История мировой культуры

История мировой культуры

Семинарские занятия. Цыпкин Денис Олегович – заместитель заведующего кафедры истории западноевропейской и русской культуры. Есть школьное понимание культуры, есть реальный подход к истории культуры. Культура – это адаптивный механизм, что является одновременно и её сутью. Культура по большому счету все, и в тоже время ничего. Эти механизмы меняются во времени и пространстве. Люди одной национальности и веры в разных культурах по своему решают вопросы этих механизмов. Задача человека как части мира природы – адаптация. Кстати именно поэтому бессмысленно говорить о сохранении в новых культурных условиях старых моделей, которые потом могут вернуться. Сегодня многие страны претендуют на роль приемников культуры Западной Римской империи, хотя они ничего общего с империей не имеют. С другой стороны на востоке развивалась и включала в себя новые народы единственная Римская империя – Восточная (Византия). История – это наука о стратегических изменения общества. Именно поэтому, историко-культурные исследования представляют большой интерес для исследователей. Когда система не может ничего сделать, она рушится, хотя в тоже время имеет свой центр.

Лекции. Берёзкин Андрей Владимирович – преподаватель кафедры истории западноевропейской и русской культуры. Сокурова Ольга Борисовна.

Введение в историю культуры и периодизация. Культуру также делят на обыденную, научную, публицистическую и т.п. Она имеет множество значений. Всё изменила Первая мировая война, когда два противостоящих лагеря вели войну не только на полях сражений, но и в журналах, газетах, в общем СМИ. И всё это выявило, что журналисты Антанты и Тройственного союза олицетворяют друг друга одними и теми же словами. Для основной массы населения, которое по обе линии фронта проявило единый патриотический порыв, сообщения в СМИ было призвано защищать культуру. Например, когда немецкие самолёты бомбили средневековые замки, и французы писали о немцах, как о «гуннах своего времени», хотя немцы уничтожали замки и смотровые башни как стратегические объекты для корректировки огня. Американские исследователи 1920-х гг. выдвинули гипотезу о том, что язык определяет культуру каждого народа мира. «В дни моей юности все исторические факультеты страны украшали транспоранты с девизом Ленина и Маркса «Мы знаем только одну науку историю», а другие «Можно не знать тысячу наук, но не знать историю может только самый тёмный человек». Освальд Шпенглер противопоставлял культуру и цивилизацию, он полагал, что к 2000 году Европа переживёт свой закат. История знает 4 самых страшных войны: Первая и Вторая мировые войны, Третья мировая война («Холодная война»), Информационно-культурная война (термин появился в начале 21 века). П.А.Сорокин «Человек, цивилизация, общество». Сорокин рассматривает историческую действительность как целостное единство различных культурных систем. Подчеркивая своеобразие каждой культуры, философ вместе с тем акцентирует внимание не только на общих чертах в их исторической судьбе, но фиксирует единые и неизменные тенденции, идеи, проблемы. С точки зрения Сорокина, главным фактором, определяющим поведение отдельных людей и характеристики социальных систем, является фактор культуры. Культура, по Сорокину, и есть ценностная система. А поскольку через ценности обнаруживает себя весь спектр явлений культуры, то посредством анализа ценностей можно типологизировать культуру, описать процесс ее развития, спрогнозировать будущее. Все имевшие место в истории человечества культурные системы философ делит на три основных типа, которые, по его мнению, и образуют три суперсистемы: две противоположные друг другу - идеациональную и чувственную (или - сенситивную) и третью - смешанную, промежуточную между ними - идеалистическую. В основу различия двух противоположных суперсистем культуры Сорокин полагает главный критерий: представления о природе реальности. Идеациональная суперсистема имеет сверхчувственную природу, божественное начало. Чувственная система - реальна, адекватна восприятию наших органов чувств. Сорокин подчеркивает, что в «чистом виде» в конкретном обществе идеациональная и чувственная суперсистемы культуры никогда полностью не реализуются. Речь может идти лишь о доминировании и об определенном господстве каждой из них в тот или иной исторический период. С помощью оригинальных методик, с привлечением специалистов из разных областей науки, опираясь на обширный фактический и статистический материал, П.А. Сорокин пришел к выводу, что в истории развития человечества наблюдается циклическая смена суперсистем культуры в последовательности: идеациональная, идеалистическая, чувственная.

