Правоотношения детей и родителей.
Мы уже говорили об отцовской власти. Положение детей по отношению к отцу было одинаковым как в «правильном», так и в «неправильном» браках. Под отцовскую власть дети попадали трояким путем - через рождение в законном браке, через усыновление и через узаконение.
Первый путь не требует особых разъяснений. Следует только сказать, что отцом ребенка, рожденного в браке, считался муж. Эта формула будет затем усвоена Кодексом Наполеона, как и многое другое. Император Август потребовал публичного объявления о каждом ребенке, рожденном в законном браке, - не позднее 30 дней с момента рождения. Император Марк Аврелий (121-180) распространил это требование на всех новорожденных и ввел соответствующую запись.
Усыновление уходит своими корнями в глубь истории и известно всем историческим народам. Потребность в нем вызывалась, как представляется, культом предков и связанными с тем заупокойными обрядами. Если в семье не было сыновей (а только они допускались к соответствующим обрядам), естественным выходом становилось Усыновление. В более поздние времена римской истории усыновление могло преследовать и политические, и династические, и экономические цели. Через усыновление плебей становился патрицием всадник - сенатором и т. д.
С древнейших и до позднейших времен в Риме удерживались две формы усыновления. Одна - для лиц, полностью правоспособных, включая правоспособность политическую. Для таких случаев созывались куриатные собрания, и верховный жрец (pontifex maximus) предлагал сородичам принять решение об учреждении отцовской власти (patria potestas) такого-то над таким-то. Sui iuris становился подвластным.
С прекращением народных собраний описанный способ усынов- ления стал уже невозможен. Император Диоклетиан (243-316) распорядился, чтобы он был заменен императорским рескриптом, имевшим силу закона.
Для лиц, находившихся под властью отца и почему-либо стре-мившихся перейти в другую семью (или вынужденных к тому обстоятельствами жизни), для несовершеннолетних и женщин, лишенных права участия в куриатных собраниях, усыновление совершалось иным способом - через адоптацию (adoptio). Отец подвластного, когда им был старший сын, трижды продавал его доверенному лицу, а тот дважды отпускал купленного на волю. После третьей продажи в дело вмешивался усыновитель и через фиктивный иск об истребовании собственности приобретал над усыновляемым патриа потестас - отцовскую власть. Для младших сыновей, для дочери и внука было достаточно одной продажи, одной манципации.
Узаконение было признано лишь в период империи и касалось детей, рожденных от конкубины (сожительницы), любовницы, наложницы.
Простейшим способом узаконения (легитимации) был брак конкубина становилась супругой. Практиковались и два других способа: через императорский рескрипт, доступный немногим привилегированным, и через наделение ребенка определенным имущественным цензом, удостоверенным местным органом власти.
Что касается матери, то ни в одном из римских браков она не имела власти над детьми. Постепенно, однако, в тесной связи с общим процессом либерализации женского правового статуса, мать приобрела право на совместное проживание с детьми, находившимися под опекой или оставленными ей после развода. Со II в. мать и дети, даже и те, что родились в «неправильном браке», наследуют друг другу.
Подчеркивая власть отца над всеми ему подвластными, мы не должны тем не менее представлять ее «деспотической». Эта власть умерялась, ранее всего, отцовским чувством, которое вряд ли отличалось от того, которое присуще и нашим родителям. Обычай требовал, кроме того, чтобы во всех серьезных случаях, связанных с наказанием подвластного сына или дочери, а тем более жены, собирался семейный совет. Если это правило игнорировалось, вмешивался цензор, наблюдавший за нравами (в числе других своих полномочий).
Радикальные перемены в правовом, да и фактическом, положении подвластных детей намечаются уже в конце республики и усиливаются с переходом к империи, включаясь в общий процесс разрушения патриархальных основ старой римской семьи. Вначале запрещение коснулось права выбрасывать новорожденных младенцев, затем были резко ограничены возможности продажи детей (только в случаях крайней нужды и только детей новорожденных). Уже со II в. сыну дозволялось прибегать к помощи государственной власти в целях принуждения отца к отказу от власти над ним. Еще ранее право отца на убийство сына (или дочери) было сначала резко ограничено, затем стало караться, так же как и «убийство ближайших родственников», пока, наконец, император Константин (IV в.) не исключил это право навсегда.
В области имущественных отношений перемены были менее значительны, поскольку сделки, совершаемые сыновьями, даже и от имени отца, считались действительными лишь постольку, поскольку они признавались патерфамилиас. Естественно, что контрагенты должны были остерегаться сделок с подвластными, ибо такого рода сделки ничем не отличались от совершаемых рабами хозяина по его поручению.
С течением времени взрослые сыновья, тяготившиеся своим иму. щественным бесправием, добиваются раздела семейного имущества- или выделов из него. Является на свет уже упоминавшийся пекуяиш Получив его, сын (как и раб) обретает неизбежную, экономически обусловленную, хотя и ограниченную, право- и дееспособность. Пекулианту нельзя было запретить покупать и продавать, вступать в обязательства, как того требовала хозяйственная деятельность, ибо отец снимал с себя заботу о его содержании. Продолжая оставаться законным собственником пекулия, патерфамилиас мог отобрать его, но для этого все чаще стали требоваться веские основания, ибо произвол лишил бы пекулианта интереса, а значит, и инициативы.
С переходом к империи сыновья, находившиеся на военной службе, получили право собственности как на трофей, так и на всякое дру гое имущество, полученное по службе (т. е., главным образом, купленное на жалование). Оно оставалось за ними (со времени императора Адриана, 117-138) и после почетного увольнения со службы. В поз-днеимперское время аналогичное право стало распространяться и на сыновей, приобретших имущество на гражданской службе.
Затем пришло время права свободы завещания и для «служебного пекулия». Только в том случае, когда сын умирал, не оставив завещания, отец присоединял служебный пекулий сына к имуществу семьи.
Что касается дочери, то по смерти патерфамилиас она становилась sui juris, т. е. полноправной (хотя и нуждающейся в опеке).
Эманципация. Этот институт возник как антипод манципации, т. е. обряду, с помощью которого римские граждане - и только они совершали сделки с вещами и лицами, включая куплю-продажу. Манципируя лицо, мы приобретаем его, эманципируя - освобождаем. Речь идет, разумеется, о квиритской (цивильной) собственности. Объектом эманципации могли быть дети и внуки патерфамилиас. Это их в присутствии пяти свидетелей и весодержателя (как и при манципации) отпускали на волю, наделяя всеми признаками полноправия.
Напротив, когда патерфамилиас принимал в свою семью чужака, согласившегося в видах личной выгоды обменять статус полноправного, доставшийся ему вместе с бедностью (или по другим причи нам), на умаление правоспособности (минимальное), совершался
обряд манципации - с теми же пятью свидетелями, весами, медью, весодержателем.
В глубокой древности, когда медь в качестве всеобщего эквивалента выполняла функцию денег, ее действительно взвешивали и оценивали по весу. С появлением медных ассов, первых римских монет, дошедших до нас в немалом количестве, взвешивание принимает чисто символический характер, будучи данью обычаям предков.