XX век – век научно-технического переворота. Теория относительности

В 1728 году английский астроном Брэдли открыл аберрацию света: все звёзды описывают на небосводе малые круги с периодом в один год. С точки зрения эфирной теории света это означало, что эфир неподвижен, и его кажущееся смещение (при движении Земли вокруг Солнца) по принципу суперпозиции отклоняет изображения звёзд.

Френель, однако, допускал, что внутри вещества эфир частично увлекается. Эта точка зрения, казалось, нашла подтверждение в опытах Физо, который обнаружил, что скорость света в воде меньше, чем в пустоте.

Максвелл в 1868 году предложил схему решающего опыта, который после изобретения интерферометра смог осуществить в 1881 году американский физик Майкельсон. Позже Майкельсон и Эдуард Морли повторили опыт несколько раз с возрастающей точностью, но результат был неизменно отрицательным — «эфирного ветра» не существовало.

В 1892 году Лоренц и (независимо от него) Джордж Фитцджеральд предположили, что эфир неподвижен, а длина любого тела сокращается в направлении его движения. Одновременно изучался вопрос, при каких преобразованиях координат уравнения Максвелла инвариантны. Правильные формулы впервые выписали Лармор (1900) и Пуанкаре (1905), который доказал их групповые свойства и предложил назвать преобразованиями Лоренца.

Пуанкаре также дал обобщённую формулировку принципа относительности, охватывающего и электродинамику. В его работе 1905 года есть даже 4-интервал Минковского. Тем не менее Пуанкаре продолжал верить в эфир и допускал возможность движения со скоростью более световой.

Эйнштейн размышлял на эти темы с 1896 года. В своей эпохальной статье (1905) он предложил два постулата: общий принцип относительности и постоянство скорости света. Из этих постулатов следовали лоренцево сокращение, относительность одновременности и ненужность эфира. Эйнштейн вывел также формулы преобразования Лоренца, суммирования скоростей, возрастания инерции со скоростью и т. д. Позже эта теория получила название специальной теории относительности (СТО). В том же году появилась и формула E = mc² — инерция определяется энергией.

В других работах этого периода Эйнштейн дал квантовую теорию фотоэффекта и теплоёмкости, теорию броуновского движения, эффекта Эйнштейна — де Гааза (молекулярных токов), статистику Бозе-Эйнштейна и др. Далее он сосредоточил свои усилия на развитии теории относительности.

Часть учёных сразу приняли СТО: Планк (1906) и сам Эйнштейн (1907) построили релятивистскую динамику и термодинамику, а Минковский в 1907 году представил математическую модель кинематики СТО в виде геометрии четырёхмерного неевклидова мира и разработал теорию инвариантов этого мира. Сам Лоренц принял СТО только к концу жизни.

С 1911 года Эйнштейн разрабатывал общую теорию относительности (ОТО), включающую гравитацию, на основе принципа эквивалентности, которую завершил в 1916 году. Проверка трёх предсказанных Эйнштейном новых эффектов показала полное согласие ОТО с опытом.

Попытки Эйнштейна и других учёных расширить ОТО, объединив гравитацию и электромагнетизм, успехом не увенчались.

Необходимость во второй физике появилась в связи с открытием микромира элементарных частиц, а также многих явлений, происходящих с ними, как, например явление радиации.

Ко второй половине XX века в в физике сложилось представление, что все взаимодействия физической природы можно свести к всего лишь четырём типам взаимодействия:

• гравитация,

• электромагнетизм,

• сильное взаимодействие,

• слабое взаимодействие

Слайд 14

Как вообще относиться к научным знаниям?!

С 1947 года Томас Сэмюэл Кун начинает разрабатывать свою теорию научного познания. Он утверждает, что научное знание не накапливается, как ком, постепенно, а иногда в научном мире происходят скачки, смены парадигм, которые позволяют новым научным идеям и теориям развиться. Выход книги Куна структура научной революции взбудоражил не только научную общественность, но и людей в принципе далёких от науки, так как свою Теорию Революции можно построить и в экономике (когда происходит фактически технологический скачок за счёт выкупа патентов/лицензий), искусстве (например, под влиянием субкультур начинает интенсивно меняться и «основная» культура) и т.д.

Томас Кун в своей книге «Структура научных революций» дал такое определение понятию «парадигма»: Парадигма — это наиболее общая картина рационального устройства природы, мировоззрение. Однако существуют и другие определения…

Слайд 15

Как можно проиллюстрировать смену парадигм?!

Представим, что картинка изображённая – те экспериментальные факты, которые мы имеем в распоряжении. Если мы прямо смотрим на рисунок, то видим утку, однако рано или поздно рождается такой человек, который взглянув на картинку представит себе не утку, а кролика. Этот простой пример позволят описать смену парадигм, грубо говоря, мы на одни и те же вещи можем смотреть с разных сторон.

Нанотехнологии – это не новая наука, как о неё постоянно говорят, это всего лишь средство описать то, что человечеству учёным было известно с давних времён. Например, создание электронного микроскопа позволило увидеть, что разные сорта стали обладают разной микроструктурой, развитие квантовых представлений позволило объяснить цвета золей золота, который были получены почти 200 лет назад Фарадеем и которые до сих пор хранятся в одном из музеев, и т.д.

Нанотехнологии – сплав наук, требуемый современным исследователям для объяснения природы и сути происходящих явлении и работы различных устройств.

Слайд 16

Что же такое наноматериалы?!

Наноматериалы – материалы, функциональные свойства которых определяются наноуровнем их структуры (1 - 100 нм).

Уровни структурной организации нанотехнологий представлены на слайде. Стоит отметить, что мы практически всегда при описании какого-либо материала начинаем с его структуры на атомарном уровне, на уровне элементарной ячейки, и, проходя различные уровни организации материала, в конечном счёте приходим к объяснению его макро- или микросвойств.

Нанотехнологии – достаточно объёмная область современной науки, включающая в себя такие разделы, как Энергетика и переработка сырья, Экология и Безопасность, Транспорт, Медицина и способствующая улучшению качества жизни и развитию информационных технологий.

Ковальчук – один из основоположников нанотехнологической науки в России считает, что смесь био, нано и информационных технологий – это будущее науки в целом.

Слайд 17

При описании нанометариалов мы должны оперировать следующими 4 параметрами:

1. Размер

2. Упорядочение

3. Функциональность

4. Размерность

По данным параметрам можно проводить классификацию наноматериалов.

Только размерный эффект или только функциональность каких-то элементов не могут в полной мере задавать свойства материала. Обязательным условием является совокупность всех 4 параметров.

Слайд 18

Нанобиотехнологии в действии – молекулярный мотор.

Слайд 19

«Нанотехнологии – это ворота, открывающиеся в совершенно новый мир» (Р. Колвел, NSF)

На данном слайде представлены перспективы развития нанотехнологий.

Вопрос№2

Методы научного познания. Существенной особенностью научного познания является применение исследовательских методов, разрабатываемых научным сообществом в ходе познавательной деятельности. Методы – это специальные приемы и правила, обеспечивающие достижение определенных результатов в познании и на практике. Особенностью научных методов является их направленность на получение достоверного знания. "От метода, от способа действия зависит вся серьезность исследования… При хорошем методе и не очень талантливый человек может сделать много. А при плохом методе гениальный человек будет работать впустую и не получит ценных, точных данных", - писал известный русский ученый И.П. Павлов . Научный метод должен отвечать требованиям обоснованности, целенаправленности, систематичности построения, соответствия природе изучаемого

Описательный метод — вид научного метода, представляющий собой систему процедур сбора, первичного анализа и изложения данных и их характеристик. Описательный метод имеет применение во всех дисциплинах социально-гуманитарного и естественнонаучного циклов. Предельно широкая употребительность описательного метода в границах научного поиска обусловливается многоступенчатостью методологии современного научного познания, в иерархии которой описательный метод занимает первичные позиции (после наблюдения).

Традиционно принято выделять следующий состав процедур, системное применение которых обеспечивает результативность употребления описательного метода:

исходным пунктом развёртывания описательного метода является формирование первичного предмета описания — признаков, параметров и характеристик объекта, маркирующихся в качестве значимых и существенных, и составляющих основной аналитический фокус наблюдения и описания (операции, осуществляемые в границах данной процедуры носят преимущественно аналитический характер);

основной путь проходит через сбор, каталогизацию (типологизацию, систематизацию или распределение по категориям) материала (данных), открывающие возможность исследования его состава, структуры, генетических характеристик, наиболее общих отношений между ними, а также предметно заданных качеств (распределение и поляризация данных по типам, классам, видам, родам или категориям, напротив, реализуется преимущественно в синтетическом ключе);

материал, собранный и вторично переработанный по категориям, классам, группам, видам или типам подаётся на выход углубленного научного исследования;

...

Примером первичного описания, например топонимического (гидронимического) материала, могут служить списки рек, списки населенных пунктов, а при исследовании антропонимии — картотеки антропонимов (фамилий, имён, псевдонимов). Нередко на основе этих материалов создаются словари (каталоги, индексы) с той или иной степенью осмысления включённого в них материала.

[править]

Традиционные нормы применения

Как правило, описание предваряет углубленное (собственно научное) исследование (или же является его первым этапом), поставляя образцы и материал для развёртывания дальнейших научных процедур и методов. Последовательное применение описательного метода предполагает следование следующему ряду традиционно принятых норм:

строгая предметная оформленность избранного объекта описания;

соблюдение последовательности в описании предметно заданных признаков, параметров и характеристик (качественных, количественных) материала, согласующихся c исследовательской задачей;

упорядоченность во вторичной переработке собранного материала (процедуры группировки, классификации систематизации и т. д.);

...

Диале́ктика (греч. διαλεκτική — искусство спорить, вести рассуждение) — метод аргументации в философии, а также форма и способ рефлексивного теоретического мышления, имеющего своим предметом противоречие мыслимого содержания этого мышления.[1] Диалектический метод является одним из центральных в европейской и индийской философской традиции. Само слово «диалектика» происходит из древнегреческой философии и стало популярным благодаря «Диалогам» Платона, в которых двое или более участников диалога могли придерживаться различных мнений, но желали найти истину путем обмена своими мнениями.

В отличие от метода диалектики, базирующегося на выявлении всеобщих качеств бытия и применении данных представлений к процессу познания, общенаучные методы отражают общие закономерности, присущие самой познавательной деятельности и также применимы во всех науках. К общенаучным методам относятся анализ и синтез, индукция и дедукция, абстрагирование, аналогия, сравнение и др. Конкретно-научные методы применимы лишь в сфере отдельных конкретных наук (например методы хроматографии, катализа и др. в химии).

Стихийное формирование рациональных приемов деятельности происходило уже в ходе выделения общества из животного мира. Начало становлению методов научного познания было положено в эпоху античности деятельностью таких мыслителей как Гераклит, Сократ, Платон, Демокрит, Аристотель и др. Метод Демокрита предполагал наблюдение явлений природы, выявление причинных связей, установление на этой основе законов, построение жизни в согласии с природой. Метод Сократа, состоящий в поиске истины путем сопоставления и критического анализа различных точек зрения на предмет в диалоге, споре, дискуссии, был усовершенствован Платоном. Платон дополнил метод Сократа идущим от Гераклита приемом раздвоения понятия на противоположности и выявления их единства, что явилось ядром формирования диалектического метода мышления. Аристотелем были разработаны методы общей логики, определяющие формальные условия истинного мышления. Им же были намечены основы логики научного исследования.

Гипотетико-дедуктивный метод.

В основе этого метода лежит идея гипотезы — предположения, призванного объяснить некоторую совокупность явлений. Область научного знания, которая строится гипотетико-дедуктивным способом, представляет собой теоретическую систему, которая упрощенно может быть представлена состоящей из двух областей: области гипотез и области фактов (или эмпирического базиса). Между этими областями разворачивается сложное концептуальное взаимодействие. Из гипотез дедуктивно выводятся следствия более частного характера, из них — еще более частного и т.д. Процесс продолжается до тех пор, пока цепь логического вывода не приведет к фактам (уже установленным или только предсказываемым). Эмпирический базис же является средством проверки гипотез и в случае несоответствия исходной гипотезы наблюдаемым фактам — основанием для ее отвержения или корректировки (см. рис. 3).

Рис. 3. Гипотетико-дедуктивная модель научного познания

Изучение и оправдание гипотетико-дедуктивного метода как самостоятельного методологического образования начинается еще в XVIII в. (Д. Гартли, Дж. Лесаж и др.), но его признание приходит лишь к концу XIX в. Обоснование этого метода принято связывать с именами ученых XIX в., Г. Гершеля и У. Уэвелла. Теоретики гипотетико-дедуктивного метода первыми осознали, что прогресс в науке существенно связан с выдвижением смелых гипотез, в т.ч. о ненаблюдаемых сущностях.