П.А. Сорокин, как и его предшественники О. Шпенглер и А. Тойнби, утверждал, что суперсистемам культуры присуща своя внутренняя динамика жизни, охватывающая длительные исторические фазы. Это: генезис (происхождение) - рост - созревание - увядание - упадок и, наконец, распад. В то же время философ был убежден в том, что так называемая «смерть» культуры не имеет тотального и необратимого характера. Более того, эта «мнимая смертная агония была бы не чем иным, как острой болью рождения новой формы культуры, родовыми муками, сопутствующими высвобождению новых созидательных сил». Упрощенно и схематично этот процесс можно представить, как движение маятника из одной крайней точки – «идеациональной» - в другую крайнюю точку - эмпирическую, и обратно, с прохождением через промежуточную фазу «идеалистической», или интегральной, культуры.

«Закат Европы» - философский труд Освальда Шпенглера, опубликованный в 1918 году. Шпенглер вслед за немецкой философией XIX века различает науки о природе и науки о духе. «Средство для познания мёртвых форм — закон. Средство для понимания живых форм — аналогия». Однако, признает Шпенглер, только естественные науки могут называться науками. История — это не наука. Шпенглер отказывается воспринимать историю линейно. «Древний мир — Средние века — Новое время: вот невероятно скудная и бессмысленная схема». Альтернативой линейной истории он называет морфологию мировой истории как описание отдельных культур, причем подобная позиция приводит Шпенглера к философскому релятивизму, а именно к допущению существования «нескольких одинаково правильных структур». Соотношение культуры и цивилизации: Культура — главное содержание истории.

«Каждая культура проходит возрастные ступени отдельного человека. У каждой есть свое детство, своя юность, своя возмужалость и старость».

Культура — «человеческая индивидуальность высшего порядка».

«Каждая новая культура пробуждается с неким новым мировоззрением».

«У каждой культуры есть своя собственная цивилизация».

Типы культуры:

Египетская культура

Вавилонская культура

Китайская культура

Индийская культура

Мексиканская культура

Античная культура — культура тела.

Арабская культура — культура Ближнего Востока, начало которой Шпенглер связывает с ранним христианством.

Фаустовская культура — европейская культура воли, появившаяся в 1000 и символом которой является Фауст. Она прошла ряд стадий — романика, готика, ренессанс, барокко, рококо — прежде чем умерла в цивилизации XIX века.

Столкновение цивилизаций — историко-философский трактат Сэмюэла Хантингтона, посвящённый миру после холодной войны. Эта книга стала продолжением и развитием идей автора, изложенных в его более ранней работе — статье «Столкновение цивилизаций?», опубликованной в 1993 году в американском политологическом журнале «Международные отношения» (Foreign Affairs). Обосновал идею многополярного мира. Хантингтон утверждает, что географическое соседство цивилизаций нередко приводит к их противостоянию и даже конфликтам между ними. Эти конфликты обычно происходят на стыке или аморфно очерченных рубежах (faultlines) цивилизаций. Иногда эти конфликты можно предвидеть исходя из логики развития и взаимодействия цивилизаций. Основные идеи книги:

• Цивилизации — это большие конгломераты стран, обладающие какими-либо общими определяющими признаками (культура, язык, религия и т.д.). Как правило, основным определяющим признаком наиболее часто является общность религии;

• Цивилизации, в отличие от стран, обычно существуют долгое время — как правило, более тысячелетия;

• После возникновения самых ранних цивилизаций (Древний Египет, Древний Шумер, Вавилония, Древний Китай, Древняя Индия), в течение почти трёх тысячелетий между ними не было никаких контактов или эти контакты были очень редкими и ограниченными;

• Каждая цивилизация видит себя самым важным центром мира и представляет историю человечества соответственно этому пониманию;

• Западная цивилизация возникла в VIII—IX веках нашей эры. Она достигла своего зенита в начале XX века. Западная цивилизация оказала решающее влияние на все остальные цивилизации;

• Восприятие западного влияния (вестернизация) и технологический прогресс (модернизация) могут происходить раздельно или совпадать (частично или полностью);

• Религиозный фанатизм часто является реакцией обывателя на модернизацию, вестернизацию или же на сочетание того и другого;

• Некоторые цивилизации (западная, индуистская, синская, православная, японская и буддистская) имеют свои «стержневые», то есть главные, страны (core states), а другие цивилизации (исламская, латиноамериканская и африканская) не имеют стержневых стран. Цивилизации, имеющие core states, обычно более стабильны;

• В процессе глобальных перемен, международные организации, возникшие после Второй мировой войны (ООН и т. д.) должны будут постепенно изменяться в сторону более справедливого учёта интересов всех стран. Например, в Совете Безопасности ООН должна быть представлена каждая цивилизация.

