Книги / CHAES

Опыт практического исследования мотивации персонала (на примере Чернобыльской атомной электростанции). И.Л.Соломин, начальник научно-методического отдела Института практической психологии «ИМАТОН»

В мае этого года исполнилось 15 лет с момента Чернобыльской катастрофы. Сейчас, когда эксплуатация Чернобыльской атомной электростанции прекращена, описание связанных с ней событий уже не кажется столь актуальным. Но так ли это на самом деле? Не осталось ли в глубинах нашей души страха, который заставляет поскорее забыть о неприятностях, не обращать внимания источник угрозы, поменьше думать о том, что причиняет болезненные переживания? Иными словами, не вытесняем ли мы из сознания того, что нас беспокоит? Да, на то она и психологическая защита, чтобы стоять на страже нашего эмоционального благополучия. И все-таки, мы поговорим об одном малоизвестном событии, которое произошло на Чернобыльской станции несколько лет назад.

В 1992 году в Военно-медицинскую академию, сотрудником которой я в то время являлся, обратился руководитель лаборатории психофизиологического обеспечения Чернобыльской АЭС Игорь Ромадин. Обратился он с просьбой разработать методику мониторинга мотивации и состояния сознания персонала. Было удивительно, в чем причина такого запроса. Ведь к тому времени над аварийным четвертым энергоблоком уже был построен саркофаг, а остальные три эксплуатировались в штатном режиме. Вместо безнадежно зараженного города Припять неподалеку от станции был построен новый город Славутич, в котором проживали сотрудники станции и члены их семей.

Однако из рассказа Игоря Ромадина стало ясно, что на станции вновь сложилась критическая ситуация. Украина только что вышла из состава СССР и стала независимым государством. Молодой украинский парламент принял решение о закрытии Чернобыльской атомной электростанции. Была создана организация, в задачу которой входила подготовка всей станции к прекращению эксплуатации. А ведь на станции работали люди, которые приехали со всей страны, чтобы совместными усилиями сохранить станцию и продолжить на ней работать. Большинство приехало вместе с семьями затем, чтобы остаться здесь на всю жизнь. Они получили прекрасное благоустроенное жилье, престижную и высокооплачиваемую работу. И вдруг, станцию закрывают. Удар по сознанию работников станции был чрезвычайно мощным. Можно было только догадываться, какие чувства они испытывали. В сущности, государство обмануло и предало их. Они пережили вторую катастрофу, на этот раз, личную. И какова была реакция? Об этом можно было судить на основе роста числа нарушения дисциплины, неисполнения своих обязанностей сотрудниками ЧАЭС. Даже оперативно-диспетчерский персонал энергоблоков атомной станции на рабочем месте стал употреблять спиртные напитки, играть в карты, в компьютерные игры.

Администрация станции, обеспокоенная текущим положением дел, обратилось к специалистам. Руководство станции «выбило» финансирование разработки по теме «Психологические методы исследования нарушений мотивации у работников Чернобыльской атомной электростанции, объекта «Укрытие» и жителей г. Славутич», и я в качестве руководителя временного трудового коллектива приступил к работе. Далее я привожу выдержки из своего отчета, написанного в 1992 году.

«Анализ событий, которые произошли на 4 энергоблоке ЧАЭС в мае 1986 года, позволяет сформулировать, по меньшей мере, следующие причины возникновения аварии: а) Несоответствие технического обеспечения станции требованиям безопасности, б) Нарушение правил эксплуатации станции, в) Неподготовленность персонала к предотвращению аварии и ликвидации ее последствий. Последние две причины непосредственно связаны с индивидуальными и социально-психологическими особенностями персонала станции, в частности, с отношением к своей профессиональной и служебной деятельности, содержанию и условиям труда, руководству и коллективу станции. Важную роль в формировании этих отношений играют психологический климат, характер потребностей и мотивов персонала. Своевременный учет информации о них при работе с кадрами мог бы помочь в прогнозировании и предупреждении подобных событий.

Последствия чернобыльской катастрофы можно условно разделить на несколько классов: экологические, медицинские, экономические, политические, психологические. Причем, последние два класса последствий практически не изучены и редко принимаются в расчет при анализе сложившейся ситуации. А между тем, идеологические явления, касающиеся массового сознания широких слоев населения, являются существенными факторами человеческого поведения. Наиболее важными из них являются интересы различных категорий людей, социальные установки и стереотипы, содержание отношений к различным аспектам своей жизнедеятельности и представлений о них. Не имея точной информации о таких явлениях, трудно управлять происходящими событиями.