Рассмотрим подробнее, как выглядит структура теории, развертываемой гипотетико-дедуктивным методом. Оказывается, что для гипотетико- дедуктивного продвижения характерна асимметрия взаимоотношений области гипотез и области фактов: эти отношения, с одной стороны, являются логическими (логическое следование, дедукция), с другой — внелогическими. Действительно, в гипотетико-дедуктивной системе переход от гипотезы к фактам совершается по правилам логического вывода, а переход от эмпирического базиса к гипотезе (скажем, выдвижение гипотезы на основе анализа фактов или же ее корректировка при расхождении с данными экспериментов) логически никак не обоснован, не регламентирован. Поэтому получается так, что переход от фактов к гипотезе не относится к компетенции логики.

Специфика гипотетико-дедуктивной методологии может быть лучше понята, если мы сравним ее с аксиоматической.

1. По сравнению с аксиоматическим построением научной теории, которое более характерно для относительно завершенных теорий, какими являются, скажем, многие физические теории, гипотетико-дедуктивная структура демонстрирует научное познание в его движении, развитии. Здесь отражается реальный научно-познавательный процесс, который включает постоянное взаимодействие эмпирических и теоретических уровней: анализ фактов, выдвижение гипотез, выведение следствий из них, проверку гипотез, их принятие или отвержение, новое эмпирическое исследование и т.д. Вся драма научного познания разворачивается в поле напряжения между гипотезами и фактами, причем драматизм связан с тем, что логическое отношение между гипотезами и фактами является односторонним. Исследователь имеет возможность логически строго двигаться в своих рассуждениях от области гипотез к эмпирическому базису, но столь же надежной обратной дороги у него нет.

2. Логическим каркасом аксиоматизированной теории выступает логическое исчисление, т.е. совокупность логических аксиом и правил логического вывода. Логическое исчисление действует подобно некоей машине, автоматически порождающей из набора исходных аксиом бесконечное множество выводимых следствий (теорем). Это означает, что если мы задали начальное множество аксиом и правила вывода, то мы потенциально уже имеем и множество всех логических следствий из этих аксиом. Что же касается гипотетико-дедуктивной теории, то ее логическая структура несколько иная. Одним из первых логиков, осознавших, что реальное научное рассуждение отлично от на процесса “порождения” теорем из нескольких аксиом, был известный польский логик Ян Лукасевич. В 1926 г. он обратил внимание на то, что даже в математике действительные рассуждения весьма далеки от аксиоматического вида, и выдвинул идею построения более естественной логической системы. В наиболее удачном виде эта идея была реализована в 1933-1934 гг. Герхардом Генценом, талантливым немецким математиком. Он разработал исчисление натуральных выводов, которое воспроизводит как раз процесс введения предположений и получения из них логических следствий (в виде построения логических “нитей” различной структурной сложности). Именно системы натурального вывода являются более адекватными логическими моделями реальных гипотетико-дедуктивных рассуждений. Эти системы интенсивно изучаются в современной логике.

Добавим, что вопрос о взаимоотношении гипотетико-дедуктивного и аксиоматического методов не является однозначно решенным; иногда высказываются о возможности считать один из них частным случаем другого. Но большинство логиков и методологов все же рассматривают гипотетико-дедуктивный и аксиоматический методы как самостоятельные структуры.

Итак, гипотетико-дедуктивный метод представляет собой систему методологических предписаний. Их суть сводится к тому, что научное знание должно представлять собой логически организованную совокупность предположений, которые согласуются с эмпирическим базисом: предположения хорошо подтверждены фактами и имеют по отношению к ним достаточную объяснительную силу, т.к. фактуальные суждения являются логическим следствием из этих предположений.

Кроме того, весьма привлекательно представить гипотетико-дедуктивный метод как теоретико-методологическую модель научного познания вообще. Согласно этой точке зрения научное познание как таковое (по крайней мере, все естествознание) может быть сведено при достаточно удовлетворительном приближении к гипотетико-дедуктивному процессу.

Гипотетико-дедуктивный метод в качестве универсальной модели научного познания

Как система методологических предписаний гипотетико-дедуктивный подход не вызывает возражений. Но насколько он адекватен, если предложен в качестве модели, описывающей реальный научно-познавательный процесс? Может ли эта модель претендовать на универсальность? Насколько удовлетворительно она описывает научную деятельность?

Следует отметить, что данная модель выглядит убедительно. Она интуитивно правдоподобна и “респектабельна” в логическом отношении. Эго способствовало тому, что некоторые влиятельные философы высказывались в ее защиту, например Р. Брэтвэйт. Но, пожалуй, самым ярким приверженцем гипотетико-дедуктивного образа научного познания является Карл Поппер.

Однако модель обладает и определенного рода ограниченностью. Трудности, которые она порождает, связаны с тем, что в ее рамках:

1) от области фактов к области гипотез нет логического пути;

2) от области гипотез к области фактов возможно множество логических путей.

В более подробном рассмотрении это означает следующее.

Во-первых, данная модель не может отразить индуктивные рассуждения ученого, его стратегию движения от частного к общему, от фактов к обобщениям, в то время как в реальности ученый при эмпирических исследованиях всегда проводит такого рода обработку и обобщение данных. В общем случае было бы явным преувеличением считать, что сама структура опытных данных никак не подсказывает ученому возможные варианты обобщений и не наталкивает его на какие-либо заключения, выводы, новые гипотезы. Ясно, что мышление исследователя движется не только “сверху вниз”, но и “снизу вверх”, от фактуального базиса к общим законам! Но вопрос как это происходит гипотетико-дедуктивная модель оставляет без внимания.

Во-вторых, данная модель не может отразить взаимоотношения между гипотезами. Ведь на самом деле для объяснения одних и тех же явлений часто выдвигается сразу несколько гипотез. Каждая из них может претендовать на правоту и обладать определенной объяснительной силой. Данная модель описывает отношения только между гипотезой и фактами, воспроизводя ход рассуждений ученого; но отношения внутри самого множества гипотез остаются (в общем случае) внелогическими. Модель остается безразличной к тому, что из различных альтернативных гипотез могут логически следовать одни и те же факты! Насколько эта ситуация соответствует научной практике?

Надо признать, что история науки демонстрирует нам концептуальные конфликты, порой весьма длительные, когда столкновение конкурирующих точек зрения долгое время не могло получить разрешения из-за отсутствия вразумительного критерия выбора наиболее адекватной гипотезы. В конечном итоге, однако, выбор все-таки осуществлялся. Следует заметить, что в своей повседневной практике ученый сам постоянно решает вопросы выбора между различными конкурирующими гипотезами, проводит их первичный отсев, и обычно он приходит к определенному решению, останавливается на конкретном варианте. Но какими критериями он пользуется, по каким правилам движется его мысль в этих ситуациях — эти вопросы гипотетико-дедуктивная модель оставляет без удовлетворительного ответа.

Итак, гипотетико-дедуктивная модель обнаруживает ограниченность. Возможно ли как-то преодолеть недостатки гипотетико-дедуктивной модели научного познания? Можно ли, скажем, дополнить ее другими моделями, восполняющими те белые пятна в научном познании, которые она оставляет без внимания?

Эти вопросы действительно являются чрезвычайно сложными. Проблема построения адекватной охватывающей модели рационального продвижения науки до сих пор остается открытой. Мы будем рассматривать общее состояние этой проблемы в § 4.5. Сейчас же вкратце обсудим тему индуктивных рассуждений. Естественно ожидать, что антитезой, дополнением к гипотетико-дедуктивной модели и своеобразным противовесом ей в ее односторонности могла бы явиться индуктивная модель научного познания, тем более что философская традиция включает не только сторонников дедуктивного подхода, но и (начиная с Ф. Бэкона) влиятельных защитников понимания науки как именно индуктивного предприятия.

Приверженцы индуктивизма претендуют на то, что именно этот подход способен раскрыть существенные моменты научного познания, не объясненные гипотетико-дедуктивным подходом.

Существует ли индуктивный метод?

Основная идея традиционной концепции индуктивизма состоит в утверждении, что существует некоторый логический путь, ведущий от фактов к обобщениям. Поэтому с точки зрения индуктивизма выдвижение гипотез и теоретизирование нельзя считать целиком логически произвольным занятием. Помимо правил дедуктивных рассуждений, существуют и определенные правила заключения от частного к общему, они, конечно, не производят истинные следствия с такой же логической необходимостью, как дедуктивные, но все же дают нам заключения достаточно высокой степени вероятности. Индуктивисты подчеркивают, что ученый мыслит именно от фактов, т.е. отталкивается от опыта, от эмпирического базиса. Именно анализ фактов ведет его мысль, подсказывает ему определенные теоретические решения. Поэтому индуктивисты расценивают индуктивный подход к научному познанию как более адекватный, чем гипотетико-дедуктивный. Следовательно, задача логика и методолога науки должна состоять в том, чтобы выявить эти правила реальных индуктивных рассуждений, уточнить их и по возможности, оптимизировать.

Рассмотрим вкратце, какие логико-методологические идеи смогла предложить концепция индуктивизма. Но сначала заметим, что само понятие индукции трактуется исследователями весьма неоднозначно. Трудности начинаются уже с расхождений в понимании того, что же такое индукция как мыслительная процедура. Крайним вариантом является мнение некоторых исследователей, согласно которому под индукцию вообще не может быть подведена надежная логическая база. Более умеренный подход предполагает, что в индуктивное рассуждение входит множество скрытых предпосылок, которые определяют его логическую структуру; в зависимости от характера этих предпосылок индуктивные рассуждения могут иметь различный вид: одни из них являются, по сути дела, скрытой дедукцией (или приближаются к ней), другие оперируют понятием вероятности и являются особого рода вероятностными умозаключениями. Попытка систематически разработать учение о различных видах индукции породила обширную исследовательскую программу и целое море фило- софско-логической литературы.

Не вдаваясь в детали, отметим следующее. Упрощенно проблема индукции может быть представлена в двух вариантах — классическом и современном.

1. В классическом понимании индукция — это особая логическая процедура, а именно определенное (недедуктивное) умозаключение. Так, известны традиционные, достаточно несложные индуктивные схемы заключений, называемые методами Бэкона—Милля (мы упоминали о них в § 2.2). Именно с этими методами обычно ассоциируются типичные представления об индуктивных рассуждениях вообще.

Например, таков метод различия: если явление Х возникает при наличии условий А, В, С, но не возникает при наличии В, С и отсутствии А, то, очевидно, А необходимо для возникновения явления X. Такие рассуждения исследователь проводит естественным образом во время анализа эмпирических данных. Но как данные индуктивные схемы выглядят в свете современной методологии науки? Давно было замечено (X. Зигвартом и др.), что предпосылки этих умозаключений являются на самом деле дедуктивными. Кроме того, в контексте современной методологии планирования эксперимента (многофакторный эксперимент и др.) видно, что методы Бэкона—Милля имеют весьма ограниченный характер и применимы лишь в простых случаях, в реальности современная практика испытаний гораздо сложнее.

Из последующих разработок этой темы отметим работу известного логика Г. фон Вригта “Трактат по вероятности и индукции” (1951).

Г. фон Вригт ясно и корректно эксплицировал миллевские методы в терминах необходимых и достаточных условий, достигнув здесь, видимо, максимум того, что можно достичь. Он изложил обобщенную стратегию исследователя, основанную на этом подходе. Согласно Г. фон Вригту ученый в исследовательской практике применяет механизм исключения тех или иных альтернатив: пользуясь содержательными принципами, он ограничивает число правдоподобных возможностей до минимума (примерно до 3-4), а затем доступными ему средствами пытается исключить каждую из них.

Проводились работы (Г. Рейхенбахом, Р. Карнапом и др.) и по уточнению других традиционных индуктивных процедур. Главная проблема, связанная с пониманием индукции как целиком логической процедуры, — это проблема логического основания (или оправдания) подобных приближенных умозаключений. Если некоторые специальные случаи индуктивных умозаключений можно считать оправданными, т.е. логически легитимными, то в общем случае решения проблемы логического основания индукции получить не удалось, несмотря на все предпринятые усилия. Конечно, в этой области получено множество интересных логико-философских результатов, имеющих самостоятельную ценность. Но большинство логиков считают, что удовлетворительного оправдания индукции как логической процедуры не существует. Иными словами, не существует какой-либо логики открытия, однозначно ведущей исследователя от фактов к теории.

2. Современная трактовка проблемы индукции связана с поворотом от чисто логического понимания индукции к прагматическому. В рамках этого подхода индукция рассматривается не как логический вывод, а как определенный тип рационального поведения в проблемной ситуации, т.е. более широко. Индуктивное поведение — это стратегия выбора среди альтернатив, стратегия принятия гипотезы исходя из анализа фактов. Эго означает, что концепция индуктивного поведения пытается предложить решение и для второй из нерешенных проблем гипотетико-дедуктивной модели — для проблемы взаимоотношения между гипотезами и принятия наиболее адекватной.

