1. Изменение характера конкуренции в условиях глобализации мирового хозяйства

1.1 Глобализация как экономическая категория

Последние десятилетия ХХ века и начало нынешнего столетия характеризовались развитием совершенно новых процессов, существенно изменивших уклад жизни мирового сообщества. Причём эти процессы охватывают всю совокупность аспектов существования социума: экономический, политический, культурный, социальный, технологический.

В экономическом плане это выразилось в либерализации международной торговли и финансовых рынков, интенсификации межстранового движения капитала, появлении новых субъектов мировой экономики. В политическом аспекте это выразилось в распространении так называемых демократических институтов, разрушении модели биполярного мира, размывании государственных границ и создании новых международных интеграционных объединений, принятии соответствующих международных правовых актов и соглашений.

В культурной жизни новые процессы проявились в унификации и «гармонизации» культурных ценностей, ослаблении роли традиций, обычаев, навязывании стеротипов западной массовой культуры многим странам и народам. В аспекте социальном процессы последних десятилетий характеризуются стремительным ростом населения планеты, объективной необходимостью возрастания роли человека в обществе, гуманизации международных отношений. В аспекте технологическом процессы последних десятилетий выразились в развитии средств транспорта, коммуникаций, информационных технологий.

Эти процессы, а также множество других факторов создали, по сути, новую картину мира, в которой усиление взаимозависимости и взаимосвязанности стран настолько возросло, что специфические проблемы отдельных национальных образований перестали быть вызовами для изолированных сообществ - государств и превратились в общую проблему для всего человечества. Прежде всего, речь идет о проблемах необратимого нарушения экологического баланса, исчерпания невозобновляемых природных ресурсов, усиливающегося неравенства, бедности, голода, вызовы, связанные с международным терроризмом и распространением ядерного оружия.

Все эти кардинальные изменения в системе мирового хозяйства в научной литературе институционализируются в категории «глобализация». При этом следует заметить, что в научных публикациях не сформирован единый подход к пониманию этого термина, как нет единого мнения ни о временных, ни о пространственных рамках этого феномена (См. подробнее:111;114;39): «глобализацию трудно определить концептуально и показать эмпирически» (Цит. по:54).

Естественно, что глобализация экономики как объективный процесс эко­номического сближения стран на качественно новом уровне вызывает разные оценки, имеет как убежденных привержен­цев, так и ярых противников. Определения и трактовки этого феномена варьируются, как правило, в зависимости от академической дисциплины, которую представляет тот или иной автор, и выбранной в ее рамках теоретической парадигмы. Тем не менее можно отметить: большинство исследователей сходятся во мнении, что глобализация – процесс нелинейный, многосторонний, охватывающий все стороны функционирования мирового хозяйства.

Для авторов данной монографии представляет интерес такой подход к определению категории «глобализация», который, с одной стороны, концептуально подтверждён нашими предыдущими работами, а с другой, – представляется ключевой, логической частью дальнейшего исследования указанной категории. При этом, разумеется, речь идёт не просто о манипулировании словами, не о придумывании ещё одного «самого умного» определения рассматриваемой категории, а о таком «наполнении» понимания её, которое подразумевает её сущностно-содержательный смысл. То есть здесь необходима соответствующая методологическая основа для исследования, в том числе и определения рассматриваемой категории. При этом авторы предлагают из многоаспектной категории вычленить для рассмотрения экономическую составляющую и ограничить ею предмет исследования.

Как известно, современные научно-экономические исследования ведутся по целому ряду специальностей: экономической теории; экономике и управлению народным хозяйством; финансам, денежному обращению и кредиту; бухгалтерскому учёту и статистике, математическим и инструментальным методам экономики, мировой экономике. Но в любом случае они опираются на методологические основы и принципы, разрабатываемые философией и экономической теорией. Особенно актуальными и практически значимыми теория и методология становятся в момент перехода экономики от одного её этапа-состояния к другому, например, в настоящее время глобальной экономической катастрофы, помогая глубже осмыслить настоящее в ней и прогнозно заглянуть в будущее.

Поэтому не случайно в последние два десятилетия наблюдается усиление внимания исследователей к рассмотрению важнейших и актуальных методологических проблем, причём не только в столичных научных центрах, но и в различных регионах страны. Считаем, что высокую активность в этой работе проявляют наши соседи-коллеги из Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова и Ивановского государственного университета. Заметным, весомым, думаем, событием в этом плане стало, например, появление второго издания книги М.И. Скаржинского и В.В. Чекмарёва «Методология экономической науки» (167), где резонно обосновывается необходимость методологического обновления современной экономической науки, а также работ заведующего кафедрой политической экономии ИвГУ, профессора Б.Д. Бабаева (См., например:19), где обосновывается приоритетность институционально-политэкономического направления в современных исследованиях.

Правда, многие авторы в последнее время нередко справедливо сетуют, что, поскольку экономическая теория включает в себя столь много различных научных направлений, то экономисты порой не понимают друг друга. Ведь даже на вопрос о том, что именно является предметом исследования в экономической теории, такие направления последней, например, как марксистская политэкономия и неоклассическая концепция, отвечают по-разному. Как известно, для марксистской политэкономии таким предметом выступают производственные отношения, то есть отношения между людьми по поводу производства и распределения материальных благ. А неоклассика, экономикс предметом экономической теории считают сферу обмена товарами и услугами, анализ рыночного хозяйства. А соответственно важнейшим методологическим принципом исследования в марксистской политэкономии является материалистическая диалектика, детерминистский подход. В неоклассике же такую роль выполняет принцип функциональных взаимозависимостей между экономическими величинами.

Конечно, в плане учебной работы, преподавания экономической теории студентам вопрос, казалось бы, прост. Если в советских вузах изучалась марксистская политэкономия, то, согласно Госстандарту РФ, в настоящее время акцент делается на мейнстриме неоклассики. Однако такой резкий поворот из крайности в крайность вызывал и вызывает серьёзную и, на наш взгляд, справедливую критику со стороны вузовских преподавателей. Последние при этом ссылаются на мировой опыт, связанный с поиском оптимальной взаимосвязи между двумя указанными направлениями экономической теории.

Ещё сложнее вопрос об определении методологической основы применительно к научно-исследовательской работе по экономическим специальностям. К сожалению, не положительное влияние оказали здесь политико-идеологические зигзаги последних двух десятилетий. Например, скоропостижное переименовывание кафедр политэкономии ввиду, якобы, политизированности их прежних названий, а также покаянные речи и публикации с отказом от результатов исследований советского периода, настойчивое насаждение мейнстрима неоклассики и в сферу исследовательской работы.

Но «портит картину» объективная реальность. А именно негативные результаты российских экономических реформ, когда за 1990-е гг. объём производства валового внутреннего продукта и промышленной продукции сократился вдвое, а объём инвестиций – впятеро. Такие результаты, достигнутые по методологическим рецептам неоклассики, даже у многих приверженцев её стали вызывать сомнения в полноценности и правомерности избранной методологической основы. И хотя за последние восемь лет, как явствует из официальной информации, особенно в предвыборные дни, ситуация изменилась, наблюдался экономический рост, но энтузиазма у многих исследователей это не вызывает и возникшие сомнения не уменьшает, Наш экономический рост, понятно, не переходил в развитие и скрывал под собой ненормальный темп инфляции, позволяющий рапортовать о росте валового внутреннего продукта (ведь этот рост-то исчисляется в стоимостном выражении!). А значит, такой рост вовсе не обязательно свидетельствует о реальном улучшении в экономике.

К перечисленному добавляется ещё первое впечатление от мирового валютно-финансового кризиса, надвинувшегося на нас со стороны США и Западной Европы, которые как раз и «подарили» нам два десятилетия назад рекомендации о мейстриме неоклассики. И вот уже в публикациях американских и других экономистов Запада стала признаваться чуть ли не аксиомой ущербность, недостаточность неоклассической методологии. Средства массовой информации изобилуют сообщениями о беспрецедентном внимании на Западе сегодня к трудам К. Маркса, особенно к «Капиталу» (См., например:21).

