Рожкова

291

шения, а другой – итоговое решение, не разрешающее спор по существу (реше-

ние о прекращении производства по делу), приводит к движению процедурного правоотношения, то есть его прекращению.

Сказанное позволяет уточнить значение арбитражного соглашения (его правовой результат применительно к процедурному правоотношению в арбит-

раже), которое на сегодняшний день не всегда оценивается верно: нередко ар-

битражному соглашению приписывается процессуальный (процедурный) эф-

фект.

Ошибка правоведов, усматривающих за арбитражным соглашением про-

цессуальные (процедурные) последствия, заключается в том, что под таковыми понимается отказ от юрисдикции государственного суда. Между тем отказ от юрисдикции государственного суда представляет собой уточнение юрисдикци-

онной формы защиты прав, составляющее цель гражданско-правовой сделки о защите прав, а гражданско-правовая сделка, как и всякий юридический факт гражданского права, не влечет процессуальных (процедурных) последствий.

При критикуемом подходе со всей очевидностью игнорируется первичный процессуальный факт, который и приводит в действие институт арбитражной процедуры – предъявление истцом иска в арбитраж. Хотя до совершения этого действия процедурные правоотношения в форме арбитражной процедуры от-

сутствуют даже при действительном, действующем и исполнимом арбитражном соглашении.

Думается, что для разрешения многих проблем, связанных с определением правовой природы арбитража и его места в системе российского права, прежде всего необходимо четкое понимание основополагающих категорий, примени-

тельно к которым хотелось бы отметить следующее.

Арбитражное соглашение представляет собой юридический факт граж-

данского права (обоснование данного заключения дано в части третьей диссер-

тации). Это соглашение имеет место при встречном (совпадающем) волеизъяв-

лении сторон гражданского правоотношения, направленном на определение формы защиты прав в отношении всех или некоторых видов споров, которые

292

возникли или могут возникнуть из связывающего их правоотношения (сделка,

направленная на защиту прав, то есть гражданско-правовая сделка).

Арбитраж есть частное лицо (частные лица), избранное спорящими сторо-

нами для разрешения конкретного спора посредством заключения ими арбит-

ражного соглашения. Как обоснованно подчеркивает О.Ю. Скворцов, арбитра-

жи входят в юрисдикционную систему государства, так как они наделены пра-

вом разрешать споры о праве, однако они имеют частный характер, поскольку образуются самими участниками гражданско-правовых отношений, а государ-

ство не участвует в их формировании, «ограничиваясь установлением общих правил создания и функционирования»360.

Арбитражная процедура есть форма процедурного правоотношения в ар-

битраже. Арбитражная процедура представляет собой специальную процедуру,

в рамках которой частные лица (арбитраж) реализуют предоставленные им воз-

можности по защите прав и интересов других частных лиц. То есть арбитражная процедура есть специальный порядок реализации одним частным лицом (арбит-

ражем) прав других частных лиц на защиту: в рамках арбитражной процедуры арбитраж решает вопрос относительно осуществления защиты субъективных гражданских прав или интересов частного лица (и удовлетворяет требование о защите или отказывает в его удовлетворении). С учетом сказанного можно го-

ворить о процедурных правоотношениях, существующих в форме арбитражной процедуры, как об общественных отношениях, возникающих при рассмотрении частным лицом юридического дела по защите субъективных гражданских прав и интересов частного лица.

Арбитражная процедура имеет сходство с судебным процессом в государ-

ственном суде, которое в значительной степени обусловлено их направленно-

стью на разрешение частноправового спора, но нет оснований говорить об их идентичности. Судебный процесс, являющийся специальным порядком прину-

дительной реализации государственным судом права частного лица на защиту,

360 Скворцов О.Ю. Проблемы третейского разбирательства предпринимательских споров в России. С. 22. При этом правовед подчеркивает, что под арбитражем понимается и орган, организующий третейское разбирательство спора, и конкретный состав арбитража.

293

не может совпадать с арбитражной процедурой, построенной не на принужде-

нии, а на добровольности. Кроме того, в отличие от судебного процесса, под-

робно урегулированного соответствующим процессуальным законодательст-

вом, арбитражная процедура предусматривает лишь обязательное подчинение базовым идеям, заложенным в законодательстве об арбитраже (но не в упомя-

нутом процессуальном законодательстве), и зависимость от автономии воли спорящих сторон.