Дополнение логической теории прагматическими соображениями привело к существенному обогащению индуктивистского подхода. Индуктивное поведение — это скорее общее направление продвижения, чем однозначная логическая процедура. Как ведет себя исследователь в условиях неопределенности, какова его стратегия принятия решения? В разработке этой темы значительный прорыв был достигнут прежде всего исследованиями И. Леви в “Игре с истиной” (1967). И. Леви вводит модель научного исследования как игры с истиной. В этой игре, в которой выигрыш исследователя в общем случае не запрограммирован, ученый находит для себя наиболее разумную стратегию, которая повышает его шансы на успех и ведет к выигрышу наиболее эффективным путем. Достоинством теории И. Леви является то, что с ее помощью достаточно правдоподобно воспроизводятся типичные образцы научных рассуждений. Работа И. Леви стала своего рода классикой и способствовала интенсивной разработке проблемы индуктивных исследовательских стратегий.

Следует указать также на привлекательную теоретико-игровую модель научного исследования, разработанную в ряде статей известным финским логиком Я. Хинтиккоой (2). Он интерпретирует исследование как серию вопросов, испытывающих природу. Этот подход заставляет вспомнить известный афоризм И. Канта: “мы должны не тащиться на поводу у природы, а активно ее расспрашивать”. Можно ли считать, что теоретические законы извлекаются из явлений, а не свободно придумываются ученым? Результаты Я. Хинтикки показывают, что в определенном смысле можно. Если исследователь задает природе определенным образом спланированные вопросы, то природа отвечает на них не только частными утверждениями, но и достаточно общими. Нельзя сказать, что исследователь произвольно изобретает гипотезы, а потом лишь проверяет их (как это предполагается в гипотетико-дедуктивной модели). Объективные ответы природы, действительно, играют большую роль, и продвижение ученого во многом от них зависит. Модель Я. Хинтикки, показывающая, как происходит интеракция с природой, и воспроизводящая стратегию вопросов и ответов, преодолевает многие трудности других моделей.

Вывод, который следует сделать из исследований, подобных И. Леви и Я. Хинтикки, состоит в том, что научная деятельность в целом гораздо сложнее, чем это представлялось и в традиционной индуктивной модели как некоей логике восхождения от данных к обобщениям, и в гипотетико-дедуктивной модели произвольного выдвижения гипотез и их дедуктивной проверки. Видимо, более адекватными здесь являются теоретико-игровые и прагматически-ориентированные модели. Они представляют процесс научного исследования как трудное и неоднозначное предприятие, требующее творческого мышления, умения рисковать и искать наилучшую стратегию в условиях неопределенности, стратегию, в общем случае не запрограммированную на автоматическое достижение успеха.

Итак, в ходе поиска индуктивного метода произошло определенное изменение исходной точки зрения. Интерес сместился от логического обоснования обобщающих умозаключений к изучению стратегии рационального поведения по оценке и принятию гипотез. Нельзя сказать, что это решило вопрос о построении удовлетворительной модели научного познания; скорее, это открыло новые проблемы. Но определенный результат все же был достигнут: было осознано, что деятельность научного познания характеризуется более высоким уровнем сложности, чем это предполагалось в прямолинейных гипотетико-дедуктивном или индуктивном подходах. Было также осознано, что в научном познании постоянно взаимодействуют и дедуктивные, и индуктивные составляющие. Итак, индуктивной логикой, безусловно, была проделана значительная работа, но впереди у нее широкое поле деятельности.

Что же касается вопроса о самостоятельном индуктивном методе, который наряду с аксиоматическим, гипотетико-дедуктивным и прочими применялся бы для построения и оформления теоретического знания, то, безусловно, процедуры эмпирического обобщения, принадлежащие индуктивному направлению мысли, служат этой цели, но в ограниченном объеме. Такие процедуры (это прежде всего статистические методы) вкратце обсуждались в § 2.6. Но генерализации, достигнутые индуктивными методами, сами по себе не идут дальше феноменологических теорий, т.е. теорий, только описывающих явления и дающих их непосредственное обобщение; они не выходят к уровню первопричин, глубоких взаимосвязей, порождающих механизмов. Подобные теории находят свое место в различных науках, например в социологии, но и там они представляют собой не завершение социологического исследования, а, скорее, лишь одну из его ступеней.

Поэтому представляется разумным следующее: помня о важности индуктивных процедур в структуре других методов, видимо, не следует все же выделять индуктивный метод как отдельный метод теоретического уровня. Во всяком случае, эта тема продолжает оставаться спорной.

1. Определение научного метода

Научный метод - совокупность основных способов получения новых знаний и методов решения задач в рамках любой науки.

Метод включает в себя способы исследования феноменов, систематизацию, корректировку новых и полученных ранее знаний. Умозаключения и выводы делаются с помощью правил и принципов рассуждения на основе эмпирических (наблюдаемых и измеряемых) данных об объекте. Базой получения данных являются наблюдения и эксперименты. Для объяснения наблюдаемых фактов выдвигаются гипотезы и строятся теории, на основании которых формулируются выводы и предположения. Полученные прогнозы проверяются экспериментом или сбором новых фактов.

Важной стороной научного метода, его неотъемлемой частью для любой науки, является требование объективности, исключающее субъективное толкование результатов. Не должны приниматься на веру какие-либо утверждения, даже если они исходят от авторитетных учёных. Для обеспечения независимой проверки проводится документирование наблюдений, обеспечивается доступность для других учёных всех исходных данных, методик и результатов исследований. Это позволяет не только получить дополнительное подтверждение путём воспроизведения экспериментов, но и критически оценить степень адекватности (валидности) экспериментов и результатов по отношению к проверяемой теории.

2. История научного метода

Отдельные части научного метода применялись ещё философами древней Греции. Ими были разработаны правила логики и принципы ведения спора, вершиной которых стала софистика. Сократу приписывают высказывание о том, что в споре рождается истина. Однако целью софистов была не столько научная истина, сколько победа в судебных процессах, где формализм превышал любой другой подход. При этом выводам, полученным в результате рассуждений, отдавалось предпочтение по сравнению с наблюдаемой практикой. Знаменитым примером является утверждение, что быстроногий Ахиллес никогда не догонит черепаху.

В XX веке была сформулирована гипотетически-дедуктивная модель научного метода, состоящая в последовательном применении следующих шагов:

1. Используйте опыт: Рассмотрите проблему и попытайтесь осмыслить её. Найдите известные ранее объяснения. Если это новая для вас проблема, переходите к шагу 2.

2. Сформулируйте предположение: Если ничего из известного не подходит, попробуйте сформулировать объяснение, изложите его кому-то другому или в своих записях.

3. Сделайте выводы из предположения: Если предположение (шаг 2) истинно, какие из него следствия, выводы, прогнозы можно сделать по правилам логики?

4. Проверка: Найдите факты, противоречащие каждому из этих выводов, с тем чтобы опровергнуть гипотезу (шаг 2). Использование выводов (шаг 3) в качестве доказательств гипотезы (шаг 2) является логической ошибкой. Эта ошибка называется "подтверждение следствием".

Около тысячи лет назад Ибн аль-Хайсам продемонстрировал важность 1-го и 4-го шагов. Галилей в трактате "Беседы и математические обоснования двух новых наук, касающихся механики и законов падения" (1638) также показал важность 4-го шага (называемого также эксперимент). Шаги метода можно выполнять по порядку - 1, 2, 3,4. Если по итогам шага 4 выводы из шага 3 выдержали проверку, можно продолжить и перейти снова к 3-му, затем 4-му, 1-му и так далее шагам. Но если итоги проверки из шага 4 показали ложность прогнозов из шага 3, следует вернуться к шагу 2 и попытаться сформулировать новую гипотезу ("новый шаг 2"), на шаге 3 обосновать на основе гипотезы новые предположения ("новый шаг 3"), проверить их на шаге 4 и так далее.

Следует заметить, что научный метод никогда не сможет абсолютно верифицировать (доказать истинность) гипотезы (шаг 2). Он может лишь опровергнуть гипотезу - доказать её ложность.

3. Виды научного метода

Общие методы научных исследований делят на три группы:

1. Методы теоретического исследования (восхождение от абстрактного к конкретному).

2. Методы эмпирического исследования (наблюдение, сравнение, измерение, эксперимент).

3. Методы, используемые как на эмпирическом, так и на теоретическом уровне исследования (абстрагирование, анализ и синтез, исторический метод).

3.1 Теоретический научный метод

3.1.1 Теории

Теория (греч. иещсЯб, "рассмотрение, исследование") - система знаний, обладающая предсказательной силой в отношении какого-либо явления. Теории формулируются, разрабатываются и проверяются в соответствии с научным методом.

Стандартный метод проверки теорий - прямая экспериментальная проверка ("эксперимент - критерий истины"). Однако часто теорию нельзя проверить прямым экспериментом (например, теорию о возникновении жизни на Земле), либо такая проверка слишком сложна или затратна (макроэкономические и социальные теории), и поэтому теории часто проверяются не прямым экспериментом, а по наличию предсказательной силы - то есть если из неё следуют неизвестные/незамеченные ранее события, и при пристальном наблюдении эти события обнаруживаются, то предсказательная сила присутствует.

научный метод эмпирический теоретический

3.1.2 Гипотезы

Гипотеза (от др. - греч. Qрьиеуйт - "основание", "предположение") - недоказанное утверждение, предположение или догадка.

Как правило, гипотеза высказывается на основе ряда подтверждающих её наблюдений (примеров) и поэтому выглядит правдоподобно. Гипотезу впоследствии или доказывают, превращая её в установленный факт (теорема, теория), или же опровергают (например, указывая контрпример), переводя в разряд ложных утверждений.

Недоказанная и не опровергнутая гипотеза называется открытой проблемой.

3.1.3 Научные законы

Закон - вербальное и/или математически сформулированное утверждение, имеющее доказательство (в отличие от аксиомы), которое описывает соотношения, связи между различными научными понятиями, предложенное в качестве объяснения фактов и признанное на данном этапе научным сообществом согласующимся с данными. Непроверенное научное утверждение, предположение или догадку, называют гипотезой. Закон, справедливость которого была установлена не из теоретических соображений, а из опытных данных, называют эмпирическим законом.

3.1.4 Научное моделирование

Научное моделирование - процесс исследования реального мира с помощью создания абстрактных, концептуальных, графических и/или математических моделей. Наука предлагает растущее собрание методов, методов и теории обо всех видах специализированного научного моделирования. Научная модель может обеспечить путь легкого прочтения элементов, которые были сломаны в более простой форме.

Моделирование - существенная и неотделимая часть всей научной деятельности, и много научных дисциплин имеют их собственные идеи об определенных типах моделирования. Есть небольшая общая теория о научном моделировании, предлагаемая философией науке - теория систем, и новые области как визуализация знания.

3.2 Эмпирический научный метод

3.2.1 Научные исследования

Научное исследование - процесс изучения, эксперимента, концептуализации и проверки теории, связанный с получением научных знаний, изучение с помощью научных методов явлений и процессов, анализ влияния на них различных факторов, а также изучение взаимодействия между явлениями с целью получить убедительно доказанные и полезные для науки и практики решения с максимальным эффектом.

Цель научного исследования - определение конкретного объекта и всестороннее, достоверное изучение его структуры, характеристик, связей на основе разработанных в науке принципов и методов познания, а также получение полезных для деятельности человека результатов, внедрение в производство с дальнейшим эффектом.

Основой разработки каждого научного исследования является методология, т.е. совокупность методов, способов, приемов и их определенная последовательность, принятая при разработке научного исследования. В конечном счете методология - это схема, план решения поставленной научно-исследовательской задачи

Научное исследование должно рассматриваться в непрерывном развитии, базироваться на увязке теории с практикой.

Важную роль в научном исследовании играют возникающие при решении научных проблем познавательные задачи, наибольший интерес из которых представляют эмпирические и теоретические.

Эмпирические задачи направлены на выявление, точное описание и тщательное изучение различных факторов рассматриваемых явлений и процессов. В научных исследованиях они решаются с помощью различных методов познания - наблюдением и экспериментом.

3.2.2 Эксперимент

Эксперимент (от лат. experimentum - проба, опыт) в научном методе - набор действий и наблюдений, выполняемых для проверки (истинности или ложности) гипотезы или научного исследования причинных связей между феноменами. Эксперимент является краеугольным камнем эмпирического подхода к знанию.

Эксперимент - это наиболее общий эмпирический метод познания, в котором производят не только наблюдения и измерения, но и осуществляют перестановку, изменения объекта исследования и т.д. В этом методе можно выявить влияние одного фактора на другой. Эмпирические методы познания играют большую роль в научном исследовании. Они не только являются основой для подкрепления теоретических предпосылок, но часто составляют предмет нового открытия, научного исследования. Теоретические задачи направлены на изучение и выявление причин, связей, зависимостей, позволяющих установить поведение объекта, определить и изучить его структуру, характеристику на основе разработанных в науке принципов и методов познания. В результате полученных знаний формулируют законы, разрабатывают теорию, проверяют факты и др. Теоретические познавательные задачи формулируют таким образом, чтобы их можно было проверить эмпирически.

