Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина (1999)

власти. А это означало, что рано или поздно какая-либо полит иче- ская сила этим воспользуется. Так что те в верхах, кто чувствовал неуверенность, должны были решить, что делать в преддвери и завершения ельцинской эпохи: тихо и незаметно покинуть пред елы России или организовать действия, которые могли гарантировать им относительное спокойствие, и в частности то, что компро мат против правящей группировки никогда не будет востребован. Последнее, однако, было вряд ли осуществимо, как, впрочем, нереально было и тихое исчезновение (коль скоро делами близких к пре зиденту людей уже занимались компетентные органы других стран ). Кроме того, что в силу политической фрагментации в рядах прок уратуры и «силовых» ведомств эти организации могли снабжать сведениями разные силы, нельзя было исключать возникновения полно й вакханалии, которая могла смести всех — не просто дискредитировать основные политические силы, как правящие, так и оппозицию , но привести к власти антисистемные группировки.

Вся эта история производила тягостное впечатление. Впрочем, ничего нового в ней не было. Достаточно вспомнить 1993 г. — «чемоданы Руцкого», взаимные потоки компромата, ставшие предве стником силового разрешения проблемы двоевластия. Те давние события напоминали, что пока угроза обнародования компромата не приводилась в действие, это было гарантией определенного спо койствия. Но если эта карта шла в ход, значит, механизм сдерживания разрушен, и последствия могли быть нешуточные. Правда, в начале

1999 г. характер борьбы был иным, не было прежнего структурного противоборства. На сей раз под прицел попала в основном од на группа людей — в первую очередь те, кто был «кошельком» президе нта и его тесным окружением. Но сам факт, что интересы «семейной корпорации» впервые стали предметом прокурорского расслед ования, означал, что кое у кого в Кремле, чтобы закрыть всю эту исто рию, могло вновь возникнуть искушение в какой-либо форме повторить осень 1993 г. Во всяком случае, не было сомнения, что правящая группировка сомкнет ряды и сделает все, чтобы нанести удар по тем, кто позволил раскрутить скуратовскую историю и заставил кремлевских обитателей занервничать.

Вскоре произошло еще одно событие — 19 марта Ельцин уволил Бордюжу. Так он наказал главу своей администрации за провал операции по увольнению Скуратова. Впрочем, генерал был уже об речен. Он не только не вписался в дворцовые игры, но вызвал недово льство президента (и, очевидно, его семьи) своей нейтральность ю, а

может быть, и симпатиями к Примакову. Таким образом, президент

отверг форму контроля за «силовыми» структурами и отношений с внешним миром через неангажированного и не вовлеченного в орбиту семьи человека. Руководителем президентской админи страции был назначен Александр Волошин, в прошлом связанный с Бер езовским и близкий к ельцинской семье, а потому возвращавший с итуацию к откровенному фаворитизму. Это был знак, что президент оч- нулся от спячки и пытается вернуться к формуле «вертикали ». Но происходило это в условиях растущей изоляции правящей ве рхушки, что создавало условия для небывалого роста влияния пр езидентских назначенцев. Само же назначение Волошина было сделан о в пику Примакову, который, как все знали, протестовал против него.

Новым секретарем Совета безопасности стал руководитель ФСБ Владимир Путин, который получил этот пост, видимо, тоже в первую очередь потому, что проявил сдержанность по отношению к премьеру. Ельцин создавал новую систему сдержек (причем отчасти эта система была направлена именно против Примакова) и ка к раз тогда, когда силы для того, чтобы играть роль арбитра, у него уже не было. Последовавшие вскоре новые чистки в «силовых» струк турах и прокуратуре, где многие уже начали откровенно посматривать в сторону премьера, только подтверждали, что президент реши л укрепить свои позиции и начать вытеснение премьера. Однако, ослабляя Примакова, Ельцин выбивал из-под себя почву, ибо та подстраховка, которую он вновь начал строить, была очень неустойчивой.