Ликвидация последствий аварии и возобновление эксплуатации станции потребовали огромных объемов материально-технической и людской помощи. К сожалению, можно лишь догадываться о ведущих мотивах людей, принявших участие в ликвидации аварии, а также тех, кто приехал после нее и остался работать в зоне ЧАЭС. Только предположительно можно выделить такие мотивы как чувство долга, стремление к общественному признанию, материальному вознаграждению, реализации своих возможностей и творческой деятельности, романтическая тяга к приключениям и преодолению трудностей. Не зная этого, невозможно сказать, насколько удовлетворяются эти потребности, и как это сказывается на эмоциональном состоянии и поведении людей. Представляет интерес также то, удовлетворена ли потребность в безопасности, поскольку угроза повторной аварии не ликвидирована полностью. Неизвестно, влияют ли на жизненные планы людей сомнение в окупаемости вложенных средств, неуверенность в будущем и т.д.

В настоящее время ситуация на станции характеризуется угрозой прекращения ее эксплуатации. Минимальная загрузка оперативно-диспетчерского персонала при работе на неэксплуатирующихся энергоблоках не способствует получению удовлетворения от результатов своего труда. Растущая дифференциация уровня жизни среди жителей г. Славутич вызывает недовольство менее обеспеченных слоев населения. Сокращение вложения средств, снижение качества контроля за состоянием станции, ухудшение материального снабжения, потеря интереса населения и правительства к действительным проблемам Чернобыля, сосредоточенность внимания на новых политических событиях, осложнение межнациональных отношений, зависимость работы станции от исхода политической борьбы не могут не вызывать озабоченности за безопасность ее функционирования.

Совокупность всех этих обстоятельств может приводить к таким психологическим последствиям как: а) страх перед новой катастрофой, б) страх перед возможностью радиационного поражения, в) страх потерять высокооплачиваемое рабочее место и благоустроенное жилье, г) разочарование отсутствием общественного признания и нереализованными творческими возможностями, д) пессимистическая оценка жизненных перспектив, е) стремление квалифицированных кадров покинуть ЧАЭС, ж) рост числа пограничных нервно-психических расстройств, з) инфляция правовых и моральных норм.

Лабораторией психофизиологического обеспечения ЧАЭС ведется работа по контролю психического и нейрофизиологического состояния персонала станции и частично населения города. В практике работы лаборатории используются показатели сердечно-сосудистой, вегетативной и центральной нервной системы, эмоционального состояния, личностных и интеллектуальных возможностей человека. Однако диагностика состояния сознания и мотивационной сферы людей ограничена вследствие отсутствия необходимых для этого измерительных средств, обладающих должным уровнем точности и надежности»

Итак, передо мной встала задача выбора наиболее достоверного метода диагностики мотивации. Традиционные анкеты и проективные методы пришлось отбраковать сразу, ибо анкеты не защищены от неискренности испытуемых, а проективные методы характеризуются либо сложностью проведения и обработки, либо отсутствием точных количественных показателей. Однако к тому времени у меня уже был опыт использования методов экспериментальной психосемантики для диагностики реальных потребностей, мотивов и отношений людей, в том числе скрытых и скрываемых. Именно психосемантическим методам я и отдал свое предпочтение.

Для исследования мотивации персонала Чернобыльской АЭС был использован модифицированный мною автоматизированный вариант метода семантического дифференциала. С помощью набора из 18 шкал семантического дифференциала испытуемые оценивали 30 понятий, отражающих основные виды деятельности работников ЧАЭС, различные ценности и потребности, а также некоторые условия их жизни:

1. Мое будущее

2. Мое увлечение

3. Достижение успеха

4. Общение с друзьями

5. Избегание неприятностей и неудач

6. Интересное занятие

7. Личная независимость

8. Моя работа

9. Моя семья

10. Занятия спортом

11. Признание окружающими

12. Жизнь в Славутиче

13. Продвижение по службе

14. Моя профессия

15. Мое настоящее

16. Авария на ЧАЭС

17. Выполнение долга

18. Поддержание здоровья

19. Здоровье моих близких

20. Условия труда

21. Прекращение эксплуатации ЧАЭС

22. Мое прошлое

23. Жилищно-бытовые условия

24. Экологическая обстановка

25. Угроза здоровью

26. Руководство ЧАЭС

27. Отдых

28. Материальное вознаграждение

29. Общение с товарищам по работе

30. ЧАЭС

Понятия были выбраны с учетом необходимости получения информации об отношениях к своей профессиональной и служебной деятельности, будущим перспективам, семье и досугу, своему здоровью, окружающим условиям, станции и городу, а также общей направленности личности и состояния мотивационной сферы.

В ходе дальнейшей работы был обследован оперативно-диспетчерский персонал энергоблоков ЧАЭС. Матрицы данных всех обследованных людей были усреднены, и была получена среднегрупповая матрица оценок каждого из 30 предъявленных понятий по каждой из 18 использованных шкал. Обработка включала в себя: 1)Вычисление факторных оценок понятий, 2)Вычисление семантических расстояний между понятиями, 3)Группировку понятий по степени сходства с помощью кластерного анализа.