Автор выделяет несколько типов цивилизаций: Западная цивилизация, Исламская цивилизация, Индуистская цивилизация, Синская цивилизация, Японская цивилизация

Латиноамериканская цивилизация, Православная цивилизация, Африканская цивилизация, Буддистская цивилизация.

«Конец истории и последний человек» — первая книга американского философа и политолога Фрэнсиса Фукуямы. Была выпущена в 1992 году издательством Free Press. Публикации книги предшествовало появление в журнале The National Interest эссе «Конец истории» (1989), которое получило широкий резонанс в прессе и научной печати. В книге «Конец истории и последний человек» Фукуяма продолжает линию эссе и утверждает, что распространение в мире либеральной демократии западного образца свидетельствует о конечной точке социокультурной эволюции человечества и формировании окончательной формы правительства. В представлении Фукуямы конец истории, однако, не означает конец событийной истории, но означает конец века идеологических противостояний, глобальных революций и войн, а вместе с ними — конец искусства и философии. Фукуяма прямо указывает на то, что не является автором концепции «конца истории», а лишь продолжает развитие идей, основа которых была заложена Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем, а затем получивших развитие в работах Карла Маркса и Александра Кожева. Книга «Конец истории и последний человек», которая в последующие годы была переведена более чем на двадцать языков, подверглась обильной критике как в научной печати, так и в публицистике. Большинство рецензентов указывали на идейную ангажированность автора, крайнюю приверженность идеям либеральной демократии, избирательность в оценке событий и выборе фактов, а также недооценку значимости таких набиравших силу движений, открыто противостоящих распространению либеральной демократии, как исламский фундаментализм. Фрэнсис Фукуяма принимал активное участие в полемике, развернувшейся после выпуска книги, последовательно отстаивая свои позиции, но в последующих работах постепенно пересмотрел ранее изложенные взгляды.

Основные концепции книги. Первая часть книги открывается исследованием исторического пессимизма нашего времени, закономерного результата мировых войн, геноцида и тоталитаризма, характерных для ХХ века. Обрушившиеся на человечество бедствия подорвали не только присущую XIX веку веру в научный прогресс, который идёт только во благо цивилизации, но и все представления о направленности и непрерывности универсальной истории. Тем не менее, Фукуяма задаётся вопросом, насколько оправдан наш пессимизм, и прослеживает глубокой кризис авторитаризма, характерный для последних десятилетий, и всё более уверенное шествие либеральной демократии: «Человечество приближается к концу тысячелетия, и кризисы-близнецы авторитаризма и социалистического централизованного планирования оставили на ринге соревнования потенциально универсальных идеологий только одного участника: либеральную демократию, учение о личной свободе и суверенитете народа». Её воспринимает всё большее число стран, в то время как её критики не в состоянии предложить последовательную альтернативу. Она превзошла и обескровила всех серьёзных политических противников, дав гарантии, что представляет собой кульминацию в истории человечества. Рассматривая в историческом контексте авторитарные режимы XX века, Фукуяма приходит к выводу, что «…ключевой слабостью, которая в конце концов и обрушила эти сильные государства, была неспособность к легитимности — то есть кризис на уровне идей… Если не считать режима Сомосы в Никарагуа, не было ни одного случая, когда старый режим был бы отстранён от власти вооружённым мятежом или революцией. Перемена режима становилась возможной из-за добровольного решения по крайней мере части деятелей старого режима передать власть демократически избранному правительству. Хотя это добровольное отречение от власти всегда провоцировалось каким-то непосредственным кризисом, в конечном счёте оно становилось возможным из-за набирающего силу мнения, что в современном мире единственный легитимный источник власти — демократия». Именно легитимность, то есть идеологическое обоснование права на существование, по мнению Фукуямы, даёт неисчерпаемый кредит доверия демократии.

