4. Понятие состава преступления и его элементы.

Немецкий юрист Ф. Лист определял объект преступления как защищаемый правом жизненный интерес. На сходных позициях стоял и известный русский ученый Н.С. Таганцев, который относил к преступлению "деяние, посягающее на такой охраняемый нормою интерес жизни, который в данной стране, в данное время признается столь существенным, что государство в виду недостаточности других мер угрожает посягавшему на него наказанием"². Н.С. Таганцев, тем не менее, возражал против признания объектом субъективного права, как это делал А. Фейербах³.

Причинение вреда обладателю реального права, - писал Н.С. Таганцев⁴, - составляет только средство, а не сущность преступления. Оно играет в уголовном праве роль второстепенную. Этому же автору принадлежит заслуга и в преодолении узконормативного подхода к определению объекта преступления как нарушаемой преступником уголовно-правовой нормы. Такой подход был характерен для нормативистской теории объекта преступления, разработанной еще в середине прошлого века в рамках классического уголовного права. К числу наиболее известных приверженцев данной теории относился В.Д. Спасович⁵.

В более позднее время исследованием проблем объекта уголовно-правовой охраны занимались: А.А. Пионтковский, Н.Д. Дурманов, Н.И. Загородников, М.Д. Шаргородский, В.Н. Кудрявцев, Я.М. Брайнин.

Вместе с тем при поступательном развитии и усложнении существующих общественных отношений, как справедливо отмечает А.В. Наумов, "в ряде случаев теория объекта преступления как комплекса общественных отношений "не срабатывает". Особенно это относится к преступлениям против личности, и в первую очередь к убийству. В науке советского уголовного права нередко исповедовалась теория, согласно которой объектом убийства является жизнь человека не как таковая сама по себе, а как совокупность всех общественных отношений. Такое понимание жизни человека как объекта убийства явно принижало абсолютную ценность человека как биологического существа и жизни вообще как биологического явления. Человек из самостоятельной абсолютной ценности превращался в носителя общественных отношений (трудовых, служебных, семейных, собственности и т.д.). Таким образом, теория объекта преступления как общественных отношений, охраняемых уголовным законом, не может быть признана универсальной теорией¹.

Напротив, к числу убежденных сторонников отвергаемой позиции можно отнести, например, Н.И. Коржанского, который, по сути, на том же примере (в качестве объекта посягательства рассматривалась жизнь человека) отстаивает именно теорию общественных отношений. "Если признать объектом преступления не личность как совокупность общественных отношений, а человека как биологическое существо, то невозможно будет объяснить правомерность лишения жизни человека при необходимой обороне, при исполнении приговора, так как объект не может быть поставлен под защиту уголовного закона и, в то же время, не защищаться им. Очевидно, что объектом при посягательстве на жизнь, здоровье, честь, свободу и достоинство является не человек в его биологическом существе, а личность как совокупность общественных отношений, на которые и совершается посягательство. Именно общественные отношения и являются объектом уголовно-правовой охраны, а не человек как биологическое существо. Отсюда вытекает вывод, что объектом уголовно-правовой охраны является не жизнь как совокупность биофизиологических процессов, а жизнь как совокупность общественных отношений, обеспечивающих индивиду возможность жить, пользоваться благами жизни"².

В свое время ученые, обстоятельно изучавшие содержание общественных отношений, отмечали, что они представляют собой деятельность его участников или определенное положение людей по отношению друг к другу, или то и другое одновременно³.

На современном этапе объект преступления – это те охраняемые уголовным законом общест­венные отношения, на которые посягает общественно опасное и уголовно на­казуемое деяние.

В теории уголовного права для более правильного и эффек­тивного применения уголовно-правовых норм правоохранитель­ными органами предлагаются и обосновываются две разновиднос­ти классификации объектов преступления. Это позволяет более полно выявить качественные свойства, роль и значение конкрет­ных объектов преступления. Классификация — это подразделение объектов на виды в зави­симости от важности, содержания общественных отношений. Классификацию осуществляют по вертикали и горизонтали. По вертикали выделяют общий, родовой, видовой и непосредственный объекты. По горизонтали выделяют три вида непосред­ственных объектов: основной, дополнительный, факультативный¹.

