С

П р о е к т

егодня «Боинг» («Макдоннел – Дуглас – Аэроспейс») строит свой завод по производству жидкостных ракетных двигателей в США, которые будут, вероятно, никак не хуже прежних советских. Но и стареющие в моральном смысле ЖРД «Энергомаша» еще не только надежны, пригодны для запусков ракет-носителей текущего поколения, но и сравнительно более дешевы.

С

1 2 3

1992 года «Энергомаш», как и большинство оборонных предприятий, остался практически без государственного заказа и финансирования, но зато с кучей ЖРД в разной степени готовности. Примерно в это же время его генеральным директором стал Борис Каторгин – ветеран и генеральный конструктор завода, имеющий в международных «космических» кругах авторитет преемника Королева и Глушко. Однако теперь ему надо было думать не столько о ракетах, сколько о том, как накормить и не растерять уникальный кадровый потенциал предприятия.

В этой ситуации продажа ЖРД за границу была предопределена. Поймем это с самого начала, чтобы не впадать в ничего не объясняющий «патриотизм».

Химки – «Атлас»

Идея оснащения «ихних» ракет нашими двигателями уже обсуждалась на высшем правительственном уровне, в частности в рамках известной комиссии «Черномырдин – Гор», и постепенно приобретала реальные черты.

В 1994 году НАСА – Национальное агентство космических исследований США – объявило открытый тендер на двигатели для ракеты-носителя «Атлас». Стоимость будущего заказа достигала 1,5 миллиарда долларов, а собственных претендентов на этот внушительный приз было три: компании «Пратт энд Уитни», «Кеслер» и «Макдоннел – Дуглас – Аэроспейс». В конце концов тендер выиграла «Пратт энд Уитни», которая вышла на него с двигателем ЖРД-180 российского НПО «Энергомаш». Однако по соображениям, скорее имеющим отношение к государственной оборонной политике США (а также, возможно, к лоббизму в конгрессе), победителем была названа также «Макдоннел – Дуглас», которая сомкнулась с «Боингом». Выигрыш поделили пополам: «Макдоннелу» поручили готовить двигатели для оборонных запусков «Атласа», а «Пратт энд Уитни» с «Энергомашем» – для коммерческих.

В то время российскими газетами эта победа подавалась – и справедливо – как прорыв наших технологий на западный рынок. Но поговаривают вместе с тем, что с этим тендером, хоть и проводился он не в России, а в США, тоже не все было так просто, и не видать бы «Энергомашу» заказа, если бы за него не хлопотала целая цепочка серьезных посредников из российских и зарубежных частных и правительственных структур, теперь имеющих виды на официальные и неофициальные «дивиденды».

Как бы то ни было, но еще в порядке подготовки к тендеру с «Праттами», как их стали называть на заводе, были подписаны первые контракты, в США на испытания поехали (поплыли, полетели, черт их знает) первые ЖРД, а в Россию пошли деньги: по различным оценкам, «Пратт энд Уитни» перечислила НПО «Энергомаш» по разным договорам от 100 до 200 млн. USD. Американцы стали дорогими гостями в Химках. Понятно, что российская сторона хотела бы продать двигатели, скрыв секреты их производства, а у «Праттов» был интерес выведать как можно больше технологических тайн. Но нам важно подчеркнуть, что отношения развивались с одобрения президента и правительства при поддержке Министерства обороны, совсем не в духе шпионских романов. А уж какой информацией «по дружбе» делились друг с другом специалисты – это вопрос, на который сегодня и ФСБ вряд ли сможет ответить.

Конкурент Билла Гейтса

«Пратт энд Уитни», изучившие особенности российской приватизации, предпочитали иметь в России дело с государством и соответственно с НПО «Энергомаш» как государственным предприятием. Но контракт с «Праттами» не был единственным проектом с участием «Энергомаша».