Во II и III частях книги Фукуяма даёт два самостоятельных, но дополняющих друг друга очерка универсальной истории, которая, по его мнению, свидетельствует о логическом финале человеческой эволюции с наступлением всеобщей победы либеральной демократии. В первом очерке, подчёркивая всеобщий характер современных естественных и технических наук, автор сосредоточивается на императивах экономического развития. Общество, которое стремится к процветанию или просто защищает свою независимость от технически более развитых государств, вынуждено вступить на тот же путь модернизации. Хотя коммунистическое планирование из центра как будто предлагает альтернативный путь западной индустриализации, эта модель оказалась абсолютно неадекватной в условиях постиндустриальной экономики. Таким образом, в противоположность Марксу, логика экономического развития ведёт к крушению социализма и триумфу капитализма. Хотя эта экономическая интерпретация позволяет точно описать победу либерализма, Фукуяма предупреждает, что она недостаточна для объяснения движения к либеральной демократии. Он отмечает, что рыночно-ориентированные авторитарные страны Южная Корея, Тайвань, Испания при Франко и Чили при Пиночете добились исключительных экономических успехов, но при этом отступили от политической демократии. Здесь нужно другое объяснение, и Фукуяма находит его, интерпретируя мысль Гегеля в изложении Александра Кожева. Он предполагает, что главная движущая сила истории есть стремление к свободе: «Гегель видел причины прогресса в истории не постепенном развитии разума, но в слепой игре страстей, которые ведут людей к конфликту, революции и войне, — его знаменитая «хитрость разума». Для Гегеля воплощением человеческой свободы было конституционное государство или, как предполагает Фукуяма, то, что мы назвали либеральной демократией. По мнению Фукуямы, помимо стремления к свободе другой движущей силой истории является жажда признания. Стремление к тому, чтобы окружающие признали их человеческое достоинство, изначально помогло людям не только преодолеть в себе простое животное начало, но и позволило рисковать своей жизнью в сражениях. В свою очередь, это привело к разделению на господ и рабов. Однако такое аристократическое правление не смогло удовлетворить стремление к признанию как рабов, так и господ. Противоречия, которые порождает борьба за признание, могут быть устранены только с помощью государства, основанного на всеобщем и взаимном признании прав каждого гражданина. Фукуяма отождествляет жажду признания с платоновским понятием thymes (духовность) и понятием Руссо amour-propre (самолюбие), а также с такими общечеловеческими понятиями, как «самоуважение», «самооценка», «достоинство» и «самоценность». Привлекательность демократии связана не только с процветанием и личной свободой, но и с желанием быть признанным, равным друг другу. Важность этого фактора увеличивается с ходом прогресса и модернизации: «По мере того, как люди становятся богаче, образованнее, космополитичнее, они требуют признания своего статуса». В этом Фукуяма видит объяснение стремления к политической свободе, даже в условиях экономически успешных авторитарных режимов. Жажда к признанию — это «утраченное звено между либеральной экономикой и либеральной политикой». Хотя главная тема последней части — непрерывный триумф либеральной демократии и её принципов, автор этим не ограничивается. Он не только признаёт тенденцию к утверждению культурной самобытности, но и приходит к выводу, что «либерализм должен добиться успеха помимо своих принципов», а политическая модернизация «требует сохранения чего-то несовременного». Более того, есть вероятность, что, несмотря «на очевидное отсутствие в настоящее время какой-либо альтернативы демократии, некоторые новые авторитарные альтернативы, ранее неизвестные истории, смогут утвердиться в будущем».