Эксперимент - это апробирование испытания изучаемых явлений в контролируемых и управляемых условиях. Он может быть осуществлен лишь при наличии теории.

Эксперимент делится на следующие этапы:

1. Выдвижение научной гипотезы;

2. Постановка конкретной задачи;

3. Выбор объекта исследования;

4. Подготовка материальной базы для выполнения эксперимента;

5. Выбор оптимального пути эксперимента;

6. Наблюдение явлений при эксперименте и их описание;

7. Анализ и обобщение полученных результатов.

3.2.3 Наблюдение

Наблюдение - это метод познания, при котором объект изучают без вмешательства в него; фиксируют, измеряют лишь свойства объекта, характер его изменения.

Научное наблюдение требует постановки четкой цели и планирования. Заранее определяется, какие именно процессы и явления будут интересовать наблюдателя, по каким внешним проявлениям их можно прослеживать, в каких условиях будет происходить наблюдение и как предполагается фиксировать его результаты.

Наблюдение должно быть целенаправленным: наблюдатель должен отчетливо представлять и понимать, что он собирается наблюдать и для чего наблюдать, иначе наблюдение превратится в фиксацию случайных, второстепенных фактов. Наблюдение следует проводить систематически, а не от случая к случаю. Поэтому наблюдение, как правило, требует более или менее продолжительного времени. Чем дольше наблюдение, тем больше фактов может накопить наблюдатель, тем легче будет ему типичное от случайного, тем глубже и надежнее будут его выводы.

3.2.4 Измерение

Измерение - совокупность операций для определения отношения одной (измеряемой) величины к другой однородной величине, принятой за единицу, хранящуюся в техническом средстве (средстве измерений). Получившееся значение называется числовым значением измеряемой величины, числовое значение совместно с обозначением используемой единицы называется значением физической величины. Измерение физической величины опытным путём проводится с помощью различных средств измерений - мер, измерительных приборов, измерительных преобразователей, систем, установок и т.д. Измерение физической величины включает в себя несколько этапов:

1) сравнение измеряемой величины с единицей;

2) преобразование в форму, удобную для использования (различные способы индикации).

· Принцип измерений - физическое явление или эффект, положенное в основу измерений.

· Метод измерений - приём или совокупность приёмов сравнения измеряемой физической величины с её единицей в соответствии с реализованным принципом измерений. Метод измерений обычно обусловлен устройством средств измерений.

В тех случаях, когда невозможно выполнить измерение (не выделена величина как физическая, или не определена единица измерений этой величины) практикуется оценивание таких величин по условным шкалам.

3.3 Методы, используемые как на эмпирическом, так и на теоретическом уровне исследования

Анализ - разложение целостного предмета на составляющие части с целью их всестороннего изучения. Анализ предполагает выяснение различных связей между фактами, между элементами целого и это придает материало-логическую цельность и завершенность.

Синтез - соединение ранее выделенных частей в единое целое. Анализ и синтез - это противоположности взаимно предполагающие и дополняющие друг друга, тесно взаимосвязанные.

Исторический метод. Сущность исторического метода состоит в том, что история изучаемого объекта воспроизводится во всей своей многогранности с учетом всех мельчайших случайностей. Исторический метод незаменим, когда нас интересуют имевшие место события, действия отдельных личностей и т.д. Область применения этого метода - исследование человеческой истории и различных явлений не живой природы.

Заключение

Итак, теперь мы ознакомились с основными правилами, которыми пользуются ученые. История науки, беспощадно отбрасывая неэффективные методы, оставила лишь самые надежные средства, которые помогали ей двигаться вперед. Судя по стремительному развитию научно-технического прогресса, основанного на правилах научного метода, эти средства действительно высокоэффективны. Благодаря понятым с их помощью законам природы мы создали всю техносферу Земли - от достижений медицины до ядерных и космических технологий. Для исследования природы человечество пока что не придумало ничего более подходящего, чем научный метод. Это наилучший, уникальный по своей действенности инструмент для изучения нашей Вселенной.

Итак, в исследовании используют целый ряд методов. Какой из них рационально применить, решают в каждом отдельном случае в зависимости от задач и объекта исследования. При этом обычно используют не один какой-нибудь метод, а ряд методов, взаимно дополняющих и контролирующих друг друга.

Вопрос№3

В эпоху Нового Времени значительный вклад в разработку общенаучных методов познания внесли основоположники европейского рационализма: Ф. Бэкон, Р. Декарт, Г. Галилей и др. В XIX в. усилиями главным образом таких мыслителей как Г. Гегель, К. Маркс и Ф. Энгельс были заложены основы диалектической логики, которые получили всестороннее развитие и углубление в работах В.И. Ленина и ряда советских философов.

Френсис Бэкон (1561 – 1626) – родоначальник английского материализма и опытного (экспериментального) естествознания подверг критике средневековые схоластические методы мышления, аппелировавшие в качестве высшего авторитета к положениям Библии, догматизированному учению Аристотеля, трудам признанных богословов. Основой познания он предложил считать не догматы Священного писания, а опытно-экспериментальное изучение природы. Для познания истины согласно Бэкону необходим беспристрастный ум,освобожденный от всякого рода предрассудков и обращенный только к опыту. Главным и наиболее истинным методом познания Бэкон считал метод индукции. Суть этого метода состоит в формировании научных выводов на основе обобщения фактов, относящихся к изучаемому явлению. Согласно Бэкону научное знание может быть получено лишь путем обобщения фактов, данных опыта. От фактов он предлагал подниматься к обобщениям все боле высокой степени общности, чтобы в итоге придти к предельно общим положениям. Таким образом, основой метода индукции является опора на опыт, факты, данные эксперимента. Роль разума по Бэкону состоит в искусстве извлечения истины из опыта. Другой важной задачей разума является преодоление идолов, т.е. ложных понятий, предрассудков и искажений, мешающих истинному познанию и вызывающих заблуждения. Ф. Бэкон выделил четыре вида идолов, "которые осаждают умы людей": идолы рода, идолы пещеры, идолы рынка (площади), идолы театра. Идолы рода – коренятся в самой природе человека (человеческого рода) и заключаются в склонности приписывать природе вещей качества, присущие собственной природе человека. Примером может служить идущая от Аристотеля традиция рассматривать явления (в том числе и неживой природы) с позиций их целесообразности. Идолы пещеры – это заблуждения, обусловленные индивидуальными особенностями и ограниченностью видения мира человеком. Иными словами, человек стремится познать широкий мир будучи ограниченным своей узкой индивидуальной "пещерой", что и приводит его ко многим ошибкам. Идолы рынка обусловлены искажением, проистекающим от многозначности слов, использования их в разных смыслах, что ведет к бесполезным дискуссиям и нарушениям логики познания. Идолы театра – заблуждения, обусловленные некритической верой в различные предрассудки, устоявшиеся догматы, высказывания общепризнанных авторитетов и т.п. Таким образом, метод Бэкона имеет двуединую основу: он ориентирован не только непосредственно на поиск истины, но и на преодоление неизбежных заблуждений (идолов) с помощью опыта, индукции и предложенной классификации возможных искажений.

Другим направлением формирования научного метода в эпоху Нового Времени, во многом противоположным подходу Бэкона, явился рационалистический метод Декарта. Рене Декарт (1596 – 1650) – французский философ и математик, основатель классического рационализма. Как и Бэкон, Декарт стремился выработать рациональный научный метод, способный обеспечить достоверность научного знания. Однако в отличие от Бэкона, видевшего главный источник достоверности в опыте, фактах, чувственных данных, Декарт искал источники достоверного познания в сфере человеческого разума. В своей работе "Рассуждение о методе" он сформулировал четыре правила научного метода, которые по его мнению необходимо неуклонно соблюдать в познании:

I. Не принимать ничего на веру, в чем с очевидностью не уверен. Тщательно избегать поспешности и предубеждения. Включать в свои суждения только то, что представляется уму столь ясно и отчетливо, что никоим образом не может дать повод сомнению. II. Расчленять каждую сложную проблему на столько частей, сколько необходимо для наилучшего ее разрешения. III. Располагать свои мысли в определенном порядке, начиная с предметов простейших и легко познаваемых, восходя как по ступеням до познания наиболее сложных. Допускать существование порядка даже там, где признаки его не наблюдаются. IV. Составлять везде перечни, настолько полные и обзоры столь всеохватывающие, чтобы быть уверенным в отсутствии упущений.

ГАЛИЛЕЙ И ЕГО РОЛЬ В ВОЗНИКНОВЕНИИ СОВРЕМЕННОЙ НАУКИ

Основы нового типа мировоззрения, новой науки были заложены Галилеем. Он начал создавать ее как математическое и опытное естествознание. Исходной посылкой было выдвижение Галилеем аргумента, что для формулирования четких суждений относительно природы ученым надлежит учитывать только объективные - поддающиеся точному измерению -свойства (размер, форма, количество, вес, движение), тогда как свойства, просто доступные восприятию (цвет, звук, вкус, осязание), следует оставить без внимания как субъективные и эфемерные. Лишь с помощью количественного анализа наука может получить правильные знания о мире. А чтобы глубже проникнуть в математические законы и постичь истинный характер природы, Галилей усовершенствовал и изобрел множество технических приборов - линзу, телескоп, микроскоп, магнит, воздушный термометр, барометр и др. Использование этих приборов придавало эмпиризму новое, неведомое грекам измерение. Прежние дедуктивные схоластические размышления о вселенной должны были уступить место ничем не скованному экспериментальному ее исследованию с целью постижения действующих в ней безличных математических законов.

Очень важно, что свою систематическую ориентацию на опыт Галилей сочетал со стремлением к его математическому осмыслению. Эксперимент для него - планомерно проводимый опыт, посредством которого исследователь как бы задает природе интересующие его вопросы. Ответы, которые он хочет получить, возможны не на путях умозрительно-силлогистических рассуждений, но должны быть итогом дедуктивно-математического осмысления результатов исследования. Галилей ставил такое осмысление столь высоко, что считал возможным полностью заменить традиционную логику, как бесполезное орудие мышления, математикой, которая только и способна научить человека искусству доказательства.

Эта важнейшая сторона методологии Галилея вылилась у него в идею систематического применения двух взаимосвязанных методов - аналитического и синтетического (он называл их резолютивным и композитивным). При помощи аналитического метода исследуемое явление расчленяется на более простые составляющие его элементы. Затем вступает другое методологическое действие в виде того или иного предположения, гипотезы, с помощью которых достигается объяснение интересующих ученого фактов или явлений природы в их большей или меньшей сложности. Эта задача решается проверкой правильности принятой гипотезы, которая не должна находиться в противоречии с фактами, выявленными при анализе опыта. Такого рода проверка осуществляется при помощи синтетического метода. Иначе говоря, Галилей нашел подлинно научную точку соприкосновения опытно-индуктивного и абстрактно-дедуктивного способов исследования природы, дающую возможность связать научное мышление, невозможное без абстрагирования и идеализации, с конкретным восприятием явлений и процессов природы.

Ориентация на математику приводила Галилея к более радикальному развитию аналитической традиции. Он вновь возвращается, хотя и на более высоком уровне, к идеям Пифагора и Платона о числовых архетипах бытия. Действительным языком книги природы он считает язык геометрических фигур.

Математический аналитический метод Галилея приводил к механистическому истолкованию бытия. Можно считать, что великий ученый полностью порвал с сугубо качественным истолкованием природы, присущим как схоластике, так и натурфилософии с ее органицизмом. Натурфилософское познание, основанное на аналогии между организмом и природой (микро- и макрокосмосом), уступило место опытно-аналитическому выявлению конкретных причин бытия. Органистическое истолкование бытия заменялось причинно-детерминистическим, основывавшимся на первых успехах математики и механики.

Особое значение для нас имеют открытия Галилея в области механики, так как с помощью совершенно новых категорий и новой методологии он взялся разрушить догматические построения господствовавшей аристотелевской схоластической физики, основывавшейся на поверхностных наблюдениях и умозрительных выкладках, переполненной телеологическими представлениями о движении вещей в соответствии с их «природой» и целью, о естественных и насильственных движениях, о природной тяжести и легкости тел, о совершенстве кругового движения по сравнению с прямолинейным и т.д. Именно на основе критики аристотелевской физики Галилей создал свою программу строительства естествознания.

Стержень физических представлений Аристотеля составляет учение о движении, которое невозможно понять без обращения к проблеме пространства. Пространство, по Аристотелю, - это место, граница объемлющего с объемлемым. Тело, снаружи которого имеется объемлющее его тело, находится в определенном месте. Так, в соответствии с учением об элементах, земля находится в воде, вода - в воздухе, воздух - в эфире, эфир - ни в чем. Так как пространство обусловлено качественной границей между объектом и окружающей его средой, оно неоднородно. Движение также определяется качественной природой его носителя. Так, огонь естественно, по природе движется вверх, а вниз - против природы - насильственно. В силу этого правила, тяжелые тела всегда движутся к центру, а легкие - на периферию.

