1987: 43]. Кроме того, в 1930-е - 1940-е годы появился ряд работ, которые

свидетельствовали о содержательном развитии более мелкой по масштабам, но в то же

время находившейся ближе к политической практике сравнительной политологии.

Прежде всего это труд Г.Файнера "Теория и практика современного правления", изданный

впервые в 1932 г., а затем выпущенный в новом, расширенном и существенно

переработанном виде уже после второй мировой войны, в 1949 г., книга К.Фридриха

"Конституционное правление и политика" (1937) и ее существенно переработанная версия

- "Конституционное правление и демократия" (1946), сочинения К.Уиера "Федеративное

правление" (1945) и "Современные конституции" (1951), наконец

, книга М.Дюверже "Политические партии" (1950). Эти и подобные им работы

закладывали основания для следующего этапа в развитии сравнительной политологии.

Поворотным в этом развитии стал уже упоминавшийся семинар в Эванстоне, проведенный

под эгидой американского Совета по обществоведческим исследованиям. Участниками

семинара были С.Биер, Дж.Блэнкстен, Р.Кокс, К.Дойч, Г.Экстейн, К.Томсон, Р.Уорд, а

также председательствовавший на его заседаниях Р.Макридис [Daalder 1993: 18].

Названных исследователей, стремившихся к большей строгости и четкости теоретико-

методологических установок, можно определить как "обновленцев". Обсудив особенности

сравнительного метода, они выделили уровни сравнительного политического анализа, а

также основные тематические вопросы исследований [Macridis, Cox 1953]. Воздействие

семинара и предложенного им методологического подхода к сравнительной политологии

было велико.

Резко возрос интерес к сравнительным исследованиям, прежде всего в США_5_. В марте

1954 Г. Советом по обществоведческим исследованиям создается Комитет по

сравнительной политологии, который возглавил Г.Алмонд, один из учеников Ч.Мерриама.

"Мы были, - вспоминает Алмонд, - "молодым" комитетом, подобранным с расчетом

избежать американской и европейской ограниченности (parohialism) и интеллектуального

консерватизма" [Almond 1997: 58].

Деятельность Комитета, в которой принимали участие 245 человек (199 американцев и 46

представителей других стран, в основном европейских) отличалась широтой и

разнообразием и была направлена на создание "общей науки, разрабатывающей единый 8

комплекс теоретических проблем, предоставляющей единую методологию исследований"

[Almond 1970: 16].

Без преувеличения можно сказать, что наиболее ценные достижения американской

политологии с середины 1950-х по начало 1970-х годов так или иначе связаны с данной

организацией_6_. Отдельные исключения - некоторые сугубо теоретические труды или же

работы в узких областях (типа электоральных исследований) - можно пересчитать по

пальцам.

Именно тогда сравнительная политология, потеснив многие другие отрасли политической

науки, заняла ведущее место и в определенном смысле стала отождествляться со всей

дисциплиной. Подобные перемены не означали, что "традиционная" сравнительная

политология исчезла в одночасье. Ее приверженцы не только продолжали работу, но и

смогли выдвинуть немало здравых возражений против методологического максимализма

"обновленцев".

Важным событием в данном отношении стало заседание круглого стола по

сравнительному изучению форм правления, организованное Международной ассоциацией

политической науки в 1954 г. во Флоренции [Heckscher 1957]. На заседании

"традиционалисты", среди которых были такие видные ученые, как К.Лѐвенштейн,

К.Фридрих, М.Дюверже, Р.Штернбергер, У.Робсон, довольно активно выступили против

"обновленцев" Р.Макридиса, С.Биэра и Р.Уорда [Daalder 1993: 18; Daalder 1997: 229-230].

Однако обсуждение отнюдь не вылилось в простую конфронтацию. Обе стороны

внимательно воспринимали аргументы друг друга. Выявилась и группа "центристов",

включавшая одного из организаторов флорентийского коллоквиума, Дж.Сартори, и ряд

молодых европейских ученых. В целом дискуссия оказалась чрезвычайно конструктивной

и плодотворной. Как вспоминает Х.Даальдер, "для начинающего ученого вряд ли можно

было найти более волнующее вступление в профессию, чем этот семинар" [Daalder 1997:

230].

Итак, в 1950-е годы происходит постепенное методологическое обновление. Смягчаются

крайности, вырабатывается довольно широкая зона теоретико-методологического

согласия. Сторонников активно-конструктивных (генерационных, дедуктивных) и

реактивно-описательных (таксономических, индуктивных) традиций сближают поиски

общих теоретических основ политической науки. Именно в те годы складываются два

новых подхода - системный и поведенческий (или, как его нередко называют,

бихевиоральный).

Каждый из этих подходов обладал собственной аксиоматикой и представлял теоретико-

мировоззренческое отношение к политике как к объекту исследования. Соблазнительно

связать системный подход с активно-конструктивной (генерационной, дедуктивной)

традицией, а бихевиоральный - с реактивно-описательной (таксономической,

индуктивной).

Однако в реальной практике исследований оба подхода (системный, пожалуй, чуть

больше, а бихевиоральный - чуть меньше) стимулировали методологическое обновление

сравнительной политологии. К тому же многим политологам вообще, а компаративистам в

особенности было свойственно стремление найти некое соединение двух подходов.

Это способствовало широкому укоренению представлений о возможности объективного

знания о политике и политических процессах на основе, с одной стороны, сравнения

структур и функций национальных политических систем, а с другой - экспериментального

подтверждения выдвинутых гипотез ссылками на публично наблюдаемые перемены в

политическом поведении.

В целом использование системного и бихевиорального подходов привело к общему

повышению теоретического и, шире, культурно-интеллектуального уровня исследований.

Однако принципиальных новаций в самом инструментарии они не дали, хотя значительно

обогатили сравнительную политологию варьированием и совершенствованием

существовавших методов и добавили значительное количество специфических методик и

техник - в основном либо теоретических, либо эмпирических. 9

Это вполне понятно, ведь оба подхода адресовались к базовым онтологиям политического,

а не к основному смысловому ядру компаративистики - проблемам соотносимости

уникального [Heckscher 1957: 77], критериев сравнения, их релевантности и т.п., разве что

делали это косвенно. Данное обстоятельство ни в коей мере не мешало получению

качественно новых научных результатов, в т.ч. имеющих теоретико-методологическое

значение.

Так, исключительно важным вкладом в науку стала опубликованная в 1966 г. работа

Г.Алмонда и Дж.Пауэлла, где был предложен набор условно универсальных показателей

для сопоставления политических систем и культур [Almond, Powell 1966]. Авторы

построили систему декартовых координат с разделением каждой из осей на три уровня

проявленности соответствующих качеств (низкий, средний, высокий), что дало девять

полей.

Горизонтальная координата характеризовала нарастание субсистемной автономности, а

вертикальная - функциональной дифференциации. В последнем случае уровни

проявленности фиксировались, соответственно, по отношению к примитивным,

традиционным и современным системам.