26

к современным условиям бытия малочисленных промысловых народов. Благом стали ограждение от торговой кабалы, становление кооперативных принципов в производстве и снабжении, приемлемых в комплексном хозяйстве, развитие школьного образования, медицинского обслуживания, появление своей интеллигенции массовых профессий, создание возможностей профессионально заниматься творческой деятельностью, тенденции профессионализации культурной сферы.

Но в деле переустройства основ жизни были допущены и серьезные ошибки, прежде всего перегибы в политике коллективизации, с 1950—1960-х гг. — укрупнение хозяйств и сселение из мелких поселков в крупные, внедрение школ-интернатов, где дети надолго оказывались оторванными от семей, ведущих промысловое хозяйство, из-за чего нарушалась преемственность в передаче основ этнической традиции, т.е. попытка применить к промысловым народам принципы организации жизни в индустриальном обществе. На Севере нормальное жизнеобеспечение даже в современных условиях не может быть эффективным без сохранения микроареального расселения и природопользования и без поддержания максимальной самодостаточности и индивида, и общин, разумеется, при развитии обменных отношений и коммуникаций с внешним миром. К сожалению, оптимальная модель сочетания таких принципов не была найдена, а начавшееся с 1990-х гг. внедрение рыночных отношений резко ухудшило положение и усугубило негативные тенденции, сделав перспективы воспроизводства ряда обществ весьма туманными и тревожными.

Культуры многих коренных народов Сибири, имеющие свои заслуги перед человечеством, ныне нуждаются в срочной защите. Сумев адаптироваться

всамых трудных для жизни районах, они выработали ряд норм и ценностей,

вкоторых остро нуждается современное цивилизованное общество. К ним можно отнести глубокую, воспитанную тысячелетиями, экологическую культуру — навыки чрезвычайно бережного и заботливого отношения к природе, особенно хрупкой и уязвимой на Севере, традиции доброжелательного отношения и уважения к человеческой личности, проникнутого интуитивно точным пониманием ее уникальности и самоценности. Вся история жизни народов Сибири

втруднейших природно-экологических условиях утверждает простые, но глубокие истины: преодоление, казалось бы, непреодолимых трудностей возможно только на основе широкого взаимообмена лучшими культурными достижениями и их внедрения применительно к локальным особенностям среды и только на основе широкой взаимопомощи, касается ли это отношений между народами или между личностями.

Глава 25

ЭТНОСЫ ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА РОССИИ

1. Народы Чукотки и Камчатки

Общие сведения. Крайний северо-восток Сибири образован полуостровами Чукотка и Камчатка. Здесь размещаются Чукотский автономный округ и Камчатская область Рос-

сийской Федерации. Камчатская область (исключая быв. Корякский округ) имеет в основном русское население, хотя его старожильческая часть образовалась в значительной мере от смешения русских и ительменов. Местное коренное население сосредоточено в автономных округах (Чукотском и быв. Корякском). В языковом отношении оно относится к двум языковым семьям — северо-вос- точной палеоазиатской (чукчи, коряки, ительмены) и эскалеутской (эскимосы и алеуты). Имеются предположения об отдаленном генетическом родстве между этими языковыми семьями и о принадлежности их обеих к ностратическому языковому стволу. Бесспорно близкородственными палеоазиатскими языками могут считаться только чукотский и корякский; иногда как отдельные языки в рамках этой же семьи рассматриваются уже почти вышедшие из обихода керекский диалект чукотского и алюторский диалект корякского языков.

