8. Оценка доказательств

Оценка доказательств — мыслительная, логическая деятель­ность, имеющая своей целью определение допустимости, относи-мости, достоверности, значения (силы) каждого доказательства и достаточности их совокупности для установления обстоятельств, входящих в предмет доказывания'.

Оценка доказательств производится по внутреннему убежде­нию. Никакие доказательства не имеют заранее установленной силы.

В ст. 71 У ПК субъектами оценки доказательств названы только те субъекты процесса, которые ответственны за производство по делу и правомочны принимать по делу решения. Конечно, все участники процесса оценивают доказательства и на этой основе определяют свою позицию по отношению к обвинению (обви­няемый, его защитник, потерпевший). Однако оценка доказа­тельств этим субъектом не имеет правового значения в том смыс­ле, что она сама по себе не определяет принимаемого судом по делу решения.

Предоставляя оценку доказательств внутреннему убеждению, закон вместе с тем предписывает определенные правила форми­рования этого убеждения, а для многих решений и форму выра­жения результатов этой оценки в принятом решении. Это обес-

печивает сочетание при оценке доказательств субъективного фак­тора — внутреннее убеждение — и объективного — совокупности рассмотренных доказательств. Оценка доказательств по внутрен­нему убеждению именуется свободной оценкой доказательств, в отличие от так называемой формальной теории доказательств, когда сила и значение доказательств формализованно определя­лись в законе и судьям оставалось только подсчитать, имеется ли необходимое количество доказательств для признания лица ви­новным. По этой системе доказательства делились на полные и неполные, или, иначе, на совершенные и несовершенные. Одного совершенного доказательства считалось достаточно для обвине­ния. К таким относились: признание своей вины подсудимым, что “есть лучшее свидетельство всего света”; свидетельства экс­пертов, совпадающие показания двух неопороченных по суду взрослых свидетелей.

Принцип свободной оценки доказательств выражен в ст. 71 УПК и характеризуется следующим.

1. Закон не предписывает, какими доказательствами должны быть установлены те или иные обстоятельства, не устанавливает заранее силы доказательств, преимущественного значения видов доказательств, количественных показателей достаточности дока­зательств для того или иного решения по делу.

2. Оценка доказательств производится по внутреннему убежде­нию, но она не может быть произвольной. В ее основе должно лежать “всестороннее, полное и объективное рассмотрение всех обстоятельств дела в их совокупности” (ст. 71 УПК).

Необходимо оценить каждое доказательство само по себе и в совокупности с другими доказательствами.

Если же сомнения в доказанности какого-либо обстоятельства остаются, его нельзя считать доказанным, также нельзя положить в основу своего убеждения доказательство, достоверность кото­рых сомнительна'.

Очевидно, что убеждение в достоверности каждого доказатель­ства и достаточности их совокупности для вывода о доказанности каких-либо обстоятельств может сформироваться именно на ос­нове совокупности доказательств и их объективного, беспри­страстного исследования. Правила оценки доказательств предсе­дательствующий объясняет присяжным в своем напутственном слове, а именно то, что вердикт может быть основан лишь на тех доказательствах, которые непосредственно исследованы в судеб­

ном заседании; никакие доказательства не имеют заранее уста­новленной силы, выводы присяжных не могут основываться на предположениях, а также на исключенных из разбирательства доказательствах (ч. 5 ст. 451 УПК).

3. Лицо, производящее оценку доказательств, не связано оцен­кой доказательств, которую дали другие лица или органы в пред­шествующих стадиях процесса или в пределах данной стадии. Так, следователь оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению, поэтому может не согласиться с указаниями проку­рора о привлечении лица в качестве обвиняемого, об объеме обвинения и другим вопросам, перечисленным в законе (ст. 127 УПК). Суд, оценивая доказательства, не связан выводами, сде­ланными в обвинительном заключении, мнениями, высказанны­ми обвинителем (ст. 248 УПК) или защитником в судебном заседании.

Вышестоящие суды, отменяя приговор и возвращая дело на новое рассмотрение, не могут давать указания, предрешающие убеждение следователя, судьи, в том числе и по оценке доказа­тельств (ч. 2 ст. 352 УК).

4. При оценке доказательств надлежит руководствоваться за­коном.

Регулирующая роль уголовно-процессуального закона в оцен­ке доказательств проявляется через определение в законе задач и принципов уголовного судопроизводства; определение предмета доказывания и относимости доказательств, правил о допустимос­ти и недопустимости доказательств, регламентации порядка со­бирания, проверки доказательств, требований, предъявляемых к выражению оценки доказательств в процессуальных решениях. Эти и другие нормы закона содержат правила, препятствующие формированию безотчетной, интуитивной оценки доказательств.

Закон в оценке доказательств играет различную роль. В одних случаях закон требует признать доказательство недопустимым, если нарушены определенные правила, в других закон дает только общие ориентиры для оценки доказательства (например, для оценки его относимости — ст. 68, 131 УПК), или оценки доста­точности совокупности доказательств.

Правосознание определяет отношение к закону, признание его предписаний как обязательного условия деятельности.

Совесть как чувство нравственной ответственности за свои поступки, решения должна побуждать судей и пресяжных заседа­телей к справедливым решениям'.

5. Внутреннее убеждение является и результатом оценки до­казательств. Внутреннее убеждение как результат оценки может характеризоваться как гносеологический (познавательный) резуль­тат и определенное психологическое состояние лица, оценившего доказательства. Внутреннее убеждение как познавательный ре­зультат — это убеждение в наличии (отсутствии) каких-либо фактических обстоятельств. Это убеждение должно иметь в своей основе совокупность собранных по делу доказательств, иссле­дованных полно, всесторонне и объективно. Полученное зна­ние должно быть обосновано, аргументировано. Поэтому при­менительно к важнейшим решениям закон требует, чтобы в них приводились доказательства сложившегося убеждения, в них должны быть изложены содержание доказательства и мо­тивы, по которым оно оценено как достоверное или недо­стоверное; основание убеждения о доказанности (недоказан­ности) каких-либо обстоятельств (см., например, ст. 205, 314, 315 УПК)'.

В психологическом аспекте внутреннее убеждение — чувство уверенности в достоверности своих выводов об обстоятельствах дела. В этом качестве оно является важным волевым стимулом, побуждающим к практическим действиям, выражающимся, на­пример, в решении о признании обвиняемого виновным или невиновным, в назначении обвиняемому наказания или освобож­дении от него.

Таким образом, внутреннее убеждение как результат оценки характеризуется с разных сторон: во-первых, это — знание, во-вторых, вера в правильность этого знания и, в-третьих, волевой стимул, побуждающий к определенным действиям².

6. Внутреннее убеждение формируется в результате практичес­кой деятельности. Однако внутреннее убеждение следователя, судьи, суда не может рассматриваться как критерий истины, как определитель достоверности полученных знаний. Критерием того, соответствует ли внутреннее убеждение доказательствам, является ли вывод достоверным, выступает практика как в непо­средственной форме, так и в различных формах косвенного прак­тического опыта.

Непосредственной практической проверкой выводов являются воспроизведение отдельных обстоятельств при проведении след­ственного эксперимента, проведение иных следственных дейст­вий, в ходе которых выявляются данные, подтверждающие или опровергающие правильность оценки доказательств, а также про­верка соблюдения закона при исследовании доказательств.