На этом фоне нисколько не кажется неожиданным, например, заключительный документ Всероссийской научной конференции, проведённой в Институте экономики Уральского научного центра РАН с участием учёных-экономистов практически из всех регионов РФ. А ведь в этом документе тоже признана ущербность, недостаточность неоклассики, экономикс в их претензиях выступать на равных с классической политэкономией, а тем более быть мейнстримом. Отмечено, по существу, что главной составляющей экономической теории выступает политэкономия, а экономикс – лишь второстепенная периферия. К тому же надо заметить, что и ВАК РФ, несмотря на все идеологические перехлёсты последних двух десятилетий, сохранил официальное признание политэкономии как важнейшей области исследований в рамках экономической теории.

Признание политэкономии важной составляющей экономической теории нам представляется вполне правомерным. Ведь политэкономия – это наука об объективных экономических закономерностях развития общества. А значит, именно она позволяет осуществлять эндотерическое исследование содержательной сущности изучаемой категории. Вместе с тем, как одному из нас, полагаем, удалось показать в ряде своих монографий, статей и докторской диссертации (См., например: 43-53) на примере анализа современной конкуренции и динамики её развития, целостное изучение предмета предполагает рассмотрение его в единстве содержания и формы. Уже анализ развития взглядов на конкуренцию в истории экономической мысли позволил сделать вывод, что эта история в целом и история взглядов в ней на конкуренцию не «терпят» абсолютизации той или иной концепции. А значит, и выработка современной теории конкуренции и её эволюции немыслима без учёта всей «палитры» точек зрения на исследуемый предмет в их историческом развитии.

Авторская концепция исследования конкуренции как развивающейся экономической категории предполагала использование системного подхода, попытку, по возможности, творчески соединить ценные положения из различных точек зрения. И прежде всего таких трёх разнокачественных компонентов, как принципы классической и неоклассической политэкономии и институциональной теории. Разумеется, при этом надо было определить и реализовать пути предотвращения поверхностности и односторонности, а в то же время механистичности при реализации соединения указанных компонентов. Например, авторский подход отличался такой особенностью: каузальный, причинно-следственный принцип исследования, присущий классической методологии и применённый при изучении сущностно-содержательной стороны конкуренции, дополнен принципом количественных, функциональных взаимозависимостей. присущим неоклассическому направлению и использованным в данном случае при структурной характеристике конкуренции со стороны её экономической формы.

Безусловно, в ходе указанного исследования обосновывалась приоритетность классической политэкономической методологии как направленной на эндотерическое, сущностное рассмотрение конкуренции. В связи с этим определено место неоклассического и институционального взглядов на конкуренцию как не отбрасываемых, а «вбираемых» новой теорией при условии применения их для рассмотрения исследуемого предмета со стороны его формы.

В целом проведённое исследование конкуренции позволило, как нам представляется и сейчас, обозначить методологическую тропинку, по которой могут следовать коллеги-учёные, изучающие другие экономические проблемы. Следовать, избегая односторонних крайностей, навязываемых сиюминутной политико-идеологической модой. Ведь такая мода – лишь фрагмент пены у надводной части того айсберга, который наука обязана постичь целиком. А значит, считаем, вполне логично и правомерно воспользоваться такой методологической тропинкой и в данном монографическом исследовании экономической категории глобализации.

Итак, отправным моментом и нерешённым аспектом теоретических исследований процессов глобализации остается до настоящего времени, проблема актуализации самого термина, понятия «глобализация». Ведь именно терминология, категориальный аппарат выступает необходимой предпосылкой любого научного исследования, предопределяя его направление и характер. Пока, к сожалению, тысячи публикаций, сотни монографий как отечественных, так и зарубежных исследователей не дают, однако, однозначного ответа на вопрос - что же такое глобализация?

Концептуально в рамках исследования глобализации возможно связать воедино несколько областей анализа: политику, экономику, культуру и идеологию - то есть осуществить междисциплинарный подход. Анализ научных публикаций, позволяет выделить основные подходы к проблеме формирования термина «глобализация», сформировавшиеся в рамках отдельных научных дисциплин: культурологический, рассматривающий глобализацию в широком цивилизационном аспекте; экономический, трактующий глобализацию в контексте развития миро­вых рынков товаров, услуг, капитала и труда; экологический, связывающий глобализацию с ухудшением экологичес­кой ситуации на нашей планете; комплексный, рассматривающий глобализацию как в экономическом, так и в политическом, информационном, экологическом контексте, а также в контексте борьбы с международным терроризмом и мировой бедностью (См.:185).

В нашей работе акцент в исследовании процесса глобализации будет сделан именно на экономической составляющей этого феномена, что, однако, вовсе не означает отрицания факта всеохватности, многоаспектности этого явления. На наш взгляд, глобализация – это явление прежде всего экономического характера, поскольку в основе любых интеграционных процессов находится экономическое, а затем уже, соответственно, политико-культурное взаимодействие различных субъектов, что и демонстрирует процесс глобализации, проявившись изначально, объективно, как явление именно экономического плана.

Рассмотрим подробнее, как разрешается интересующий нас аспект теоретических исследований процессов глобализации в рамках экономико-теоретической парадигмы.

Экономическая теория предлагает целый спектр внутридисциплинарных направлений, по-разному рассматривающих феномен глобализации в теоретико-методологическом аспекте. Приведем лишь несколько примеров. Так, М. Кастельс определяет глобализацию как «новую капиталистическую экономику», подчеркивая, что информация, знания и информационные технологии являются главными источниками роста производительности и конкурентоспособности, причем эта новая экономика организуется преимущественно через сетевую структуру менеджмента, производства, распределения и тем самым является глобальной (См.: 1).

В то же время существует и целый ряд достаточно узких определений глобализации, например, как процессов сближения потребительских предпочтений и универсализации ассортимента предлагаемой продукции по всему миру, в ходе которого всемирные продукты вытесняют местные (См.: 20).

Если обратиться к определениям и характеристикам, которые дают процессам глобализации отечественные учёные, то здесь, на наш взгляд, следует привести оценку Ю.Шишкова, который отмечает: «Термин глобализация вошел в оборот как обозначение некоей новой реальности, связанной с технологической революцией в информатике и средствах коммуникации» (38). Здесь, как видим, предложено, пожалуй, одно из самых широких определений глобализации.

Таким образом, можно говорить о том, что глобализация, рассматриваемая в рамках экономической теории, как и в других дисциплинах, трактуется неоднозначно: одни не признают сам факт существования данного феномена, утверждая при этом, что коль скоро мир остается разделенным, корректно ли говорить о глобализации? Другие, кто не оспаривают новой реальности, воспринимают ее по-разному: отношение к глобализации варьируется от ее безоговорочного одобрения и восхваления привносимых ею благ, до ее осуждения, как новой формы колониализма. При этом, как, например, отмечает В. Михеев, отношение к глобализации как объективной реальности современного этапа развития мирового хозяйства – позитивное, негативное или настороженное, не всегда укладывается в рамки простой зависимости от уровня социально-экономического или политического развития страны, справедливо указывая на значительное количество ученых настроенных скептически по отношению к глобализации, представляющих развитые страны, которые, как считается, в наибольшей степени извлекают выгоду из глобализации (См.: 114).

В чем причина отсутствия какого-либо четко очерченного единого научного подхода к определению термина «глобализация»? Правда, многообразие подходов к определению термина «глобализация» позволяет нам глубже исследовать данный феномен, оценить его с разных точек зрения. Однако нельзя забывать и о том, что подобная фрагментация знания ведет к тому, что дискуссии по проблематике глобализации зачастую ведутся в совершенно разных плоскостях, порой никак не соприкасающихся; при этом сопровождаясь отождествлением или подменой близких, но не тождественных данному явлению понятий.