Антропологически все эти народы принадлежат к арктической малой расе северной ветви монголоидов. Ей присуще: наличие американоидных черт, сравнительно слабое развитие эпикантуса, резко очерченный неширокий нос

сотносительно высоким переносьем и прямой и даже выпуклой спинкой, среднее развитие волосяного покрова на лице у мужчин (бороды), смуглая кожа, тугие иссиня-черные волосы. Лицо высокое, но не уплощенное, губы умеренно толстые, рост невысокий (в среднем 161—162 см у мужчин), телосложение массивное. Этот тип наиболее характерен для эскимосов, а также береговых чукчей и коряков, в состав которых, несомненно, вошел древний эскимосский субстрат. Оленным чукчам и корякам присущи некоторые черты североазиатской малой расы, характерной для континентальных монголоидов внутренней Сибири: более сильное развитие эпикантуса и более слабое — бороды, светлее пигментированная кожа, менее жесткие волосы. У ительменов и алеутов несомненна русская, а отчасти, видимо, и айнская примесь — результат смешанных браков XVIII—XIX вв. По данным археологии, ительмены генетически связаны с верхнепалеолитическим и ранненеолитическим (10—5 тыс. тому назад) населением Центральной и Южной Камчатки. В конце этого же периода (т.е. первой половины голоцена послеледниковой эпохи) север Камчатки и всю прибрежную Чукотку населяли древние эскалеуты — общие предки эскимосов и алеутов, у которых уже начинали складываться ранние формы приморского хозяйственно-культурного типа (ХКТ) охотников на морского зверя. Формирование современных чукчей и коряков, по-видимому, связано

спродвижением (скорее всего, не ранее начала нашей эры) оленеводческих групп из внутренних районов Сибири. Современные алеуты Командорских

534 Раздел III. НАРОДЫ РОССИИ

Средством наземного транспорта до недавнего времени служили собачьи упряжки с линейной запряжкой — а у командорских алеутов в недавнем прошлом — и с веерной запряжкой (заимствование с материка); — сейчас их почти вытеснили моторные снегоходы. Дугокопыльные нарты народов СевероВостока существенно отличаются в конструктивном отношении от прямокопыльных нарт восточносибирского типа, имеющихся здесь как недавнее заимствование. На оленьих дугокопыльных нартах совершают перекочевки и поездки на небольшие расстояния, на прямокопыльных ездят на дальние расстояния и на охоту. Сухопутная охота — как с ружьем, так и с помощью западней и ловушек — ведется в основном на пушного зверя, главным образом песца. Раньше охотились также на диких оленей, горных баранов, но к концу XIX в. их численность сильно сократилась, а сейчас они почти исчезли.

Орудиями рыбной ловли служили сети из тонких кожаных ремней, на юге региона — из волокон крапивы. Употреблялись лесы с крючками, а при массовом ходе рыбы на нерест — сачки на длинной рукоятке. Коряки и ительмены строили запоры на нерестовых реках и били рыбу острогой.

Охота на морского зверя велась с помощью поворотного гарпуна (соединенный длинным ремнем с поплавком из нерпичьей шкуры, такой гарпун не дает убитому животному утонуть). Распространение в XIX в. огнестрельного оружия упростило морскую охоту, но необходимость в гарпуне сохранилась.

Оседлые жители побережий, эскимосы и ительмены, не восприняли оленеводства: собака оставалась их единственным домашним животным. У кочевых же чукчей и коряков оленеводство было самым крупнотабунным в тундровой зоне Евразии, но и самым примитивным. Оленегонных собак при пастьбе они не использовали и на нартах стада не объезжали, а работали пешком; чтобы

Ительмены за добыванием огня традиционным способом. 17707е годы.

Рис. из книги Г. Стеллера

Сочетание морского промысла с оленеводством давало корякам и чукчам определенные адаптационные преимущества по сравнению с эскимосами и ительменами. На протяжении XVIII—XX вв. численность эскимосов и ительменов неуклонно снижалась и составляет в настоящее время от 1,8 до 3,5 тыс. человек (для каждого из этих этносов). Численность же чукчей и коряков, напротив, возрастала, достигнув 16 тыс. человек у первых и 9 тыс. у вторых. Многие в прошлом «чисто» эскимосские поселки теперь стали чукотскими. Сочетание оленеводства и морской охоты позволяет в период зимнего похолодания, благоприятный для роста поголовья оленей, но малоподходящий для морской охоты, переходить от прибрежного образа жизни к кочевому тундровому, и наоборот. Оленевод, потерявший свое стадо, имеет шанс выжить, присоединившись к своим сородичам на побережье и перейдя к морскому промыслу. Разбогатевший прибрежный житель, напротив, приобретал все больше оленей, которых для него пасли его тундровые родственники, и, в конце концов, сам переходил к оленеводству. Как и в степях Центральной Евразии, у скотоводов кочевой образ жизни при стадах считался привольнее, желаннее и социально престижнее, чем оседлый образ жизни, и для девушки выйти замуж за оленевода было предпочтительней вступлению в брак с приморским зверобоем, тем более что и риск овдоветь во втором случае был выше.