Галилей опроверг перипатетическое (аристотелевское) учение о естественных и насильственных движениях. Он показал, что если средой движения является не воздух, а вода, то некоторые тяжелые тела (скажем, бревно) становятся легкими, так как движутся вверх. Следовательно, движения тел вверх и вниз зависят от их удельного веса по отношению к среде, а не от их предназначения.

Аристотель считал, что тяжелое тело должно падать с большей скоростью, чем легкое, по причине своего стихийного влечения к центру земли как к своему естественному местонахождению: чем тяжелее тело, тем сильнее это влечение. Используя математический подход в своих физических опытах, Галилей вначале опроверг эту аксиому, а затем сформулировал закон постоянного ускорения для движения падающих тел -движения, совершенно не зависящего от веса или состава данных тел.

Также он проанализировал метательное движение и пришел к идее инерции, пока еще не сформулированной точно, но сыгравшей в дальнейшем развитии естествознания огромную роль. В отличие от Аристотеля, полагавшего, будто все тела стремятся достичь места, отведенного им природой, и будто всякое иное движение прекращается, если отсутствует некий постоянно возобновляемый внешний импульс, Галилей считал, что движущееся тело стремится пребывать в постоянном движении, если только какая-нибудь внешняя причина не остановит его или не отклонит от направления его движения. Так было опровергнуто одно из главных возражений последователей Аристотеля против теории планетарной Земли:

они утверждали, что предметы, находящиеся на поверхности Земли, в случае ее движения неизбежно оказались бы сброшены с нее и что любой метательный снаряд, запускаемый вверх под прямым углом, обязательно приземлялся бы на некотором расстоянии от исходной точки броска. Поскольку не наблюдалось ни того ни другого, они заключали, что Земля должна быть неподвижной. Но, вооружившись понятием инерции, Галилей доказывал, что пребывающая в движении Земля автоматически передает свое собственное движение всем находящимся на ней предметам или же метательным снарядам и, следовательно, общее инерционное движение остается незаметным наблюдателю, также находящемуся на Земле.

Во времена Галилея более или менее разработанным разделом физики была статика - наука о равновесии тел под действием приложенных к нему сил. Основателем ее был Архимед, которого Галилей считал своим учителем. Сам Галилей разработал динамику - науку о движении тел под действием приложенных сил. Он сформулировал первые законы свободного падения тел, дал строгую формулировку понятий скорости и ускорения, осознал решающее значение свойства движения тел, в будущем названного инерцией. Очень ценна была высказанная им идея относительности движения.

Философское и методологическое значение законов механики, открытых Галилеем, было огромным, ибо впервые в истории человеческой мысли было сформулировано само понятие физического закона в современном значении.

Законы механики Галилея вместе с его астрономическими открытиями подводили ту физическую базу под теорию Коперника, которой сам ее творец еще не располагал. Из гипотезы гелиоцентрическая доктрина теперь начинала превращаться в теорию.

На протяжении своей жизни, отданной науке, Галилей преуспел во многом: действенно поддержал коперниковскую теорию, постулировал полную подчиненность природы законам математики, ввел идею о силе как действующем механическом факторе, изложил основы современной механики и экспериментальной физики, обосновал рабочие принципы современного научного метода. Поэтому не случайно именно эта фигура отмечает рождение подлинно научного естествознания. Галилей начал научную революцию, приведшую к созданию современной науки.

Но оставался еще нерешенным вопрос о соотношении земных и небесных движений, объяснение движения самой Земли.

Гелиоцентрическая гипотеза Коперника пока так же мало соответствовала реальному движению планет, как и Птолемеевская схема. Поисками ответов на эти и некоторые другие вопросы характеризуется дальнейший ход научной революции, окончательно сломавшей старое мировоззрение и создавшей классическую науку.

ОСНОВНЫЕ АСПЕКТЫ НАУЧНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

На это же время пришелся всплеск интереса к древнегреческой философии, в частности, к атомизму Левкиппа и Демокрита. Именно эта концепция подсказала верный ответ на вопрос о небесном движении и во многом определила дальнейший ход развития научной мысли. Греческий атомизм выдвинул постулат, что Вселенная состоит из неразличимых для глаза крошечных неделимых частиц, которые свободно перемещаются в бесконечной, лишенной качеств пустоте и, сталкиваясь друг с другом и вступая в различные сочетания, образуют все предметы и явления видимого мира. В этой пустоте нет ни верха, ни низа, ни центра: каждая точка пространства сама по себе нейтральна и равна любой другой. Поскольку Вселенная целиком состоит из одних и тех же материальных частиц. Земля тоже является одним из случайных скоплений этих частиц. При этом она не является ни покоящимся телом, ни центром Вселенной. Следовательно, не существует принципиальной разницы между небесным и земным, так как и то и другое состоит из одних и тех же частиц. А поскольку и протяженность этой пустоты, и число частиц бесконечно, вполне допустимо существование во Вселенной множества «двойников» Земли и Солнца, также порожденных стихийным движением атомов.

Такой подход был принципиально важен для решения проблемы соотношения земных и небесных явлений. Античность и Средневековье считали небо и землю абсолютно разными мирами, живущими по принципиально отличным законам и правилам. Человек, житель земного мира, не мог даже подумать о распространении действия земных законов на небесные сферы, обитель богов. Без снятия дихотомии «земное-небесное» естествознание, как и вся классическая наука, развиваться не могло.

Превращение Земли в планету выбивало почву из-под аристотелевской концепции пространства, окружающего неподвижную Землю. Если Земля является планетой, а не вселенским центром, отпадает необходимость считать Вселенную непременно конечной, бесконечное пространство не может иметь центра.

Движение небесных тел больше не нуждалось в таком объяснении, как внешняя звездная сфера, и отныне допускалось, что звезды могут быть рассеяны до бесконечности. Открытия, сделанные Галилеем с помощью телескопа, обнаружили великое множество звезд, явно находящихся на громадном расстоянии друг от друга, что еще больше подрывало дихотомию земного и небесного.

Все заключения, вытекавшие из коперниковской концепции мироздания: движущаяся и лишенная какого-либо преимущественного положения Земля; бесконечное пространство, не имеющее центра и содержащее великое множество небесных тел; уничтожение различий между небесным и земным, - все это совпадало со взглядами атомистов на Космос. К этому времени здание аристотелевской космологии рухнуло, а на смену ему не пришла ни одна жизнеспособная альтернатива. Поэтому уже готовая и хорошо разработанная атомистическая модель Вселенной стала единственным добротным дополнением гелиоцентрической концепции Н. Коперника. Впервые созвучие между этими двумя системами уловил Д. Бруно, заслугой которого стало выдвижение идеи о бесконечности Вселенной и множественности миров.

Не только коперниковская теория укладывалась в атомистическую схему космоса: атомистические представления о материи на удивление хорошо отвечали новым рабочим принципам и методам, принятым естествоиспытателями. Атомы Демокрита обладали исключительно количественными характеристиками - размером, формой, движением и количеством, а не какими-то субъективными чувственно воспринимаемыми свойствами (вкус, запах, прикосновение или звук). Все видимые качественные изменения, происходящие с теми или иными предметами и явлениями, объясняются разницей в количестве атомов, которые вступают в различные сочетания друг с другом. Следовательно, атомистическая Вселенная в принципе поддается математическому анализу. Атомы не наделены ни целью, ни разумом, их движение подчинено только законам механики.

Так, порожденные античным атомизмом космологические и физические построения открывали путь новым методам исследования - механическому и математическому, которые были подхвачены и разработаны естествоиспытателями уже в XVII в. Атомизм оказал влияние на подход Галилея к природе как к движущейся материи, им восхищался Ф. Бэкон, его использовал Т. Гоббс в своей философии механистического материализма, а П. Гассенди популяризировал его в европейских научных кругах. Но решение самой важной задачи - систематически встроить элементы атомизма в физическое объяснение Коперниковой Вселенной - возьмет на себя Рене Декарт.

В основных принципах античного атомизма можно найти множество параллелей с представлениями Декарта о природе как сложнейшем безличном механизме, управляемом строгими математическими законами. Подобно Демокриту, Декарт полагал, что физический мир состоит из бесконечного числа частиц, или «корпускул», которые механически сталкиваются друг с другом, слипаются и образуют скопления. Будучи христианином, он считал, что эти корпускулы движутся не совсем хаотически, но повинуются определенным законам, данным им от сотворения мира самим Богом-Промыслителем. Декарт дерзнул обнаружить эти законы, для начала задавшись вопросом: каким образом может отдельная корпускула свободно перемещаться в пространстве бесконечной Вселенной, если она не обладает ни абсолютным целеполаганием, ни аристотелевской стихийной тягой к движению? Применив к контексту атомистического пространства схоластическую теорию внешней силы, Декарт пришел к выводу, что покоящаяся корпускула стремится сохранить свое состояние покоя, если отсутствует какой-либо внешний импульс, тогда как движущаяся корпускула стремится продолжать свое движение по прямой линии и с прежней скоростью, если только ничто не отклоняет ее от пути. Так закон инерции был впервые однозначно сформулирован с учетом критической поправки об инерционной линейности. Декарт также утверждал, что любые отклонения от инерционной тяги происходят в результате столкновения одних корпускул с другими. Это дополняло картину корпускулярной Вселенной представлением об исключительно механистическом характере движения в ней.

Атомистическая теория, согласно которой частицы свободно движутся в бесконечном нейтральном пространстве, позволяла по-новому взглянуть на движение. Представления Декарта о корпускулярных столкновениях дали его преемникам возможность развивать идеи Галилея о природе силы и механической инерции. Однако первостепенную важность для обоснования коперниковской теории имело то, что Декарт применил свои теории линейной инерции и корпускулярных столкновений к проблеме планетарного движения, тем самым начав «вычищать» с небес последние остатки аристотелевской физики. Ибо автоматические круговые движения небесных тел, которые все еще отстаивали Коперник и Галилей, были невозможны в атомистическом мире, где частицы могли передвигаться только по прямой линии или же пребывать в состоянии покоя. Применив обе свои теории -инерционную и корпускулярную - к небесным явлениям, Декарт обнаружил самый важный фактор, остававшийся недостающим звеном в объяснении планетарного движения: при отсутствии какой-либо другой сдерживающей силы инерционное движение планеты, в том числе и Земли, обязательно стремилось бы вытолкнуть ее по касательной прямой прочь от изгибающейся вокруг Солнца орбиты. Но поскольку орбиты планет остаются сплошными замкнутыми кривыми и подобного центробежного движения не происходит, то становится очевидным: какая-то сила притягивает планеты к Солнцу - или, как это более ясно сказал Декарт, что-то заставляет планеты постоянно «падать» по направлению к Солнцу. И важнейшей проблемой новой космологии становилось выяснение природы и характера этой силы.

Итак, тот факт, что планеты вообще находятся в движении, отныне объяснялся инерцией. Но из этого объяснения следовало, что движение планет должно происходить по правильным концентрическим орбитам, а это не соответствовало реальному движению планет по эллиптическим орбитам. Эта проблема еще ждала своего решения, которое было найдено после применения декартовского понятия инерции к Кеплеровым эллипсам (его законам, описывающим движение планет).

Многие из гипотез Декарта относительно корпускулярной Вселенной не были поддержаны его последователями. Но главнейшая его концепция - физическая Вселенная как атомистическая схема, управляемая законами механики, - стала ведущей моделью для ученых XVIII в. Также очень важным оказалось выделение Декартом фактора «падения», который стал исходным для попыток построения самостоятельной космологии посткоперниковской наукой.

Но космология, не могла быть построена без ответа на два основных вопроса: 1) если существует инерция, то почему Земля и другие планеты постоянно «падают» по направлению к Солнцу? и 2) если Земля движется и не является центром Вселенной, то почему земные предметы «падают» на нее?

Чем дальше продвигались в своих исследованиях Кеплер, Галилей и Декарт, тем более вероятным делалось предположение, что эти вопросы взаимосвязаны и ответ на них окажется одинаковым. Разрабатывалась также идея о том, что между всеми материальными телами действует некая сила притяжения. К третьей четверти XVII в. Роберт Хук открыто высказал идею о том, что и движением планет, и падающими телами управляет одна и та же сила притяжения. Кроме того, он подтвердил свою догадку при помощи механического маятника, раскачивающегося по удлиненной круговой траектории: его линейное движение постоянно отклонялось в сторону под воздействием центрального притяжения. Этот наглядный пример красноречиво иллюстрировал, что законы земной механики могут быть применены для объяснения небесных явлений. Маятник Хука показал, насколько радикально изменилось мировоззрение человека и место небес и небесных явлений в нем: из положения запредельного царства со своими таинственными законами это место было низведено до статуса, принципиально не отличающегося от земного мира.