В доказывании, как и в любой предметно-практической дея­тельности, важно использовать надежных “посредников” позна­ния, которыми являются методологические законы познаватель­ной деятельности, правовые нормы, достижения науки (напри­мер, использование специальных знаний экспертов для проверки доказательств).

Практический опыт, накопленный следственными и судебны­ми органами по доказыванию, является важным инструментом проверки правильности оценки доказательств и внутреннего убеждения по конкретному делу. Очевидно, что успешность ис­пользования практики для познания и для проверки оценочных выводов зависит от образования, личного практического опыта следователя, судей, их умения использовать данные, накоплен­ный опыт из различных областей знаний в своей деятельности, их общей и правовой культуры.

9. Обязанность доказывания

Понятие “обязанность доказывания” употребляется в уголов­ном процессе в двух значениях:

1. Обязанность доказывания как обязанность осуществления деятельности по доказыванию, то есть обязанность собирать, проверять и оценивать доказательства. В этом смысле обязан­ность доказывания — это правовая обязанность органов и долж­ностных лиц, ведущих судопроизводство и имеющих право в результате доказывания принять то или иное решение.

2. Однако главный смысл понятия “обязанность доказывания” в уголовном процессе состоит в ответе на вопрос, на ком лежит обязанность доказывать виновность обвиняемого. Очевидно, что эта обязанность лежит только на том, кто утверждает, что обви­няемый виновен, то есть на следователе, обвинителе (государст­венном, частном)'. Право и обязанность передать дело на реше-

иие суда возникают у прокурора тогда, когда он считает доказа­тельства, собранные в ходе расследования, достаточными для обоснования выраженного в обвинительном заключении вывода о виновности обвиняемого. Для доказывания выдвинутого обви­нения прокурор использует предоставленные ему в судебном разбирательстве полномочия государственного обвинителя, в том числе представление доказательств, участие в исследовании дока­зательств, заявление ходатайств, выступление с обвинительной речью.

В ст. 49 Конституции РФ записано: “I. Каждый обвиняемый в совершенном преступлении считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом поряд­ке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. 2. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. 3. Не­устранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого”.

Эти важнейшие принципы доказательственной деятельности представляют общечеловеческие правовые ценности. Они запи­саны в п. 2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах.

Очевидно, что сформулированное выше правило об обязаннос­ти доказывания вытекает из принципа презумпции невиновности. Из него следуют правила, которыми надлежит руководствоваться в доказательственной деятельности. А именно:

1. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Это означает, что обвиняемый не несет ни юридической, ни факти­ческой (в смысле неблагоприятных последствий) обязанности представлять доказательства в подтверждение своей невиновнос­ти. Решение суда о виновности обвиняемого не может основы­ваться на том, что обвиняемый не смог опровергнуть обвинение, или не представил доказательства, подтверждающие благоприят­ные для него обстоятельства, или вообще отказался давать пока­зания.

Непредставление обвиняемым доказательств своей невинов­ности, равно как и отказ обвиняемого от дачи показаний, не могут рассматриваться как доказательство его вины. Отказ под­судимого от дачи показаний или его молчание не имеют юриди­ческого значения и не могут быть использованы как свидетель­ство виновности подсудимого (ст. 451 УПК).

2. На обвиняемого не может быть возложена обязанность подтверждать свои показания доказательствами или указывать для

объяснения своих поступков на определенные доказательства или представить доказательства".

Объяснения обвиняемого и указанные им доказательства, если они имеют значение для дела, должны быть проверены следова­телем, судом. Объяснения обвиняемого могут быть отвергнуты, но не потому, что обвиняемый не привел доказательств в их подтверждение, а потому, что органы, ведущие процесс, проверив объяснения обвиняемого, доказали, что они ложные, необосно­ванные². Суд должен оказывать помощь подсудимому, его защит­нику, законному представителю в получении доказательств, если они на них ссылаются в подтверждение невиновности или мень­шей вины подсудимого.

3. Представление доказательств невиновности обвиняемого не может быть возложено и на его защитника. Законодатель обязывает защитника использовать все указанные в законе сред­ства и способы защиты в целях выяснения обстоятельств, оп­равдывающих обвиняемого или смягчающих его ответственность. Однако тот факт, что, отрицая предъявленное обвинение, за­щитник не представил доказательств, которые бы опровергли обвинение, не может само по себе рассматриваться как дока­зательство, подтверждающее вину обвиняемого, или иным путем повлечь за собой неблагоприятные для подсудимого последствия. Защитнику достаточно породить у суда сомнение в доказанности вины обвиняемого, в обоснованности утверждений обвинителя.

Другое дело, что интерес обвиняемого и его защитника побуж­дает их представлять доказательства. Доказательства, представ­ленные обвиняемым и его защитником, могут поставить под сомнение выводы обвинения, и, если эти сомнения неустранимы, они толкуются в пользу обвиняемого.

4. В судебной практике выработаны условия, при которых обвинение не признается доказанным. Вот некоторые из них:

обвинение не может считаться доказанным, если по делу с

надлежащей тщательностью не исследованы обстоятельства, не только уличающие, но и оправдывающие обвиняемого; если об­винение основано на недостаточно исследованных и противоре­чивых данных; версия обвинения не может быть признана обо­снованной при наличии противоположной версии, подкреплен­ной неопровергнутыми доказательствами; обвинение не может считаться доказанным, если оно основано на доказательствах, находящихся в противоречии с другими доказательствами. Обви­нение, основанное только на характеристике личности обвиняе­мого и лишенное доказательств его виновности в инкриминиру­емом преступлении, не может считаться доказанным.

Если обвинение не основывается на бесспорных доказатель­ствах, вызывает сомнения, подсудимый не может быть признан виновным, так как вывод о вине в этом случае носит только предположительный характер, а признание лица виновным на основе предположительного вывода о виновности недопустимо (ст. 309, ч. 4 и 5 ст. 451 УПК).

При этом в пользу подсудимого толкуются не только неустра­нимые сомнения в его виновности в целом, но и неустранимые сомнения, касающиеся отдельных эпизодов предъявленного об­винения, формы вины, степени и характера участия в совершении преступления, смягчающие и отягчающие ответственность обсто­ятельства. (см. п. 4 постановления Пленума Верховного Суда РФ “О судебном приговоре”).

10. Классификация доказательств

Доказательства могут быть классифицированы, отнесены к тон или иной группе в зависимости от того, из какого источника получены фактические данные, относятся ли полученные сведе­ния к обстоятельствам, входящим в предмет доказывания, или к другим, которые подтверждают или отрицают эти обстоятельства.

Каждое доказательство по этим признакам может быть отне­сено к той или иной группе. Это означает, что, исследуя доказа­тельство, надо учитывать, получено ли оно из “первых рук” или надо установить первоисточник сведений, какова связь сообща­емого с тем, что надо установить, являются ли сведения по своему характеру обвинительными или оправдательными.

В науке и практике выработаны определенные правила, с учетом которых следует исследовать каждое доказательство в той или иной классификационной группе.

Использование признаков, положенных в основу классифика­ции доказательств и правил собирания, проверки и оценки каж­дого вида доказательств, способствует формированию достовер­ных выводов по делу.

Различают следующие классификационные группы доказа­тельств.

Первоначальные и производные доказательства. Доказательства делятся на первоначальные и производные в зависимости от того, получают ли информацию следователь, суд из первоисточника или из “вторых рук”. Первоначальным доказательством будет, например, показание свидетеля, который лично наблюдал факты, о которых сообщает. Показание свидетеля о событии, которое он не наблюдал, но слышал о нем от другого лица, бывшего очевид­цем, будет доказательством производным.