У южных коряков, ительменов и алеутов хозяйство под русским влиянием приобрело многие черты русского крестьянского хозяйства. Более мягкий климат в районах их проживания позволяет заниматься коневодством, разведением дойного рогатого скота и даже огородничеством: возделыванием в немалых масштабах картофеля, репы, редьки, капусты. На севере Камчатки, особенно на Чукотке, эти занятия невозможны, однако повсюду распространено летнее собирание съедобных растений — шире всего, естественно, в силу более южного проживания, у ительменов (клубни лилии-сараны, стебли съедобных

трав, ягоды, кедровые орехи), но также и у чукчей и эскимосов — даже в самой угнетенной тундре (листья трав, дикого лука, арктического щавеля, молодые листья карликовой ивы). Собирательство — дело женщин, которые заняты им в течение всего короткого арктического лета. Ягоды и листья запасают на зиму в кожаных мешках, заливая их жиром морского зверя. Листья также квасят. Сбору, кроме того, подлежат съедобные коренья, которые толкут с жиром и ягодами. В наши дни, когда завоз в северные поселки фруктовых консервов резко сократился и эти консервы, как и мясные, сильно подорожали, население Арктики активно возрождает угасавшие было направления охоты и собирательства.

Пища. В питании жителей крайнего северовостока Азии основными источниками калорий являются рыба, мясо и жир морских млекопитающих. Потребление жира доходит подчас до 600— 700 г в день. Мясо, помимо употребления в свежевареном (а нередко и сыром) виде, заготавливают впрок: моржовое — зашивают в большие рулеты, мясом внутрь, шкурой — наружу и квасят в специальных обложенных камнем ямах; тюленье (как и оленье) — вялят. Соли употребляют мало, жарить мясо тоже не принято, кроме разве китового. Подспорьем служит мясо водоплавающей птицы: утокгаг, гусей, бакланов. Сейчас уже редкая трапеза обходится без покупного хлеба, в крайнем случае баранок или галет. Если нет и их, пекут мучные лепешки на тюленьем жире.

На юге региона, у ительменов и южных коряков, в питании главную роль играет рыба, особенно кета и горбуша — как в свежем, так и в вяленом виде (так называемая юкола). Лакомством считается мантак (эскимосское слово) — кожа кита с тонким слоем подкожного жира. Его едят как сырым, так и вареным. Травы и ягоды готовят как приправу к мясу. В течение всей зимы едят квашеное моржовое мясо (по-чукотски — копальхен). Коряки и ительмены квасят и рыбу, квашеные рыбьи головы считаются лакомством.

Чукчи и коряки-оленеводы питаются в основном олениной, но дополняют ее мясом и жиром морских зверей, получаемых от прибрежных жителей в обмен на оленьи шкуры. Помимо мяса оленя в пищу идут кишки, мозг, кровь и содержимое желудка оленей — рилькэиль, представляющее собой зеленоватую кашицу из пережеванных трав и лишайников. Рилькэиль варят с добавлением крови и жира. При массовом забое оленей рилькэиль и кровь заготавливаются впрок в виде замороженных комков.