Изложенное позволяет отрицать возможность отнесения правил, регули-

рующих арбитражную процедуру, к процессуальному праву.

Дело в том, что любое частное лицо, осуществляющее свою деятельность в соответствии с базисными идеями, установленными соответствующим зако-

ном, и разработанным для этого лица регламентом, действует в рамках соответ-

ствующей процедуры. Примером тому может выступить проведение примири-

телем процедуры примирения. Не ставя под сомнение, что такая деятельность осуществляется частным лицом (здесь – примирителем) в форме соответствую-

щей процедуры, никто не усматривает за этой процедурой процессуальный ха-

рактер, который присущ судебным процедурам в государственном суде, регу-

лируемым большим объемом специальных предписаний, кои содержатся в нор-

мах публичного права.

Вследствие сказанного можно говорить о том, что нет оснований призна-

вать за арбитражной процедурой процессуально-правовой характер.

Арбитражное решение – итоговое или промежуточное решение арбитража

– безусловно, во многом схоже с судебным решением государственного суда

(их сравнительная характеристика была дана ранее). Однако несмотря на неко-

торую внешнюю схожесть судебного и арбитражного решений, нет оснований говорить об их тождестве. Это обусловлено тем, что судебное решение – акт на-

деленного властными функциями государственного органа, решение которого может быть исполнено принудительно, тогда как арбитражное решение – это акт частного лица (арбитража), не основанный на авторитете государственной

294

власти361 и посему требующий дополнительных усилий для приобретения им исполнительной силы.

Принудительное исполнение арбитражного решения, безусловно, «нахо-

дится за рамками» арбитражной процедуры. Как судебный процесс, так и ар-

битражная процедура не допускают объединения с процедурой принудительно-

го исполнения арбитражного решения.

Арбитражная процедура оканчивается вынесением итогового решения

(процедурные правоотношения прекращаются). Вынесенное арбитражное ре-

шение подлежит добровольному исполнению, но в случае неисполнения этого решения в добровольном порядке стороной, против которой арбитражное реше-

ние вынесено, другая сторона, заинтересованная в его принудительном испол-

нении, должна начать процедуру принудительного исполнения арбитражного решения.

Процедура принудительного исполнения арбитражного решения включает в себя два этапа: во-первых, специальное производство, осуществляемое госу-

дарственным судом (производство по выдаче исполнительного листа на прину-

дительное исполнение решения внутреннего арбитража или производство по признанию и приведению в исполнение иностранного арбитражного решения)

и, во-вторых, само исполнительное производство.

Встречающиеся в литературе утверждения о том, что деятельность госу-

дарственного суда по реализации неисполненного добровольно арбитражного решения является составной частью арбитражной процедуры, вызывает серьез-

ные возражения. Допуская подобную трактовку, в ситуации неисполнения вы-

несенного арбитражного решения и необращении заинтересованной стороны в государственный суд следовало бы говорить о незавершенной арбитражной процедуре, что, вне сомнений, неверно. Но куда более простым опровержением критикуемого тезиса будет указание на то, что судебный процесс в государст-

361 Pallieri G. L´Arbitrage privé dans les rapports internatinaux Academie de droit international. Recuil de Cours. 1935. T. 51. P. 302 (цит. по: Хлестова И.О. Указ. соч. С. 30).

295

венном суде в любом случае не может составлять часть арбитражной процеду-

ры.

Вследствие сказанного, думается, нет оснований для признания за арбит-

ражной процедурой черт публично-правового характера. В подтверждение дан-

ного вывода можно сослаться на следующее заключение, приводимое И.О. Хле-

стовой: «То обстоятельство, что для приобретения исполнительной силы арбит-

ражному решению необходимо постановление суда, не противоречит граждан-

ско-правовому характеру арбитража, так как в соответствии с законодательст-

вом ряда государств исполнительная сила придается также некоторым докумен-

там (например, векселю), гражданско-правовой характер которых никто не ставит под сомнение362»363.

Опираясь на вышесказанное, можно говорить об исключительно частно-

правовой природе арбитража, арбитражной процедуры, арбитражного соглаше-

ния и арбитражного решения, что позволяет согласиться лишь отчасти с выво-

дом О.Ю. Скворцова о том, что «в третейском судопроизводстве фокусируются и материальное начало, и процессуальное начало, и публичный характер его элементов, и частноправовой»364.

