Часть 1. Теоретические и методологические вопросы

три, четыре вида трансформационных операций: Книга не читается Петром^

Это еще лингвистика. Кстати, первоначально Н.Хомс-кий и не имел в виду переносить свою модель в психолингвистику: еще в 1961 году он считал <ошибочным> убеждение, <что порождающая грамматика, как таковая, есть модель для говорящего или соотнесена с ней каким-то строго определенным образом> (Chomsky, 1961, р .14). Первую попытку внедриться в психолингвистику он сделал в известной книге <Аспекты теории синтаксиса> (1965), где вводится понятие глубинной структуры, определяющей семантическую интерпретацию синтаксической конструкции предложения и соответствующей <ядерной конструкции> первого варианта его теории. По Хомско-му, последовательность порождения предложения такова. <База (базовые грамматические отношения - Авт.) порождает глубинные структуры. Глубинная структура подается в семантический компонент и получает семантическую интерпретацию; при помощи трансформационных правил она преобразуется в поверхностную структуру, которой далее дается фонетическая интерпретация при помощи правил фонологического компонента> (Chomsky, 1965, р.141). (Подробнее см. Главу 5, а также (Леонтьев, 19690, с.78 и ел.)). Дальнейшая эволюция взглядов Н.Хомс-кого на структуру его лингвистической (и психолингви-стической: сейчас мы увидим, что это практически одно и то же) модели не была сколько-нибудь принципиальной, тем более что он почти двадцать лет не публиковал серьезных лингвистических или психолингвистических работ и вновь вернулся к этой области только в конце 1980-х гг., выдвинув идею <переключателей> (switches), связанную с его теорией врожденных структур, на которой мы остановимся ниже (Chomsky, 1986).

Пожалуй, стоит обратить внимание только на три момента в дальнейшем развитии взглядов Н.Хомского. Во-первых, он стал <встраивать> в структуру своей модели не только грамматические, семантические и фоне-Глава 2. История психолингвистики

тические (фонологические), но и так называемые прагматические правила - правила употребления языка. Во-вторых, он развил идею, которую можно найти уже в ранних его работах - идею о принципиальном различии модели linguistic competence (<языковой способности>) и модели linguistic performance (<языковой активности>). Первая есть потенциальное знание языка, и оно-то, по Хомскому, как раз и описывается порождающей моделью. Вторая - это процессы, происходящие при применении языковой способности в реальной речевой деятельности. Первая - предмет лингвистики; вторая - предмет психологии. Первая определяет вторую и первична по отношению к ней. Ясно, что психолингвисти-ческая концепция Хомского представляет собой как бы проекцию лингвистической модели в психику. В подавляющем большинстве исследований школы Хомского-Миллера речь идет не случайно именно об анализе и количественной оценке <психологической реальности> тех или иных компонентов языковой структуры или правил перехода от нее к каким-то иным структурам, обычно априорно объявляемым психологическими (или когнитивными).

В-третьих, Н.Хомский последовательно обосновывал и отстаивал (и продолжает это делать и сейчас) идею врожденности языковых структур, о которой мы подробнее расскажем в Главе 9.

Модель Н.Хомского импонировала и лингвистам, и психолингвистам своей бросающейся в глаза оригинальностью, кажущейся динамичностью, она как будто позволяла сделать в лингвистике принципиальный шаг вперед - от распределения языковых единиц по уровням и построения на каждом уровне своей языковой подсистемы (фонологической, грамматической и пр.) к представлению языка как целостной системы, организованной по единым правилам. В популярности идей Н.Хомского сыграла большую роль также характерная для конца 1950-х-начала 1960-х гг. тенденция к <машиниза-Часть 1. Теоретические и методологические вопросы

ции> человеческого интеллекта. Действительно, модель, казалось бы, позволяет <автоматически> получать из заданного исходного материала любые грамматические конструкции, <заполнять> их лексикой и правильно фонетически оформлять.

На деле все эти достоинства модели Н.Хомского не были столь уж ошеломляющими. Основная идея - положить в основу модели операции трансформации - как уже сказано, принадлежит З.Харрису. Н.Хомский лишь последовательно провел ее и придал ей <товарный вид>. Динамичность модели Н.Хомского весьма ограничена: операция в его представлении - это переход от одного статического состояния системы к другому статическому состоянию. А ее системность во многом фиктивна - во всяком случае, довольно успешно описывая английский язык и речь на этом языке, как лингвистическая, так и основанная на ней психолингвистическая модель Н.Хомс-кого оказалась мало приемлемой для языков другой структуры, даже для русского.