Одежда. В наши дни в быт жителей северных поселков прочно вошла одежда европейских фасонов — как покупная, так и та, которую местные мас-

терицы шьют сами по стандартным выкройкам. Но к журнальным моделям они нередко с немалой выдумкой добавляют и местные мотивы: расшивку бисером, отделку разноцветным мехом, декоративные детали из ярких частей птичьих шкурок, т.е. всего того, что издавна шло на отделку традиционной нарядной одежды, домашних тапочек из тюленьей кожи, меховых ковриков, кожаных мячиков и других традиционных изделий, что продолжают изготовляться и в наши дни. Женщины в качестве верхней летней одежды часто носят камлейку — мешкообразную глухую одежду с оторочкой и капюшоном, обычно из набивной ткани. Мужчины тоже носят камлейку, но покороче, чаще из водоотталкивающей ткани; ее надевают поверх прочей одежды в непогоду или выходя в море. Раньше такие непромокаемые камлейки шили из особым способом обработанных кишок морских зверей. Традиционные камлейки лучше «дышат», надежнее защищают от сырости, чем тканевые, но сложны в изготовлении и требуют особых ухищрений при хранении: их смазывают жиром, растягивают и т.п.

Более или менее полный комплект традиционной одежды носят во время кочевания в тундре, при пастьбе оленей, на рыбном или зверобойном промысле, при выходе в море.

Покрой традиционной одежды коренных народов Северо-Востока глухой, очень свободный. Ее шьют чаще всего из шкур молодых оленей и нерп, летнюю — из ровдуги (замши домашнего изготовления), белой или окрашенной корой ольхи в кирпично-красный цвет. Основу одежды составляет комплекс из меховой рубахи (кухлянки) и штанов. Зимой их — кухлянку и штаны — могут надевать в два слоя: нижний — мехом внутрь, а верхний — мехом наружу. Белья раньше не знали вовсе, теперь его носят обязательно. Подол, рукава, ворот часто обшивают пушистым мехом (песца, росомахи, собаки). Тюленьи шкуры используются только на одежду, носимую мехом наружу. Обувь (торбаса) делается с невысоким голенищем и носится с меховым чулком. На подошву идет кожа крупных тюленей или «щетки» (жесткошерстные подкопытные части шкуры) оленя. Рубаха-кухлянка подпоясывается, на поясе носят нож, кисет, точило и другие мелкие предметы. Головной убор шьется из меха разных цветов и имеет форму колпака или капора. Женская одежда чукчей состояла из мехового комбинезона (керкер). Комбинезоны шились и для детей, с санитарным клапаном в штанах, куда в качестве подгузника клали мох или оленью шерсть.

Корякская одежда отличается от чукотской наличием более широкой меховой оторочки на подоле (упувана), часто мозаичной, из меха разных цветов. Кроме того, у коряков имелась особая погребальная одежда из белого оленьего меха, с удлиненной фалдой сзади, украшенная кистями, бахромой, орнаментальной опушкой. Белый цвет для погребальной одежды предпочитали и чукчи.

Уительменов и алеутов традиционная одежда вышла из употребления еще

вначале XIX в.

Жилище. Народы северо-востока Азии имели очень разнообразные жилища. У береговых чукчей и эскимосов землянки и жилища на каркасе из китовых костей на протяжении XIX в. сменились ярангами, сходными с жилищами оленеводов. В середине ХХ в. модернизированные яранги в их поселках уступили место деревянным домам русского типа, уже давно ставшим основным видом жилища у алеутов и ительменов. Почти столь же давно, в середине XIX в.,

Чукотская яранга.

Слева направо: каркас переносной яранги (у оленеводов); каркас стационарной яранги (у морских зверобоев); внешний вид после покрытия оленьими шкурами

русские избы вытеснили восьмиугольные полуземлянки с входом через дымовое отверстие у береговых коряков. Но яранга и по сей день остается основным жилищем оленеводов, кочующих со своими стадами. По форме она — большой шатер, крытый моржовыми или оленьими шкурами, а в наши дни — плотной тканью или брезентом. Каркас состоит из шестов — почти вертикальных в нижней части и сильно наклоненных — в верхней. Прочность конструкции придают горизонтальные перекладины, а от срыва штормовыми ветрами ее защищают прислоненные нарты и оттяжки из ремней с привязанным к ним грузом, а иногда обкладка дерном.