ИСААК НЬЮТОН И ЗАВЕРШЕНИЕ НАУЧНОЙ РЕВОЛЮЦИИ

Завершить коперниковскую революцию выпало Исааку Ньютону. Он доказал существование тяготения как универсальной силы - силы, которая одновременно заставляла камни падать на Землю и была причиной замкнутых орбит, по которым планеты вращались вокруг Солнца. Заслуга Ньютона была в том, что он соединил механистическую философию Декарта, законы Кеплера о движении планет и законы Галилея о земном движении, сведя их в единую всеобъемлющую теорию. После целого ряда математических открытий Ньютон установил: для того чтобы планеты удерживались на устойчивых орбитах с соответственными скоростями и на соответствующих расстояниях, определяющихся третьим законом Кеплера, их должна притягивать к Солнцу некая сила, обратно пропорциональная квадрату расстояния до Солнца; этому же закону подчиняются и тела, падающие на Землю (это касалось не только камней, но и Луны - как земных, так и небесных явлений). Кроме того, Ньютон математическим путем вывел на основании этого закона эллиптическую форму планетных орбит и перемену их скоростей, следуя определениям первого и второго закона Кеплера. Так, наконец, был получен ответ на важнейшие космологические вопросы, стоящие перед сторонниками Коперника, - что побуждает планеты к движению, как им удается удерживаться в пределах своих орбит, почему тяжелые предметы падают на Землю? - и разрешен спор об устройстве Вселенной и о соотношении небесного и земного. Коперниковская гипотеза породила потребность в новой, всеобъемлющей и самостоятельной космологии и отныне ее обрела.

Представляя собой образцовое сочетание эмпирической обоснованности и дедуктивной строгости, Ньютон сформулировал те крайне немногочисленные, но возвышающиеся над всем остальным законы, которые, как оказалось, управляют целым Космосом. С помощью трех законов движения (закон инерции, закон ускорения и закон равного противодействия) и закона всемирного тяготения Ньютон не только подвел научный фундамент под законы Кеплера, но и объяснил морские приливы, орбиты движения комет, траекторию движения пушечных ядер и прочих метательных снарядов. Все известные явления небесной и земной механики были теперь сведены «под одну крышу», то есть под единый свод физических законов. Каждая частица материи во Вселенной притягивает каждую другую частицу с силой, прямо пропорциональной произведению их масс и обратно пропорциональной квадрату расстояния между ними

Ньютон бился над разгадкой великого замысла Вселенной и явно в этом преуспел.

Так было найдено подтверждение взглядам Декарта, считавшего, что природа есть совершенным образом упорядоченный механизм, подчиняющийся математическим законам и постижимый наукой.

Хотя введенное Ньютоном рабочее понятие тяготения как некой силы, действующей на расстоянии, было выбрано им под влиянием герметической философии и алхимии, трактующих о симпатиях и антипатиях, и казалось философам-механицистам слишком эзотеричным для механики (что приводило в некоторое смущение самого Ньютона), все же математические выводы были настолько наглядны и постижимы, что не могли не убеждать. В понятии количественно выражаемой силы тяготения слились две наиболее важные для науки XVII века темы - механистическая философия и пифагорейская традиция, механика и математика. Довольно скоро и метод Ньютона, и сделанные им выводы стали признанной научной парадигмой. В течение следующих десятилетий ученые, прославляя его достижения, праздновали торжество новой мысли над невежеством античности и Средневековья. Так, Вольтер почитал Ньютона величайшим человеком всех времен: ведь он обнаружил истинную природу действительности.

Хотя Ньютон громко провозгласил: «Гипотез не измышляю!», все же некоторое количество гипотез было им предложено, и они сыграли очень важную роль в дальнейшем развитии естествознания. Главная из них, подтверждавшаяся, как тогда казалось, бесчисленным количеством фактов, - это принцип дальнодействия (мгновенное действие тел друг на друга на самых разных расстояниях без всяких посредствующих звеньев, через пустоту). Принцип дальнодействия невозможен без привлечения понятий абсолютного пространства и абсолютного времени, также предложенных Ньютоном.

Необходимость обращения к этим понятиям определялась механистической трактовкой материи. Механицизм как в широком, картезианском (декартовском), так и в узком, ньютоновском, смыслах трактует материю как косную массу, способную к движению лишь благодаря воздействию внешних факторов, каковым у Ньютона выступает таинственная сила тяготения. При этом конкретное движение - перемещение с места на место, фиксируемое в опыте, - всегда относительно. Соответственно относительны как пространство, пробегаемое движущимся телом, так и время, которым это движение измеряется. И кажется, что пространство и время - свойства, атрибуты материи. Относительное пространство и время не годились для концепции дальнодействия, отрицавшей необходимость переносчика этого взаимодействия (если нет материального тела - нет и пространства, связанного с этим телом). Поэтому наряду с относительными пространством и временем оказалось необходимым абсолютное пространство как вместилище мировой материи (большой черный ящик, в который можно поместить материальные тела, но можно и убрать, а само пространство останется) и абсолютное время - непрерывный мировой поток, как некая постоянная космическая шкала для измерения всех бесчисленных конкретных движений (это время может течь самостоятельно без участия материальных тел). Ни то, ни другое не воспринимается в чувственном опыте.

Ньютоново-картезианская космология утвердилась отныне как основание нового мировоззрения. К началу XVIII века каждый образованный человек на Западе знал, что Бог сотворил Вселенную как сложную механическую систему, состоящую из материальных частиц, которые движутся в бесконечном нейтральном пространстве в соответствии с несколькими поддающимися математическому анализу основными принципами - такими, как инерция и гравитация. В этой Вселенной Земля обращалась вокруг Солнца, а Солнце представляло собой одну из звезд, которых великое множество. Земля же - одну из многих планет: ни Солнце, ни Земля не являлись центром Вселенной. И мир земной, и мир небесный оказались подвластны одним и тем же физическим законам, так что между ними исчезли прежние разграничения. Ибо так же, как небо признавалось состоящим из материальной субстанции, небесные движения считались вызванными естественными механическими силами.

Из этой картины мира следовало, что, сотворив столь сложную и подчиненную строгому порядку Вселенную, Бог устранился от дальнейшего деятельного участия или вмешательства в природу и предоставил ее самой себе, чтобы она продолжала существовать на основе тех совершенных и неизменных законов, которые были заложены в ней при сотворении мира. Человек же в этой картине был венцом творения - ведь он с помощью своего разума сумел проникнуть в божественный замысел и понять вселенский порядок. Отныне он мог пользоваться своим знанием для своей пользы и достижения своего могущества. Практическим выводом из новой картины мира стало соединение науки с производством, промышленная революция, в ходе которой были созданы современное модернизированное общество и цивилизация. Прогресс и счастливое будущее человечества казались неизбежными. Для достижения этой цели человек больше не нуждался в опоре на Бога, а целиком рассчитывал на свои силы и мощь своего разума. Так окончательно победила научная революция и произошло рождение новой эпохи.

Подводя итоги научной революции XVI - XVII вв., следует выделить процессы, сформировавшие научное естествознание Нового времени и всю классическую науку в целом. Крупнейшим достижением научной революции стало крушение антично-средневековой картины мира и формирование новых черт мировоззрения, позволивших создать науку Нового времени. Основу естественнонаучной идеологии составили следующие представления и подходы:

- натурализм - идея самодостаточности природы, управляемой естественными, объективными законами;

- механицизм - представление мира в качестве машины, состоящей из элементов разной степени важности и общности;

отказ от доминировавшего ранее символически-иерархического подхода, представлявшего каждый элемент мира как органическую часть целостного бытия;

- квантитативизм - универсальный метод количественного сопоставления и оценки всех предметов и явлений мира, отказ от качественного мышления античности и Средневековья;

- причинно-следственный автоматизм - жесткая детерминация всех явлений и процессов в мире естественными причинами, описываемыми с помощью законов механики;

- аналитизм - примат аналитической деятельности над синтетической в мышлении ученых, отказ от абстрактных спекуляций, характерных для античности и Средневековья;

- геометризм - утверждение картины безграничного однородного, описываемого геометрией Евклида и управляемого едиными законами космического универсума.

Вторым важнейшим итогом научной революции стало соединение умозрительной натурфилософской традиции античности и средневековой науки с ремесленно-технической деятельностью, с производством. До сих пор теоретические знания были сферой абстрактного интеллекта, а эмпирические занятия - уделом конкретного ремесла. Представители кабинетной учености, не занимаясь экспериментом, обрекали себя на бесплодное схоластическое теоретизирование. Представители же цехового ремесла, не занимаясь вопросами теории, оказывались не в состоянии перешагнуть рубеж эмпиризма, выйти за пределы традиционных методов работы, на столетия консервировавших устаревшие представления и не дававших хода техническому прогрессу. Только соединение науки с производством, принятие эксперимента в качестве важнейшего метода естествознания привели к образованию классической науки, во многом ориентированной на практическую полезность.

Еще одним результатом научной революции стало утверждение гипотетико-дедуктивной методики познания. Основу этого метода, составляющего ядро современного естествознания, образует логический вывод утверждений из принятых гипотез и последующая их эмпирическая проверка. Внедрение этого метода в науку связано с именем Г. Галилея. Он выработал особую исследовательскую тактику, предлагавшую проводить изучение не эмпирического, а идеального, теоретического движения, описываемого с помощью математического аппарата. Это позволяло с помощью логического вывода получить законы движения в «чистом виде». После этого требовалось осуществить опытное подтверждение полученных абстрактных законов движения. Вместо движения реальных тел Галилей имел дело с абстрактными и идеальными объектами - понятиями современной науки. Отвлекаясь от реальных процессов и явлений, проникая в их сущность, скрытую за многочисленными помехами реальных условий эксперимента, Галилей создал методологию современного научного познания и заложил основы естествознания.

Хоули Харви Криппен, более известен как доктор Криппен (англ. Hawley Harvey Crippen; 11 сентября 1862, Колдуотер, Мичиган, США — 23 ноября 1910, тюрьма Пентонвилл, Лондон, Великобритания) — американский врач-гомеопат и дантист, ставший фигурантом одного из самых громких дел об убийстве в криминалистике ХХ века. Стал первым преступником, чьё задержание стало возможным благодаря радиосвязи. В начале XXI века некоторыми исследователями виновность Криппена в убийстве собственной жены оспаривается.

Хоули Харви Криппен родился на юге штата Мичиган. Получил медицинское образование, служил в компании Dr. Munyon, практикуя гомеопатию. Вторым браком был женат на Коре Тёрнер, певице мюзик-холла, известной под псевдонимом «Белль Элмор» (урождённая Кунигунда Макамоцки, Kunigunde Mackamotski, р. 1875). В 1900 году Криппены переехали в Лондон, где Кора рассчитывала на артистическую карьеру, но не преуспела. Отношения с женой у Криппена не ладились, ибо она винила его в своих неудачах, и заводила связи на стороне. Американский диплом Криппена был недействителен в Великобритании, и он практиковал как дантист. В 1905 году Криппен снял дом № 39, расположенный на ул. Hilldrop Crescent за 52 фунта 10 шиллингов в год.

[править]

Подозрения и бегство

31 января 1910 года Криппены принимали у себя друзей, Клару и Пола Мартинелли — артистов театра, где играла Кора. После 1 февраля Кору Криппен никто не видел, не появлялась она и у себя в театре. Криппен утверждал, что его жена нуждалась в длительном лечении, для чего отправилась в Калифорнию, где и скончалась. В качестве доказательства он предъявлял два письма, но почерк, которым они были написаны, не принадлежал Коре. Одновременно в дом Криппена переехала его секретарша Этель Ли Нив (Ethel Le Neve, 1883—1967), и стала открыто пользоваться нарядами и драгоценностями Коры. Подруга Коры — женщина-борец Кейт Уильямс (1875—1946) и Пол Мартинелли обратились в полицию 30 июня 1910 года. Расследование было поручено инспектору Скотланд-Ярда Уолтеру Дью (1863—1947). Он встретился с Криппеном 8 июля в его врачебном кабинете на Нью-Оксфорд стрит. Криппен охотно отвечал на вопросы и даже позволил обыскать дом. Он сообщил, что Кора бросила его, но не желая насмешек, он скрыл этот факт. Дью полагал, что дело закрыто, но когда ему потребовалась подпись Криппена, оказалось, что доктор и его любовница бежали. Позднее выяснилось, что Криппен и Ли Нив уехали в Брюссель, затем перебрались в Антверпен, а оттуда 20 июля отплыли в Канаду на пароходе «Монтроз», выдавая себя за отца и сына Робертсонов.

[править]

Расследование

Инспектор Дью (крайний справа) обыскивает сад Криппена

13 июля полиция предприняла тщательный обыск дома Криппена, в ходе которого под кирпичным полом угольного подвала были обнаружены некие останки. Их исследованием занялся знаменитый патологоанатом сэр Бернард Спилсбери (1877—1947). Убийца сделал всё, чтобы сделать опознание невозможным: были удалены голова, все кости скелета, внутренности и кожные покровы. Останки мышечной ткани имели высокое содержание скополамина, однако предстояло доказать, что это именно останки Коры Криппен. Удалось обнаружить единственный лоскут кожи со следами операционного шрама и отпечатками узора ткани.

