Глава 3. Концептуальные рефпексивы и социально-культурные доминанты305

где множество «я» всегда сливалось в коллективное «мы», застав­ляет решать проблему поиска наиболее адекватной самоидентифи­кации. Этот процесс идет в направлении большого разнообразия, освоения новых ценностных установок, принятия амбивалентно­сти, большей артикулированности оценок. В категорию «личност­ного статуса» входит сам субъект с его ценностными предпочте­ниями.

Социальная и индивидуальная идентичность тесно связаны между собой. «Каждый человек периодически оказывается перед проблемой: включиться в новую социальную ситуацию и при этом "не потерять" себя, свою личностную целостность и стабильность. Возможен и другой вариант: осознать и изменить свое Я под вли­янием новых реалий, которые исходят из социальных, экономи­ческих, нравственных перемен жизни» [Иванова, 2002, 136]. Лю­бая конкретная личность совмещает в себе две грани: человека частного и человека социального [см. об этом: Солганик, 2000, 13—15]. В поисках человеком смысла своего бытия в новой социальной реальности обе грани личности являются ведущими и определяющими, наделяя личностным значением социальные ка­тегории. Мы субъективны и в своем субъективном свободны, но не свободны от того, что нам диктуют культура, менталитет на­рода и конкретная эпоха.

Две ипостаси самоконцепции очень ярко проявляются в со­временной русской речи. Возможность артикуляции личност­ного осознания социальных категорий —это черта современ­ного языкового существования. Продуктивное производство рефлексивов с вербально выраженными полярными мнениями и оценкой я люблю (мне нравится) это слово — я не люблю (мне не нравится) это слово подтверждает признаки оздоровитель­ных процессов, происходящих в современном российском со­знании.

Индивидуальность осознания содержания концепта особенно ярко проявляется при личной интерпретации ключевых, культур­но значимых концептов, обладающих абстрактной семантикой, либо при освоении новых смыслов концептов, актуализированных в новой социальной реальности. Именно на этих участках когни­тивной деятельности проявляет себя личностный критерий кон­цептуального напряжения. При этом постоянная работа «по согла­сованию мнений» [см.: Касьянова, 1994, 323] организует вокруг

306 Языковая рефлексия в постсоветскую эпоху

себя неформальные отношения, свободно возникающие соци­альные структуры.

Обратимся к первой группе концептуальных рефлексивов, об­суждающих личностный смысл обобщенных концептов.

В переломные периоды истории человек всегда обращается к осмыслению понятий, имеющих вневременной характер: смысл жизни, счастье, любовь, успех, слава, судьба, доброта, справедли­вость, терпимость, совесть, душа, милосердие, жизнь и др. (таков перечень самых обсуждаемых концептов по данным нашего кор­пуса метаязыковых высказываний). Особенностью индивидуаль­ного осмысления абстрактных понятий является наполнение концепта личностным смыслом. Личностными могут быть ког­нитивные слои с чувственно-наглядной конкретностью, индиви­дуальные образы-представления: Каково же было удивление жиль­цов, когда в требованиях к всемирному Гражданству они увидели себя. Требование было незатейливым — жить по совести. Что в переводе на язык шестнадцатиэтажного дома означало сажать деревья и мыть лесенки в подъезде (МК-Урал, 1998, дек.); И тог­да я понял, что значит слово «титан». Ростропович — последний титан нашего века. Он титан в трех лицах —ив музыке, и в риторике, и в застолье — это я видел своими глазами. И потому втройне жаль, что мы не попали сегодня в Милан и не выпили с ним. Ты бы услышал великие байки великого человека! (АИФ, 1999, нояб.); На подводных атомоходах типа «Курска» 9-й — самый тесный отсек. Тот самый, в котором собрались 23 (или больше?) уцелевших моряка. Лучше бы им погибнуть сразу, как поначалу утверждали адмиралы, когда стало понятно, что людей уже не спасти. Но они еще жили. Какое страшное в данном случае слово «жизнь»! Мертвая лодка, мертвое море над головой, никаких шан­сов на спасение, а они все еще живут в своей братской могиле — заживо погребенные. День, два, три?.. Кто-то в отчаянии пытал­ся бить кувалдой в толстенные стальные стены субмарины, взы­вая к миру с криком: «Спасите наши души!»; кто-то, расходуя последние крохи сил, пытался сорвать разбитыми в кровь пальца­ми замки на крышке заклинившего спасательного люка. Многие же просто не могли двигаться и медленно прощались с жизнью (МК-Урал, 2001, окт.); Судьба — это река жизни. У каждой реки есть темный и светлый берег. Я могу пристать к тому или другому