Еще в 1994 году – если не у самого генерального директора Каторгина, то при его поддержке, так как для этого был необходим человек именно такого уровня, – родилась идея создания глобальной сети низкоорбитальной спутниковой связи – «Ростелесат». Это был весьма перспективный проект (параллельно аналогичную идею сейчас осуществляет Билл Гейтс), но под запуск необходимых для этого без малого 100 спутников был необходим стартовый капитал порядка 2 млрд. долларов. Идея получила поддержку президента, и в 1994 – 1996 годах под нее стал создаваться холдинг-корпорация «Компомаш». Ее возглавил директор «Композита» (материалы особой прочности) Станислав Половников. Предполагалось, что в холдинг войдут несколько десятков предприятий космической и оборонной отраслей, которые внесут свою долю акциями, а также ряд коммерческих структур, которые наполнят другую половину уставного капитала деньгами.

Но скоро только сказка сказывается, а директора заводов, как водится, стали «тянуть резину». В частности, для «Энергомаша», с которого в холдинг причиталось 20 процентов акций, «Ростелесат» в это время представлялся чем-то вроде журавля в небе, тогда как у него, казалось, была неплохая «синица в руках» – контракт с «Пратт энд Уитни». По этой, видимо, причине Каторгин тянул с планом приватизации до конца 1997 года, без чего «Компомаш» так и не смог вплотную взяться за «Ростелесат» и вряд ли уж теперь нагонит Гейтса.

Слово маршала

25 мая 1998 года министр обороны Игорь Сергеев направил премьер-министру Сергею Кириенко письмо с просьбой отложить акционирование «Энергомаша»: «С точки зрения интересов государства в области обороны и безопасности утрата хотя бы части потенциала предприятия или существенный сбой в его работе означали бы невосполнимый ущерб для обеспечения боеспособности Вооруженных сил, существенно ограничили бы возможности стратегических сил сдерживания и использования космического пространства как в военных, так и в народнохозяйственных целях»...

О

4

стратегическом значении «Энергомаша» министру обороны, безусловно, лучше судить.Но к моменту, когда маршал Сергеев (прежде не возражавший против идеи «Компомаша») попытался вмешаться в процесс, часть акций в юридическом смысле была уже «в пути». МГИ утвердило план приватизации, в феврале 1998-го устав ОАО «НПО «Энергомаш» был уже зарегистрирован, как и эмиссия акций, в марте 20 процентов их было передано в уставный капитал «Компомаша». И еще за месяц до письма министра обороны, в апреле, одним из заместителей генерального директора «Компомаша» и начальником одного из управлений банка МЕНАТЕП были подписаны договоры, по которым пакет акций «Энергомаша», как станет ясно вскоре, был обречен поменять своего хозяина.

У

5 6 7

10

нас нет данных, видел ли когда-нибудь эти договоры маршал Сергеев и какие именно, так как их много. Но нет сомнений, что их видели (обязаны были видеть) не только Валерий Половников и сменивший его в кресле генерального директора «Компомаша» в мае 1998 года Борис Каторгин, но и ответственные чиновники министерств и ведомств, которые представляли в ОАО «Компомаш» интересы государства: заместители министра государственного имущества Виктор Пыльнев и Николай Гусев, помощник министра обороны Виктор Миронов, заместитель директора Российского космического агентства Александр Кузнецов и другие.

К

11

ак мы убедимся, из анализа этих договоров, вообще-то подписанных на уровне более низком, чем предполагают такого рода сделки, может быть сделано лишь два взаимоисключающих вывода: либо перечисленные государственные служащие вместе или порознь обманули государство, либо их самих кто-то довольно нагло обвел вокруг пальца. Второе, конечно, звучит мягче, но тоже, увы, не прибавляет авторитета людям, охраняющим государственное имущество и государственные тайны, представляющим по должности стратегические и оборонные интересы страны.

Подлог

Предметом трех договоров между банком МЕНАТЕП и ОАО «Компомаш» стали акции НПО «Энергомаш» количеством 960 000 штук и номиналом в 1 рубль. По одному из договоров пакет передавался банку в доверительное управление, а по другому – ему же, но под залог кредита «Компомашу». Договоры были подписаны в конце апреля, а сроком возврата кредита (и соответственно залога) было указано 15 октября 1998 года. Судя по документам, из кредитной линии, открытой МЕНАТЕП на 1 млн. 145 тыс. долларов, «Компомаш» успел выбрать в июне – июле только 355 тыс., которые, как утверждают, ушли на программу «Ростелесат». По данным следствия, основанным на выемке, сделанной в банке МЕНАТЕП, в сентябре кредит был погашен – правда, пока не совсем ясно, кем.