На наш взгляд, основные недостатки теоретических исследований сущности процессов глобализации, заключаются в следующем:

1. Дискуссии вокруг проблем глобализации все чаще переходят из области научных исследований в сферу политической риторики. При этом часто в научных дискуссиях глобализацию как объективный процесс, связанный с развитием современных производительных сил и производственных отношений, смешивают с глобализмом, т.е. политикой, проводимой определёнными субъектами системы международных отношений. На наш взгляд, идеологическая составляющая научного спора уводит исследователя от выявления объективных закономерностей, накладывая определенные ограничения на процесс познания. В то время как задача исследователя заключается не в оценке того или иного явления с позиций добра или зла, и тем более той или иной идеологической заданности, а в его анализе, опирающемся на аналитические, а не оценочные категории. Идеологическая составляющая глобализации, безусловно, зачастую является одним из факторов, препятствующих научному осмыслению данного феномена.

2. Глобализация, выступая объектом научного исследования, является темой дискуссионно-прогностического аспекта научных работ, поскольку всего-то 20-летняя история феномена подобного масштаба и комплексности не позволяет пока говорить о его развитии или какой-либо другой его характеристике сколько-нибудь определенно. В то же время автоматический перенос наблюдаемых нами в настоящий момент закономерностей развития данного феномена в будущее, по существу, превращает прогностическую функцию, как неотъемлемую часть любого научного исследования, в предсказание, подобное гаданию на картах, что на наш взгляд, также недопустимо. Это замечание особенно актуально с августа 2008 года, когда мировая экономика, по нашему мнению, вступила в принципиально новый этап, который может стать последним в её истории, а значит, и завершением глобализации, или началом новой череды качественно иных этапов, где и глобализации предстоит обрести существенно иные содержание и форму.

3. Другим довольно часто встречающимся недостатком определений глобализации в научной литературе является включение в рамки данного термина всего многообразия процессов развития международных отношений. Это фактически распространяет данный феномен на всю историю человечества, как в пространстве, так и во времени. То есть, по сути, происходит размывание, растворение сущностных черт исследуемого явления как качественно новой объективной тенденции развития современных производительных сил и производственных отношений, проявляющихся в различных институциональных формах интеграции национальных экономик и транснациональных корпораций.

Подводя некий итог научной полемики вокруг проблем актуализации термина «глобализация», можно сделать несколько выводов: с одной стороны, само понятие «глобализация» до известной степени носит спекулятивный характер, что объясняется воздействием данного феномена практически на все сферы человеческой деятельности, причем не только на межгосударственном уровне, но и на уровне домашних хозяйств. С другой, несмотря на то, что глобализация - одна из наиболее популярных тем для исследований в современной научной литературе, до полной ясности этого понятия как в концептуальном, так и в практическом плане еще очень далеко. Многочисленные, но зачастую, противоположные по смыслу определения глобализации заставляют задуматься даже об общей неготовности современного методологического аппарата анализировать этот качественно новый феномен.

Как уже было отмечено выше, теоретическая и эмпирическая литература в области глобализации огромна, и может показаться фрагментированной, случайной, поэтому далее, мы, объединяя важные элементы теоретической дискуссии в научной литературе, предлагаем авторскую концепцию глобализации.

Изложение нашего взгляда на процесс глобализации мы начнем с выделения группы факторов, которые отражают значительные экономические изменения в структуре мирового хозяйства, произошедшие за последние несколько десятилетий:

1. Растущая схожесть стран: инфраструктура, производство, потребление, правовые и политические институты унифицируются, становясь все более однородными во всем мире (См., например:20), что не может не вызывать противодействие со стороны части общества, находя свое выражение в движении антиглобализма (См. более подробно: 136  и 152).

2. Динамичность глобальных рынков капитала: национальные рынки капитала сливаются в единый мировой рынок капиталов, характеризующийся значительными по объему операциями между странами. При этом для современной мировой экономики характерна значи­тельная скорость перемещения (рост экспорта и импорта) ка­питала между странами, что становится важным факто­ром их развития. Как отмечает профессор И.П. Фаминский (См.:39), в свое время в отечественной литературе гос­подствовала ленинская формула о вывозе капитала как «па­разитизме в квадрате», из которой следовало, что капитал преимущественно вывозится из промышленно развитых стран в экономически слаборазвитые страны, в поисках бо­лее высоких прибылей. Однако после второй мировой войны эта ситуация существен­но меняется и основной поток капитала из промышленно раз­витых стран идет не в слаборазвитые (развивающиеся) стра­ны, а в другие промышленно развитые страны. Исходя из этого можно сделать вывод о возрастании взаимного движения капитала между промышленно развиты­ми странами, хотя, безусловно, часть капитала направляется и в развива­ющиеся страны. Это, на наш взгляд, объясняется объективными изменениями в структуре мировой экономики, происходящими под влиянием НТП, что, в свою очередь, инициирует изменения в характере разделения труда между промышленно развиты­ми странами, о чем мы скажем подробнее дальше. Приведенные нами данные в таблице 1 показывают, что, во-первых, резко возросли мас­штабы экспорта и импорта капитала в форме прямых инвестиций. Так, с начала 1990-х гг. по 2000 г. об­щий вывоз этих инвестиций возрос в 5 раз, а их импорт — в 6.3 раза. Во-вторых, большая часть вывоза прямых инвестиций (91%) и их ввоза (79,1%) приходится на промышленно раз­витые страны.

Таблица 1 - Экспорт и импорт прямых инвестиций в современном мире (млрд. долл.) (39, с.48)

	ЭКСПОРТ КАПИТАЛА				ИМПОРТ КАПИТАЛА
	1989-	1998	2000	2001	1989-	1998	2000	2001
	1994				1994
Весь мир	228,3	711,9	1379,5	620.7	200,1	692,5	1491,9	735,1
Развитые страны	203,2	672,1	1271,3	580,6	137.1	483,2	1227,5	503,1
США	49,0	131,0	165,0	114,0	42,5	174,3	300,9	124,4
Япония	29,6	24,2	31,6	38,1	1,0	3,3	8,3	6,2
Европейский союз	105,2	454,3	968,0	365,2	76,6	261,1	808,5	323,0
Бельгия и Люксембург	6,1	28,7	242,0	67,3	9,2	22,7	245,6	51,0
Франция	20,4	48,6	175,5	82,8	12,4	31,0	42,9	52,6
Германия	19,5	88,6	49,8	43,3	3,4	24,3	195,1	31,8
Нидерланды	13,4	37,4	71,3	44,0	7,2	38,0	52,5	50,5
Великобритания	24,2	121,8	253,9	39,5	19,2	70,6	116,6	53,8
Развивающиеся страны	24,9	37,8	104,2	36,6	59,6	188,4	237,9	204,8
Латинская Америка	3,7	8,0	21,7	7,2	17,5	83,2	95,4	85,4
Азия	20,3	28,6	80,9	31,8	37,7	95,6	133,8	102,3
Китай	2,2	2,6	0,9	1,8	14,0	43,8	40,8	46,8
Гонконг	9,2	17,0	59,4	9,0	4,2	14,8	61,9	22,8
Африка	0,9	0,9	1,5	-2,5	4,0	7,7	8,7	17,2
Страны Центральной и Восточной Европы	0,1	2,1	4,0	3,5	3,4	21,0	26,6	27,2
Россия	0,1	1,0	3,2	2,6	0,9	2,8	2,7	2,5
Наименее развитые страны	0,2	0,4	0,7	0,3	1,4	3,7	3,7	3,8

В-третьих, ввоз прямых инвестиций за последнее десяти­летие в развивающиеся страны возрос в 4 раза, хотя на него приходится лишь 18,9% общего ввоза прямых инвестиций в мире. При этом на движение капитала оказывает воздействие не только объективный процесс глобализации, но и политика ли­берализации внешнеэкономических связей, проводимая промышленно развитыми странами, которая проявляется в снятии барьеров на пути движения капитала, отмене валютных ограничений. Это способствует росту не толь­ко прямых инвестиций, но и ускорению международного дви­жения капитала в целом. Масштабы портфельных инвести­ций вместе с прочими инвестициями, представляющими со­бой в основном кредиты, займы, депозитные вклады, более чем в 2,5 раза превышают новые прямые инвестиции (см. табл. 2), а объем международного движения капитала достиг пример­но ½ международного товарооборота.

