J7.iT. Гальперин К ВОПРОСУ О ВНУТРЕННЕЙ РЕЧИ*

Б отечественной психологии знаниями о внутренней речи мы обязаны главным образом Л.С. Выготскому. Соглас­но его исследованиям, внутренняя речь образуется из внешней речи путем изменения ее функции и вследствие это­го — ее структуры. Из средства сообщения мыслей другим лю­дям речь становится средством мышления «для себя». Из нее ус­траняется все, что «я и так знаю», речь становится сокращенной и прерывистой, «эллиптической» и — предикативной (последний признак С.Л. Рубинштейн считает не всеобщим). Большей час­тью внутренняя речь происходит про себя, «внутри», но может совершаться и вслух, например, при затруднениях в мышлении; когда мы остаемся наедине или забываем об окружающих. Этот естественный выход внутренней речи наружу Л.С. Выготский

* Гальперин П.Я. К вопросу о внутренней речи // Доклады АПН РСФСР. 1957. № 4.

92

ПСИХОЛОГИЯ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ

сделал приемом исследования, который в свое время имел прин­ципиальное значение, показав внешнее происхождение внутрен­ней речи и ее понятные связи с мышлением. Согласно такому пониманию, внутренняя речь предполагает, с одной стороны, речь-сообщение, с другой — все то, что «подразумевается» и о чем думают уже без помоши речи, т.е. свободные от речи мысли и мышление. Именно сопоставление с ними дает объяснение и характеристику внутренней речи: по сравнению с «чистым» мыш­лением — это еще речь, а по сравнению с речевым сообщени­ем — это особая речь, форма мышления; от внешней речи она происходит, а благодаря скрытому за ней мышлению ее бессвяз­ные частицы выполняют осмысленную роль; и генетически, и функционально внутренняя речь служит переходом от внешней речи к чистой мысли и от нее к внешней речи. Без них обеих и без непосредственной связи с ними внутренняя речь (в понима­нии Выготского) не может ни существовать, ни быть понята. Но со времени Выготского наши знания о мышлении и речи и наше понимание их связи намного продвинулись вперед.

Отечественное языкознание и отечественная психология не признают существования «оголенных мыслей», мышления, сво­бодного от языка. К этому общему положению психология до­бавляет ряд специальных фактов. Так, например, оказалось, что даже наглядные представления не могут стать надежной опорой умственного действия, если не будут предварительно отработа­ны на основе речи. Вторая сигнальная система является непре­менным условием формирования отдельного внутреннего пла­на сознания наряду с планом внешнего восприятия. Во всяком случае, несомненно, что специфически человеческое мышление является полностью речевым. И если оно выглядит «чистым» от речи (в определенной внутренней своей форме), то это должно получить специальное объяснение.

Мнение, будто существуют «чистое мышление» и мысли, ко­торые трудно выразить словами, имеет давнее происхождение и было почти общепризнанным во времена Выготского. Оно опиралось не только на широко распространенное пережива-

93

Раздел 2

ние «муки слова», о котором часто и красочно рассказывают поэты и писатели, но и на экспериментальные данные. Что ка­сается последних, то они представляли собой результаты ис­следований, проведенных с применением «систематического самонаблюдения» над процессом решения задач (даже самых простых и с непосредственно наличным чувственным матери­алом). Эти результаты подтверждались всякий раз, когда ум­ственный процесс наблюдался «изнутри» (что считалось рав­нозначным его изучению «в его собственном виде»). С другой стороны, попытки зарегистрировать участие речедвигательных органов в процессе мышения (см., например, интересные ис­следования А.Н. Соколова) приводят к заключению, что если задания относятся к хорошо освоенной области, то произво­димая в уме интеллектуальная работа не сопровождается учас­тием этих органов (по крайней мере, таким, которое можно уловить современными средствами).

Общий вывод из этих разнородных исследований сводится к тому, что когда интеллектуальная деятельность не встречает за­труднений, то ни самонаблюдение, ни регистрация состояния речедвигательных органов не обнаруживают участия речи в про­цессе мышления.

С этими фактами, конечно, нельзя не считаться, но дело в том, что сами по себе они совершенно недостаточны, чтобы сделать обоснованное заключение о существовании «чистого мышления» и «чистых мыслей». Для этого нужно еще одно предположение: по линии самонаблюдения — что его показания непосредственно раскрывают природу психических явлений, по линии перифери­ческих органов речи — что их состояние однозначно связано с центральным процессом речевого мышления. Правда, такая оцен­ка самонаблюдения широко распространена в буржуазной пси­хологии, однако даже там она не является общепризнанной. В отечественной психологии она считается ложной. Данные само­наблюдения, как и данные всякого другого наблюния, признают­ся только явлениями, а не сущностью наблюдаемых процессов. В нашем случае эти явления говорят о том, как выглядит мышление

94

ПСИХОЛОГИЯ ПОЗНАВАТЕЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ

(в самонаблюдении), а не каково оно на самом деле. Точно так же в советской психологии и физиологии никто не думает, что между периферическими органами и процессами коры головного мозга всегда существует одно и то же отношение. Наоборот, является элементарным положение, что при известных условиях эти отно­шения меняются; в частности, они меняются при образовании динамического стереотипа, т.е. при образовании навыка. Поэто­му, если в известных случаях мышление «про себя» происходит без участия голосовых органов, то это еще не говорит о том, что и центральный процесс мышления не связан с центральным пред­ставительством. Итак, из того факта, что при определенных усло­виях ни самонаблюдение, ни объективная регистрация речедви-гательных органов не обнаруживают участия речи в процессе мышления, не следует, что существует «чистое мышление» и «ого­ленные» от словесной оболочки мысли. Научных фактов, кото­рые доказывали бы их существование, нет. Но что положительно­го может сказать психология (психология, а не языкознание!) о речевой природе мышления, которое прежде считалось «чистым» от речи? Очевидно, для этого нужны знания, которые были бы получены из других источников, чем самонаблюдение или регис­трация деятельности периферических органов. Здесь перед нами во всем значении выступает проблема методики исследования. Психологическая убедительность мнения о существовании «чис­того мышления» как раз и была обусловлена тем, что психологи­ческие сведения о мышлении и речи ограничивались только яв­лениями: явлениями мышления — на его субъективном «конце», явлениями речи — на ее эффекторном конце. А центральные про­цессы мышления и речи оставались за пределами объективного исследования.

Проведенные за последнее время исследования по форми­рованию умственных действий открывают в этом отношении некоторые возможности. Согласно этим исследованиям, послед­ним этапом и завершающей формой умственного действия яв­ляется особый вид речи, который по всем признакам должен быть назван внутренней речью и который сопровождается явления-

95