При получении сведений из “вторых рук” обязательно должен "ыть установлен первоисточник сведений (например, очевидец) и допрошен. При этом учитывается, что очевидец события, явле­ния рассказывает о нем точнее и полнее, чем тот, кто знает об этом по рассказам других лиц. Показания очевидца легче подда­ются проверке, а поэтому более достоверны.

Если установить первоисточник сведений о каком-либо факте, о котором сообщает допрашиваемый, не представляется возмож­ным, то эти сведения теряют значение доказательства и должны быть отвергнуты. “Не могут служить доказательством фактичес­кие данные, сообщаемые свидетелем, если он не может указать источник своей осведомленности” (ст. 74 УПК). Такое же правило действует в отношении показаний потерпевшего. Сведения, по­лученные “по слухам”, не могут быть проверены, а значит, не могут быть использованы в качестве доказательства.

Стремление использовать по возможности доказательства пер­воначальные не означает, что производные не могут привести к достоверным выводам, что это доказательства “второго сорта”. Категорический запрет использовать производные доказательства может лишить суд в ряде случаев важных доказательств, получен­ных из “вторых рук”, если из первоисточника их получить невоз­можно (например, в случае смерти очевидца происшествия).

Обвинительные и оправдательные доказательства. Деление до­казательств на обвинительные и оправдательные зависит от со­держания полученных сведений. Доказательства совершения пре­ступления обвиняемым, его вины или обстоятельства, отягчаю­щие ответственность обвиняемого, являются обвинительными; а доказательства, которые опровергают обвинение, свидетельству­ют об отсутствии общественно опасного деяния или вины обви­няемого либо смягчают его ответственность, — оправдательными.

Требование собирать обвинительные и оправдательные дока­зательства закреплено в законе: ст. 20 УПК предписывает выявить по каждому делу доказательства как уличающие, так и оправды­вающие обвиняемого, а также отягчающие и смягчающие его вину обстоятельства: ст. 69 УПК указывает, что доказательства могут устанавливать “наличие или отсутствие общественно опас­ного деяния”; отнесение доказательства к обвинительному или оправдательному возможно в результате оценки всех доказа­тельств в совокупности. Бывает так, что доказательство, первона­чально отнесенное к обвинительным, окажется оправдательным.

Проверенные и оцененные обвинительные и оправдательные доказательства должны быть отражены в важнейших процессуаль­ных документах: обвинительном заключении (ст. 205 УПК) и

приговоре (ст. 314 УПК). Это означает, что при вынесении при­говора надо указывать, почему одни доказательства признаны судом подтверждающими обвинение, а другие отвергнуты судом.

Прямые и косвенные доказательства. Деление доказательств на прямые и косвенные основано на том, что одни из них содержат сведения об обстоятельствах, составляющих предмет доказыва-ния, другие — о так называемых “доказательственных”, “промеж­уточных”, “вспомогательных” фактах.

Прямыми доказательствами являются доказательства, указы­вающие на совершение лицом преступления, то есть доказываю­щие так называемый “главный факт”. Эти обстоятельства, ука­занные в п. 1, 2 ст. 68, дают основания для ответов на вопросы, поставленные в п.1, 3, 4 ст. 303, в п. 1, 2, 3 ч. 1 ст. 449 УПК. Показания обвиняемого, признающего свою вину и объясняю­щего, по каким мотивам, когда, где и при каких обстоятельствах он совершил преступление, являются прямым доказательством. Прямым доказательством является показание свидетеля о том, как обвиняемый наносил удары потерпевшему. При использова­нии прямых доказательств задача состоит только в установлении их достоверности (т. е. надо установить, говорит ли обвиняемый, свидетель правду), так как значение сообщенных сведений для установления предмета доказывания здесь очевидно. Для установ­ления достоверности доказательства каждое из них должно быть рассмотрено в совокупности всех доказательств. Никаких преиму­ществ в силе прямое доказательство не имеет, поэтому недопус­тимо считать “главным” доказательством, “царицей” доказа­тельств такое прямое доказательство, как признание обвиняемым своей вины (ч. 2 ст. 77 УПК).

Косвенные доказательства содержат сведения о фактах, кото­рые предшествовали, сопутствовали или следовали за доказывае­мым событием и по совокупности которых можно сделать вывод о том, имело ли место событие преступления, виновен или не виновен обвиняемый. Так, при расследовании дела об убийстве на основании косвенных доказательств (принадлежность обвиня­емому ножа, которым совершено убийство, обнаружение на месте совершения преступления следов обуви обвиняемого, установле­ние неприязненных отношений обвиняемого и потерпевшего и других фактических данных) формируется вывод следователя, суда о совершении обвиняемым данного преступления. Путь установления обстоятельств дела с помощью косвенных доказа­тельств более сложный, чем при прямых доказательствах.

При доказывании с помощью косвенных доказательств надо, во-первых, установить, достоверны ли сведения, которые стали

известны следователю, суду (говорит ли свидетель правду о нали­чии неприязненных отношений между обвиняемым и потерпев­шим, действительно ли на ноже имелись отпечатки пальцев об­виняемого и т. д.); во-вторых, определить, связаны ли ставшие известными сведения с совершением преступления обвиняемым (например, обвиняемый мог быть в неприязненных отношениях с потерпевшим, но это не повлекло за собой каких-либо преступ­ных действий с его стороны; на месте преступления обнаружены отпечатки обуви подозреваемого, но это не значит, что он был на месте преступления, так как его обувь мог надеть другой человек и т.п.). Поэтому при использовании косвенных доказательств важно установить не только какое-либо обстоятельство, но и объективную связь этого обстоятельства с устанавливаемыми по делу фактами. Формы этой связи могут быть различные (связь причинная, пространственно-временная, связь соответствия и др.)'.

Располагая косвенными доказательствами по делу, надо про­верить их связь с доказываемым обстоятельством, чтобы исклю­чить случайное стечение обстоятельств.

Из приведенной характеристики косвенных доказательств вы­текают следующие правила их использования: а) косвенные до­казательства приводят к достоверным выводам по делу лишь в своей совокупности; б) косвенные доказательства должны быть объективно связаны между собой и с доказываемым положением;

в) система (совокупность) косвенных доказательств должна при­водить к такому обоснованному выводу, который исключает иное объяснение установленных обстоятельств, исключает разумные сомнения в том, что обстоятельства дела были именно такими, как они установлены на основе этих доказательств.

Косвенные доказательства в своей совокупности могут слу­жить основанием для вывода о фактах, входящих в предмет доказывания. Они могут быть использованы при проверке досто­верности прямых доказательств (например, показания свидетеля о том, что потерпевший находился в ссоре с обвиняемым, могут использоваться при оценке достоверности показаний потерпев­шего), восполнять их пробелы, указывать путь получения новых доказательств. Косвенные доказательства нельзя считать доказа­тельствами “второго сорта”. Эти доказательства чаще, чем пря­мые, встречаются при расследовании и рассмотрении уголовных дел и при правильном их использовании приводят к достоверным выводам.

A. Косвеные доказательства

Доказательства прямые (одноступенчатые) и косвенные (мнбзоступ-енмлтые ^. Основанием этого деления являются раз­личия в структуре процесса обоснования доказываемого обстоя­тельства.