Важнейшее отличие психолингвистики второго поколения по сравнению с осгудовской заключалось в том, что был преодолен атомизм этой последней. Особенно ясно это видно на примере трактовки усвоения языка: согласно школе Н.Хомского, это не овладение отдельными языковыми элементами (словами и т.д.), а усвоение системы правил формирования осмысленного высказывания. Но какой ценой это преодоление было достигнуто? Односторонне психологическая ориентация сменилась односторонне лингвистической. Единство пси-холингвистической модели Хомского-Миллера - это единство модели языка. Как тонко заметили Ж.Мелер и Ж.Нуазе: <Грамматика Хомского относительно нейтральна по отношению к процессам собственно психологическим> (Mehler et Noi^et, 1974, p. 19). Более того - психолингвистика второго поколения принципиально ан-типсихологична: претендуя на роль психологической, а не только лингвистической теории, она в сущности сво-Глава 2. История психолингвистики

дит психологические процессы к реализации в речи языковых структур. Системность поведения или деятельности человека оказывается непосредственно выведенной из системности языка - психика в лучшем случае накладывает определенные ограничения на реализацию языковых структур (это касается, например, объема памяти). Претензии психолингвистики Хомского на глобальное объяснение речевого поведения не имеют под собой, однако, реального основания: известный англо-американский психолог Джером Брунер замечает по этому поводу, что на самом деле <...правила грамматики так относятся к закономерностям построения предложения, как принципы оптики к закономерностям зрительного восприятия> (Bruner, 1974-1975, p.256).

Два других недостатка осгудовской психолингвистики остались непреодоленными. Изменилось представление о степени сложности речевых реакций: но осталась незыблемой сама идея реактивности (особенно хорошо это видно в известной книге Дж. Миллера, Е.Галантера, К.Прибрама <Планы и структура поведения> (1965); см.также Леонтьев, 1974. А индивидуализм осгудовской психолингвистики Н.Хомский и Дж.Миллер еще больше углубили - одним из важнейших положений психолингвистики второго поколения стала идея универсальных врожденных правил оперирования языком, сформулированная на основе тех бесспорных фактов, что, с одной стороны, эти правила не содержатся в эксплицитной форме в языковом материале, а с другой, что любой ребенок может одинаково свободно овладеть (как родным) языком любой структуры. Таким образом, процесс овладения языком свелся к взаимодействию этих врожденных правил или умений и усваиваемого языкового материала или, если угодно, к актуализации этих врожденных правил.

Психолингвистика Н.Хомского весьма уязвима и в других отношениях. Она ограничивается проблемами восприятия и порождения предложения - лингвисти-Часть 1. Теоретические и методологические вопросы

ческой единицы, определяемой через грамматику, семантику и сегментную фонетику и принципиально изо-лируемой от целостного осмысленного текста. Она рассматривает именно предложение (sentence), а не высказывание (utterance), т.е. игнорируется реальное соотношение различных языковых уровней (и невербальных средств) в формировании и восприятии той или иной коммуникативной единицы. Априорно предполагается, что основой порождения и восприятия высказывания всегда является его морфосинтаксическая структура. Далее, предложение рассматривается вне реальной ситуации общения. Игнорируется место речи, а также ее восприятия, в системе психической деятельности человека - речь и ее восприятие рассматриваются как автономные, самоценные процессы. Игнорируются индивидуальные, в частности личностно обусловленные, особенности восприятия и производства речи: сама идея индивидуальных стратегий оперирования с языком отвергается с порога.

Все эти недостатки модели Н.Хомского, в особенности ее <лингвистичность>, вызвали критику со стороны тех психолингвистов, кто не попал под его влияние, причем интересно, что направления такой критики в основном совпали (Rommetveit, 1968; Леонтьев, 1969 а, и др.). Но особенно существенно, что среди последователей Н.Хомского и Дж.Миллера с самого начала возникла тенденция <подправить> психолингвистику второго поколения, сделать ее более психологической, привести в соответствие с концептуальной системой общей психологии. Эта тенденция особенно ярко проявилась в работах молодых (тогда!) психологов так называемой Гарвардской школы, прямых учеников и сотрудников Джорджа Миллера: Т.Бивера, М.Гарретт, Д.Слобина и др. Их позиция достаточно четко отразилась, например, в переведенной на русский язык книге Д.Слобина <Психолингвистика>, в оригинале изданной в 1971 году (Сло-бин и Грин, 1976).