Таблица 2 - Международное движение капитала (млрд.долл.) (39, с.51)

			ВЫВОЗ КАПИТАЛА				ВВОЗ КАПИТАЛА
		1993	1998	1999	2000	1993	1998	1999	2000
Весь мир	все инвестиции	1136,7	19202	26955	3580,8	1386,6	2084,1	3029,7	4016,0
	Прямые	2252	6765	999,7	1190,7	2182	674,1	10573	13012
	прямые (без реинвестиций)	170,7	5725	833,4	995j6	211,0	6126	953,7	11645
	Портфельные	534,5	10382	1317,9	13052	749,4	993,8	1633,8	15605
	Прочие	4315	3095	5442	1280,0	4262	477,7	442,4	1291,0
Развитые	все инвестиции	1047,9	1819,9	24442	3212.7	1108,9	1882,6	2736,8	3686,9
страны	прямые	210,6	637,7	950,1	10912	144,4	474,8	833,1	10525
	прямые (без реинвестиций)	156,6	539,9	791,7	908,7	141,7	440,7	761,7	9652
	портфельные	514,8	1003,7	1278,6	1208,9	610,1	9042	1478,7	1459,8
	Прочие	3765	2763	373,9	1095,1	357,1	537,7	496,4	1261,9
США	все инвестиции	2245	281,0	3715	481,0	289,1	717,7	793,8	1000,6
	прямые	34,0	146,1	155,4	152,4	51,4	1863	301,0	287,7
	прямые (без реинвестиций)	472	98,4	81,1	52,8	58,4	1825	281,0	264,0
	портфельные	1463	136,0	1312	124,9	111,0	2693	354,8	474,6
	Прочие	31,0	46,6	1592	3033	119,7	2655	158,0	262,0
Развива-	все инвестиции	57,7	104,0	211,1	3445	256,1	336,8	384,7	305,0
ющиеся	Прямые	14,6	392	49,6	99,6	73,8	1922	2242	248,7
страны	прямые (без реинвестиций)	14,1	32,6	41,6	86,9	69,4	1715	192,1	1993
	портфельные	12,8	425	56,8	94,0	122,4	505	1282	86,6
	Прочие	30,8	28,9	112,7	164,0	643	114,4	64,4	19,1

При этом необходимо учитывать, что если прямые инвестиции относительно стабильны, поскольку их нельзя мгновенно вывезти из страны, то движение капитала в форме портфельных и прочих инвестиций может порож­дать нестабильность мировой экономики. Портфельные инвестиции, перемещаясь из одной страны в другую в поисках более высокой нормы прибыли, подвержены влиянию субъективных настроений игроков рынка, что может привести к тяжелым экономическим последствиям - финансовым кризисам в странах, из которых эти капиталы быстро уходят.

3. Снижение тарифных барьеров и либерализация мировой экономики в целом: развитие торговых соглашений и успех переговоров в рамках двусторонних и многосторонних соглашений привели к снижению уровня тарифной защиты и ослабили протекционизм в целом. В результате чего резко увеличился объем международной торговли. Если в 1996 г. объем товарной торговли (без учета торговли услугами) в мире вырос, по сравнению с 1950 г., примерно в 16 раз, то мировой ВВП за этот же период времени увеличился в 5,5 раза (См.: 59, с.74).

Таблица 3 - Темпы ежегодного физического объема мирового производства и мирового экспорта,1950-1992 гг. (%) (59, с.74)

	1950-1992 гг.	1950-1960 гг.	1960-1970 гг.	1970-1980 гг.	1980-1990 гг.	1990-1992 гг.
Мировое производство	4	5	6	4	3	1
В том числе: аграрные товары промышленные товары	2 5	3 7	3 7	2 4	2 3	1 1
	1950-1992 гг.	1950-1960 гг.	1960-1970 гг.	1970-1980 гг.	1980-1990 гг.	1990-1992 гг.
Мировой экспорт	6	8	9	5	4	4
В том числе: аграрные товары промышленные товары	4 8	5 9	4 10	4 7	2 6	4 4

Глобализация, конечно, как мы уже отмечали, это не только объективный процесс, но и оп­ределенная политика регулирования международных эконо­мических связей, проявляющаяся во внешнеэкономической политике, проводимой странами на международной арене. Как резонно пишет в связи с этим, например, И.П. Фаминский: «… вопрос о политике глобализации — это в значительной степени вопрос, в чьих интересах будет развиваться гло­бализация» (39, с.62). Процесс либерализации международной торговли, начавшийся в 60-70-е гг., привел к тому, что в странах Запада постепенно были отменены количествен­ные ограничения импорта (кроме импорта отдельных сельс­кохозяйственных товаров). В результате серии раундов в рамках ГАТТ (ВТО) были существенно снижены импортные пошлины, средний уровень которых в промыш­ленно развитых странах составляет сейчас 3,5—4% (39, с.63). При этом снятие барьеров в отношениях между странами не носило прямолинейного и одинакового для всех стран ха­рактера. Несмотря на то, что развитые страны заинтересованы во взаимном ослаблении барьеров, никто из них, включая США, естественно, не собирает­ся отказываться от определенных форм защиты национальных рынков. Особенно это касается развивающихся стран, для которых отказ от государственного регулирования внешне­экономических связей грозит подрывом формирования совре­менной структуры экономики. Это нашло свое отражение в ряде уступок, которых в конце 1960-х — 1970-е гг. развивающиеся страны добились у промышленно развитых государств. Так, в частности, признавалось право развивающихся стран на проведение политики протекционизма, что и было зафиксиро­вано в специальной IV части ГАТТ «Торговля и развитие».

4. Выход на первое место по экономическим показателям новых субъектов мировой экономики – ТНК, которые, по мнению ряда авторов (См., например: 63; 183; 184), являются основными участниками процесса глобализации. Одно из наиболее часто цитируемых свидетельств в этой области – то, что мир в настоящее время контролируется 200 крупными корпорациями, которые контролируют в настоящее время до половины мирового промышленного производства, свыше 50% международной торговли, около 80% мирового банка патентов и лицензий на новую технику и ноу-хау (См.: 178, с. 50). На зарубежные филиалы ТНК, объем продаж которых в 2001 г. превысил 20 трлн. долл., приходится 1/10 мирового ВВП и 2/3 мирового экспорта товаров и услуг (См.: 199, с. 71). Среди мощных международных по сфере своей деятель­ности корпораций преобладают транснациональные корпо­рации (ТНК), национальные по капиталу (американские, английские, японские и т.д.), но международные по сфере размещения принадлежащих им предприятий. Другая форма международных корпораций — межнациональные, интерна­циональные как по вложенным в них капиталам, так и по сфере деятельности. Таких корпораций было немного. Дав­но существуют англо-голландские компании «Ройял датч Шелл» и «Юнилевер». Однако в начале ХХI века создание межнациональных компаний путем объединения предприятий из разных стран значительно ускорилось, примерами чего могут послужить объединение немецкой автомобильной ком­пании «Даймлер-Бенц» и третьей по величине американской автомобильной компании «Крайслер», покупка немецким концерном «Телеком» американской компании «Войсстрим» и др. При этом процессы создания международных, преимущественно транснациональных корпораций идут не только в сфере про­изводства, но и в торговле, банковском деле (появление, например, транс­национальных банков). По оценке ЮНКТАД, сейчас в мире около 63 тыс. ТНК, которые имеют более 820 тыс. фи­лиалов, из них 59% находится в развивающихся и лишь 12% — в развитых странах. Остальные филиалы расположены в странах Центральной и Восточной Европы и государствах СНГ (См.: 39, с.57).