Мартовские события — потеря президентом прежде лояльног о

прокурора, фронда Совета Федерации и начавшаяся кампания дискредитации ельцинской семьи, активизация левых, энергичн о готовивших импичмент, — загоняло президентскую команду в угол. Трудно было представить, как Ельцин восстановит свой властный ресурс. По сравнению с предыдущими кризисами президентства этот был, пожалуй, самым серьезным. И даже не потому, что возникла реальная угроза отстранения Ельцина — как раз этой угрозы не было. Постепенно начало возникать понимание не только исчерпанн ости возможностей Ельцина как лидера (такое понимание существ овало уже давно), но и исчерпанности созданной им конструкции власти.

К этому моменту попытки основных политических сил подпис ать

своего рода мирный пакт — «Заявление о стабильности» — за вершились провалом. Никто не захотел давать обязательств о нен ападении. Даже обычно осторожный Лужков уже не останавливался пере д жесткой критикой президента. Во время одного из своих выступл ений он под гром аплодисментов заявил, что власть в Кремле нахо дится в

агонии, что всеми было воспринято как вызов лично Ельцину. В свою

очередь, Примаков почувствовал, что настало время проявить твердость. Он заявил, что немедленно уйдет в отставку, если президент снимет кого-либо из членов его команды. Причем этот неприк рытый ультиматум Примаков объявил на встрече с лидерами левой оппозиции, тем самым как бы обращаясь к ним за поддержкой. Впр о- чем, с его стороны это был вынужденный шаг. Он не собирался становиться заложником коммунистов, но в условиях недовольс тва со стороны президентской администрации был вынужден подст раховываться. Сами же левые, воодушевленные скуратовской эпоп еей и явным замешательством в ельцинской команде, вновь вышли н а тропу войны, ускоряя приготовления к началу процедуры импичм ента, слушания по которому были назначены на 15 апреля. Власть неу молимо перетекала к премьеру, который пользовался симпатией бюрократии и «силовых» структур. Но сам Примаков занял подчер кнуто выжидательную позицию, которая так долго давала ему возмо жность не просто выживать в мутном водовороте российских событи й, но и неумолимо подниматься вверх.

В марте окружение президента выглядело совершенно деморализованным. Виталий Третьяков именно в этот момент, видимо, ощущая совершенную беспомощность власти, написал статью «О г рядущем государственном перевороте в России» 17. И действительно, трудно было представить, что никто не воспользуется распадом Центра и не приберет власть к рукам. Хотя кто это мог сделать? Теоретиче- ски только Примаков. Но премьер пойти на такой шаг не мог, и не

потому, что был слишком осторожен, а скорее потому, что был советским бюрократом, для которого подобные вещи немыслимы , который всегда играл по правилам. Между тем не будь в этот момент около Ельцина Примакова, всякое могло случиться.

Как раз в этот период безвременья возник новый фактор, кот о- рый, несомненно, повлиял на ситуацию в России: после провал а попыток мирным путем разрешить конфликт в Косово и останови ть там этнические чистки, проводившиеся режимом Милошевича , США и их союзники по НАТО, проигнорировав мнение Москвы, приняли решение о проведении военной акции против Югославии. 24 марта начались авиаудары по ее территории. Это было демонст-

ративное подтверждение того факта, что Россия потеряла во зможность влиять на процесс принятия важнейших межународных решений. Натовские бомбардировки, начатые без соответствующе го решения Совета безопасности ООН, означали и крах послевоенного миропорядка, построенного на принципе консенсуса двух ве ликих

держав.

Косовский конфликт стал новым испытанием для российского правящего класса. Примаков, который перед самым началом авианалетов на Югославию отправился в запланированный вояж в Вашингтон, на подлете к США развернул самолет и отменил визи т (правда, проинформировав о своем решении президента). Прим а- ковская «петля» тотчас сделала его в России политическим героем 18. Премьер сделал хороший ход: конечно, лететь в Вашингтон и н аходиться там в момент начала бомбардировок Югославии он не мог — это означало бы потерю лица. Никто в России, в которой в этот момент поднялась волна антинатовских и антиамериканских э моций, такого поведения не одобрил бы. Югославский конфликт не т олько укрепил позиции Примакова, но и затруднил действия Ельцина по перетягиванию одеяла на себя. Отправлять правительство и ли отдельных его членов в отставку в момент резкого ухудшения отношений с Западом Ельцин не посмел.