Внутри к перекладинам яранги подвязывают 1—3 закрытых со всех сторон полога-балдахина из меха. Вверху полог имеет рукав для вентиляции, внизу — подстилку (тоже из меха). Даже небольшой источник света и тепла — жировая лампа с фитилем из мха — создает внутри такого полога столь высокую температуру, что в нем сидят, раздевшись до пояса и даже почти донага. Пологи, служащие для спанья, ставятся в задней части яранги; передняя, расположенная ближе к входу, называется холодной. Здесь оставляют верхнюю одежду, выполняют хозяйственные работы, готовят пищу (раньше — на открытом очаге, а в наши дни — на примусе).

Черты социальной и духовной жизни. В духовной жизни и общественной организации между народами Северо-Востока больше различий, чем в материальной культуре. У чукчей не было родо-племенных делений. Приморские чукчи жили поселками, состоявшими как из родственников, так и из соседей. В крупных поселках имелось несколько байдарных артелей, в которые в основном объединялись родственники. Главой артели становился владелец байдары, он же, как правило, выступал как ее рулевой. Артель охотилась вместе и делила добычу по определенным правилам. В ней обычно было 8—10 охотников, представлявших пять-шесть семей.

Объединением оленных чукчей было стойбище, состоявшее тоже как из родственников, так и из примкнувших к ним соседей, также из пяти-шести семей, живших в трех-четырех ярангах и совместно выпасавших оленей, находившихся, однако, в собственности отдельных семей. Брак был индивидуальным, но мужья могли заключать союзы по временному обмену женами или на время уступали жен гостю в порядке гостеприимства.

Религиозные представления включали почитание духов,´ веру в перевоплощение душ предков во вновь родившихся детей. Сезонные праздники должны

были обеспечить удачу в морском промысле и сохранность стад. Имелись шаманы, которые могли наводить порчу или защищать от ее наведения, но сходные с шаманскими обряды мог проводить у себя дома и любой глава семейства.

Фольклор представлен мифами, сказками и легендами о военных столкновениях. Песни сочинялись или «находились» каждым для себя, они рассматривались как личная или семейная «интеллектуальная собственность». Имелись мужские и женские сольные и групповые танцы, своеобразные формы состязаний, например «соревнование в гримасах». В наши дни это наследие стало достоянием самодеятельных или полупрофессиональных ансамблей.

Художественная жизнь эскимосов во многом была и остается сходной

сжизнью приморских чукчей. И у тех и у других высоко развита гравировка и объемная резьба по кости и моржовому клыку, другие виды орнаментальноприкладного искусства (вышивка, аппликация).

До начала ХХ в. эскимосы практиковали татуировку — мужчины накалывали на щеках кружки, имитировавшие носимые в прошлом костяные втулки (лабретки), из-за которых первые русские землепроходцы называли их «зубастыми чукчами». Женщины покрывали сложным узором все лицо, кисти и предплечья. Скудная татуировка была и у чукчей (у женщин) — несколько линий на лбу и вдоль носа. Более сложными, чем у чукчей, были у эскимосов обрядовые танцы, празднества, сопровождавшиеся драматическими представлениями в масках, имитацией охоты и поведения животных, с некоторыми элементами кукольного театра.

Эскимосы делились на племена, отчасти совпадавшие с крупными поселками. Внутри племен имелись родственные подразделения, обладавшие общей традицией, общими кладбищами, отдельными «кварталами» в рамках поселка и другими признаками рода, кроме главного — экзогамии, которая, возможно, существовала в старину, но утратила свою обязательность.

До примерно XIII—XIV вв. народы Северо-Востока практиковали грунтовые захоронения — многие могильники эпохи неолита ныне хорошо изучены археологически. С наступлением резкого похолодания и повышением уровня вечной мерзлоты в «эпоху малого ледникового периода» (XIV — начало XIX в.) произошел переход к простому трупоположению на поверхности тундры — у северных чукчей и эскимосов и к кремации на погребальном костре — у южных чукчей и коряков. Из-за этого период их жизни с XIV по XVIII в. изучен гораздо хуже. Контакты народов Северо-Востока с русскими промышленниками, казаками и купцами, а позднее — с европейско-американскими моряками и китобоями начались с середины XVII в. До того эти народы жили практически в каменном веке и технологически были наиболее архаичными среди народов Сибири.