Анализ результатов позволил получить информацию о групповом сознании, то есть об отношении большинства представителей персонала энергоблоков ЧАЭС к различным аспектам своей жизни и работы. Таким образом, был составлен групповой мотивационный портрет типичного работника энергоблока. Для того чтобы получить представление об этом портрете, вновь обратимся к отчету.

«В результате кластерного анализа были выявлены восемь кластеров или групп сходных понятий.

Первый кластер включает в себя понятия: «Мое будущее», «Признание окружающими», «Мое настоящее», «Жизнь в Славутиче» и «Продвижение по службе». Общим смыслом этих понятий является потребность в самоутверждении, являющаяся практически единственной актуальной потребностью в настоящем и ожидаемом будущем и связываемая в сознании обследуемых со Славутичем.

Второй кластер объединяет такие понятия как «Достижение успеха», «Здоровье моих близких», «Моя профессия», «Выполнение долга» и «Моя работа», связывая профессиональную и служебную деятельность с ответственностью и нравственными побуждениями.

В третий самый мощный по объему кластер вошли наиболее высокозначимые для обследуемых понятия: «Мое увлечение», «Моя семья», «Поддержание здоровья», «Интересное занятие», «Занятия спортом», «Материальное вознаграждение», «Избегание неприятностей и неудач», «Мое прошлое» и «Личная независимость». В этом кластере обнаруживаются ведущие мотивы личности работников энергоблоков ЧАЭС, которые локализуются в сфере познавательных и материальных потребностей, стремления к самостоятельности, социальной автономии и безопасности, побуждая, прежде всего, к таким видам деятельности как хобби, семейные дела, физкультура и спорт. Однако все эти потребности и виды деятельности относятся обследуемыми преимущественно к прошлой жизни и не реализуются в данный момент.

Четвертый кластер состоит всего лишь из двух понятий: «Общение с друзьями» и «Общение с товарищами по работе», которые не побуждаются никакими внешними потребностями.

Пятый кластер указывает на изолированное понятие — «Отдых», практически не связанное ни с какими другими и не включенное в структуру потребностей и деятельности обследуемых.

Шестой кластер объединяет два понятия: «Авария на ЧАЭС» и «Угроза здоровью» и может рассматриваться как отражение причинно-следственных отношений в сознании людей.

Седьмой кластер также состоит только из одного понятия — «Прекращение эксплуатации ЧАЭС».

Наконец, в структуре восьмого кластера оказались близкими такие понятия как: «Условия труда», «Экологическая обстановка», «ЧАЭС», «Жилищно-бытовые условия» и «Руководство ЧАЭС», характеризуя внешние условия жизнедеятельности, не представляющие, кстати, угрозы здоровью, и не входящие в структуру ценностей персонала станции.

Итак, общая направленность личности оперативно-диспетчерского персонала энергоблоков ЧАЭС описывается понятиями, вошедшими в третий кластер и связанными с увлечением. Она характеризуется совокупностью познавательных и материальных потребностей в сочетании со стремлением к личной независимости и избеганием неудач и побуждает людей к заботе о семье и здоровье. Однако все эти ценности и виды деятельности связаны с прошлым и не реализуются в данный момент. Отнесенность ведущих потребностей в сочетании со способами их удовлетворения в сферу прошлого позволяет утверждать, что ранее обследуемые имели возможность удовлетворения базовых потребностей имеющимися в их распоряжении средствами, а сейчас — нет.

Можно полагать, что сегодняшние обстоятельства препятствуют удовлетворению основных потребностей личности, что неизбежно приводит к высокому уровню фрустрации, тревожности и беспокойства. Нарушение стереотипов связи между потребностями и привычными способами их удовлетворения является индикаторами психической дизадаптации и конфликтов внутри мотивационной сферы и требует специальных коррекционных мероприятий. Причем, симптоматические средства психорегуляции типа фармакологии или аутотренинга, направленные на уменьшение состояния тревожности, могут привести лишь к временному облегчению эмоционального состояния, которое при неустранении вызывающих психическую напряженность причин может привести к дальнейшей декомпенсации и эмоциональным срывам.

Следует отметить, что содержание основных интересов и увлечений персонала связано с семейными и медицинскими проблемами и лежит вне сферы производственной и общественной деятельности. Это указывает на поглощенность личными заботами, сосредоточенность на сохранении своего состояния и положения, ориентацию на социальную изоляцию и безопасность, безразличие к профессиональной и служебной деятельности, смещение мотивов с производства на потребление. Такая особенность мотивационной сферы, очевидно, не способствует трудовому энтузиазму и не побуждает к высокому качеству своей работы.