Международный кризис, приведя к временной консолидации з на- чительной части российского правящего класса на антизап адной платформе, отодвинул развязку ряда политических конфликтов внутри страны. Косовские события не только укрепили позиции П римакова, но и создали Ельцину поле для маневров. Во всяком случае, даже его критики среди коммунистов (например, спикер Селезнев ) нача- ли говорить о том, что в момент международного кризиса нуж но временно отложить все претензии к президенту и не форсировать процедуру импичмента. Ельцин получал передышку. Но было неяс-

но, кто наберет больше очков на югославских событиях — Ель цин или Примаков, кто из них окажется в результате основным центром власти и влияния.

Косовские события подняли очередную волну державничест ва среди правящего класса. Правда, на сей раз эта волна не нашл а особой поддержки в обществе. Так, по данным РОМИР 46,3% опрошенных считали, что виновниками конфликта являются американ цы. Но одновременно около 30% респондентов полагали, что в событиях виноваты и Милошевич, и албанские сепаратисты 19. Так что всплеск державнических настроений охватил в основном политичес кий класс. Хотя в то же время можно было вновь увидеть разрыв между

риторическим негодованием Москвы по поводу действий НАТО и ее прагматичными действиями. Россия старалась не связыва ть себе руки однозначной поддержкой Милошевича и не сжигать мост ы в отношениях с Западом.

Ельцин неоднократно давал понять, что Россия, несмотря ни на

что, не будет втягиваться в войну на Балканах и не выйдет из режима

санкций по Югославии. Кремль пытался найти способ выйти и з унизительного положения, когда к нему не прислушивались западные круги и одновременно не особенно жаловал Милошевич, и пре дложить компромиссное решение конфликта. Постепенно на Запа де, особенно в Германии, все громче стали раздаваться голоса, что, конечно, наказать Милошевича нужно, но нельзя это делать цен ой отталкивания России. Для Москвы возникала возможность сыграть пусть не решающую, но существенную миротворческую роль. Во всяком случае, вскоре кровавая драма в Косово зашла так далек о, что всем вовлеченным в конфликт сторонам понадобился нейтра льный арбитр. Вопрос был в том, могла ли Россия претендовать на эту роль, особенно в условиях, когда некоторые политические силы однознач- но связали себя поддержкой одиозного Милошевича.

Ельцин отвоевывает власть

Косовская драма на время приглушила остроту внутренних конфликтов, но не изменила основных сюжетных линий, среди кот орых ведущей были взаимоотношения в связке президент — премье р. Ельцин в очередном выступлении перед Федеральным собранием 30 марта впервые открыто высказал осторожную критику кабинета Примакова, заявив: «Теперь в работе правительства, особенно его финан- сово-экономического блока, должен наступить принципиаль но новый этап. До старта выборов — всего шесть месяцев. Это время при дется

употребить не только на латание дыр. Пора утвердить новые приоритеты, важнейший из которых — экономическая конкурентоспо собность» 20. Вскоре более жесткая критика кабинета прозвучала в бюджетном послании президента, которое по существу перечерк ивало экономический курс примаковского правительства. Презид ент начал планомерно сужать зону независимости Примакова, вторгая сь в экономическую сферу, которой на протяжении предшестовавших месяцев не интересовался. Обозреватели принялись гадать, сколько времени отпущено кабинету. Сам же Примаков постепенно, но неумолимо начал терять прежний имидж безальтернативного премьера.

Конечно, многие помнили, как в еще в конце февраля Ельцин ск а-

зал в телекамеру, что Примаков останется премьером до 2000 г. Некоторые расценили это заявление как охранную грамоту для правительства. А зря — и Черномырдин, и Немцов, и Чубайс могли бы рассказать, чего стоят обещания президента. В апреле Ельцин б ыл уже не столь категоричен в поддержке Примакова. Их отношения все

больше напоминали вынужденный брак, когда оба партнера откро-

венно тяготятся друг другом, но разрубить связывающие их узы пока не решаются.