9 октября руководитель Российского космического агентства Юрий Коптев направил в «Компомаш» факс: «По результатам рассмотрения на коллегии представителей государства в ОАО «Компомаш» вопроса об акциях ОАО «НПО «Энергомаш» предписываю принять меры, гарантирующие невозможность реализации банком МЕНАТЕП заложенного пакета акций...». Этот документ производит несколько странное, грозно-истерическое впечатление, тем более что на упомянутом заседании коллегии руководители «Компомаша» Каторгин и Половников присутствовали лично.

П

8

аника, охватившая «представителей государства» – а это перечисленные выше заместители и помощники министров, – имела под собой основания.В ответ на инициированное ими срочное требование «Компомаша» вернуть заложенные акции банк холодно уведомил, что они уже проданы. Еще какое-то время никто не мог ничего понять, но постепенно дым стал рассеиваться, а картина проясняться. И, увы, выглядела она не совсем так, как, вероятно, докладывало маршалу Сергееву его Главное разведывательное управление.

П

9

ока всеобщее внимание было приковано к залогу, акции «ушли» по другому договору – «доверительного управления». На самом делеэтот договор с самого начала прикрывал сделку купли-продажи, так как предусматривал – но только где-то в середине и как бы вскользь – продажу пакета не ниже 5-кратной номинальной стоимости акций «в последний день срока действия договора».А со сроком как раз и вышла самая большая неувязка.

Каторгин, Половников и все «государственные представители» в один голос утверждают, что своими глазами видели только договор, в котором дата окончания была обозначена 19 октября 1998 года. Такие копии (на которых, впрочем, ясно были видны необходимые печати и подписи) имели широкое хождение в МГИ, Минобороне, ГРУ, РКА. Однако, когда прокуратура, тоже не сразу разобравшись со следом «залога», изъяла в «Компомаше» подлинник «договора доверительного управления», то в нем при тех же самых печатях и подписях стояла дата «21 сентября». В двух

видах обнаружен не только сам договор, но и протокол заседания совета директоров ОАО «Компомаш», где обсуждались (или не обсуждались) детали его заключения.

От ответа на вопрос, какой из этих двух комплектов документов является настоящим, сейчас зависит не только судьба акций «Энергомаша», но во многом и судьба предприятия в целом, а следовательно (по маршалу Сергееву), обороноспособность страны. Возможна ли здесь обычная российская путаница? При такой цене вопроса и при том, что он находится в поле зрения минимум нескольких мировых разведок, это исключено – здесь имеет место подлог. Кто и зачем его совершил – это, будем надеяться, и установит следствие. А мы пока продолжим наше путешествие вслед за акциями.

Акции и деньги

Ровно 21 сентября 1998 года, как следует из реестра, то есть в последний день срока действия того договора, который нашелся спустя примерно полгода, МЕНАТЕП продал 960 000 акций «Энергомаша» некоему юристу, который сотрудничает с этим банком, и только что зарегистрированному ООО «Эрбус» за 5 млн. рублей (это и есть их примерно 5-кратная номинальная стоимость).

Для каких бы целей «Компомаш» ни замышлялся раньше, на поверку весь смысл передачи акций в «холдинг» в марте 1998 года свелся к тому, чтобы через несколько месяцев избежать общего конкурсного порядка их продажи. Едва ли на аукционе «Юрист» и «Эрбус» купили бы этот пакет всего за 5 млн. рублей в ценах сентября 1998 года. Например, «Пратт энд Уитни», успевшая вложиться в «Энергомаш», или, наоборот, «Макдоннел – Дуглас», чей интерес мог состоять в том, чтобы завалить программу конкурента и перевести всю программу по двигателям для «Атласа» на себя, были бы готовы в то время заплатить за акции «Энергомаша» существенно дороже. По оценкам экспертов, которые исходят из суммы потенциальных контрактов, цена этого пакета могла достигать и 100 млн. долларов.

