2. «Интонационное единство» а. М. Пешковского

Отдельные попытки изучения фонетических свойств речевых отрезков, больших, чем

предложение, предпринимались уже давно, в первой половине XX в. Ранее (см. гл. 3) уже

давалась краткая характеристика достижений А. М. Пешковского в области

лингвистического анализа больших фрагментов речевой цепи. Именно благодаря его

наблюдениям в лингвистический обиход были введены понятия сложного целого и

интонационного единства. Необходимость требует полнее представить эти данные.

Взгляды А. М. Пешковского на особенности синтактико-фонетической организации

сложного целого отличаются свежестью и оригинальностью. По его словам, сложное целое,

как и другие синтаксические единицы, имеет свою интонацию и свой ритм. Вообще, чем

сложнее та синтаксическая единица, на которую наслаиваются интонация и ритм, тем

большую роль они играют в языке (Пешковский 1938: 407).

-

А. М. Пешковский проводил различие между паузами, находящимися внутри

сложных целых, и паузами, находящимися между отдельными сложными целыми. Разница

между этими двумя типами заключается в том, что в первом случае пауза может заменять

союз и используется для связи предложений; во втором случае пауза не может быть заменена

союзом, и она служит не для соединения, а для разъединения предложений. Там, где есть

такая пауза, мы осознаем какой-то раздел, какую-то границу, отделяющую одну группу

предложений от другой (там же: 408). Таким образом, А. М. Пешковский уже тогда обратил

внимание на паузу как одно из фонетических средств, позволяющих отграничить друг от

друга отрезки речевой цепи, большие, чем предложение.

В принципе, после паузы, находящейся между отдельными сложными целыми, может

быть и союз, но он уже не будет иметь той же соединительной силы, как и внутри сложного

целого, ибо, по меткому выражению А. М. Пеш-ковского, «РАЗЪЕДИНИТЕЛЬНАЯ СИЛА

ПАУЗЫ ПОБЕЖДАЕТ СОЕДИНИТЕЛЬНУЮ СИЛУ СОЮЗА» (там же).

По А. М. Пешковскому, соединительные и разделительные синтаксические паузы

неразрывно связаны со своими специфическими и очень разнообразными интонациями, ко-

торые являются к тому же более обычным средством «дробления» речи, чем паузы. В то

время как соединительной паузе всегда предшествует или повышение голоса, или частичное

понижение разных типов, разделительной паузе всегда предшествует или законченного типа

понижение голоса, или вопросительная, или восклицательная интонация. Автор прямо

говорит о том, что в каждом отрывке осознается столько сложных целых, сколько в нем

таких интонаций, независимо от количества пауз и от их длительности. Таким образом, для

А. М. Пешковского понятие синтаксической паузы включает в себя также интонацию,

которая всегда сопровождает и часто заменяет паузу (там же: 409-410).

Итогом размышлений А. М. Пешковского является вывод о том, что основной

интонационной единицей речи является не предложение и не сложное целое, а некая

величина, в грамматическом отношении то сложная, то простая, обладающая одной из трех

законченных интонации: законченно-повествовательной, вопросительной или

восклицательной. Эта величина не может быть предложением, потому что те предложения,

которые входят в состав сложных целых, интонационно не самостоятельны и могут даже в

известных случаях сливаться с соседними частями своих сложных целых. Эта величина не

может соответствовать также сложному целому, потому что и отдельное предложение может

иметь интонационную законченность. А. М. Пешковский предложил назвать эту величину

интонационным единством или проще — фразой. Под фразой он понимал всякий отрезок

речи от одной разделительной паузы до другой, независимо от того, из скольких

предложений он состоит. Фраза, в свою очередь, может быть простой и сложной, но главное

состоит в том, что это деление не совпадает с грамматическим делением фраз на одиночные

предложения и сложные целые (там же: 410).