Роль диффузии в социальной эволюции

Каким бы долгим и трудным ни казался в исторической перспективе эволюционный процесс, он был удивительно быстрым, если учитывать более широкую перспективу органической эволю­ции. Мы уже отмечали сравнительную быстроту социального изменения; теперь мы можем добавить, что и социальная эволюция продвигалась значительно быстрее, чем биологическая. Ни одна примитивная форма живого не развивается в столь краткий период времени, какой охватывается человеческой историей, — сама идея подобного развития кажется абсурдной. Но именно в этот период одно первобытное общество за другим продвинулись к такой стадии, которая (по крайней мере в сравнении) демонстрирует определенную высокоразвитую струк­туру. Социальная эволюция высвобождается в каком-то смысле из органической эволюции потому, что человеческие существа способны использовать для достижения своих целей такие орудия, которые не являются частью их собственной физической структуры, и потому, что при их использовании ими руководит в какой-то мере разум, а не простой инстинкт. Оснащенные подобным образом, они могут быстро увеличивать свое социальное наследие и передавать его эволюционный потенциал своим потомкам, а также приобщать к нему другие народы на всем земном шаре.

Иногда при интерпретации социального изменения диффузия и эволюция рассматриваются в качестве противоположных принципов. Но в действительности нет никакой необходимости в этом противопоставлении. Диффузию следует рассматривать в качестве одного из наиболее важных факторов социальной эволюции. Все крупные общества прошлого свидетельствуют — насколько можно судить по сохранившимся документам — о формирующем и стимулирующем воздействии культурных контактов. Влияние возникшей на Ниле цивилизации достигло Индии. Философские системы Индии достигли Китая и позднее внесли свой вклад в пробуждающиеся цивилизации Запада. Греки опирались на наследие Микен, Крита и Египта. Рим с самых первых дней своего существования чувствовал влияние куль­турных сил, достигших зрелости в Греции. И так вплоть до наших дней.

Антиэволюционные влияния

Нет нужды говорить, что становление современной стадии дифференциации было задачей многих столетий, давление же, исходившее от старой концепции сплоченности, было сильным противодействием этому процессу, и все еще остается в опреде­ленной степени действенным. В процессе формирования совре­менного общества обычно именно государство — хотя иногда и церковь — пыталось предотвратить дальнейшую дифференциа­цию, превращая иные организации в часть своей собственной структуры и подчиняя их налагаемому им единообразию. В XVII веке Гоббс отверг свободные ассоциации, сравнив их с «червями во внутренностях естественного человека», а не далее как в конце XVIII века французская революция попыталась во имя свободы уничтожить все корпоративные объединения. Руссо, философ революции, не в меньшей степени, чем Берк, философ реакции, — столь медленно наш рассудок воспринимает оформляющийся социальный факт — все еще не мог допустить отдельную органи­зацию государства и церкви, все еще верил в «универсальное товарищество» или «всеобщее подчинение», делавшее членство в обществе культурно инклюзивным. Даже сегодня предпринима­ются отдельные попытки восстановить крупные общества на основе примитивного сплочения, о чем свидетельствуют проявле­ния как фашистских, так и коммунистических принципов и в еще большей степени — политика национал-социалистов в Германии. Но каковы бы ни были притязания этих противостоящих принципов — опять-таки должно быть ясно, что мы говорим о социальной эволюции, а не о социальном прогрессе, —существенно то, что упомянутые попытки достигли успеха только в тех странах, которые в меньшем объеме или на протяжении более короткого периода времени испытали воздействие диверси­фицирующих условий современного индустриализма, культурных вариаций, проявляющихся в различных исповеданиях, и конфлик­та по вопросу о свободной ассоциации. Существенно также, что они достигли успеха лишь благодаря утверждению насильственно­го контроля, подавляющего дифференциации, которые могли бы в противном случае возникнуть, и что они явились непредви­денным следствием ненормальных и катастрофических событий, а не более упорядоченного хода социального изменения.