Изложенное позволяет сделать вывод о необходимости разграничения процессуальных фактов в зависимости от разновидности формы существования процессуального правоотношения с тем, чтобы наиболее выпукло обозначить особенности процессуальных фактов, значимых для судебной процедуры в го-

сударственном суде и арбитражной процедуры.

Таким образом, в настоящей главе обоснованы следующие выводы.

1) Как и применительно к юридическим фактам гражданского права, в на-

стоящем исследовании обосновывается недопустимость классификации процес-

суальных фактов на положительные и отрицательные. Это обусловлено тем, что подобного рода подразделение разграничивает не процессуальные факты (ре-

362Klein F. Considerations sur l´Arbitrage en droit international privé. Bâle, 1955. P. 192.

363Хлестова И.О. Указ. соч. С. 30–31.

364Скворцов О.Ю. Проблемы третейского разбирательства предпринимательских споров в России. С. 24.

296

альные жизненные обстоятельства), и даже не правовые модели этих обстоя-

тельств, а является градацией норм права в зависимости от способа их выраже-

ния.

2) Анализ классификации процессуальных фактов по субъектному составу

(на действия участвующих в деле лиц и действия суда) потребовал критическо-

го переосмысления тезиса о диспозитивном начале (принципе диспозитивности)

в методе цивилистического процессуального права, который понимается как возможность участвующих в деле лиц, и в первую очередь сторон, распоря-

жаться своими материальными и процессуальными правами.

Такое толкование принципа диспозитивности нуждается в уточнении, как и вообще выводы о диспозитивном начале метода процессуального права.

Прежде всего это обусловлено тем, что в ситуации, когда одно из участ-

вующих в деле лиц реализует свои возможности по распоряжению объектом процесса, задействуется категория материальной (гражданской) диспозитивно-

сти, которая содержится в нормах гражданского, а не процессуального права. В

то же время формальная диспозитивность (как предоставленная законом воз-

можность возбудить судебный процесс) задействуется в тех случаях, когда сто-

роны процесса пользуются процессуальными правами и используют предостав-

ленные им процессуальные возможности, причем формальная диспозитивность проявляется лишь в качестве двигательного начала в судебном процессе.

Изложенное с учетом характеристики процессуальных отношений как властеотношений, а процессуального права как права публичного, не позволяет поддержать заключение о принципе диспозитивности применительно ко всему арбитражному и гражданскому процессуальному праву: в целом процессуаль-

ное право характеризуется императивным методом регулирования. В то же вре-

мя специфика процессуальных правоотношений позволяет поддержать ранее высказываемую, но сегодня практически отвергаемую позицию о значимости принципа формальной диспозитивности исключительно как определяющего двигательное начало в судебном процессе.

297

3) Изучение классификации процессуальных фактов по степени согласо-

вания воли субъектов, в силу которой процессуальные факты предлагается под-

разделять на односторонние и двусторонние волеизъявления, дало основание для вывода о неверности произведенной градации.

Большинство процессуальных действий – это, как правило, односторонние волеизъявления лиц, участвующих в деле. Однако и в тех случаях, когда сторо-

ны по делу совершают совместное процессуальное действие, это действие явля-

ется не двусторонним (в котором волеизъявления, носят взаимно направленный

(встречный) характер и, совпадая, образуют единый волевой акт), а односто-

ронним (в котором волеизъявления, носят сонаправленный характер и всегда адресованы государственному суду).

Такое положение объясняется тем, что одной из сторон всякого процессу-

ального отношения, как неоднократно указывалось ранее, является государст-

венный суд, тогда как между участвующими в деле лицами процессуальные правоотношения отсутствуют.

Вместе с тем изложенное не свидетельствует об обязательности отказа от классификации по степени согласования воли субъектов. Но в рамках данной градации следует выделять односторонние волеизъявления, совершаемые одним участвующим в деле лицом, и односторонние волеизъявления, совершаемые не-

сколькими лицами, интерес которых направлен к общей цели.

4) Классификация процессуальных фактов по «волевому» критерию осно-

вана на постулате, согласно которому процессуальные факты – это всегда про-

цессуальные действия, причем действия односторонние. В зависимости от со-

ответствия изъявлений воли общим требованиям процессуального права про-

цессуальные действия подразделяются на: (1) дозволенные действия, как дей-

ствия, полностью соответствующие требованиям норм процессуального права,

и (2) недозволенные действия.