5. Интегрирующая роль информации и технологий: снижение транспортных издержек и развитие коммуникационных технологий ускорили развитие как реального сектора мировой экономики, так и финансовых рынков в силу ускорения передачи и увеличения объема информационного потока. Качественно новая ступень развития средств транспорта, удешевление стоимости транспортных пере­возок, увеличение скорости и надежности транспортировки грузов сыграло огромное значение в расширении экономических связей между всеми участниками мировой экономики. Кроме того, прогресс в области транспорта способствует миг­рации людей как на временной основе, так и на постоянное местожительство, что становится существенным фактором, влияющим на экономическое развитие стран. Развитие средств связи на базе применения спутниковых, оптоволоконных и других ка­налов связи, прогресс в области радио-, телеви­зионной, телефонной техники позволяют мгновенно устанав­ливать связь практически между любыми точками мира, поэтому удаленность экономических партнеров друг от друга теперь не яв­ляется серьезным препятствием для их производственной деятельности. Прорыв в информационной сфере, с одной стороны, озна­чает появление нового рынка товаров и услуг, а с другой стороны, позволяет формировать системы, которые управляют производством, расположен­ным в разных странах, из одного центра. Важным следствием развития Интернета явилось возникновение электронной торговли, общий объем которой растет очень высокими темпами - 160—170% в год. Если в 1998 г. объем этого рынка составлял около 50 млрд. долл. (из них 37 млрд. долл. приходилось на США и только 3 млрд. долл. на За­падную Европу), то к 2003 г. он уже увеличился до 1317 млрд. долл. (708 млрд. долл. - США и 430 млрд. долл. — Европа) (См.:39, с.40).

Именно эти названные и охарактеризованные выше объективные экономические процессы, которые можно выразить в конкретных цифрах, данных, и послужили своего рода отправной точкой возникновения дискуссий вокруг проблем глобализации.

На наш взгляд, катализатором этих процессов выступили два таких ключевых фактора, как стремительное развитие НТП и кризис экономической модели «государства благосостояния» в развитых странах Запада. Если первый из них характеризует важнейшую особенность динамики современных производительных сил, то второй отражает специфику модификации производственных отношений. Первый из указанных нами факторов привел к активному продвижению информационных и коммуникационных технологий – информационной революции (ИР), результатом которой стало не только внедрение телефонии, Интернета, спутниковой и сотовой связи, телевидения в повседневную жизнь, но и создало предпосылки к возникновению новых рынков, отраслей, товаров и услуг. Можно привести следующие данные: так, в 1910 г. во всем мире насчитывалось около 7 млн. телефонов, к 1950 г. их число увеличилось до 51 млн. (в 7,3 раза за 40 лет), а к 1999 г. — до 1000 млн. (в 19,6 раза за 49 лет) (См.:23,p.94). Интересно, что после изобретения радио количе­ство регулярных пользователей радиоприемниками достигло 50 млн. че­ловек примерно через 40 лет, аналогичный показатель для телевидения составил 13 лет, а для всемирной интернет-паутины — лишь около 4 лет (См.:3, p.8). Беспрецедентный рост интернета ба­зируется на двух факторах: удешевлении электронной техники и снижении стоимости услуг по передаче информации. Цена персонального компьютера и периферийного оборудования к нему с 1960 г. по 2000 г. упала в 1869 раз (Данные по:113, с.57). Взаимодополняя и усиливая друг друга, они ведут к лавинообразному разрастанию компьютерных сетей и потоков инфор­мации. Объем информационного обмена посредством Интернета уд­ваивается через каждые 100 дней, т.е. ежегодно в 7,3 раза (См.:113, с.37).

Новейшие телекоммуникационные и информационные тех­нологии создали надна­циональные мосты, благодаря которым информация легко преодоле­вает физические преграды и государственные границы. Позволяя получать необходимую информацию с любого расстоя­ния в реальном режиме времени и быстро принимать решения, совре­менные системы телекоммуникаций беспрецедентно облегчают как ор­ганизацию международного инвестирования капиталов, коопериро­вания производства и маркетинга на фирменном уровне, так и взаимоприспособления макроэкономической политики разных госу­дарств на уровне правительств и центральных банков.

Научный прорыв в исследовании и разработке микропроцессоров, нанотехнологий, роботостроении, биотехнологиях и других передовых отраслях наукоемкого производства позволил значительно увеличить производительность труда, автоматизировать и специализировать производственные процессы, что также привело к созданию новых рынков, отраслей, товаров и услуг. Внедрение новых технологий не могло не сказаться и на развитии инфраструктуры мирового хозяйства, ключевое место в которой занимает транспортная система, связывающая в единое целое национальные государства, здесь достижения НТР позволили значительно расширить географию грузоперевозок, сократить транспортные издержки и ускорить доставку грузов. Средняя стоимость человеко-мили воздушных перевозок, например, в 1930 г. составляла 68 центов (по курсу доллара 1990 г.), в 1950 г. — 30, а в 1990 г. — 11 центов (См.:113,с.35). За шесть десятилетий авиаперевозки подешевели более чем в 6 раз, а реальная стоимость морских грузоперевозок за этот период времени сократилась почти на ¾ (См.: там же). Общий тоннаж мирового торгового флота с 1950 по 1999 г. возрос в 6,4 раза, а объем перевезенных грузов — в 10 раз (См.:11, p.48). В результате сокращается так называемое экономическое расстояние между странами, которые стали как бы в несколько раз ближе друг к другу. В этом смысле действительно можно согласиться с мнением ряда экономистов, говорящих если не о «смерти пространства и времени», то о его сжатии (См. более подробно: 54, с.33-34; 39, с.46; 162, с.90).

Более того, интенсификация хозяйственной деятельности, обусловленная внедрением достижений НТР, привела к возникновению феномена «новой экономики» или «экономики знаний», подчеркивающего особую роль науки и технологий в становлении современного типа производства, в противовес «старой» экономике, где доминировал крупный капитал и индустриальные уклад экономики (См.:139, с.11-13). Правда, эта характеристика и эти термины подвергаются резонному, на наш взгляд, сомнению, как не выдерживающие критики со стороны политэкономического подхода. Здесь мы поддерживаем такого авторитетного эксперта, как профессора МГУ им. М.В. Ломоносова В.Н. Черковца, который справедливо заметил: «Исследование новых, инновационных процессов не должно отрываться от реалий, а именно от того, что, во-первых, современная экономика – тем более российская – продолжает оставаться преимущественно индустриальной (в некоторой части даже доиндустриальной), а во-вторых, именно индустриальный базис является фундаментальной материальной основой современного развития высокотехнологичных процессов, таких, например, пионерных инноваций, как новейшие информационные системы, биотехнологии и нанотехнологии» (195).

Второй, выделяемый нами фактор – это кризис экономики «общества благосостояния», базирующейся на идеях, высказанных еще Дж.М. Кейнсом, ориентировавшим национальную экономику преимущественно на замкнутую модель развития (См. более подробно:83, с.481-514). Структурный кризис экономики США и стран Западной Европы 70-х годов ХХ века, спровоцированный «нефтяным шоком», привел к так называемой «неоконсервативной волне», поднявшей к вершине власти таких приверженцев свободного рынка, как М. Тэтчер, Р. Рейган, что означало возрождение неолиберальных настроений в обществе и веры в рынок.

Видимость некоторого возврата к постулатам неоклассиков политической экономии выразилась на практике в сокращении регулирующих функций государства, либерализации внешнеэкономической деятельности и беспрепятственном, трансграничном движении капитала. Как резонно отмечают некоторые эксперты, крупнейшие корпорации увидели в этом удобный способ избежать контроля со стороны национальных институтов, перспективу создания новых центров влияния и возможность сформировать свои правила игры на мировом рынке.

Вместе с тем переход ряда развитых стран к модели «открытой экономики» вряд ли был бы возможен без таких институциональных факторов, как унификация норм национального права в части регулирования внешнеторговой деятельности и (в некоторой степени) экономических и административных институтов, причем решающую роль в этих процессах сыграли международные экономические и финансовые организации как новые субъекты мирового хозяйства. В этом смысле, действительно, становление новых особенностей мирохозяйственного уклада не было просто результатом действия рыночных сил: «Глобальная экономика была создана не рынками, а взаимодействием между рынками, правительствами и международными финансовыми институтами» (152).

Несмотря на то, что сам термин «глобализация» появился сравнительно недавно, в начале 80-х г. ХХ века (любопытно отметить, что в научных кругах нет единого мнения даже по поводу времени и авторства самого этого термина: так, одни утверждают, что в научный оборот впервые ввел это понятие Дж. Модельский в 1972 году, а, например, Г. Фейгин приписывает эту заслугу Т. Левиту в 1983 году), процессы роста взаимозависимости национальных экономик, как указывает в своем исследовании В. Соколов (См.:171), характеризуют развитие всей человеческой истории. Причем в научной литературе, эти явления до недавнего времени, изучались в рамках процессов интернационализации хозяйственной жизни.

