Дейвиса и Ч. Нила.СПб., 2001.

8. Э. Эриксон.Детство и общество. СПб., 2000.

9. Weinrich J.D. and Williams, W.L. (1991) Stange customs / Familiar lives: homosexualities in other cultures.

10. Weinberg T. On doing and being gay: Sexual behaviour and mail self-identity // Journal of Homosexuality. 1978.

	Жукина Елена Валерьевна,
	специализация «Психология менеджмента»,
	e-mail: zhukina@mail.ru
	Научный руководитель: ассистент Мясникова Светлана Валерьевна

Потребности НАУЧНЫХ сотрудников как основа формирования организационной культуры

В последнее время возник немалый интерес к проблемам понимания организационной культуры, в ней стали видеть не просто идею, позволяющую объяснить многие организационные явления, но и нечто такое, с помощью чего руководители могут организовать более эффективную деятельность.

Следует отметить, что в настоящее время научные исследования организационной культуры выполнены либо на материале западных организаций, либо посвящены исследованию отечественных коммерческих компаний. Изучение научно-исследовательских организаций в нашей стране было популярно в 60 – 80-е годы XXвека, на пике научно-технического прогресса. Но в то время еще не было сформулировано понятие «организационная культура», а изучались ее составляющие: психологический климат; факторы, влияющие на эффективность деятельности; стиль управления наемными работниками. В исследованиях прошлых лет нами были обнаружены ссылки на то, что научно-исследовательские организации имеют такие специфические особенности как: стиль руководства, мотивация деятельности, построение организационной структуры и внутригрупповое взаимодействие.

Настоящее исследование посвящено изучению особенностей организационной культуры российской научно-исследовательской организации, в современных условиях рыночной экономики. Мы предполагаем, выявить взаимосвязь между удовлетворенностью основных потребностей и типом организационной культуры.

А также считаем необходимым, оценить степень выраженности этих потребностей, характерную для научных сотрудников.

Кроме того, исследование направлено на определение той возможной линии поведения, от которой оказывается зависимым успешное развитие и конкретной изучаемой организации, и, как мы надеемся, научно-исследовательских центров в целом. Данное исследование делает возможным разработку подходов к эффективному развитию организаций, с такой спецификой деятельности. В работе показана необходимость всестороннего изучения данного вопроса для дальнейшей разработки методов и средств исследования культуры организации, чтобы правильно дешифровать проявления культуры.

Таким образом, в исследовании были поставлены следующие задачи: диагностировать тип организационной культуры, выявить ведущие потребности научных сотрудников и степень их удовлетворенности, изучить особенности межличностных отношений в научном коллективе и оценить степень зрелости организационной культуры.

В соответствии с поставленными задачами, использовался комплекс методов:

9. Методика оценки организационной культуры «OCAI»; К. Камерон, Р. Куинн.

10. Методика диагностики межличностных отношений; Т. Лири

11. Методика «Пульсар» предназначенная для оценки уровня развития группы на основе анализа ее социльно-психологических состояний и для прогнозирования успешности ее деятельности; Почебут Л. Г. и Чикер В.А.

12. Методика «Парные сравнения», выявляющая ведущие потребности личности.

Для статистической обработки данных применялись методы математической статистики (анализ значимости различий с помощью критерия Стьюдента, корреляционный анализ, кластерный анализ, который показал разделение всех членов организации на группы, подгруппы). Использовался пакет прикладных программ статистической обработки данных «STATISTICA».

С помощью данных методик была обследована научно-исследовательская организа ция, действующая в рамках РАН, в области гидрогеологии и геоэкологии. В исследовании приняли участие: научные сотрудники – 21 респондент, из них 16 мужчин и 5 женщин. Возраст испытуемых от 24 до 60 лет. Образование у всех высшее; из них 10 – кандидаты наук; 3 – доктора наук.