Общий объект преступления — это предусмотренная ч. 1 ст. 2 УК РФ совокупность всех общественных отношений, охраня­емых уголовным законом от преступных посягательств. Более по­дробную характеристику и перечень объектов можно получить при анализе всех статей Особенной части уголовного законодатель­ства. Выделение общего объекта имеет большое теоретическое и практическое значение для определения природы и социально-по­литической сущности преступления. Родовой объект охватывает определенную качественно одно­родную по своей сущности группу общественных отношений, на­пример отношения в сфере экономики. Родовой объект выполняет важную служебную роль — в соответствии с ним законодатель под­разделил все уголовно-правовые нормы Особенной части на разде­лы: седьмой — преступления против личности, восьмой — в сфере экономики, девятый — против общественной безопасности и обще­ственного порядка, десятый — преступления против государствен­ной власти, одиннадцатый — преступления против военной служ­бы, двенадцатый — против мира и безопасности человечества. По своему объему разделы неодинаковы. Анализ составов преступлений, сгруппированных в больших раз­делах, показывает, что их объекты несколько различаются между собой. Например, преступления против жизни и здоровья, против половой свободы и половой неприкосновенности и др. С учетом этого отличия законодатель подразделил преступления внутри раздела на главы. Основным критерием этого подразделения явля­ется видовой объект, который выделяется внутри родового и пред­ставляет собой более узкую группу однородных общественных от­ношений. Например, отношения собственности. Таким образом, родовой и видовой объекты положены в основу построения Особенной части, четкой систематизации уголовно-правовых норм. Кроме того, они имеют значение для определения правовой природы преступления и обеспечения правильной ква­лификации².

Непосредственный объект — это то конкретное общественное отношение, на которое непосредственно посягает виновный (убий­ство — жизнь, кража— собственность, незаконный оборот нарко­тических средств — здоровье населения). Он имеет важнейшее значение для квалификации преступлений и разграничения сход­ных составов, определения характера и степени общественной опасности совершенного деяния и назначения наказания. Нередко преступление посягает на несколько непосредствен­ных объектов, и законодатель при конструировании составов таких преступлений вынужден это учитывать. Так в уголовном законе появились многообъектные составы преступлений. Но для правильного определения места этим составам в системе Особен­ной части возникла необходимость классифицировать непосредст­венные объекты (по горизонтали), определить то общественное от­ношение, которое является основным. Поэтому выделили следую­щие виды непосредственных объектов: основной, дополнитель­ный, факультативный. Основной объект — это то отношение, ради охраны которого возникла уголовно-правовая норма. Например, разбойное нападе­ние, в результате которого похищено имущество и причинен тяж­кий вред здоровью собственника. Собственность и здоровье — вот два непосредственных объекта, но основным законодатель при­знал собственность и включил ст. 162 в главу «Преступление про­тив собственности». А вот при убийстве из корыстных побуждений основной непосредственный объект — жизнь, а имущественные отношения — дополнительный. Следовательно, дополнительный непосредственный объект — это те общественные отношения, которым неизбежно причиняется ущерб при посягательстве на основной объект. Например, посяга­тельство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК): основным объектом является порядок управления, а жизнь — это дополнительный объект. Дополнительный непосредственный объект, наряду с основ­ным, во всех случаях является обязательным признаком состава преступления¹.

Объективная сторона преступления – это внешняя (деятельная, поведенческая) сторона преступления, которая включает: общественно опасное деяние (действие или бездействие), общественно опасные последствия, причинную связь между деянием и последствиями, способ совершения преступления, время совершения преступления, место совершения преступления, обстановку совершения преступления, приемы, орудия и средства совершения преступления. Объективная сторона преступления конструируется двояко. В одних случаях ее образуют общественно опасное действие или бездействие, общественно опасное последствие и причинная связь между ними, в других – только общественно опасное действие или бездействие безотносительно к наступившим или возможным общественно опасным последствиям. Состав преступления, объективную сторону которого составляют общественно опасное действие или бездействие и наступившие вследствие этого общественно опасные последствия, условно называется материальным. Состав преступления, объективную сторону которого образует общественно опасное действие или бездействие независимо от наступления вредных последствий, принято называть формальным¹.