На наш взгляд, хотя корни глобализационных процессов уходят глубоко в толщу истории, все же глобализация — феномен XX века. За мучительными поисками сути глобализации стоит серьезная про­блема: как она соотносится со своим историческим предшественни­ком — интернационализацией. Не вызывает сомнения, что эти явления взаимосвязаны, взаимообусловлены, но в чем различие? Так, например, А. Володин и Г. Широков предлагают такую трактовку: «…. стоило бы развести эти понятия, определив «интернационализацию» как начальный период движения капиталов и товаров, людей и идей, заложивший основы целостности мирового пространства, которая, в свою очередь, доформировывается процессами «глобализации»» (54). В этой интерпретации глобализация — формирование относитель­но однородных мировых пространств, открывающих широкий простор для капитала и предпринимательской деятельности в планетарном масштабе.

С указанными отечественными исследователями перекликаются и оценки многих иностранных авторов. Так, например, на размывание экономических, социальных, политических границ государств как ключевую характеристику глоба­лизации указывают К. Роули и Д. Бенсон (См.:54).

Мы, в свою очередь, разделяя мнение отечественного исследователя проблем глобализации Ю. Шишкова (206), о том, что глобализация несет в себе не только количественные, но и, прежде всего, качественные изменения мировой экономики, опираясь на свои теоретические предпосылки, докажем эту гипотезу в целях дальнейшего ее использования в рамках нашего исследования.

Напомним, что в соответствии с представлениями классиков политэкономии, чьи положения, с определенными оговорками, не утратили, на наш взгляд, актуальность при объяснении функционирования современного мирового хозяйства (См. более подробно: 101), в его основе находится международное разделение труда, т.е. специализация отдельной страны на выпуске и экспорте определенных видов товаров и услуг.

«Экономический прогресс общества, его производственные возможности теснейшим образом связаны с разделением труда», - отметил ещё А. Смит (Цит. по: 170). На уровне предприятия — это специализация работников на отдельных операциях, технологических процессах, в результате которой увеличивается выработка (производительность труда). Разделение труда в обществе предполагает специализацию людей на отдельных видах деятельности, производства. Общественное разделе­ние труда стимулировало обмен результатами труда: производится множество разных товаров и услуг, все больший объем и набор потребностей удовлетворяются через обмен. Естественно, что разделение труда, специализация раз­вивались первоначально в рамках национальных экономик отдельных стран. Лишь на определенном этапе развития разде­ление труда вышло за эти границы, стало международным, что создало устойчивую основу взаимодействия национальных экономик, и повлекло за собой расширение обмена товарами и услу­гами между странами, включение в этот обмен все новых участни­ков (см.: там же).

Итак, изменения происходящие в мировой экономике, мы характеризуем либо как количественные (экспоненциальный рост каких-либо уже существовавших раннее процессов, явлений, агрегированных показателей), либо как качественные (появление совершенно новых, оригинальных феноменов, и соответствующих им агрегатов).

Отметим следующие количественные изменения, которые произошли в структуре международного разделения труда за последние десятилетия.

1. Рост доли готовой продукции в структуре мировой торговли. Процессы становления и развития современной глобальной экономики повлекли за собой ускоренный рост международ­ного обмена технически сложной продукцией на мировых товарных рынках. При этом доля готовых изделий в ми­ровом экспорте выросла вдвое, а количество сельскохо­зяйственных товаров и продовольствия, мине­рального сырья и топлива, соответственно, сокра­тилось в 2.4 и 3.3 раза (См.:130, с.3). За последнее десятилетие 20 века доля готовых изделий в мировом экспорте вырос­ла почти на 5 процентных пунктов, причем как отмечает В. Оболенский, в ос­новном за счет машин, оборудования и транс­портных средств, на которые приходилось более половины всего объема международного обмена готовой продукцией (см.: там же).

Таблица 4 - Структура мирового экспорта продукции обрабатывающей промышленности, % (30, с.9)

Товары	1990 г.	1999 г.	2000 г.
Продукция обрабатывающей промышленности, всего Черные металлы Химическая продукция Прочие полуфабрикаты Машины, оборудование и транспорт Продукция автомобилестроения Офисное и телекоммуникационное оборудование Прочие машины и транспортные средства Текстильные изделия Одежда Прочие потребительские товары	100 4,4 12,3 11,1 50,8 13,3 12,5 25,0 4,4 4,5 12,5	100 3,0 12,6 9,9 54,8 13,1 18,4 23,3 3,5 4,4 11,8	100 3,1 12,4 9,7 55,4 12,3 20,3 22,8 3,3 4,3 11,8

2. Рост доли высокотехнологичных товаров в структуре мировой торговли. Как показывает анализ статистических данных, за последнее десятилетие экспорт машин, оборудования и транспортных средств возрастал в среднем ежегодно на 8% (См.:130, с.3). Наиболее динамично в этой товарной группе (в среднем на 12% за год) увеличивался экспорт наиболее высокотехноло­гичных видов оборудования - офисного и теле­коммуникационного. Его удельный вес вырос за 10 лет в 1.6 раза (см.: там же). Мировой экспорт товаров и услуг, которые также принято относить к высокотехно­логичным (полупроводники и оборудование для их производства, системы электронной обра­ботки данных, телекоммуникационное оборудо­вание и услуги, компьютеры и программное обеспечение) уже в 1997 г. превосходил объем ми­ровой торговли сельскохозяйственными товара­ми, автомобилями и текстилем, вместе взятыми (см.: там же, с.4). В целом, по данным, которые приводит В. Оболенский, на продукцию высокотехнологичных от­раслей в 2000 г. приходилось около 1/6 всего ми­рового товарного экспорта, что составляло почти 1 трлн. долл.(см.: там же). Следствием этого явилось расширение термина «высокие технологии», первоначально связывавшегося только с некоторыми новейшими отраслями промышленности, где была высока доля расходов на НИОКР, практически на все отрасли современной экономики.

Таблица 5 - Рост доли высокотехнологичных товаров в экспорте некото­рых промышленно развитых стран (в %) (133, с.34)

Страны	1970 г.	1994 г.
Ирландия	11,7	43,6
США	25,9	37,3
Япония	20,2	36,7
Великобритания	17,1	32,8
Франция	14,0	24,2
Нидерланды	16,0	22,9
Швеция	12,0	21,9
Германия	15,8	21,4
Австрия	11,4	18,4
Дания	11,9	18,1
Финляндия	3,2	16,4
Италия	12.7	15.3

3. Сокращение доли сырьевых товаров в структуре мировой торговли. Рост зависимости экономик стран как промышленно развитых, так и развивающихся от внешнего рынка связан не с торговлей сырьем (потребление сырья в современной экономике в результате применения достиже­ний НТР относительно снижается), а с гигантским расшире­нием экспорта и импорта машин и оборудования. Можно говорить о том, что рост промышленного производства в мировом хозяйстве ведет к увеличению потребления сырья и соответственно к росту в абсолютном выражении международной торговли этим товаром. Однако темпы роста сырьевых товаров оказались существенно ниже общих темпов роста мировой торговли. Это объясняется, на наш взгляд, как минимум двумя факторами: во-первых, в условиях НТР происходит более эконом­ное расходование промышленного сырья и замена во многих отраслях натурального сырья синтетическим; во-вторых, в ряде стран-поставщиков сырья появилась промышленность по первичной переработке сырья и произ­водству на его базе готовых изделий, например, развитие тек­стильной промышленности в развивающихся странах-про­изводителях хлопка. Наиболее значительное место в топлив­но-энергетических балансах промышленно развитых стран принадлежит нефти. Поскольку большинство их (за исклю­чением США) собственной нефти не имеют, они ее импорти­руют из нефтедобывающих стран, увеличивших свои поставки с 1950 г. до середины 70-х гг. примерно в 12 раз. В 1960 - начале 70-х гг. доля минерального топлива в мировой тор­говле по сравнению с довоенным уровнем несколько возрос­ла и оставалась более или менее стабильной. Резкий рост цен на нефть в 1973-1974 и 1979-1980 гг. привел к существен­ному увеличению удельного веса этой товарной группы в мировой торговле до 22,6% в 1982 г., хотя со второй полови­ны 1970-х гг. экспорт нефти в натуральном выражении практи­чески не увеличивался, а в отдельные годы даже сокращался. В 2001 г. на минеральное топливо приходилось всего 9,3% мирового экспорта (См.: 39, с.26).