Вскоре российские граждане стали свидетелями любопытно го прецедента — президент и премьер открыли публичную полем ику друг с другом. Ранее ни один премьер не позволял себе подобного.

Происходило это следующим образом. На одной из встреч с руководителями левой оппозиции Примаков якобы сказал по поводу импичмента Ельцина: «Считаю, что нам с вами это сейчас не нужн о». Естественно, это дошло до администрации президента, и между Примаковым и Волошиным состоялся нервный обмен мнениями. О промахе Примакова немедленно было доложено Самому. А президент выбрал момент и на встрече с лидерами республик перед тел екамерами заявил: «На сегодняшней стадии, на таком этапе Примак ов полезен. Дальше видно будет. А сегодня Примаков полезен. Другое дело, что надо укреплять правительство Примакова. Этот во прос стоит». Это было публичное унижение: Ельцин не только подт вердил временность премьерства Примакова, перечеркивая уже оформившуюся практику разделения функций, но и ударил по нему с другой стороны, заявив, что будет настаивать на перетряске кабинета. Последнее ставило Примакова перед необходимостью либо з ащищать кабинет до конца, вплоть до отставки, либо уходить, ибо перетасовки в правительстве после стольких заявлений премье ра об их недопустимости неизбежно означали для него сдачу позици й.

Примаков не мог смолчать и в телевизионном выступлении, под-

водя итоги своей политики, ответил президенту, что за свое место не держится. Это заявление было воспринято однозначно — к ак готовность Примакова в любой момент добровольно подать в от ставку. В тот момент Ельцин был вынужден отступить, замены Примакову у него не было. А премьер к тому же подсластил пилюлю, под твердив лояльность Ельцину по основным вопросам, поддержав ег о пребывание на посту до 2000 г. и высказав отрицательное отношение к импичменту.

Теперь о самом импичменте. Его проведение вначале наметили на 15 апреля, потом перенесли. Сам этот вопрос превратился в оче- редное политическое шоу. Довести импичмент до логического кон-

ца, т. е. до отстранения Ельцина, было технически невозможно. На пути импичмента вставали Верховный и Конституционный суды. Кроме того, Совет Федерации вряд ли поддержал бы смещение президента и начало нового этапа нестабильности. Но в то же вр емя признание Думой Ельцина виновным даже по одному пункту об ви-

нений — по Чечне — было бы тяжелым ударом по президенту.

Процесс импичмента заставил президентское окружение ис кать упреждающие сценарии, и был избран традиционный путь. Пре дставители администрации постарались дать понять, что в случа е нача- ла импичмента Ельцин не остановится перед отставкой прав ительства и формированием нового кабинета под руководством те хнократов. В кремлевских коридорах вновь замелькал Чубайс как наглядное предупреждение. Это было предупреждение Примакову:

импичмент будет для него означать досрочный уход со сцены. Одновременно из Кремля пошли угрозы о возможном запрете компа ртии. Каждый раз, когда Ельцину угрожала опасность, возникал все тот же вариант разгрома парламента и оппозиции. На сей раз прези дентская администрация вновь позаботилась, чтобы утечки информации о возможности такого сценария получили широкое отражени е в прессе. Обычно предварительного предупреждения о «часе и кс» хватало для того, чтобы парламент и оппозиция одумались и отступили. И на этот раз не все думцы были готовы лишиться мандата досрочно. Некоторые из них явно стремились не дать Ельцину повод призвать правительство технократов. Впрочем, сомнительн о, что президентская команда была готова к реализации «разгонного» сценария: если даже в 1993 г. Ельцину пришлось унижаться и просить помощи у «силовых структур», то теперь, одряхлевшему и ока завшемуся в одиночестве, ему было бы гораздо труднее получить поддержку.

Ельцин, устав от нависшей над ним угрозы, потребовал либо п ро-

вести слушания по импичменту в назначенный день, либо не п роводить их вообще. Парламент, однако, отложил слушания на май, что давало компартии немало возможностей использовать проц есс импичмента для своей предвыборной пропаганды. Примаков вно вь, на сей раз более резко, высказался против импичмента, понима я, что в случае начала слушаний он терял роль буфера, сдерживавшего Думу.