Часть V непосредственно посвящена вопросу, действительно ли либеральная демократия полностью удовлетворяет стремление человека к признанию и, таким образом, определённо представляет собой конечный пункт человеческой истории. Хотя, как считает Фукуяма, «либеральная демократия есть наилучшее решение человеческой проблемы», он также приходит к выводу, что ей присущ ряд внутренних «противоречий», из-за которых она может подвергнуться разрушению. Это и трения между свободой и равенством, которые открывают возможности атаки на демократию со стороны левых; они не обеспечивают равного признания меньшинствам и бедным, и длительный путь либеральной демократии, который разрушает религиозные и другие долиберальные воззрения, важные в общественной жизни, от которой она в конечном счёте зависит; и, наконец, неспособность общества, основанного на свободе и равенстве, обеспечить простор для стремления к превосходству. Фукуяма считает, что это последнее противоречие — самое серьёзное из всех. В связи с этим он использует ницшеанское понятие «последнего человека», или постисторического человека толпы, который ни во что не верит и ничего не признаёт, кроме своего комфорта, и который утратил способность испытывать благоговение. Главное опасение у Фукуямы вызывает не этот «последний человек», а то, что либеральная демократия будет разрушена из-за неспособности умерить стремление человека к борьбе. Если либеральная демократия одержит повсеместную победу, то тогда и человек «будет бороться против самой причины. Он будет бороться ради самой борьбы. Другими словами, люди будут бороться просто от скуки, они не представляют себе жизнь в мире без борьбы». В конечном счёте Фукуяма приходит к выводу, что удовлетворение может принести не только либеральная демократия, и поэтому «те, кто остался неудовлетворёнными, всегда смогут возобновить ход истории».

Античная культура. В Древней Греции близким к термину культура являлась пайдейя, которая выражала понятие «внутренней культуры», или, иначе говоря, «культуры души». В латинских источниках впервые слово встречается в трактате о земледелии Марка Порция Катона Старшего (234—148 до н.э.) De Agri Cultura (ок. 160 г. до н.э.) — самом раннем памятнике латинской прозы. Этот трактат посвящен не просто обработке земли, а уходу за полем, что предполагает не только возделывание земли, но и особое душевное отношение к ней. Например, Катон дает такой совет по приобретению земельного участка: нужно не лениться и обойти покупаемый участок земли несколько раз; если участок хорош, чем чаще его осматривать, тем больше он будет нравиться. Вот это самое «нравиться» должно быть непременно. Если его не будет, то не будет и хорошего ухода, то есть, не будет культуры. В латинском языке слово имеет несколько значений:

• возделывание, обрабатывание, уход (agri Lcr, C etc.); разведение (vitis C);

• земледелие, сельское хозяйство Vr, Q, H;

• воспитание, образование, развитие (animi C; culturae patientem commodare aurem H);

• поклонение, почитание (potentis amici H).

Римляне употребляли слово культура с каким-нибудь объектом в родительном падеже, то есть только в словосочетаниях, означающих совершенствование, улучшение того, с чем сочеталось: «culture juries» — выработка правил поведения, «culture lingual» — совершенствование языка и т.д. Римский оратор и философ Марк Туллий Цицерон (106-43 до н.э.) в своих «Тускуланских беседах» употребил слово культура в переносном значении, назвав философию «культурой души» («cultura animae»), иначе, он считал, что человек, занимающийся философией, обладает культурой духа и ума.

Каждый период в истории культуры по-своему ценен. Однако особую роль исследователи отводят античной (греческой и римской) культуре, чья литература, искусство и философия стали отправной точкой в развитии последующей (европейской) культуры, оказали большое влияние на другие культуры. Древняя Греция открыла человека как прекрасное и совершенное творение природы — меру всех вещей. В целом для античной культуры характерен рациональный (теоретичный) подход к пониманию мира и в то же время эмоционально-эстетическое его восприятие стройная логика, индивидуальное своеобразие в решении тех или иных проблем. Этим Древняя Греция отличалась от Востока, где развитие культуры протекало, в основном, в форме комментирования древних учений, ставших каноническими, увековечивания традиций.

У истоков греческой культуры стоят Крит и Микены, чью культуру еще нельзя считать водоразделом между древним Востоком и Западом. Более того, характерная для этой эпохи (2 тысячелетие до н.э.) так называемая «дворцовая» культура сближает ее с восточными прототипами: наблюдается та же централизация хозяйственной, религиозной и военно-политической жизни, что и в культуре Египта, наличие жреческого сословия и мощной бюрократии, где ключевой выступает фигура писца и пирамиду власти венчает царь-жрец. Крушение централизованных систем Крита и Микен развязало руки родовой знати — басилеям в их борьбе за славу, доблести и богатство. Их подвиги воспевались в поэме Гомера «Илиада», возвращение самого «интеллектуального» греческого героя Одиссея домой, на Итаку — в «Одиссее».