Благодаря радиосвязи, капитан парохода «Монтроз» сообщил Скотланд-Ярду, что Криппен и Ленев находятся на борту. Инспектору Дью удалось опередить подозреваемых (он прибыл в Квебек через США на борту одного из быстроходных лайнеров) и благодаря содействию канадской полиции, арестовать Криппена и Ленев в Квебеке. Это облегчало задачу Скотланд-Ярда, ибо на территории США Криппена не удалось бы арестовать как американского гражданина, и потребовался бы специальный процесс для его экстрадиции. 31 июля 1910 года Криппен был доставлен в Великобританию.

[править]

Суд

Процесс длился пять дней, с 18 по 23 октября 1910 года. Главным экспертом выступал Бернард Спилсбери, потративший более пяти недель на исследование останков, найденных в подвале дома на Хиллдроп-Кресчент. Останки не позволяли даже выяснить пола жертвы. Однако операционный шрам и отпечатки ткани на коже указывали на личность Коры Криппен: узор был идентичен имевшемуся на её ночных сорочках, а кроме того, Кора перенесла тяжёлую гинекологическую операцию (по характеру волос, выяснилось, что лоскут кожи происходил с нижней части живота). В ходе процесса, Криппен признался, что уничтожил кости жены в кухонной печи, а внутренности растворил в кислоте. Голову он спрятал в сумке и выбросил в море, когда совершил однодневную поездку во Францию.

23 октября присяжные совещались 27 минут и признали Криппена виновным. В тот же день Этель Ли Нив была освобождена. Криппен не раскаялся в содеянном, но попросил похоронить вместе с ним фотографию Ли Нив и его письма к ней. 23 ноября он был повешен в тюрьме, его могила по традиции не была обозначена и лишена надгробия. В тот же день Этель Ли Нив выехала в США. Родственники Криппена и по сей день добиваются переноса его останков в Мичиган.

Почти никто из современников не сомневался в виновности Криппена, хотя его адвокат сэр Эдвард Маршалл Холл (1858—1927) сначала утверждал, что останки были захоронены до вселения Криппенов в дом, а затем перешёл к версии, что Криппен использовал скополамин как успокаивающее средство, и запаниковал после смерти жены от передозировки, попытавшись избавиться от её останков.

В 1981 году некий Хью Ренклин заявил, что встречал Этель Ли Нив в Австралии около 1930 года, она утверждала, что Криппен убил жену из-за её бурной артистической жизни, после того, как она заразила мужа сифилисом.

Известный автор детективных романов Раймонд Чендлер, в ту пору — репортёр, заметил по этому поводу, что Криппен, бесследно избавившись от главных улик, поступил очень глупо, оставив мышечную ткань жены на месте преступления.

[править]

Спорные моменты

В 2007 году криминалист Мичиганского университета Дэвид Форан выступил с сенсационным заявлением, что останки, найденные в доме Криппена, не принадлежали Коре. Он исследовал ДНК материалов, оставшихся после дела Криппена, сравнив их с ДНК внучатых племянниц Коры Криппен. Однако это не снимает виновности с Криппена: по версии Форана, он практиковал незаконные аборты, и после смерти одной из пациенток, избавился от её останков методом, который был вскрыт следствием. (Выдвигалась также версия, что останки принадлежали мужчине.) Форан также заявил, что в данных переписи населения Нью-Йорка 1920 года нашёл женщину, носившую один из артистических псевдонимом Коры Криппен, возраст её соответствовал дате рождения Кунигунды Макамоцки. Однако компетентные специалисты не признали этого исследования, и дело не было пересмотрено. Данные Форана стали основой для требований возвратить останки Криппена на родину в США.

Вопрос №4

V. Научное познание.

Структура познания.

Рассмотрим подробнее научное познание. Будучи профессиональным видом общественной деятельности, оно осуществляется по определенным научным канонам, принимаемым научным обществом. В нем используются специальные методы исследования, а также оценивается качество получаемых знаний на основе принятых научных критериев. Процесс научного познания включает в себя: объект, субъект, знание как результат и метод исследования.

Следует отметить, что наука имеет дело с особым набором объектов реальности, несводимых к объектам обыденного опыта, а также то, что научные знания являются продуктами научной деятельности.

В науке различают эмпирический и теоретический уровни исследования. Это различие имеет своим основанием неодинаковость, во- первых, способов (методов) самой познавательной активности, а во-вторых, характера достигаемых научных результатов.

Эмпирическое исследование предполагает выработку исследовательской программы, организацию наблюдений, эксперимента, описание наблюдаемых и экспериментальных данных, их классификацию, первичное обобщение. Словом, для эмпирического познания характерна фактофиксирующая деятельность.

Теоретическое познание – это сущностное познание, осуществляемое на уровне абстракции высоких порядков. Здесь орудием выступает понятия, категории, законы, гипотезы и т.д.

Оба эти уровня связаны, предполагают друг друга, хотя исторически эмпирическое (опытное) познание предшествует теоретическому.

Основной формой знания, получаемого на эмпирическом этапе, является научный факт и совокупность эмпирических обобщений. На теоретическом уровне получаемое знание фиксируется в форме законов, принципов и научных теорий. Основными методами, используемыми на эмпирическом этапе, являются наблюдение, эксперимент, индуктивное обобщение. На теоретическом этапе познания используются такие методы, как анализ и синтез, идеализация, индукция и дедукция, аналогия, гипотеза и др.

В эмпирическом познании доминирует чувственный коррелят, а в теоретическом – рациональный. Их соотношение находит свое отражение в методах, используемых на каждом этапе.

Научное исследование предполагает не только движение "вверх", к все более совершенному, разработанному теоретическому аппарату, но и движение "вниз", связанное с ассимиляцией эмпирической информации.

Как уже упоминалось выше, научное познание тесно связано с творчеством познающего человека.

Метод Декарта.

Несмотря на индивидуальность решения научных задач, можно назвать некоторые общие правила, лежащие в основе исследовательского процесса и составляющие сущность метода Декарта для получения нового знания:

ничего не принимать за истинное, что не представляется ясным и отчетливым;

трудные вопросы делить на столько частей, сколько нужно для разрешения; начинать исследование с самых простых и удобных для познания вещей и восходить постепенно к познанию трудных и сложных;

останавливаться на всех подробностях, на все обращать внимание, чтобы быть уверенным, что ничего не опущено.

Принципы научного познания.

Подводя итог, сформулируем кратко три основных принципа научного познания действительности.

1. Причинность. Первое и достаточно емкое определение причинности содержится в высказывании Демокрита:

Ни одна вещь не возникает беспричинно, но все возникает на каком- нибудь основании и в силу необходимости.

В современном понимании причинность означает связь между отдельными состояниями видов и форм материи в процессе ее движения и развития. Возникновение любых объектов и систем, а также изменение их свойств во времени имеют свои основания в предшествующих состояниях материи; эти основания называются причинами, а вызываемые ими изменения - следствиями.

2. Критерий истины. Естественно-научная истина проверяется (доказывается) только практикой: наблюдениями, опытами, экспериментами, производственной деятельностью. Если научная теория подтверждена практикой, то она истинна. Естественно-научные теории проверяются экспериментом, связанным с наблюдениями, измерениями и математической обработкой получаемых результатов. Подчеркивая важность измерений, выдающийся ученый Д. И. Менделеев (1834- 1907) писал:

Наука началась тогда, когда люди научились мерить; точная наука немыслима без меры.

3. Относительность научного знания. Научное знание (понятия, идеи, концепции, модели, теории, выводы из них и т. п.) всегда относительно и ограничено.

Методология научного познания.

Метод – способ познания, исследования явлений природы и общественной жизни; прием, способ или образ действия.

Методология науки исследует структуру и развитие научного знания, средства и методы научного исследования, способы обоснования его результатов, механизмы и формы реализации знания в практике.

В современной науке вполне успешно работает многоуровневая концепция методологического знания. В этом плане все методы научного познания могут быть разделены на пять основных групп:

Философские методы. Сюда относятся: диалектика (античная, немецкая и материалистическая) и метафизика.

Общенаучные подходы и методы исследования.

Частно-научные методы.

Дисциплинарные методы.

Методы междисциплинарного исследования.

Диалектическим методом мы часто пользуемся. Он исходит из того, что если в объективном мире происходит постоянное возникновение и уничтожение всего, взаимопереходы явлений, то понятия, категории и другие формы мышления должны быть гибки, подвижны, взаимосвязаны, едины в противоположностях, чтобы правильно отразить развивающуюся реальную действительность. Одним из основных принципов диалектического подхода к познанию является признание конкретности истины, что предполагает точный учет всех условий, в которых находится объект познания, выделение главных, существенных свойств, связей, тенденций его развития. Принцип конкретности истины требует подходить к фактам не с общими формулами и схемами, а с учетом реальных условий, конкретной обстановки.

Так, например, научными методами эмпирического исследования являются наблюдения, описания, измерения, эксперименты. Определим эти понятия.

Наблюдение – целенаправленное восприятие явлений объективной действительности.

Описание – фиксация средствами естественного или искусственного языка сведений об объекте.

Измерение – сравнение объекта по каким-либо сходным свойствам или сторонам.

Эксперимент – наблюдение в специально создаваемых и контролируемых условиях, что позволяет восстановить ход явления при повторении условий.

Существует шесть видов эксперимента:

исследовательский;

проверочный;

воспроизводящий;

изолирующий;

количественный;

физический, химический и др.

Среди научных методов теоретического исследования выделяют:

формализацию;

аксиоматический метод;

гипотетико-дедуктивный метод.

Научным исследованием широко используются общенаучные методы исследования:

анализ и синтез;

абстрагирование;

обобщение;

индукция и дедукция;

аналогия и моделирование;

идеализация;

классификация;

системный подход.

Заключение.

Почти все люди в своей жизни так или иначе выступают в роли субъектов познания. Для того, чтобы человек смог разобраться в огромном количестве информации, обрушивающейся на него каждый день, систематизировать, обобщать и использовать ее в дальнейшем, ему желательно знать хотя бы элементарные основы гносеологии. Для ученых, занимающихся научными изысканиями, это должно быть обязательным требованием, поскольку они должны знать путь к истинному знанию, отличать его от ложного и т.д. Думаю, гносеология может облегчить жизнь не одному человеку, поскольку учит нас правильно познавать окружающий нас мир.

Некоторые ученые утверждают, что все великие изобретения появились только благодаря человеческой лени. Человеку просто не хочется что-либо делать, и он изобретает какой-либо механизм, делающий это за него или значительно упрощающий этот процесс. Практически также дело обстоит и с познанием. Мы хотим жить лучше, поэтому наш разум постигает законы мира не ради простой любознательности, а ради практического преобразования и природы и человека с целью максимально гармоничного жизнеустройства человека в мире.

Немаловажен и тот факт, что знание имеет свойство накапливаться и передаваться от одного человека к другому. Это дает возможность человечеству развиваться, осуществлять научный прогресс. Правы были наши предки, которые считали, что отец должен передать свое мастерство сыну.

Как уже говорилось, в своей сущности, познание есть отражение мира в научных представлениях, гипотезах и теориях. В случае познания в качестве отражения как раз и выступает научный образ изучаемого объекта, представленный в форме научных фактов, гипотез, теорий. Существуют различные уровни познания, различающиеся своим предметом, глубиной, уровнем профессионализма и т.д. Познание и знание различаются как процесс и результат.

Познание имеет два уровня: эмпирический и теоретический. На первом из них происходит сбор, накопление и первичная обработка данных, на втором – их объяснение и интерпретация. Основными методами эмпирического уровня познания являются наблюдение, описание, измерение и эксперимент; теоретического – формализация, аксиоматика, системный подход и т.д. Следует отметить, что на обоих уровнях познания применяются так называемые общенаучные методы исследования (абстрагирование, обобщение, аналогия и т.д.).

Особую роль в познании играет интуиция – способность человека постигать истину путем прямого ее усмотрения, без обоснования с помощью дискурсии. Интуиция сообщает познанию новый импульс и направление движения. Важным свойством интуиции является ее непосредственность.

В тесной связи с познанием развивается и практика. Практика – это материальное освоение общественным человеком окружающего мира, активное взаимодействие человека с материальными системами. Практика имеет познавательную сторону, познание – практическую. Знание является человеческой информацией о мире. Для начала практической деятельности человеку необходимы хотя бы минимальные знания о преобразуемом в практике предмете. Поэтому знание составляет необходимую предпосылку и условие осуществления практической деятельности.

Практика имеет гносеологические функции:

базисная функция;

детерминирующая функция;

критериальная функция;

целеполагающая функция.

В свою очередь познание также имеет определенные функции:

информативно-отражательная функция;

проектно-конструктивная функция;

регулятивная функция.

Поскольку познание может быть как «правильным», так и ложным, то в гносеологии ведущей проблемой является проблема истины. Существует много точек зрения относительно определения истины. Так, Маркс считал, что истина – это адекватное отражение объекта познающим субъектом, воспроизводящее познаваемый предмет так, как он существует вне и независимо от сознания. Характерной чертой истины является наличие в ней объективной и субъективной сторон.