4. Рост конкурентоспособности экспорта. По мнению экспертов ЮНКТАД, в 20 веке активно развивается конкурентоспособность экспорта, что выражается в увеличении доли стран на международном рынке, предлагающих все более диверсифицированную экспортную корзину, высокие темпы роста экспорта и т.д. (См.: 198). Однако подобный рост может быть осложнен серьезными последствиями, поскольку концентрация экспорта из развиваю­щихся стран, в настоящий момент основанная на узкой номенклатуре готовых товаров, приводит к так называемой дилемме «ошиб­ка композиции», суть которой заключается в чрезмерном предложении одних и тех же групп товаров с последующим ухудшением условий международной торгов­ли. Так, например, Г. Чибриков резонно замечает, что если все национальные экономики будут в одно и то же время ориенти­роваться на экспорт одних и тех же продуктов, то положение большинства из них может ухуд­шиться (см.: там же).

5. Переход от торговой модели метрополия-колония, к модели метрополия -метрополия. Как отмечает в своем исследовании В. Соколов, исторический процесс развития общественного разделения труда включал в себя два неотделимых друг от друга аспекта. С одной стороны, развивались экономические связи в глобальном масштабе, формировалась мировая экономика. С другой, по мере всеобщего вовлечения хозяйствующих субъектов в международный процесс обмена и унификации правил этого обмена формировались и консолидировались территориальные (отраслевые) экономические структуры (См.:171). Что характерно, на ранних этапах развития товарно-денежных отношений преобладали хозяйственные связи между территориально удаленными друг от друга торговыми партнерами. Поскольку в основе международного разделения труда первоначально лежали различия в природно-климатических условиях, естественных ресурсах, то государства попросту восполняли недостатки в исходные условиях, тем самым создавая предпосылки для взаимодополняемости структур национальных экономик в будущем. «МРТ имело колониальный характер: его инициаторами выступали экономически более мощные страны, которые формировали структуру экономики сравнительно отсталых стран в соответствии со своими собственными интересами - как с помощью использования рыночных закономерностей, так и путем прямого насилия» (171,с.4.). Постепенное углубление МРТ усиливало взаимозависимость национальных экономик от внешнеэкономических отношений, которое происходило уже за счет развития связей между соседними странами. Изменения в структуре мировой экономики вызванные НТР, а именно углубление процессов специализации и кооперации, сопровождающееся одновременным сокращением спроса на сырье и продовольствие, привели к тому, что в 1960-70 е гг. доля взаимной внешней торговли между промышленно развитыми странами значительно увеличилась, одновременно с сокращением доли развивающихся стран. Так, например, В.Л. Иноземцев приводит данные о том, что оборот мировой торговли в последнее десятилетие 20 века на 79% представлен трансакциями между Европой, США и Канадой (См.: 80, с.90-109).

Таковы основные количественные изменения, которые произошли в международном разделении труда за последние десятилетия. При этом, по нашему мнению, вплоть до второй половины 20 века под международным разделением труда понималась прежде всего мировая торговля в рамках модели метрополия – колония, где основным торгуемым товаром выступали ресурсы и сырье. Причем характер этих отношений вполне соответствовал логике теории сравнительных преимуществ, то есть речь шла об обмене продукцией, производимой с наименьшими альтернативными издержками.

Обобщая всю совокупность указанного развития процессов международного разделения труда, мы заключаем его в рамки термина «интернационализация». Интернационализация – это процесс международной торговли товарами, создаваемыми национальным производителем, который ведётся между территориально удаленными друг от друга странами и основывается на преимуществах изготовления товара с наименьшими относительными издержками.

Дальнейшее развитие экономических отношений позволяет нам говорить не только о международном обмене продукцией – международной торговле, но и о международном производстве товаров, и международной торговле услугами, то есть уже о процессе глобализации. Следовательно, здесь речь идёт не только и не столько о количественных, сколько о существенных качественных изменениях в производственных отношениях современного мирового хозяйства.

Рассмотрим качественные изменения, произошедшие в последние десятилетия в структуре международного разделения труда, которые, по нашему мнению, не были характерны для стадии интернационализации. Речь, прежде всего, идет о процессах, связанных с появлением действительно международного, транснационального производства товаров и оказания услуг: « …изменения, происходящие в современной экономике, отражают факт того, что классическое межотраслевое международное разделение труда постепенно уходит в прошлое, уступая место его внутриотраслевому разделению» (130, с.4).

Диверси­фикация промышленности в различных странах на до­статочно узкие обрабатывающие отрасли и по­дотрасли вызывает потребность в обмене продукцией все более узко специализиру­ющихся производств как внутри национальных экономик, так и между ними. В результате прежняя схема международной торговли, при которой производ­ство сосредоточивалось в пределах национальной экономики и лишь часть продукции сбывалась на внешних рынках, сейчас уже не отвечает современной практике международных экономических отношений. На мировых рынках оперируют интегрированные междуна­родные системы производства и сбыта, части ко­торых расположены в разных странах.

В связи с этим мы согласны с замечанием В.П. Оболенского о том, что «…внутриотраслевое разделение труда дополняется международным производственным кооперированием, главным образом в рамках транснациональных корпораций, порождающим технологически целостные производственные цепочки, звенья которых функционируют по единому плану и в едином ритме. Вследствие такой интернационализации производства международные потоки товаров и услуг стали интенсивнее и устойчивее: существенная часть их (до 2/5) носит внутрикорпорационный характер» (130, с.5).

Важно отметить, что международное производство создается на базе прямых иностранных инвестиций, становящихся важным источником, элементом роста национальных экономик. Как справедливо, на наш взгляд, отмечают Л. Бляхман и М. Кротов, конкурентные преимущества ТНК в настоящее время связаны не столько с эффектом масштаба, сколько с технологическим монополизмом, использованием интеллектуальной собственности (См.: 22, с.15). Если в 20 веке снижение издержек достигалось главным образом посредством повышения серийности и рационализации производства, то в новом акцент переноситься на уменьшение расходов не на стандартное изделие, а на единицу потребительского эффекта прежде всего по линии сокращения трансакционных издержек.

Вторым, качественно новым моментом функционирования мировой экономики, стало создание единого рынка услуг. При этом о реальной мировой торговле услугами, именно в масштабах всего мира, по нашему мнению, можно говорить, лишь начиная со второй половины 20 века. Именно тогда благодаря выделенным нами ранее двум факторам: мощная информационная и транспортная инфраструктура, унифицированные правовые, политические институты – появились возможности, создающие условия для осуществления подобного рода деятельности. В 2000 г. мировой экспорт и мировой импорт коммерческих услуг составили почти 24% соответственно общего мирового экспорта и мирового им­порта товаров. В США экспорт коммерческих услуг состав­ляет 34% общего экспорта (См.: 120, с.252-253). При этом, как резонно, по нашему мнению, отмечает И.П. Фаминский, экспорт и импорт услуг (в особенности инжиниринг, лизинг, консалтинг, информаци­онно-вычислительные услуги), в свою очередь, стимулирует международную торговлю товарами производственного назначения. В конце 1980-х гг. более 80% внешних закупок комплектного оборудо­вания были непосредственно связаны с оказанием инженер­но-консультационных услуг, а на долю поставок по лизингу приходится от 20 до 30% экспортируемых из промышленно развитых стран легковых автомобилей и ЭВМ (См.: 39, с.28).