Что же заставляет людей выполнять свою работу? Второй кластер, включающий работу и профессию обследуемых, говорит нам о том, что основным мотивом профессиональной и служебной деятельности у работников ЧАЭС является ответственность, чувство долга, нравственное отношение к своим социальным обязанностям. Это можно было бы только приветствовать, если бы не два обстоятельства. Во-первых, ни работа, ни профессия не связываются обследуемой категорией людей ни с настоящим, ни с будущим. Это значит, что в подавляющем большинстве случаев представители персонала энергоблоков считают, что в данный момент они не занимаются своей профессиональной деятельностью и не испытывают при этом чувства вины, перекладывая ответственность за ситуацию на плечи других. Во-вторых, никто не связывает свою профессиональную и служебную деятельность непосредственно с ЧАЭС, не распространяя тем самым своего профессионального долга и компетенции на ее сферу. Таким образом, чувство долга, не являясь базовой потребностью обследуемых и не будучи актуализированной под влиянием ситуации, представляет собой единственный, причем довольно слабый мотив трудовой деятельности операторов энергоблоков.

В таком случае, какие же потребности актуализируются сегодняшней ситуацией и к чему они побуждают? Ответ на этот вопрос дает нам состав первого кластера. Оказывается, что наиболее значимой потребностью, обусловленной ситуацией в Славутиче, сложившейся на сегодняшний день и не меняющейся в обозримом будущем, является потребность в самоутверждении, повышении своего социального статуса, признании и уважении окружающими, заставляющая людей стремиться к продвижению по службе. Но поскольку потребность в самоутверждении не является базовой потребностью личности обследованных, не представляя для них большого интереса, то удовлетворение ее не может компенсировать неудовлетворения других действительно значимых потребностей, содержащихся в третьем кластере.

Следует еще раз подчеркнуть, что ни настоящее, ни будущее, являясь неразрывно связанными в сознании обследованных с проживанием в г. Славутич, тем не менее, не имеют с их точки зрения отношения собственно к ЧАЭС. Это означат, что работники энергоблоков не собираются менять место проживания в Славутиче, однако работа на станции не входит в их жизненные планы. Более того, даже сейчас они не идентифицируют себя с должностью работника ЧАЭС, бессознательно не желают сознаться себе в этом. Все обстоятельства, связанные непосредственно со станцией, вытесняются из сознания, образуя отрицательно заряженный эмоциональный комплекс. Любое представление о станции вызывает у них неприятные переживания. Причем, формирование такого комплекса не обусловлено предполагаемой угрозой здоровью, источником которой видится только авария на ЧАЭС. Экологическая обстановка, условия труда и жилищно-бытовые условия не оцениваются как неблагоприятные для здоровья факторы. Следовательно, причины отрицательного отношения к станции и ее руководству лежат за пределами смысла тех 30 понятий, которые оценивались по шкалам семантического дифференциала. Тем не менее, следует учитывать, что все касающееся ЧАЭС вызывает активное отторжение из мотивационной сферы оперативно-диспетчерского персонала станции и заставляет людей избегать станции не столько физически, сколько в мыслях и желаниях. В сознании обследуемых станции как бы не существует, они не хотят ее видеть, принимать в расчет. Следовательно, мы имеем дело с проявлением механизма психологической защиты, направленной на устранение из сознания болезненных травмирующих переживаний»

Таковы были результаты психосемантического исследования мотивации оперативно-диспетчерского персонала энергоблоков Чернобыльской атомной электростанции в 1992 году. Использование методики семантического дифференциала для исследования мотивации позволило выявить скрытый уровень мотивов и отношений персонала Чернобыльской АЭС к различным аспектам своей деятельности. В частности, измерение отношений на неосознаваемом уровне дало нам в руки информацию о потребностях, обусловленных индивидуальными особенностями человека, о потребностях, актуализированных текущей ситуацией, о состоянии удовлетворения этих потребностей и их побудительном характере по отношению к различным видам деятельности.

Я установил компьютерную методику психосемантической диагностики мотивации в лаборатории психофизиологического обеспечения ЧАЭС и обучил персонал лаборатории способам ее использования. В дальнейшем методика дала возможность проводить динамический контроль текущего состояния мотивационной сферы разных категорий персонала станции и оценивать изменение этого состояния под влиянием различных событий и обстоятельств, организационных и гигиенических мероприятий и т.д. Мониторинг состояния мотивационной сферы сознания работников ЧАЭС и жителей г. Славутич позволил прогнозировать их отношение к тем или иным важным факторам их жизни и деятельности и принимать своевременные меры, направленные на коррекцию этих отношений и реализующих их поведенческих реакций.