Àколи так, то его собственная отставка становилась неизб ежной.

Âапреле последовали сенсационные решения прокуратуры о б аресте Березовского и Смоленского, а также ряда других «о лигархов» (в частности, красноярского предпринимателя Быкова) . Любопытно, правда, что все эти люди были за пределами страны. Созда-

валось впечатление, что прокуроры не хотели общаться с обвиняемыми. Эта история еще раз подтвердила две вещи: Примаков был готов к освобождению сцены от «олигархов», но ни он, ни ктолибо другой, очевидно, не хотели судебных процессов, на которых обвиняемые могли наговорить много такого, что было бы неприятно не

только членам президентского окружения, но и некоторым пр едста-

вителям оппозиции (в частности, в Москве активно обсуждал ись связи между Куликом и Смоленским). Так что правящая элита, видимо, пыталась использовать оружие компромата осторожно, дози рованно, опасаясь непредсказуемых событий, которые могли потянуть за собой слишком многих.

Эпопея со Скуратовым продолжалась. Он то подавал прошения об отставке, то заверял сенаторов в готовности работать д альше. Надежды Кремля на то, что генеральный прокурор наконец уйдет, не поднимая шума, не оправдались. Конечно, скуратовская фр онда была бы невозможна без поддержки, которую ему оказывали Лужков и часть сенаторского корпуса. В ответ президентская команда инициировала возбуждение против генерального прокурора явно построенного на песке уголовного дела. Теперь уже никто не сомневался, что Скуратов и его люди вышли на неблаговидные дела , в которые были замешаны члены президентской команды 21.

Отставка Примакова и конец двоевластия

Недовольство Кремля Примаковым и его кабинетом становил ось все более очевидным. Представители ельцинской команды в к ачестве основной причины указывали на неудовлетворительное решение правительством экономических вопросов: затягивание пер еговоров с МВФ и нежелание кабинета предпринимать необходимые стр уктурные реформы. Но все понимали, что истоки охлаждения меж ду

Кремлем и правительством лежали в иной плоскости. Ельцинс кое окружение считало (и не без оснований), что Примаков недос таточ- но активно защищает президента, позволяя Думе готовить им пич- мент. Если премьер, который пользуется поддержкой левого большинства в парламенте, не может остановить процесс импичме нта, то зачем он нужен президенту, задавали вопрос президентские сторонники.

Еще больше Кремль тревожил неуклонно растущий рейтинг Пр и- макова, который в апреле постоянно получал поддержку боле е 60% опрошенных. В новой России еще не было такого популярного премьера, который превратился в центр притяжения для расколо вшей-

ся и дезориентированной «партии власти». Ельцин мог прост ить Примакову отсутствие резкого прорыва в экономике (по кра йней мере он довольно равнодушно взирал на провалы экономичес кой политики Черномырдина), но он вряд ли мог примириться с его популярностью и тем более с превращением премьера в гаранта сво-

его выживания. Впрочем, Ельцин вполне мог бы примириться и с

этой ролью Примакова, если бы собирался покинуть свой пос т после президентских выборов, — ведь Примаков мог обеспечить ему дальнейшее безопасное существование. Популярность Прим акова и его позиции внутри правящего класса давали ему возможнос ть сыграть роль такого гаранта в период перехода к новой эпохе. Н едовольство премьером со стороны Кремля позволяло сделать вывод , что Ельцин не думал об уходе, — его больше заботили не гарантии безоблачного существования после завершения второго президе нтского срока, а возможность сохранения контроля за дальнейшим развитием.

Маслюков наконец привез из Вашингтона согласие МВФ на выделение России очередного кредита при условии одобрения согласованного обеими сторонами пакета требований Фонда парлам ентом. Однако это уже не изменило отношения президентской команды к правительству. Более того, поведение ельцинских соратников свидетельствовало, что соглашение с Фондом было совсем некстати, когда уже стала очевидной линия на окончательное удаление Примакова. Чтобы распрощаться с премьером, необходим был про вал правительства на переговорах с МВФ.