Прямым доказательством называют такое доказательство, ко­торое прямо и непосредственно устанавливает доказываемое об­стоятельство, а косвенным — такое, которое устанавливает это обстоятельство через “промежуточный факт”². Это общее опре­деление нуждается в расшифровке, так как необходимо уточнить, во-первых, что означает “прямое” и “косвенное” установление, и, во-вторых, о каком доказываемом обстоятельстве идет речь.

Под прямым или непосредственным установлением факта с помощью доказательства понимается такая процедура, когда зна­ние о факте основывается на сообщении об этом факте, исходя­щем от. лица, наблюдавшего факт в действительности. Так, пока­зание свидетеля о том, что он видел вспышку выстрела, является “прямым” доказательством того, что такая вспышка действитель­но имела место.

Точно так же заключение эксперта о том, что текст анонимной записки выполнен Ивановым, “прямо” доказывает, что записка выполнена Ивановым.

В обоих этих примерах содержание доказательства, т. е. со­держание показаний свидетеля или заключения эксперта совпа­дает с содержанием доказываемого факта '. Это совпадение содер­жания информации о факте с содержанием доказываемого факта иногда истолковывается в ином смысле, что при прямом доказыва-нии отсутствует логический вывод от доказательства к доказы­ваемому тезису. Это неточно. Вывод здесь есть, но особого рода. Он имеет следующую структуру: “Если "есть сообщение о факте, то факт был в действительности”. В этом смысле прямое личное доказательство является коммуникативным аргументом (см. § 2 гл. VII) для ближайшего тезиса.

Точно так же непосредственное предъявление адресату вещест­венного доказательства является прямым эмпирическим аргумен­том, доказывающим, что такой-то предмет существует в действи­тельности и обладает данными признаками. Так, предъявление замка и отпирающей его отмычки “прямо” доказывает, что дан­ная отмычка отпирает этот замок.

Таким образом, отсутствие между доказательством и доказы­ваемым тезисом каких-либо промежуточных, посредствующих пе­реходов, одноступенчатый характер этого вывода отличает прямое доказательство от косвенного.

Напротив, косвенное доказательство обосновывает доказывае­мое обстоятельство не прямо и не непосредственно, а через “про­межуточные факты”, путем ряда последовательных выводов. Так, из сообщения свидетеля о том, что он видел данное лицо около места кражи, прямо следует, что лицо действительно было около этого места (1-я ступень вывода), а из того факта, что лицо там было, следует, что оно, возможно, причастно к краже (2-я сту­пень вывода). В этом примере сообщение свидетеля является кос­венным доказательством причастности к краже, так как оно ис­пользовано для обоснования не только ближайшего тезиса, но и последующего.

Нетрудно усмотреть, что содержание показаний свидетеля (“данное лицо было около места кражи”) отличается от содержа­ния доказываемого обстоятельства (“данное лицо причастно к кра­же”). “Промежуточным фактом” в этом примере является знание о факте нахождения лица около места кражи, подтвержденное показаниями свидетеля.

Отличие содержания доказательства от\ содержания доказыва­емого обстоятельства характерно для косвенного доказательства.

Косвенное доказывание представляет сложный, двухсту­пенчатый (а иногда и многоступенчатый) акт. Косвенное до­казательство сначала прямо подтверждает некоторое промежуточ­ное утверждение (например, факт угрозы, исходящей от данного лица), а затем, через это промежуточное утверждение, подтвер­ждает и второе, окончательное утверждение (например, факт на­несения телесных повреждений тем же лицом).

Косвенные доказательства представляют собой сведения о про­межуточных фактах, отдельных деталях исследуемого события, которые, будучи установлены, в свою очередь используются для его показывания.

Можно сказать поэтому, что содержание косвенного доказа­тельства составляют данные о таких фактах, установление кото­рых составляет не конечную цель, а промежуточный этап кон­кретного процесса показывания.

С логической стороны вывод на второй (и последующих) сту­пени косвенного доказывания строится от одного события (напри­мер, угрозы) к другому событию (убийству). Первое событие, т. е. промежуточный факт (угроза), является “натуральным аргу­ментом” в отличие от коммуникативного или эмпирического в случае прямого доказывания на основании сообщения о факте или предъявления предмета.

Таким образом, прямое доказательство является одноступен­чатым, а косвенное многоступенчатым. В этом состоит их струк­турное различие.

Но из предыдущего ясно, что “прямо” можно обосновать и промежуточный факт, например факт нахождения обвиняемого вблизи места преступления (из показаний свидетеля, видевшего его около этого места). С другой стороны, промежуточный факт можно обосновать и “косвенно” (например^ обнаружив следы обу­ви обвиняемого около места преступления). Следовательно, од­ного отличия в структуре (одноступенчатой или многоступенча­той) недостаточно для отграничения прямых и косвенных доказа­тельств. Для этого должно быть четко определено понятие дока­зываемого обстоятельства как при прямом, так и при косвенном показывании.

Обычно в научной литературе прямым доказательством счи­тают такое, которое прямо устанавливает виновность лица в со­вершении преступления '.

Иногда называют “главный факт” в качестве тезиса прямого доказательства.

Представляется более правильным исходить в данном случае из принятого законом понятия предмета доказывания и его эле­ментов (ст. 15 Основ). Прямым доказательством следует считать такое доказательство, которое прямо (т. е. одноступенчато) уста­навливает предмет доказывания по делу или один из его элемен­тов, указанных в законе.

Конечным тезисом и для косвенного доказательства является предмет доказывания или какой-либо его элемент. Но косвенное доказательство обосновывает этот предмет (или его элемент) не непосредственно, а через промежуточные факты. Для косвенного доказательства ближайшим тезисом является промежуточный факт, который обосновывается “прямо”, а затем с помощью про­межуточного факта обосновывается элемент предмета доказыва­ния. Таким образом, косвенное доказательство — это такое дока­зательство, которое в результате многоступенчатой процедуры сначала обосновывает существование промежуточного факта, а за­тем, через него, — предмета доказывания или его элемента ^\.

Деление доказательств на прямые и косвенные зависит от предмета доказывания. Поэтому отнесение доказательства к пря­мым или косвенным зависит от конкретного состава преступ­ления.

Так, показание о том, что обвиняемый угрожал лишить жизни потерпевшего, явится прямым доказательством по делу по обви­нению в угрозе и косвенным по делу об убийстве; наличие писто­лета у обвиняемого может служить косвенным доказательством по делу об убийстве' и прямым доказательством по делу о неза­конном хранении оружия и т. д.

Деление доказательств на прямые и косвенные в указанном выше смысле равно приложимо ко всем видам доказательств не­зависимо от их источника ¹.

В процессуальной литературе высказывалась точка зрения, со­гласно которой вещественные доказательства не могут быть пря­мыми доказательствами, так как “вещи, предметы сами не гово­рят” ². С ней, однако, согласиться нельзя. Так как отнесение доказательств к числу прямых или косвенных базируется на соот­ношении их содержания с содержанием устанавливаемого обстоя­тельства, оно распространяется на все без исключения доказа­тельства, определяя режим оперирования ими. И показания, и заключения экспертов, и вещественные доказательства, и доку­менты, словом, доказательства, имеющие любую процессуальную форму, могут, как представляется, быть и прямыми и косвенными в зависимости от их отношения к любому элементу предмета до-казывания.