Априорно известно, что организация, которую мы описываем, разделена на ряд подразделений (рабочих групп, сложившихся на основе психологической и профессиональной совместимости), причем каждое предполагает преимущественно свое направление развития (деятельности). В связи с этим нами был сделан кластерный анализ, по каждой методике отдельно (4 кластерных анализа), которые, в свою очередь, показали разделение всех членов организации на несколько групп.

По результатам кластерного анализа выделились две группы: 1 группа - (5человек) и 2 группа - (12 человек). Также во 2-ой группе выделились две подгруппы (одинаковы по численности): подгруппа «А» (6 человек) и подгруппа «Б» (6 человек), отличительные особенности которых будут рассмотрены ниже.

Большинство испытуемых четко обрисовали свою позицию, в соответствии с которой попали в ту или иную группу (подгруппу). Только 4 испытуемых не принадлежат ни к одной из выделенных групп. Далее все исследования проводились отдельно в пределах каждой группы, подгруппы – всего 17 .

Организационная культура.

Рассмотрение результатов кластерного анализа мы начнем с анализа организационной культуры. На рисунке №1 представлены различия между «воспринимаемой» и «желаемой» организационной культурами.

Члены 1 группы воспринимают свою организацию как «агрессивную» среду, с жестко проводимой линией на конкурентоспособность, фокусирующей внимание на достижение поставленных целей и получение финансовой выгоды. Акцентуация внимания на результат, на финансовую заинтересованность, создает для них напряженную обстановку, приводящую к ухудшению межличностных отношений, затрудняя совместную деятельность.

По результатам исследования «желаемых» изменений организационной культуры, у членов 1-ой группы, появляется необходимость создания лучшего эмоционально-психологического климата, повышения уровня доверия, большего общения на параллельных уровнях и функционально-перекрестной бригадной работы. По мнению членов 1-ой группы, именно в атмосфере единения с коллективом и личной причастности к организации возрастает эффективность совместной деятельности.

Во 2-ой группе диаграммные значения подгрупп «А» и «Б» – похожи. В целом, не доминирует ни один тип культуры, только ярко выражен иерархический акцент.

Члены подгруппы «А», 2-ой группы, видят в основном в своей организации проявления «иерархической» культуры. Но, по их мнению, необходимо расставить другие акценты. Изменения, которым должна подвергнуться организационная культура, в соответствии с ответами респондентов таковы: организация должна функционировать, главным образом в бизнесе разработки новых идей, опережающих время решений – это именно то, что ведет к успеху научно-исследовательскую организацию. Для этого необходимо сокращение централизованной власти, устранение бесполезных правил и процедур и уменьшение бюрократической волокиты.

Рис.Профиль организационной культуры

сплошная линия – «реальная», пунктир – «идеальная».

1 – клановая культура; 2 – адхократическая культура;

3 – рыночная культура; 4 – иерархическая культура

Взгляды членов подгруппы «Б», 2-ой группы, в вопросе понимания организационной культуры схожи с членами подгруппы «А». Следует отметить незначительную разницу между числовыми показателями «реальной» и «идеальной» культурами у подгруппы «Б». Можно предположить, что члены данной подгруппы в целом понимают и разделяют задачи и стратегические цели развития организации, удовлетворены психологическим климатом и уровнем межличностных отношений.

Межличностные отношения.

В целом, преобладающий фон отношений между людьми в организации определяется как «вежливо нейтральный». Сознательная конформность, следование условностям, правилам и принципам «хорошего тона», гибкое и компромиссное поведение при решение проблем и конфликтных ситуаций, сотрудничество формируют благоприятный психологический климат (см. рисунок №2). Среди показателей всех сотрудников, а также в пределах каждой группы (подгруппы), есть значимые отличия, соответственно мы можем сделать следующие предположения.

Во-первых, отношения в организации можно разделить на внутригрупповые и межгрупповые (взаимодействие всех членов организации).

Во-вторых, возможно, что существенно различа­ются типы поведения отдельных сотрудников: агрессивные, склонные к соперничеству сотрудники уравновешиваются сотрудниками, эмоционально сдержанными, уступчивыми.

Рисунок №2. Профиль социальных ориентаций сотрудников