Некоторые из моих собеседников рассказывали (ничем это, впрочем, не подтверждая), что на самом деле и МЕНАТЕП заплатил за акции много больше, чем проведенные по документам 5 млн. рублей. Но самое пикантное в том, что сегодня они могут и того не стоить. После того как кто-то из узкого круга людей, бывших в курсе происходящего, передал материалы в прокуратуру и дал утечку в прессу, зарубежные покупатели поостерегутся неизбежного скандала. Дальнейшая продажа еще 29 процентов акций НПО «Энергомаш», которая была намечена планом приватизации, едва ли состоится в ближайшее время, а 20-процентный пакет не позволяет прямо влиять на принятие решений.

Кстати, этот пакет оказался в итоге не так далеко от «Энергомаша» – там же, в Химках. «Юрист» и «Эрбус» продержали у себя акции недолго, передав их в специально зарегистрированное здесь ООО «РД Инвест». Руководит компанией менеджер из МЕНАТЕПа, владеют «Юрист» и «Эрбус» – по 25 процентов, на 10 процентов – администрация Химок, а на 40 процентов – ОАО «Компомаш».

Хотя 20-процентный пакет не позволяет решать ключевые вопросы, его владелец может требовать аудита, присутствовать на собраниях и советах директоров, то есть быть в курсе того, что происходит на «Энергомаше». А происходит тут на самом деле немало интересного. Работа над контрактом с «Пратт энд Уитни» продолжается. И деньги могут образоваться не обязательно в том же месте, где лежат акции. Например, акции в Химках, а деньги – в штате Делавер, где «Энергомашем» и «Пратт энд Уитни» в 1997 году с разрешения правительства и благословения Министерства обороны была зарегистрирована совместная компания «РД АМРОСС, ЛЛС».

Отпускная цена ракетного двигателя ЖРД-180, по которой «Энергомаш» собирается продавать его в США, – около 5 миллионов долларов. При покупке и установке на «Атласе» она увеличивается в несколько раз. Разница за вычетом накладных расходов должна оставаться в «АМРОССе», где она делится между учредителями в известной им пропорции. Проект контракта предусматривает поставку более ста РД-180, так что, если он будет подписан, сумма, которая пройдет через «АМРОСС», составит десятки миллионов USD.

«РД АМРОСС ЛЛС» зарегистрирована в офшоре для минимизации налогов в США. Но, помимо этой законной цели, режим офшора дает еще много разных льгот. В частности, не только из Москвы, но и изнутри США очень трудно узнать, кто является так называемым конечным бенефициарием в офшорной компании, то есть кто, собственно говоря, получает прибыль. И это тоже нормальный, обычный во многих финансовых схемах прием. Следует только учитывать, что при его использовании центр тяжести схемы смещается на личность представителя в компании: кто он, кому подчиняется, на кого работает, кто и что ему может доверять?

По некоторым сведениям, в мае 1998 года в разгар истории с акциями в компании «РД АМРОСС» не был утвержден один из представителей с российской стороны. С этого момента министр обороны Сергеев стал проявлять особый интерес к акционированию НПО «Энергомаш».

Маршал и полковники в штатском

По правде говоря, во всей этой истории едва ли найдется хотя бы один штатский участник. До сих пор мне не приходилось встречаться подряд с таким количеством людей, у которых погоны, как говорится, растут из плеч прямо под рубашкой. Здесь нет и не может быть непосвященных. Десять лет назад за болтливость об этом заводе можно было получить уголовную статью. Сегодня трепаться о ЖРД можно на любом углу, но за сведения о некоторых деталях их продажи, я допускаю, можно получить и пулю в лоб.

Здесь все так или иначе «люди военные», но на глазах расплываются черты традиционной военной дисциплины и офицерской чести. Борис Каторгин, насколько мне известно, был единственным, кто в ноябре 1998 года после скандала с акциями оставил должность генерального директора «Компомаша». В июне 1999 года он даже подал заявление и об уходе с поста генерального директора «Энергомаша». Конечно, на него давили, но мне лично он говорил, и, по-моему, искренне, что страшно устал от всего этого и в свои 65 лет хотел бы остаться на более понятной для себя должности генерального конструктора.