Итак, сценарий вытеснения Примакова был запущен. Кольцо вокруг премьера сжималось постепенно — видно, в кремлевской администрации все же нервничали и не были до конца уверены, что премьер не взбунтуется и не попытается пойти на штурм Кремля . Поэтому удары наносились дозированно — они должны были одновре-

менно и выявить его степень готовности к сопротивлению, и служить предупреждением другим о необходимости соблюдать споко йствие. Вначале Примакову перекрыли доступ к «силовым» структур ам, потом начали вмешиваться в определение экономического кур са правительства, наконец, назначили Черномырдина специальным представителем по Косово, ограничив таким образом влияние премьера на внешнюю политику, которая давно была его сферой активности. Превращение Черномырдина в ведущего дипломата, казалось , было таким ударом для премьера, после которого он должен был подать в отставку. Возможно, на это и надеялись кремлевские стратеги. Но Примаков всякий раз молча сносил ограничение своего поли тиче-

ского поля, не сопротивляясь. Наконец, наступил черед нового удара — президент уволил Густова. Примаков опять смолчал. После этого, очевидно, было решено, что пришла пора нанести Примаков у решающий удар.

Впрочем, видимо, не все члены президентской администрации

горели желанием освободиться от Примакова. Так, в своем интер-

вью почти перед самой отставкой Примакова заместитель главы администрации Олег Cысуев заявил, что «незаменимых премьеро в не бывает», что говорило о степени раздражения Примаковым в команде президента. Но одновременно Сысуев оказал и следующее: «Смена команды — это отставка премьера. Я убежден в том, что нынешняя ситуация такова, то она не позволяет задумываться об этом» 22. Видимо, Сысуев не входил в ту часть окружения президента, к оторая готовила отставку Примакова.

А эта отставка становилась неизбежной. Было лишь неясно, когда она случится. Вскоре просочились слухи, что в Кремле было р ешено уволить Примакова до начала импичмента, обсуждение котор ого было намечено на 14 мая. Судя по многочисленным утечкам информации, в принятии решения прямо или косвенно принимали уч астие Татьяна Дьяченко, Валентин Юмашев, Борис Березовский, Роман Абрамович, Александр Волошин, Анатолий Чубайс 23. Следовательно, когда Ельцин демонстративно игнорировал Примакова на параде 9 мая, он уже был, видимо, готов уволить премьера, а потому не хотел общаться с ним, что, как все знали, было в обычаях през идента. Примаков был уволен 12 мая, когда пришел на запланированную встречу с Ельциным. Вряд ли для самого премьера отставка б ыла неожиданной. Видимо, он был к ней готов, но не захотел облегчать задачу Ельцина и писать заявление о добровольном уходе.

Примаков был первым и пока единственным российским полит и- ком, уволенным с немалым политическим ресурсом и на пике п опу-

лярности. По данным Фонда «Общественное мнение» 81% опрошенных сразу после отставки Примакова не одобрили эту отстав ку (одобрили только 8%), а сам Примаков в рейтинге потенциальных кан дидатов на пост президента обогнал Зюганова и получил подде ржку 22% опрошенных (Зюганова поддержали 17%, Лужкова — 15%, Явлинского — 11%) 24. В июне Примаков оставался самой популярной фигурой, которая могла стать объединяющей силой в центре политического спектра. По данным Фонда «Общественное мнение» спустя месяц после отставки Примаков занимал первое место в р ейтинге первого тура президентских выборов, имея поддержку 18% ро с- сиян и одновременно располагая 50% в рейтинге доверия. Он про-

должал побеждать в гипотетической ситуации второго тура в борьбе с любым другим кандидатом 25.

Как это часто бывает с кремлевскими решениями, отставка П римакова сопровождалась очередным казусом: Ельцин в разговоре с председателем Госдумы заявил, что предлагает на пост премьера

министра путей сообщения Николая Аксененко, но вскоре в н ижнюю