Значение объективной стороны определяется многими обстоятельствами. Во-первых, в основном ее признаки описываются в диспозиции уголовно-правовой нормы. Тем самым в законе раскрывается, в чем состоит уголовно-правовой запрет, в частности его внешнее проявление, что дает возможность качественно определить то или иное преступление. Внешне схожие посягательства разграничиваются между собой на основании объективных признаков, указанных в статьях Особенной части Кодекса. Например, кража, мошенничество, грабеж, присвоение и растрата, разбой, являясь формами хищения, различаются между собой по признакам объективной стороны (по характеру действия и способу его совершения).

Во-вторых, объективная сторона позволяет установить наличие состава преступления. Так, отсутствие последствий в виде существенного изменения радиоактивного фона, причинения вреда здоровью человека, массовой гибели животных либо иных тяжких последствий исключает возможность привлечения лица к ответственности по ст. 246 УК за нарушение правил охраны окружающей среды при проектировании, размещении, строительстве, вводе в эксплуатацию и эксплуатации промышленных, сельскохозяйственных, научных и иных объектов. В-третьих, во многих случаях по объективной стороне происходит квалификация преступления, т. е. установление сходства между совершенным общественно опасным деянием и признаками состава преступления, предусмотренными Уголовным кодексом. В-четвертых, на основании признаков объективной стороны производится отграничение преступлений и сходных с ними административных деликтов, гражданско-правовых и дисциплинарных правонарушений. В-пятых, признаки объективной стороны учитываются при назначении наказания. Так, зачастую способ, орудия или средства совершения преступления существенно повышают степень общественной опасности посягательства, что влияет на выбор судом вида и размера (срока) наказания. Таким образом, объективная сторона преступления в общем виде представляет собой внешнее проявление преступления; ее характеризуют существенные типичные признаки, отраженные в законе обобщенно; эти признаки являются социально значимыми, выражающими общественную опасность преступления; данные признаки юридически значимы, т. е. предусмотрены уголовным законом².

1. Преступное деяние – это форма осознанно-волевого поведения человека во внешнем мире, которая может быть как активной (действие), так и пассивной (бездействие), наносящая вред общественным отношениям (благам, интересам), которые охраняются уголовным законом. Преступное действие – это активная форма поведения человека, состоящая в выполнении им определенного телодвижения (или ряда телодвижений), в результате которого наносится ущерб объекту уголовно-правовой охраны (материальное определение). Законодатель при определении формы преступного действия использует такие термины, как «причинение», «нанесение», «принуждение», «производство», «лишение», «помещение», «сношение», «нарушение», «совершение» и т.д. Действие может выражаться: а) в форме жеста (например при оскорблении); б) в виде произнесения слов (например при угрозе) – психическое насилие; в) в виде физического воздействия (например изъятие вещи при краже)¹.

Преступное бездействие – это пассивная форма поведения человека, выражающаяся в несовершении конкретного действия, которое он должен был и мог совершить, вследствие чего объекту уголовно-правовой охраны наносится ущерб (материальное определение). Законодатель использует при указании на бездействие такие термины как «невозвращение», «уклонение», «неоказание», «нарушение» и т.д. Конкретные обязанности лица, невыполнение которых может повлечь уголовную ответственность за преступное бездействие, могут вытекать: а) из закона (например обязанность нести военную службу); б) из подзаконного акта (например обязанность водителя останавливаться при красном сигнале светофора); в) из законного приказа начальника (например обязанность солдата доставить боевое донесение); г) из характера профессии или служебного положения лица (например обязанность медицинского персонала больницы оказывать помощь любому больному); д) из предшествующего положения лица (например обязанность заботиться о безопасности спутника, приглашенного в опасную экспедицию) и т.д².

Преступные последствия представляют собой тот ущерб, который преступление причиняет охраняемым законом общественным отношениям (благам, интересам) и их участникам, т.е. объекту преступления. Можно сказать, что преступные последствия есть связующий элемент между преступным действием (бездействием) и объектом преступного посягательства.