Различия между прямым и косвенным доказательствами пред­определяют и различие в оперировании доказательствами каждой из этих групп. Деление доказательств на прямые и косвенные по­зволяет выявить существенные особенности и значение как тех, так и других, разработать правильные методы доказывания.

Поскольку содержание личного прямого доказательства соот­ветствует содержанию доказываемого обстоятельства, центр тя­жести его проверки падает на выяснение достоверности сооб­щения.

Можно верить или не верить прямому доказательству, пра­вильно отмечал С. А. Голунский, но нельзя строить на нем про­тиворечащих друг другу версий о характере исследуемого факта. Поэтому при наличии прямых доказательств центр тяжести до­казывания переносится на решение вопроса об их достоверности³.

При косвенном доказывании такая же проверка необходима и для первой (“прямой”) ступени косвенного доказательства.

Прежде надо убедиться, что показания свидетеля о том, что обвиняемый угрожал, соответствуют действительности, а затем исходя из промежуточного факта — наличия угрозы — заключать о причастности к убийству.

Прямое доказательство, т.е. сообщение о факте или предъяв­ление предмета, по своему содержанию с очевидностью доказы­вает искомый факт и не требует истолкования, оно требует лишь проверки достоверности информации. Для косвенного же доказы­вания характерен вывод “от факта к факту”, который на является Стольявным и очевидным, требует содержательного истолкова­ния связей между промежуточным фактом и конечным выводом.

Как правило, характер этих связей таков, что от отдельного косвенного доказательства может быть сделан лишь предположи­тельный (правдоподобный) вывод о доказываемом обстоятельстве.

Но очевидность связи между содержанием прямого доказатель­ства и доказываемым обстоятельством'не следует путать с досто­верностью прямого доказательства.

Принципиально неприемлемо утверждение о возможности раз­граничить рассматриваемые виды доказательств по признаку до­статочности одного прямого доказательства для установления со­бытия преступления или виновности, в то время как косвенными доказательствами можно оперировать только в совокупности'.

Полное и достоверное обоснование всех подлежащих установ­лению обстоятельств с помощью одного прямого доказательства невозможно по двум причинам. Во-первых, трудно представить себе такое одно прямое доказательство, содержание которого ис­черпывало бы весь предмет доказывания. Даже показания обви­няемого, включающие сообщения не только о внешней стороне содеянного, но и о мотивах, едва ли могут охватывать все данные о размере ущерба, причиненного преступлением, или о причинах и условиях, ему способствовавших.

Содержание предмета доказывания даже в части установления события преступления и виновности тем более не исчерпывается показаниями свидетеля-очевидца.

Во-вторых, вывод о том, что сообщение соответствует действи­тельности, равно как и вывод о том, что предъявляемый предмет действительно связан с событием преступления, сам нуждается в тщательной и всесторонней проверке².

В основе косвенного доказывания лежит использование раз­личных связей между событиями и явлениями действительно^ сти— причинных, временны^ пространственных и иных. У ста? новление неизвестного факта на основе" знаний о другом, уже известном, возможно постольку, поскольку эти события каким-тп" образом связаны между собой.

Понятно, что эти связи могут быть более и менее близкими, более и "менее определенными. От характера этих связей зависит и надежность косвенного доказывания в каждом конкретном слу­чае. Этим же определяется и сама возможность использования раз­личных явлений в качестве промежуточных фактов в косвенном доказывании, а следовательно, и фактических данных об этих явлениях в качестве косвенных доказательств '.

Различие указанных связей, их специфичность дают возмож­ность выделить некоторые особые виды косвенных доказательств:

.—•доказательства доведения, доказательства подобия (“подобные /факты”), негативные обстоятельства *и вспомогательные доказа-^ тельства.

При рассмотрении понятия косвенных доказательств нередко выражается сомнение в возможности использовать для доказы­вания так называемые “доказательства поведения”, а равно данные, устанавливающие “подобные факт ы”.

О чем конкретно в данном случае идет “речь?

“Доказательства поведения” — это фактические дан­ные о действиях обвиняемого после совершения инкриминируемо­го преступления, таких например, как: а) попытки уклониться от следствия (суда); б) попытки заведомо ввести следствие (суд) в заблуждение относительно действительных обстоятельств дела;

в) действия, которые свидетельствуют о знании таких обстоя­тельств события, которые могли быть известны только его уча­стнику ².

В частности, могут быть косвенными доказательствами дан­ные о заведомой ложности показаний обвиняемого; о том, что он уговаривал свидетеля дать неправильные показания; записка, в которой обвиняемый инструктирует своих близких, как объяс­нить то или иное обстоятельство, и тому подобные данные.

Существенны в этом отношении и данные о "поведении обви­няемого, свидетельствующие о знании им определенных обстоя­тельств расследуемого деяния. Так, уничтожение или сокрытие предметов, которые, по имеющейся версии, были связаны с пре­ступным посягательством, или были орудием совершения пре­ступления, или несут на себе следы преступления, косвендо-ука-зывает на причастность лица к исследуемому событию ^{.

Поскольку из этих особенностей поведения обвиняемого мож­но делать предположительные выводы о его причастности или непричастности к преступлению, данные о поведении являются косвенными доказательствами; На этой точке зрения стоит судеб­ная и следственная практика.

Вместе с тем необходимо подчеркнуть, что недопустимо рас­ширять за счет доказательств, устанавливающих факты, круг “доказательств поведения”, связь которых с делом не может быть установлена даже при их рассмотрении в совокупности с другими фактами. Речь идет о манере держать себя при допросе, обыске и т. п., в частности о наличии или об отсутствии признаков сму­щения, волнения, страха; о пассивном отношении к ведущемуся следствию или, наоборот, о явном интересе к его результатам; об отказе от дачи показаний и т. д.

С этой точки зрения представляется неправильным вос­произведение в отдельных работах советских процессуалистов

высказываний английского юриста Уильза (XIX в.), который от­носил к числу доказательств “тон речи, молчание на вопросы...” '.

В действительности никакого доказательственного значения не могут иметь признаки волнения, ибо объективная связь вол­нения на допросе с делом не может быть установлена ни при каких условиях. Не имеет доказательственного значения тон речи, ибо резкость, грубость или, наоборот, мягкость, предупредитель­ность обвиняемого вовсе не свидетельствуют о правдивости или лживости его показаний. Тем более сказанное относится к “мол­чанию на вопросы”, ибо обвиняемый имеет право отказаться от дачи показаний. Всякое иное решение противоречило бы принци­пам советского уголовного процесса, было бы грубым нарушением социалистической законности ².

В самом деле, манера вести себя и состояние в ходе допроса могут зависеть не только от отношения данного лица к делу, но и от ряда других факторов — житейского опыта, кругозора, на­личия болезненных расстройств, обстановки допроса и др. Подоб­но этому, ряд факторов влияет на поведение и состояние обви­няемого в ходе обыска и других следственных действий, в кото­рых он принимает участие. Нет никаких объективных критериев для того, чтобы всесторонне оценить влияние этих факторов на психику обвиняемого, как и для того, чтобы предпочесть одно из возможных объяснений его поведения и состояния другим. Умо­заключения по этому вопросу всегда будут субъективны.