Современные тенденции. В течение ХХ в. в быту, культуре и образе жизни коренного населения рассматриваемой области, как и в других районах Сибири, произошли, конечно, немалые изменения. Хозяйство и быт многих общин начали меняться еще до революции 1917 г. под воздействием торговых связей

с«метрополией». Немало перемен принесло освоение Сибири уже в советское время. Появление значительного числа переселенцев стало само по себе одним из факторов перемен. Автохтоны постепенно втягивались в новые, до этого чуждые им виды деятельности, появлялись новые профессии, особенно по мере

развития образования. Конечно, все это не могло не сказаться и на состоянии традиционных отраслей, многие из которых деградировали. Такие процессы продолжаются и поныне, растет число национально-смешанных семей и поселков, где живут люди разной этнической принадлежности. Роль русского языка не только усилилась, но в ряде случаев начинает забываться и родной язык. Острый кризис не миновал и некоторые традиционные отрасли. Например, на Чукотке в 1990-е гг. поголовье оленей сократилось почти в пять раз. Все это ставит перед обществом и властями ряд сложно решаемых проблем, заставляет искать оптимальные пути сочетания новаций и этнических культур и их ценностей. В 90-е гг. ХХ в. появились и прочно вошли в жизнь и совершенно новые явления, ранее народам региона не свойственные.

Еще в 30-е гг. ХХ в. были созданы новые учебники на местных языках и заложена основа образования на них; в настоящее время преподавание родного языка ведется (в основном до 8 класса) в школах Чукотки, в поселках эскимосов,

вкорякских и ительменских селениях, у алеутов о. Беринга. Появились и свои формы профессионального искусства. Некоторые из них (например, косторезный промысел) продолжают старые традиции. То же можно сказать и о получившем широкую известность творчестве национальных танцевальных коллективов: корякского «Мэнго», чукотско-эскимосского «Эргырон», ительменского «Эльвель» и др. Приобрели известность художники, поэты, прозаики, творчество которых популярно на Севере, давно и хорошо известно за его пределами. Среди них можно назвать чукчей В. Ятыргина, Ю. Рытхэу, А. Кымытваль, эскимоса Айвангу, коряка Коянто (В. Косыгина) и многих других. Сложилась система подготовки кадров местной интеллигенции: Анадырское педучилище народов Севера, Хабаровский пединститут. Книги на местных языках издаются

вМагадане и Петропавловске; в Анадыре, Палане и других поселках существуют краеведческие музеи, школы искусств, ведутся теле- и радиопередачи на языках коренного населения, выходят приложения окружных газет. Конечно, в опыте контакта современной цивилизации с традиционными культурами остается еще немало нерешенных и труднорешаемых проблем, но важно то, что он происходит, а поиск решений постоянно ведется, и многие представители коренного населения не только понимают необходимость такого взаимодействия культур, но и активно в нем участвуют.

2. Народы нижнего Приамурья, Приморья и Сахалина

Эти области вошли в состав России только в 1850-х гг. За шесть веков до того полчища Чингисхана стерли с лица земли высокоразвитую культуру — богатые и цветущие города, земледельческие поселения, — созданную руками обитателей Приморья. Уцелели лишь те, кто жил в глубокой тайге и на берегах нижнего Амура и его притоков — племена рыболовов и охотников.

Истоки культуры и быта нескольких народов, сохранившихся в бассейне Амура и на Сахалине, восходят еще к неолиту, когда здесь сложился своеобразный ХКТ оседлого рыболовства, основу которого составляла массовая сезонная заготовка рыбы во время ее хода в реки на нерест. Однако уже тогда оседлое рыболовство не было единственным способом жизнеобеспечения в бассейне Амура и в Приморье. Данные археологии свидетельствуют о том,