Своеобразие гомеровской эпохи (XI-IX вв. до н.э.) состоит в том, что основной вектор развития культуры направлен не на родовые, а на индивидуальные нормы культуры. Поведение героев Гомера резко индивидуализировано, основная ценность — воинская доблесть («арете»), ее достижение регламентируется «героическим кодексом» и, приводит к славе, вслед за которой идет чествование — соответствующее положение в обществе и сопутствующее ему богатство. Основной формой общественного контроля выступает «культура стыда» — непосредственно осуждающая реакция народа на отступление героя от нормы. Формируется рациональная ориентация поведения, его обоснование и соответствующее самосознание. Боги расцениваются как часть природы, человек, поклоняясь богам, может и должен строить с ними отношения рационально. Гомеровская эпоха демонстрирует состязательность («агон») как норму культуротворчества и закладывает агональный фундамент всей европейской культуры.

Последующая, архаическая эпоха (VIII-VI вв. до н.э.) демонстрирует результат нового типа общественных связей — закон («номос») как безличную правовую норму, равнообязательную для всех. Формируется полис (город-государство), в котором каждый полноправный гражданин — собственник и политик, выражающий частные интересы через поддержание общественных. Равное положение граждан перед законом вводит механизм ограничения в агональную культуру: на первый план выдвигаются мирные добродетели («справедливость», «рассудительность», «благочестие»), а необходимость поддержания общего блага ставит граждан в позицию принудительного социального творчества. Новый социальный и природный порядок регулируется нормами космической компенсации и меры и подлежит рациональному осмыслению в различных натурфилософских системах.

Эпоха классики (V-IV вв. до н.э.) — кратковременный взлет греческого гения во всех областях культуры: искусстве, архитектуре, литературе, философии и науке. Эпоха подготовлена накопленным эффектом самосознания (победа греков над персами, осознание преимуществ закона перед произволом и деспотизмом), формируется представление о человеке как самостоятельной (автаркичной) личности, закон приобретает характер рациональной правовой идеи, подлежащей обсуждению. Воспеваются достижения человека, общественная жизнь служит саморазвитию личности (эпоха Перикла). В то же время начинают осознаваться проблемы человеческой индивидуальности (политика софистов и Сократа), перед греками открывается бездна проблемы бессознательного (иррационального), которую классическая культура Греции пытается компенсировать рациональной системой обоснования онтологической безопасности (Платон, Аристотель). Проблемы атараксии (невозмутимость души) и личного спасения — последнее «прости», послание Древней Греции Европе в эпоху эллинизма (конец IV-I вв. до н.э.), ликвидировавшего самостоятельность греческих полисов.

Культура средневековья - понятие, обозначающее определенный исторический этап развития культуры (V—XV вв.). В европейской культурно-исторической традиции сложилась практика представления этого этапа в основном тремя культурными организмами — культурой Западной Европы, Византии и Арабо-мусульманского Востока. Наличие определенной специфики каждой культуры, особенно исламской, не лишает возможности выделить некоторые общие черты, характеризующие культуру данного исторического периода в целом. Прежде всего она отличается феодальным укладом жизни (в разных формах), преобладанием натурального хозяйствования и идеологии пропитания (достойного содержания). В социальной сфере господствуют сословная иерархия и идеология личного служения, иерархическая вертикаль. Доминантами духовной жизни являются: монотеистическая религиозность (безусловное господство христианства, или ислама); традиционализм, ретроспективность, опора на прошлый опыт; символизм мира и его восприятия, потребность разгадывания величия и красоты Божественного творения (от христианской экзетезы до арабского орнамента); дидактизм, стремление передать другим людям свое понимание величия Божьего промысла; универсальность, энциклопедичность знаний (арабская наука); историзм, обусловленный введением временных координат рождения Бога и Страшного суда. Средневековый человек служит Богу и своему феодалу, не претендует на личностную жизнь, реализует в своей жестко регламентированной жизни предназначенную ему социальную профессиональную роль, во многом совпадая с ней. До XIII века безусловно преобладала тяга к общему, типичному, каноничность человека; в позднем средневековье в городах начинается мировоззренческий переворот, знаменующий начало становления человека как личности.