Нельзя признать правильным мнение М. Е. Евгеньева о том, что “отказ от представления оправдывающих доказательств или представление явно неубедительных доказательств” относится к числу косвенных обвинительных доказательств” ³. В социалистиче­ском уголовном процессе обвиняемый предполагается невиновным, пока не доказано обратное, и факт непредставления им оправда­тельных доказательств ни в коем случае не может быть исполь­зован для обвинения. Не может рассматриваться как имеющий обвинительное значение и факт дачи обвиняемым “неубедитель­ных” объяснений или представления им “неубедительных” дока­зательств. Только данные, устанавливающие заведомую ложность объяснений обвиняемого, фальсификация им доказательств могут быть в сочетании с другими косвенными доказательствами исполь­зованы для установления виновности.

Недостаточно последовательной нам представляется и пози­ция, занятая по рассматриваемому вопросу И. Д. Перловым. Не­однократно подчеркивая, что манера держать себя на допросе не может стать доказательством, подтверждающим или опровергаю­щим вину, как и не может обосновать вывод о достоверности по­казаний, И. Д. Перлов говорит вместе с тем, что “манера держать себя при даче показаний имеет известное значение при оценке доказательств по делу, поведение подсудимого может быть учтено судом при оценке собранных и проверенных доказательств, но оно не может заменить сами доказательства” ^!.

Известно, что оценка доказательств со стороны следователя и суда должна быть объективной, убедительно мотивированной. Если же стать на точку зрения И. Д. Перлова, окажется, что вы­воды по делу могут основываться не только на доказательствах, но и на каких-то иных данных, не отвечающих требованиям зако­на, что, разумеется, неправильно. Следователь и судья, учиты­вая манеру поведения обвиняемого на допросе и меняя соответ­ственно тактику допроса, могут быстрее и легче добиться откровенных, правдивых показаний. Волнение, проявляемое обы­скиваемым в определенные моменты обыска, ориентирует на не­обходимость более тщательных поисков на определенном участке и т. д. Однако такие данные могут использоваться лишь в каче­стве “указателей” наличия доказательств, а отнюдь не в качестве доказательств.

К числу косвенных могут быть также отнесены и доказатель­ства, •устанавливающие“?гойоб”ьге факты”.

Например, установленное сходство в способе совершения ря­да преступлений, объектах посягательства, использование анало­гичных уловок и приемов, выбор времени и места совершения деяния и т. д. позволяют сделать предположительный вывод о совершении всех этих преступлений одним и тем же лицом. По­нятно, этот вывод, взятый отдельно, не достоверен. Но и любое другое косвенное доказательство в отдельности устанавливает свой тезис предположительно. Считая допустимым использование в качестве доказательств “улик поведения” и “подобных фактов”, надо. вместе с тем подчеркнуть, что только на этих доказатель­ствах, сколько бы их ни было, основывать вывод о в и -н_рвности нельзя.!

Прежде всего, эти данные не несут достаточной содержатель­ной информации, пригодной для полного описания события пре­ступления и индивидуализации обвиняемого.

С другой сторрны, вследствие многоступенчатой и отдаленной связи с предметом доказывания они “слабо” обосновывают до­казываемый тезис, допуская различные истолкования. В литературе

приведены весьма показательные примеры того, к каким серьез­ным ошибкам приводит игнорирование этого положения '.

Доказательства, устанавливающие так называемые негативные обстоятельства, также являются разновидностью косвенных до­казательств. В процессуальной и криминалистической литера­туре, в следственной и судебной практике широко используется понятие “негативные обстоятельства”. Под ними разумеется от­сутствие некоторых фактов, которые обычно имеются налицо, если верна версия о событии в целом.

Так, установленное при осмотре отсутствие следов данного лица на месте преступления противоречит версии о том, что это лицо побывало там; установленное при проверке показаний на месте отсутствие у подозреваемого знаний о действительных по­дробностях преступного события противоречит его. утверждению о том, что он был участником преступления, и т. д.

Негативные обстоятельства могут быть установлены также при обыске (.отсутствие ценных вещей, что противоречит утверж­дению о широком образе жизни обвиняемого); при экспертизе (отсутствие на документе следов рук лица, заподозренного в его исполнении); следственном эксперименте; допросе и т. д.

По своему характеру такие доказательства представляют раз­новидность косвенных доказательств, относящихся к событию, виновности (невиновности) и другим обстоятельствам, входящим в предмет доказывания. Содержанием такого косвенного доказа­тельства будет не наличие факта, а его отсутствие, а вывод из него не подтверждает, а опровергает версию. Иначе говоря, с помощью негативных обстоятельств утверждения не доказы­ваются, а опровергаются и этим самым косвенно доказываются противоположные утверждения².

Правда, могут быть получены данные, объясняющие, напри­мер, отсутствие следов там, где они ожидались согласно перво­начальной версии (данные о том, что преступник уничтожил эти следы или действовал таким образом, что не оставил их). Но в этом случае меняется и сама версия, и отсутствие следов по отношению к этой новой версии уже не является негативным обстоятельством.

Вспомогательные (оценочные) доказательства имеют струк­туру, сходную с косвенными доказательствами (многоступенча­тую), но отличаются тем, что устанавливают не элементы пред­мета доказывания и не промежуточные факты, а степень надеж­

ности вывода от доказательства (прямого или косвенного — без­различно) к доказываемому обстоятельству. Так, фактические данные о незаинтересованности свидетеля в исходе дела, о со­стоянии его зрения и слуха, о внешних условиях восприятия события преступления, равно как и данные о квалификации .эксперта, о научной обоснованности^ избранной им методики, позволяют точнее оценить достоверность сообщения свидетеля или заключения эксперта.

Коль скоро эти данные получены из самостоятельного источ­ника и облечены в процессуальную форму, они являются дока­зательствами, но доказательствами особого рода, служащими только для оценки других доказательств.

Другим видом вспомогательных доказательств являются ориентирующие доказательства¹.

Показание свидетеля о том, что необходимые сведения по делу могут быть получены у такого-то лица или в таком-то ме­сте, хотя сам свидетель по существу дела ничего не знает, может служить примером вспомогательного ориентирующего доказа­тельства. Такую же роль играет документ, содержащий сведения о том, где может быть почерпнута необходимая доказательствен­ная информация.

Вспомогательные, оценочные и ориентирующие доказатель­ства приобретают значение лишь в связи с “предметными” пря­мыми и косвенными доказательствами, устанавливающими эле­менты предмета доказывания.

В процессуальной теории и практике до последнего времени имели место попытки определить значение прямых и косвенных доказательств исходя из противопоставления (или, по крайней мере, признания неодинаковости) их ценности для установления истины. При этом одна группа авторов характеризовала косвен­ные доказательства как менее убедительные, чем прямые, в то время как другая считала их более убедительными.

В частности, С. М. Потапов категорическое заключение экс­перта именовал прямым доказательством, вероятное — косвен­ным². Н. Н. Полянский полагал, что при оперировании косвен­ными доказательствами судья попадает в некий “заколдованный круг” противоречащих друг другу улик, выглядящих равно убе­дительными, вырваться из которого можно только в результате субъективного усилия, в связи с чем кассационная и надзорная инстанции не вправе проверять обоснованность внутреннего су­дейского убеждения, если приговор основан на косвенных дока­зательствах³. В. Громов утверждал, что деление доказательств на

прямые и косвенные есть деление “с точки зрения их сравни­тельной убедительности, т. е. опять-таки с точки зрения степени их достоверности”¹. А. Я. Вышинский говорил о “естествен­ности”, “безыскусственности” и, следовательно, достоверности косвенных доказательств².