Выделяют также абсолютную истину – такое знание, которое полностью исчерпывает предмет познания и не может быть опровергнуто при дальнейшем развитии познания.

Следует также отметить, что критерий истины находится не в мышлении самом по себе и не в действительности, взятой вне субъекта, а заключается в практике.

В противовес истине существует заблуждение – своеобразное теоретико-познавательное явление. Оно есть непреднамеренное несоответствие суждений или понятий объекту.

Научное познание очень важно не столько для ученого, его существляющего, сколько для общества в целом. Подробно структура и методология научного познания были рассмотрены выше, но хотелось бы особо отметить, что в повседневной жизни важную роль играет диалектический метод познания, а в самом познании не последнее место занимает творчество, хотя некоторые ученые это и отвергают.

Подводя итог проведенной работе можно сказать, что существуют различные точки зрения на проблемы, рассмотренные выше. Это связано с различным пониманием этих проблем разными авторами использованной литературы, поскольку философское образование в нашей стране было достаточно сильно идеологизировано и политизировано в течение последних десятилетий, а сейчас происходит переоценка многих понятий. В ходе работы я попытался выбрать наиболее приемлемые и логичные определения понятий, а также точки зрения на рассмотренные проблемы.

Думаю, результаты данной работы пригодятся мне в дальнейшем, так как экономика – это наука, причем важнейшая, т.к. определяет повседневную жизнь общества в целом и каждого отдельно взятого человека. В силу длительности и масштабности экономических процессов, важно овладеть всем комплексом знаний об этой науке. В экономике на сегодняшний день стоит проблема истинности применяемого знания. Сегодняшнее состояние экономики нашей страны в очередной раз подтвердило актуальность знания дисциплин этой науки. Яркий тому пример – деятельность наших правительств в последние годы, когда вся страна выступает в роли лаборатории, используемой для проведения их экспериментов (обвальная приватизация; политика жесткого монетаризма, в результате которых государство потеряло контроль над естественными монополиями, предприятия лишились оборотных средств, что, в свою очередь, привело к резкому сокращению налогооблагаемой базы и дефициту бюджета).

ВОПРОС №5

Небольшая статья Л.Клейна с явно вызывающим и провоцирующим названием «Учены

е как класс» заставила меня откликнуться на давно актуальную для российского общества идею: особой, почти мессианской, роли интеллигенции в жизни России. Несмотря на то, что для Л.Клейна интеллигенция – не самое лучшее определение для мыслящего человека, тем не менее, окончательный вывод его размышлений («Наверное, пора создавать особую партию ученых, в которую вступят не только ученые, не только работники науки, но и те, кто хотел бы, чтобы власть принадлежала людям образованным, свободомыслящим, честным, разумным и компетентным»), не позволяет сомневаться в его же вере в силу интеллигенции: сложного, не артикулируемого мощного и стойкого сплава образованности, воспитанности, разумности, порядочности, высокой нравственности, осуществляемом в каждом бесконечно малом поступке, слове, чувстве.

Именно интеллигенция во все переломные для общества моменты была тонким и чутким катализатором не только культурных умонастроений, но и всех болевых, слабых и уязвимых точек социально-нравственной жизни. Интеллигенция всегда, зачастую ценой своей жизни, проявляла всю страшную сущность социальных, интеллектуальных и нравственных болезней, заставляя мир меняться. Но не всегда могла предопределить исход этих трансформаций. В самом начале страшных, лихих 90-х гг. только что ушедшего столетия доктор философских наук С.Савельев в предисловии к работам Дм.Мережковского «Грядущий хам» и «Больная Россия» дал точное и емкое определение той проблемы, которая предчувствовалась всем ХХ столетием, но осуществилась во всей своей трагической полноте уже для ХХI века: «Хамство – одно из самых распространенных психологических насилий над личностью, против которого общество так и не создало защитных средств. Нравственные уголовники чувствуют себя в полной безнаказанности – на них, как правило, нет управы. Для того чтобы уберечься от этой чумы ХХ века, необходимо на новые факты и явления жизни смотреть пристальным и вооруженным взглядом». По мнению свободомыслящих, самостоятельных в своих ощущениях, действиях и мнениях личностей, необходимо противостоять хамству, безнравственности, непрофессионализму, моральной опустошенности и гибели.

К сожалению, хамство и нравственные уголовники почти поработили наше общество, превратив его в то пространство, в котором не только интеллигенция, но даже сплоченная посредственность (Герцен) жить не может. Казалось бы, что предложенная Л.Клейном идея партии ученых – это действительно реальный и перспективный выход для нашего общества. Поддерживая эту идею в ее основе, хочу дополнить следующими размышлениями, которые, может быть, заставят задуматься тех, кто не хочет превращаться в хамов и нравственных уголовников.

Как помнит читатель, в одном из концептуальных споров героев «Преступления и наказания» следователь Порфирий Петрович спрашивает Раскольникова, как же отличить избранных людей, тех, кто право имеет, от обыкновенных, от тварей дрожащих. А уже в самом начале ХХ века отец Павел Флоренский задает подобного рода вопрос: «Как в плоскости культуры отличить церковь от кабака или американскую машину для выламывания замков от заповеди «Не укради» – тоже достояния культуры? Великий покаянный канон Андрея Критского от произведений маркиза де Сада?» Вот и у меня возникает такой же природы вопрос: как отличить ученых – авангард интеллектуальной интеллигенции – от тех, кого конвенционально принято относить к классу ученых. Что я имею в виду?

Как человек, в силу своей профессиональной деятельности привыкший все четко, формально и сугубо в правовом поле дифференцировать и объяснять, замечу, что учеными считаются те, кто занимается наукой и имеет определенные достижения и подтверждения в научной сфере деятельности. К ним в обязательном порядке относятся научные публикации, участие в научных конференциях, семинарах, дискуссиях, круглых столах, написание отзывов, рецензий на научные работы, наличие патентов, свидетельств об изобретениях, открытиях, а также дипломы кандидатов и докторов наук (другими словами, научные степени) по определенной научной специальности. Эти репрезентанты научной деятельности вполне могут быть жестким и реальным основанием для вступления в партию ученых, т.к. являются гарантированными, публичными и объективными показателями принадлежности к классу ученых. Аналогично, например, титулы в сословном обществе являются показателями социальной дифференциации. Но как знаменитого мольеровского мещанина во дворянстве нельзя в полной мере отнести к высшему, избранному сословию, так и людей с бумажками, якобы свидетельствующими об их принадлежности к классу ученых, невозможно считать интеллектуальной интеллигенцией.

В качестве примера сложности и неоднозначности этой проблемы возьму только один и крайне злободневный ее аспект. Так, при всей значимости формальных показателей класса ученых их нельзя в наше время восторжествовавшего хама считать достаточным и реальным репрезентантом мира ученых. Казалось бы, что научные степени и публикации, которые может предъявить всему миру человек, свидетельствуют о его полном праве быть в партии свободомыслящих, образованных, воспитанных, честных, профессиональных – партии ученых. Однако столь распространенная, не менее чем СПИД, проблема плагиата не позволяет ориентироваться и на формальные, и на содержательные, и даже на нравственно-этические показатели, а главное, быть уверенным в их объективности, достоверности, когда речь заходит о классе ученых, науке и научном сообществе.

Плагиат страшен и патологичен сам по себе, как раковая опухоль. Но даже выявленный и предъявленный не является гарантией на надежду выздоровления. Плагиат – это обманка, симулякр научной деятельности, что априори не требует доказательств. Но, как оказалось, даже доказанный плагиат, более страшен и является фактом успешной жизнедеятельности хамов и нравственных уголовников, нежели сокрытый, утонувший в общем мусоре квазинаучной макулатуры и нравственной неразборчивости. Я почти два года занимаюсь делом Артамоновой (Донецкий национальный университет, Украина), которое может служить ярким и демонстративным примером подобного рода смерти науки и нравственного мира как таковых. Для того чтобы формально относиться к классу ученых и получать все льготы этой социальной группы, Артамонова ограбила российских и известных, и молодых ученых, и даже студентов, специализирующихся в области масс-медиа и интернет-журналистики. Она успешно в 2010 г. получила на основании явного плагиата степень доктора наук по социальным коммуникациям в Украине. Почти сразу же российские ученые обнаружили и подтвердили факты многочисленного плагиата у Артамоновой. В частности, М.Симкачева (Казанский (Приволжский) федеральный университет), А.Акопов с учениками (Ростовский государственный университет), И.Засурский с сотрудниками «Лаборатории конвергенции» при МГУ им. Ломоносова неоднократно публично подтвердили то, что Артамонова присвоила чужие научные достижения. Казалось бы, что при таком подходе проблема плагиата, хотя бы в одном конкретном случае, но решена: ученые встали на защиту чистоты и жизнеспособности своей социально-культурной группы, ее нравственных принципов и основ. Они не захотели утратить свое научное имя – гарант паблицитного капитала, научно-общественной значимости. Вполне можно сделать вывод о жизнеспособности класса ученых даже в наше время и их готовности к организации особой партии, как общественно сильного и необходимого нам явления. Однако…

Во-первых, проблема с Артамоновой еще до сих пор формально, в правовом поле, так и не разрешена: она все еще доктор наук, профессор и заведует кафедрой журналистики в Донецком национальном университете. И если даже читатель возразит, что это Россия – не Украина, их полный беспредел и торжество нравственных уголовников, на которых не нашлось ни юридической, ни интеллектуальной, ни нравственной управы, – не наша компетенция, а наши ученые себя проявили должным образом, то я возражу. Плагиата, подобного артамоновскому, и в России, к сожалению, достаточно много, как много людей, не дорожащих своим именем. Проблема не столько в том, чтобы охотиться за каждым конкретным случаем плагиата, а в том, чтобы минимизировать его как таковой, отодвинув на маргиналии научно-нравственной жизни, сделать действительно позорным фактом бытия интеллигенции. Только в таком случае возможно образование партии ученых и ее действенность.

Во-вторых, маргинализация плагиата возможна только в том случае, если будет наказан и вор интеллектуальной собственности, и те, кто его поддерживают, прикрывают, добровольно переживая таким образом метаморфозы из ученых в интеллектуальных уголовников. Можно ли В.Иванова (научного консультанта Артамоновой и первого рецензента на ее, так сказать, монографию), В.Буряка и Н.Зелинскую (рецензентов на ее, так сказать, монографию), А.Мелещенко, С.Горевалова, Н.Яблоновскую (оппонентов на, так сказать, диссертацию Артамоновой), А.Холода (эксперта в экспертном совете ВАК Украины по, так сказать, диссертации Артамоновой) и всех давших ей отзывы на автореферат, проголосовавших в спец совете «за», цитирующих в своих научных трудах, отнести к классу ученых, хотя все они и гордятся своими научными достижениями? Возможно ли их, полностью утративших ценность собственного имени, принять в партию ученых? Каждый из них готов предоставить списки своих научных достижений, выставить их на кафедральных, персональных страничках в интернете, разместить в Википедии, но делает ли все это их действительно учеными? А может быть, в лучшем случае мещанами в науке, а в худшем – научно-нравственными уголовниками? И стоит ли этих, так сказать, ученых, сознательно принявших и упорствующих в явном и подтвержденном настоящими авторами факте плагиата, т.е. позора и преступления, проверять на классовую принадлежность? И разве это что-то существенно изменит в их хамской природе? А ведь они первыми побегут в партию ученых, если она станет социально престижным проектом, постараются привычными методами занять лидирующие позиции, благо формальные показатели позволяют. А ведь подобных им хватает и в России.

В-третьих, проблема организации и успешного социального бытия класса и партии ученых еще обусловлена и активной общественной, нравственной позицией тех, кто относит себя к научной интеллигенции. Так, Артамонову, с демонстративно поддержавшей ее группой, окружают и в Украине, и в России люди, причисляющие себя к научному сообществу. Но много ли из них, не имеющих непосредственного отношения к плагиату Артамоновой и считающихся специалистами в сфере журналистики, социальной коммуникации, высказали свое научное и нравственное отношение к этому постыдному факту? Таким образом это безымянное молчаливое научное сообщество, не создав стойкого общественного мнения, поддержало научно-нравственных уголовников, а не порядочных, самостоятельных, свободомыслящих ученых. Но ведь и молчаливые, наравне с хамами от науки, побегут в партию ученых. А ведь подобных им хватает и в России: привыкшие молчать – утратили право на свободу и собственное имя.

Как же всех их в плоскости социума, лишенного истинной нравственности, отличить от тех, для кого класс ученых нечто гораздо большее, чем новый престижный проект, в который на всякий случай, чтоб место застолбить, лучше войти? Как с плагиаторами, поддерживающими их, сочувствующими им и молчащими создавать партию ученых?

Но ответ все же есть, пока есть хотя бы один ученый, просто один человек, дорожащий своим именем, способный и готовый демонстративно, принципиально, открыто, последовательно и до конца противостоять пришедшему хаму.