К недозволенным процессуальным действиям следует относить процессу-

альные правонарушения – действия, нарушающие право частного лица на суд

(ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод), на судебную за-

298

щиту (ст. 46 Конституции). С учетом положений, сформулированных в главе 1

части второй работы, о процессуальном нарушении можно говорить в ситуации неполного состава процессуального факта, совершенного государственным су-

дом, или его уклонении от совершения процессуального действия, а также при злоупотреблении процессуальными правами участвующими в деле лицами.

В то же время в ситуации неполного состава процессуального действия лица, оказывающего содействие в осуществлении правосудия, речь должна вес-

тись о несостоявшемся (ненаступившем) юридическом факте, а в случае непол-

ного состава процессуального действия участвующего в деле лица – лишь о де-

фектности процессуального факта.

Дозволенные действия подразделяются в зависимости от направленности воли на процедурные последствия на: (1) процессуальные акты и (2) процессу-

альные поступки.

5) Проведенное исследование позволило в классификации процессуаль-

ных фактов по «волевому» критерию уточнить содержание понятий «процессу-

альные акты» и «процессуальные поступки».

Исходя из обоснованного ранее подразделения процедурных последствий под процессуальными актами предлагается понимать действия, направленные на движение процессуального правоотношения, тогда как под процессуальными поступками – действия, направленные на реализацию процессуальной право-

субъектности или компетенции государственного суда и защиту нарушенных процессуальных прав.

6) Сопоставительный анализ процессуальных фактов, значимых для ар-

битражной процедуры и судебного процесса в государственном суде, позволил сделать следующие выводы.

Несмотря на разграничение науки процессуального права и науки об ар-

битраже, наличие отличий в судебном процессе и арбитражной процедуре, раз-

личий – в процессуальных отношениях, носящих публично-правовой характер,

и процедурных отношениях в арбитраже (являющихся частноправовыми), юри-

дические факты, значимые в рамках упомянутых процедур, не различаются

299

принципиально. Процессуальными фактами в рамках арбитража будут призна-

ваться только действия (и бездействие) арбитража и спорящих сторон, тогда как события не рассматриваются в качестве самостоятельных процессуальных фак-

тов.

Вместе с тем процессуальные факты в рамках судебного процесса и ар-

битража, совпадающие по своей сущности, нередко различаются по содержа-

нию и значимости для процедуры (судебного процесса и арбитражной процеду-

ры).

Кроме того, анализ общих предпосылок наступления процедурных по-

следствий в рамках арбитража позволил сделать вывод о существовании отли-

чий с общими предпосылками наступления процедурных последствий в рамках судебного процесса.

Первой общей предпосылкой наступления процедурных последствий в рамках судебного процесса является норма процессуального права, в рамках ар-

битража – норма законодательства об арбитраже. Вторая общая предпосылка в рамках судебного процесса – это процессуальная правосубъектность участвую-

щих в деле лиц, в рамках арбитража – процедурная правосубъектность споря-

щих сторон. Третья общая предпосылка в рамках судебного процесса – компе-

тенция государственного суда; в рамках арбитража – процедурная правосубъ-

ектность арбитража, которая объясняется тем, что законодательство наделяет арбитраж не компетенцией (компетенция арбитража следует лишь из действи-

тельного арбитражного соглашения), а процедурной правосубъектностью – спо-

собность иметь процедурные права и обязанности и самостоятельно совершать различного рода действия, влекущие наступление процедурных последствий.

Четвертой общей предпосылкой наступления процедурных последствий в рам-

ках судебного процесса является процессуальное правоотношение, в рамках ар-

битража – процедурное правоотношение. Пятая общая предпосылка наступле-

ния процедурных последствий и в рамках судебного процесса, и в рамках ар-

битража – это юридические факты гражданского права.

300

Важно заметить, что для арбитражной процедуры в любом случае являет-

ся обязательным такой юридический факт гражданского права (в качестве пятой общей предпосылки) как арбитражное соглашение.

Данное соглашение является не процессуальным фактом, который непо-

средственно влечет возникновение процедурного правоотношения в арбитраже,

как обычно ошибочно указывается, а юридическим фактом гражданского права

– гражданско-правовой сделкой, направленной на защиту права (на уточнение юрисдикционной формы защиты прав).

В то же время непосредственным процессуальным фактом, влекущим воз-

никновение элементарных процедурных отношений в рамках арбитража, явля-

ется предъявление иска: возникновение элементарного процедурного правоот-

ношения арбитража с истцом есть процедурное последствие предъявления иска.