С подобным противопоставлением косвенных и прямых дока­зательств согласиться нельзя.

В действительности выводы по делу, полученные при пра­вильном использовании косвенных доказательств, столь же на­дежны, сколь и выводы, полученные с помощью прямых дока­зательств.

Дискуссии, имевшие место в процессуальной теории, опыт следственной и судебной практики приводят к единственно воз­можному выводу: нельзя противопоставлять прямые и косвенные доказательства, нельзя считать одни из них лучшими, а другие — худшими ³.

Обычно подчеркивается, что косвенные доказательства с до­стоверностью обосновывают конечный вывод по делу лишь тогда, когда они образуют внутренне связанную совокупность, систему.

Это верно, поскольку между отдельным косвенным доказа­тельством и конечным тезисом существуют длинные многосту­пенчатые связи, надежность которых подкрепляется лишь на­личием многих таких “цепочек”.

Не только к искомому, но и к промежуточным фактам иногда приходится идти через несколько ступеней, устанавливая сна­чала более отдаленные, а затем уже ближайшие к искомому факты. Косвенные доказательства, устанавливающие обстоя­тельства, связанные с искомым фактом через посредство других доказательств, иногда называют “доказательствами доказа­тельств”.

Так, важным является факт пребывания обвиняемого на месте происшествия во время совершения преступления. Иногда

удается получить косвенные доказательства, сразу устанавли­вающие это обстоятельство (например, показания лица, видев­шего его в определенное время в определенном месте). В дру­гих случаях этот факт приходится доказывать.

Например, след обуви обвиняемого на месте происшествия непосредственно свидетельствует лишь о том, что на данном месте побывал человек, на ногах которого была обувь, принадле­жащая обвиняемому. Только после исключения предположений о том, что обувь обвиняемого взята без его ведома, одолжена им и т. п., можно сделать вывод о пребывании обвиняемого на месте происшествия. '

Использование косвенных доказательств, удлиняет путь дока-зывания, вводит для следователя и суда дополнительные проме­жуточные ступени на пути к решению основных вопросов дела. Именно к этим случаям относятся слова В. Д. Спасовича, срав­нившего косвенный путь доказывания с воссозданием слова по черточкам, из которых “составляются линии, а из линий — буквы, а из букв — слоги, а из слогов — слово...” ¹.

Разумеется, при этом процесс доказывания усложняется и затрудняется. Во избежание ошибок, связанных с оперированием косвенными доказательствами доказательств, в этих случаях должны быть полностью применены требования косвенного до­казывания в целом. Система этих доказательств должна досто­верно устанавливать в своей совокупности соответствующий факт, опровергая противоречащие ему объяснения².

При построении системы косвенных доказательств важно учитывать, помимо прочего, наличие самостоятельных и неза­висимых источников фактических данных, устанавливающих один и тот же факт. Правильно подчеркивает это требование М. С. Строгович³.

С другой стороны, следует учитывать, что многообразная ин­формация, нередко исходящая из одного источника, может слу­жить началом нескольких относительно самостоятельных “це­почек” рассуждения, приводящих к разным доказываемым об­стоятельствам.

Следует подчеркнуть, что необходимость в формировании системы достоверного обоснования выводов относится не только к косвенным доказательствам, но и к прямым. На практике сравнительно редко встречаются дела, основанные только на ко­свенных или только на прямых доказательствах. Напротив,, ти­пичным является использование как тех, так и других. Как

правило, прямые доказательства проверяются, уточняются и под­крепляются с помощью косвенных.

Большое значение имеет прежде всего использование косвен­ных доказательств для всесторонней проверки достоверности прямых доказательств. В частности, необходима проверка с по­мощью косвенных доказательств признания обвиняемого, а равно его показаний, изобличающих третьих лиц; показаний потерпев­шего и очевидцев относительно обстоятельств, входящих в пред­мет доказывания, и т. д.

Пренебрежение к использованию косвенных доказательств для проверки прямых часто приводит к тому, что суд, обосно­ванно сомневаясь в достоверности последних, отказывается по­ложить их в основу приговора, или к тому, что приговор, вы­несенный на основании только прямых доказательств, отменяется кассационной или надзорной инстанцией.

Косвенные доказательства наряду с прямыми могут служить и для восполнения пробелов в воссоздаваемой последними кар­тине расследуемого дела, ибо одно прямое доказательство, бу­дучи непосредственным основанием для вывода об устанавли­ваемом им обстоятельстве или группе обстоятельств (например, о наличии события преступления), не может в то же время, как правило, исчерпывающе осветить эти обстоятельства во всех де­талях, имеющих значение для дела. Для воссоздания целостной фактической картины деяния указанные пробелы восполняются с помощью косвенных доказательств. ——в. Деление доказательств

Б. Виды доказательств (средства доказывания)

Источники получения фактических данных (сведений об ин­тересующих следствие и суд обстоятельствах) делятся на следую­щие виды : показания свидетеля, показания потерпевшего, пока­зания подозреваемого, показания обвиняемого, заключение экс­перта, вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий, иные документы. Перечень этих видов дока­зательств установлен законом (ч. 2 ст. 69 УПК) и является исчер­пывающим. Фактические данные, полученные из иных, не пред­

усмотренных законом источников, не имеют доказательственного значения, они недопустимы.

§ 1. Показания свидетеля Показания свидетеля — это его устное сообщение об обстоя­тельствах, имеющих значение для дела, сделанное в ходе допроса и запротоколированное в установленном законом порядке. Свиде­тельские показания являются самым распространенным видом доказательств. Они фигурируют в каждом уголовном деле.

Закон определяет круг лиц, которые не могут допрашиваться в качестве свидетеля.

К ним относятся:

1) защитник обвиняемого — об обстоятельствах дела, которые стали ему известны в связи с выполнением обязанности защит­ника;

2) лицо, которое в силу своих физических или психических недостатков не способно правильно воспринимать обстоятельст­ва, имеющие значение для дела, и давать о них правильные показания;

3) адвокат, представитель профессионального союза и другой общественной организации — об обстоятельствах, которые стали им известны в связи с исполнением ими обязанностей предста­вителя (например, представителя потерпевшего).

Как видно, в этот перечень включены, во-первых, лица, не могущие в принципе быть источником достоверной доказатель­ственной информации и, во-вторых, лица, которым обеспечи­вается нормальное выполнение своих функций, гарантируются доверительные отношения с подзащитным (представляемым) с тем, чтобы его откровенность не могла быть использована ему во вред.

Кроме того, сравнительно недавно введены другие ограниче­ния в круг лиц, могущих быть свидетелями, которые продикто­ваны уже соображениями морально-этического порядка и кото­рые давно известны законодательству всех цивилизованных стран. В соответствии со ст. 51 Конституции РФ, никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников", круг которых определяется федеральным законо-

дательством (в УПК — п. 9 ст. 34), депутат Федерального Собра­ния вправе отказаться от дачи свидетельских показаний об обсто­ятельствах, которые стали ему известны в связи с депутатской деятельностью'.

Согласно закону РСФСР от 25 октября 1990 г. “О свободе вероисповеданий”, тайна исповеди охраняется Законом: священ­нослужитель не может допрашиваться и давать объяснения кому бы то ни было по обстоятельствам, которые стали ему известны из исповеди гражданина (ч. 2 ст. 13)².