Важное внимание в авторском подходе к анализу проблем глобализации мы бы хотели обратить, на такой еще мало исследованный аспект этого феномена, как на унификацию, сближение институтов в рамках данного процесса. Конечно, он касается лишь формы проявления исследуемой экономической категории, а не её эндотерической, содержательной сущности. Однако причина, истоки такой новой особенности формы, на наш взгляд, определяются, конечно же. сущностными изменениями в системе производственных отношений последних десятилетий.

Что же касается формы, то следует отметить, что важным следствием развития процессов глобализации стала процедура унификации институтов в самом широком смысле, в масштабах всего мирового хозяйства. Это выразилось не только в доминировании неолиберальных идей, внешней демократизации политических институтов, распространении многих элементов западной культуры и английского языка, но, самое главное, унификация способствовала формированию инфраструктуры современной экономики.

Научно-технический прогресс, революционное развитие и внедрение технологий в ХХ веке позволили во многом качественно изменить пространственно-временные координаты ведения бизнес-процессов. Бурное развитие и удешевление средств связи, внедрение интернета, появление сотовой и спутниковой связи – все это привело к новой модели принятия бизнес-решений, основанной на круглосуточном доступе к данным, информации в любой точке земного шара. Соответственно ускорился и сам темп принятия решений, а также отдача от принимаемых решений, результат, отклик. С другой стороны, внедрение новых технологий, материалов в промышленное производство позволил значительно, помимо всего прочего, расширить географию и тоннаж коммерческих грузоперевозок. Благодаря ускорению авиа- и судоперевозок страны, отдельные потребители становятся ближе, то есть география как бы смыкается, возникает возможность не только моментального принятия решений, но и быстрой доставки продукта, сырья контрагенту. Подобное сжатие пространства и времени в теории означает, что тезис классиков об абсолютной мобильности факторов производства впервые обретает актуальность. Любопытно, что сами классики выдвигали данный тезис как своего рода теоретический постулат, одну из аксиом, позволявшей на простых, абстрактных математических примерах строить свои экономические модели. Сейчас складывается уникальная ситуация. когда теория воплощается в жизнь, что позволяет во многом по-новому взглянуть на наследие классиков политэкономии.

С другой стороны, интенсификация торговли, производства между странами, заключение политических и военных союзов – все это вызвало потребность в создании наднациональных регулирующих органов, способных выступать посредником в диалоге различных государств. Таким образом, возникновение международных правительственных организаций первоначально требовало создание неких общих принципов, механизмов, способных объединить столько различных участников международных отношений. То есть сам процесс возникновения этих институтов сам по себе создает потребность в дальнейшей унификации. Прежде всего это проявилось в создании единой нормативной базы, в процессе унификации правовых актов. Позже, с усилением международных экономических отношений, остро встает проблема создания единых стандартов в оценке стоимости, качества и даже количества торгуемых товаров. Иначе говоря, развитие торговли и производство стимулировало создание единого правового и нормативного поля, пусть не масштабах всей планеты, но в рамках региональных интеграционных объединений и международных правительственных и неправительственных организаций. Это в свою очередь невозможно без существования общих бюрократических процедур выработки и принятия решений. Таким образом, мы видим, что унификация институтов на наднациональном уровне - это вполне объективное явление.

Процесс унификации, однако, затрагивает не только сферу международных отношений (макроуровень), он касается и каждого из нас, проявляясь в феномене стандартизации потребительских предпочтений, ожидании определенного уровня качества, сервиса (микроуровень). По этому поводу немецкий социолог У. Бек резонно замечает, что процесс этот не столь однонаправлен и имеет определенные обратные импульсы, когда потребители, пресытившись интернациональным, безликим продуктом, вновь обращают внимание на национальные, самобытные особенности локального рынка (См.: 20). Правда к указанной точке зрения считаем необходимым добавить, что в то же время унификация потребительских предпочтений с учетом местных вкусовых особенностей являлась актуальным трендом развития маркетинговых стратегий последних лет и десятилетий. Как бы ни обижались, скажем, итальянцы, что общеевропейские стандарты, предъявляемые к макаронам, лишают этот продукт итальянской неповторимости.

Можно рассматривать процесс унификации институтов и на мезоуровне, ведь международная кооперация, международные производственные цепочки невозможны без соответствующего сближения экономических институтов и инфраструктуры. Устанавливая единые правила игры для всех субъектов мирового хозяйства, независимо от национальной принадлежности, глобализация значительно интенсифицировала процессы разработки, производства и сбыта товаров и услуг в масштабе мировой экономики. Информационная, транспортная, технологическая инфраструктура позволила оперативно обмениваться знаниями, опытом, технологиями, патентами, лицензиями, то есть происходит создание нового типа инфраструктуры, позволяющей, в свою очередь, создавать новые интернациональные производственные цепочки.

Новая информационная, знаниевая экономика невозможна без соответствующей качественно новой информационной инфраструктуры, состоящей из специализированных институтов, имеющих, заметим, как рыночный, так и нерыночный характер, опосредующих процессы создания, распределения, обмена и потребления товаров и услуг. Эти институты информационной инфраструктуры значительно упрощают социально-экономическое взаимодействие субъектов экономики, формируя единые экономические правила игры, нивелируя различия правовых систем, традиций и обычаев, деловой практики и этики.

Важно еще раз подчеркнуть, что глобализацию как процесс институциональный следует понимать шире, чем просто расширение национальных границ экономики. Несмотря ни на что, сам по себе процесс создания товаров и услуг так и остался по сути национальным, в том смысле, что всегда производят на территории конкретного государства, в рамках национального режима налогообложения, конкретные субъекты, и лишь инфраструктура, транспорт, сеть, информация позволяют, опосредуют, создают глобальные производственные цепочки. В этой связи ещё раз подчеркнём актуальность и справедливость поддержанного нами замечания В.Н. Черковца о том, что за новыми формами не всегда скрывается новое содержание. Правда, в полном соответствии с методологией классической политэкономии, в том числе в её высшем, критическом проявлении – марксизме, следует признать и обратное, порой значительное воздействие формы на изменения в содержании.

В этом смысле, институты непосредственно, напрямую влияют на экономическую деятельность, определяя уровень не только трансакционных, но и производственных издержек. Ведь характерные черты институциональной глобализации: либерализация правил международной торговли, либерализация финансовых и валютных рынков, создание единой патентно-лицензионной базы, распространение интернета, упрощение процедур, правил международной трудовой миграции - фактически означает более широкие возможности для повышения эффективности аллокации факторов производства, а следовательно, снижения затрат на производство и сбыт.

Можно и дальше приводить примеры сближения различных институтов, однако это не меняет сути процесса глобализации, в результате которого меняются правила игры в мировой экономике.

Выделение этих качественно новых тенденций развития международного разделения труда позволяют нам выйти за пределы понятия интернационализация, заключив эти процессы в рамки термина «глобализация». Глобализация – это основанный на развитии современных производительных сил и производственных отношений объективный процесс международного создания товаров и услуг многонациональными компаниями в рамках унифицированной рыночной среды.

Завершая данную часть нашего исследования, мы приходим к следующим промежуточным выводам:

1. глобализация является объективным процессом, в основе которого лежат экономические факторы развития современных производительных сил и производственных отношений;

2. глобализация выступает качественно новой ступенью развития интернационализации мировой экономики;

3. важнейшим фактором развития процессов глобализации стали изменения, вызванные научно-техническим прогрессом и несостоятельностью модели «экономики благосостояния»;

4. в основе глобализации, которая сегодня охватывает раз­ные стороны развития современного мирового сообщества, лежат, прежде всего экономические процессы сближения стран, что находит свое отражение во вхождении наци­ональных экономик в единый мировой воспроизводственный процесс, включающий производство, обмен и потребление товаров и услуг;

5. таким образом, можно прийти к выводу о том, что в последние десятилетия XX в. мировое сообщество стало достаточно однородным по методам хозяйствования. В то же время данное обстоятельство не убавило объективных противоречий капиталистической экономики, на которые указывала классическая политэкономия более полутора веков назад. Можно сказать, что эти противоречия приобрели даже более острую форму проявления, как показала развернувшаяся в 2008 году глобальная экономическая катастрофа.