Министр обороны Игорь Сергеев, чей интерес к проблемам «Энергомаша» не остыл, как раз написал очередное письмо – вице-премьеру Илье Клебанову: «По мнению Министерства обороны в результате действий должностных лиц НПО «Энергомаш» создаются предпосылки для утери передовых ракетных технологий и нанесения ущерба обороноспособности и технологической безопасности государства...». Развивая эту аргументацию и упоминая в том числе о нежелании Каторгина включить в штат «РД АМРОСС» представителя Российской Федерации (сиречь Министерства обороны), маршал Сергеев заключил свое письмо прямым предложением «решить вопрос о замене генерального директора ОАО «НПО «Энергомаш».

В

12 13

ице-премьер Клебанов направил резолюцию министру государственного имущества Фариду Газизулину: «Решить вопрос о генеральном директоре ОАО «НПО «Энергомаш» с учетом предложений министра обороны». Поручение «...принять меры по защите интересов государства в деятельности НПО «Энергомаш» из секретариата Клебанова было направлено также директору РАКА Юрию Коптеву. Казалось бы, вопрос решенный: 80 процентов акций «Энергомаша» остаются за МГИ, и этим пакетом по его поручению голосует Александр Кузнецов. Он мало того что заместитель Коптева, он полковник, прикомандированный к РАКА по линии Министерства обороны, то есть подчиненный Игоря Сергеева.

Армия есть армия, приказы здесь положено исполнять (если они не носят заведомо преступный характер). 30 июня в ОАО «НПО «Энергомаш» прошло акционерное собрание, где Кузнецов (а следовательно, и МГИ, и РАКА) всеми 80 процентами акций проголосовал за то, чтобы все же оставить Каторгина генеральным директором.

Я ни в коем случае не считаю себя вправе высказывать какое-либо мнение о том, кому быть генеральным директором «НПО «Энергомаш». Я в этом ничего не понимаю. Картина происходящего вокруг предприятия до сих пор не ясна не только мне, но и следствию, хотя как журналист я все же считаю необходимым привлекать к ней внимание как к теме государственной важности. От людей, с которыми я ее обсуждал, о Борисе Каторгине я слышал самые разные мнения. Одни характеризовали его как уважаемого во всем мире человека, без которого сразу рухнет не только «Энергомаш», но и весь российский космический бизнес, а другие прямо утверждали, что он «агент ЦРУ».

Скорее всего, это уж на самом деле «шпионский детектив». Но интересно все же знать: как поступит маршал Сергеев с полковником Кузнецовым? Снимет он с него погоны или его самого скорее разжалуют в рядовые пенсионеры? Как в связи с этим решится судьба миллионов долларов, которые США заплатят (если вовсе не разорвет контракт из-за скандала) за ЖРД-180?

С одной стороны, вся Россия, а не только ее малоизвестные представители в «РД АМРОСС», имела когда-то некоторое отношение к созданию ЖРД, поэтому коммерческая тайна их продажи должна быть прозрачной хотя бы для органов, ведающих государственным бюджетом. С другой стороны, и это не менее важно, за не очень понятными на поверхности событиями вокруг НПО «Энергомаш» в глубине просматривается острый конфликт между кланами в высшем военном руководстве страны.

Если здесь на самом деле действует «рука ЦРУ», а не только сшибаются интересы мировых финансово-промышленных корпораций, то можно считать, дело уже сделано. Хотя простые расчеты показывают, что ЦРУ здесь где-то на вторых ролях: ни одной разведке мира и не снилось платить своим агентам такие деньги, какие в России можно украсть.

Досье «МН»

Научно-производственное объединение энергетического машиностроения им. академика В.П. Глушко начало свою историю в 1929 году в Ленинграде как «Газодинамическая лаборатория». Профилируется на жидкостных ракетных двигателях и лазерных установках. Сегодня общая численность работающих превышает 6 тыс. человек, из них работников конструкторского бюро – более 3 тыс. человек. Имеет филиалы в Омске, Перми, Самаре и Санкт-Петербурге для ведения авторского контроля и сопровождения серийного производства ЖРД. Площадь промышленной зоны в Химках – 1170000 кв. м., в Омске – 1010000 кв. м., непромышленная зона с жилым фондом – более 2000000 кв. м.