Все остальные лица могут быть допрошены в качестве свиде­телей. Закон не устанавливает и каких-либо возрастных ограни­чений для свидетелей. В случае необходимости в качестве свиде­телей могут быть допрошены и малолетние. Дополнительные требования установлены лишь в отношении лиц, обладающих правом дипломатической неприкосновенности. Их допрос может проводиться лишь по их просьбе или с их согласия. Согласие испрашивается через Министерство иностранных дел (ст 33 УПК).

Свидетель, как источник доказательственной информации, создается самими обстоятельствами расследуемого события и поэтому он незаменим (в отличие, например, от эксперта, кото­рый может быть заменен). Ввиду незаменимости свидетеля закон запрещает совмещение обязанностей свидетеля с другими про­цессуальными функциями (следователя, судьи, эксперта и др.). Причем предпочтение отдается обязанностям свидетеля. Поэтому если возникает необходимость допросить в качестве свидетеля кого-либо из лиц, ведущих судопроизводство или выполняющих иные функции в процессе, то этот субъект подлежит отводу, то есть освобождению от других процессуальных обязанностей. Ис­ключение делается лишь для законных представителей потерпев­шего, обвиняемого, подозреваемого, гражданского истца и граж­данского ответчика, которые также являются в этом качестве незаменимыми и поэтому могут совмещать свои функции с функ­циями свидетеля.

Свидетель появляется в деле с момента вызова его к следова­телю или в суд. Именно с этого момента у него появляются права и обязанности и может наступить ответственность. Основная обязанность свидетеля — явиться по вызову следователя или суда

и дать правдивые показания: сообщить все известное ему по делу и ответить на поставленные вопросы (ст. 73 УПК). При неявке без уважительной причины свидетель может быть подвергнут приводу, а суд вправе также наложить на него денежное взыска­ние. За отказ или уклонение от дачи показаний, а также за дачу заведомо ложных показаний свидетель может быть привлечен к уголовной ответственности (ст. 397, 308 УК). Свидетель имеет право на возмещение расходов по явке, обжаловать действия следователя, ущемляющие его права, написать показания собст­венноручно, давать показания на родном языке, требовать внесе­ния в протокол его допроса изменений и дополнений.

Предмет свидетельских показаний определен ст. 74 УПК, со­гласно которой свидетель может быть допрошен о любых обсто­ятельствах, подлежащих доказыванию по данному делу. Таким образом, никаких ограничений в этом отношении закон не уста­навливает. В предмет показаний свидетеля могут входить обсто­ятельства совершения преступления, его подготовки или сокры­тия, последствия совершенного деяния, а также иные любые обстоятельства, имеющие значение доказательственных фактов (например, факт неприязненных отношений между обвиняемым и потерпевшим). В законе специально оговорено, что свидетель может быть допрошен о личности обвиняемого, потерпевшего и о своих взаимоотношениях с ними (ст. 74 УПК).

Свидетель может дать показания об обстоятельствах, которые он воспринимал непосредственно, либо о тех, которые ему из­вестны со слов других лиц. В первом случае его показания будут первоначальным доказательством, во втором — производным. Однако, сообщая сведения, известные ему со слов других лиц, свидетель должен указать источник своей осведомленности, иначе его показания не могут иметь доказательственного значе­ния (ст. 74 УПК).

Дача показаний свидетелем осуществляется в соответствую­щей процессуальной форме — в ходе допроса на следствии или в суде. Разновидностью допроса является допрос на очной ставке. Ряд процессуальных особенностей имеет допрос несовершенно­летнего свидетеля (ст. 159 УПК). Показания свидетеля, данные следователю, фиксируются в протоколе его допроса ( или в протоколе очной ставки), а на следствии — в протоколе судебного заседания. При допросе свидетеля следователь может применять звукозапись (ст. 141' УПК). Фонограмма допроса хранится при деле и может воспроизводиться в судебных инстанциях.

При оценке достоверности свидетельских показаний учитыва­ется, во-первых, возможность умышленного искажения инфор-

мации, дачи заведомо ложных сведений. Поэтому проверяется заинтересованность свидетеля в исходе дела (является ли он родственником кому-либо из проходящих по делу лиц или посто­ронним), а также его моральные и психофизиологические каче­ства (честность или лживость, склонность к фантазированию и т.п.). Особенно осторожно следует подходить к показаниям мало­летних свидетелей, поскольку дети, как известно, весьма склонны к фантазированию, внушению.

Во-вторых, необходимо учитывать возможность неумышлен­ного искажения информации, добросовестного заблуждения или ошибки. Процесс формирования свидетельских показаний вклю­чает в себя три стадии: восприятие, запоминание и воспроизве­дение. Ошибки и искажения возможны на каждой из них. При восприятии события они могут быть обусловлены состоянием здоровья, личными психофизиологическими качествами свидете­ля (например, значительная потеря зрения, наблюдательность или, напротив, рассеянность), его состоянием в момент воспри­ятия (например, состояние алкогольного опьянения или уста­лость), условиями восприятия (время суток, освещенность, пого­да и др.). Точность запоминания тоже зависит от личных качеств свидетеля, а также от промежутка времени, прошедшего с момен­та наблюдения события до момента допроса. И наконец, различ­ные искажения возможны при воспроизведении воспринятого. Далеко не каждый человек способен грамотно, четко и ясно изложить увиденное или услышанное. Особенно это относится к малолетним. В любом случае при допросе нужно уточнять, кон­кретизировать все недостаточно определенные, нечеткие выраже­ния. Например, если свидетель говорит, что обвиняемый вел себя “неприлично”, то нужно выяснить, в чем конкретно это вырази­лось, какие именно действия он совершил — то ли это были грубые, циничные действия, то ли просто невежливость, невос­питанность, неумение держать себя в обществе. Всегда должны быть разъяснены диалектизмы и жаргонные выражения, которые употребил свидетель.

Общепризнанно, что в свидетельских показаниях доказатель­ственное значение имеют только сведения о воспринятых фактах, а не выводы, умозаключения свидетеля. Такие умозаключения на основе конкретных фактов могут делать только следователь и суд. Однако при этом нужно учитывать следующее. Во-первых, в показаниях свидетеля, как и в любой речи, возможны и неизбеж­ны оценочные суждения (например, “высокий—низкий”, “тем­ный—светлый”), а также характеристики чего-либо (например,

характеристика обвиняемого как человека жадного или жестоко­го). Такого рода оценки тоже имеют доказательственное значе­ние, если свидетель может указать фактические данные, которые привели его к таким выводам, оценкам. Во-вторых, сведения могут быть получены от так называемых сведущих свидетелей, то есть лиц, обладающих какими-то специальными познаниями (на­пример, лечащий врач погибшего или профессиональный води­тель, оказавшийся очевидцем дорожно-транспортного происше­ствия). Выводы таких лиц, сделанные на основе воспринятого, могут иметь доказательственное значение (разумеется, после со­ответствующей проверки и оценки), например диагноз, сделан­ный врачом, оказывавшим первую помощь пострадавшему.

Проверка показаний свидетеля осуществляется, во-первых, путем анализа их содержания, их полноты, непротиворечивости и т. п. Во-вторых, показания свидетеля сопоставляются с другими собранными по делу доказательствами, в том числе и с показа­ниями иных лиц. И, наконец, для проверки правильности пока­заний свидетеля могут быть проведены различные следственные действия: эксперимент, осмотр, допросы других лиц, назначена экспертиза. В случае противоречий свидетеля с показаниями других лиц может быть проведена очная ставка.