Виды преступных последствий:

1) материальные: а) имущественный ущерб, который измеряется в денежной форме; б) физический вред, который определяется на основе медицинских критериев;

2) нематериальные: а) моральный вред; б) политический вред; в) организационный вред.

Установление объема указанных видов вреда сопряжено с большими трудностями, т.к. количественное измерение не поддается точному формальному определению. Посредственное причинение вреда – это использование в качестве орудия совершения преступления поведения другого человека, не осознающего фактического характера своих действий (например душевнобольного или малолетнего); животного, стихийных сил природы; различных механизмов; физических или химических процессов¹.

Время совершения преступления – это признак, характеризующий момент совершения конкретного общественно опасного деяния, его длительность, а также период, в течение которого происходит какое-либо имеющее уголовно-правовое значение событие.

Место совершения преступления (в широком смысле) – это часть физического пространства, территория, на которую распространяется юрисдикция того или иного государства либо пространственная характеристика преступления, непосредственно указанная или подразумевающаяся в диспозициях уголовно-правовых норм и влияющая на квалификацию преступления и индивидуализацию уголовной ответственности и наказания.

Место совершения преступления (в узком смысле) – это пространственная характеристика преступления, непосредственно указанная или подразумевающаяся в диспозиции уголовно-правовых норм и влияющая на квалификацию преступления и индивидуализацию уголовной ответственности и наказания.

Обстановка совершения преступления – это совокупность взаимодействующих объективных факторов, в условиях которых совершается посягательство, способных повышать или понижать общественную опасность деяния.

Способ совершения преступления – это методы, приемы или порядок совершения общественно опасного деяния, используемые лицом в процессе осуществления преступного посягательства.

Средство совершения преступления – предмет материального мира (документы, автомобиль и т.п.), который используется виновным для облегчения совершения преступления.

Орудие совершения преступления – это предметы материального мира (оружие, предметы, используемые в качестве оружия, орудия промысла), которые используются преступником для непосредственного посягательства на объект уголовно-правовой охраны.

Факультативные признаки становятся обязательными в тех случаях, когда на них непосредственно указывается в диспозициях уголовно-правовых норм.

Не является преступным деяние, совершенное в условиях:

1) непреодолимой силы – действия стихийных сил природы, животных, механизмов, людей, иных факторов или обстоятельств, которые лишают лицо возможности осуществить свое намерение и совершить определенные действия либо вынуждают выполнить телодвижения, не обусловленные его волей;

2) физического принуждения – форма насилия, представляющая собой активное воздействие одного лица (группы лиц) на другое (других лиц), лишающее его (их) физической возможности действовать в соответствии со своим волеизъявлением;

3) психического принуждения – форма насилия, направленная на подавление воли лица путем угроз в его адрес или адрес близких ему людей с целью склонения к совершению либо воздержания от совершения какого-либо деяния. Психическое принуждение есть угроза применения принуждения физического¹.

В науке уголовного права субъективную сторону деяния принято определять как «психическую деятельность, которая сопровождает совершение преступления и в которой интеллектуальные, волевые и эмоциональные процессы протекают в полном единстве и взаимообусловленности»².

По мнению А.И.Рарога, А.И.Чучаева, Л.В.Иногамовой-Хегай субъективная сторона преступления – это «психическая деятельность лица, непосредственно связанная с совершением преступления и образующая его психологическое содержание, то есть характеризующая процессы, протекающие в психике виновного; не поддающаяся непосредственному чувственному восприятию, а познающаяся только путем анализа и оценки всех объективных обстоятельств совершения преступления»³.

В уголовном законодательстве России термин «субъективная сторона» не употребляется, однако законодатель раскрывает его путем использования таких понятий, как вина, мотив, цель. Наука относит наряду с указанными в законе и такие признаки, как эмоциональные моменты, характеризующие различные формы психической активности индивида. Эти признаки органически связаны между собой и взаимосвязаны, но в тоже время представляют собой самостоятельные психологические явления. Указанные понятия заимствованы из психологии, однако в уголовно-правовом смысле они имеют более узкое юридическое толкование, ограниченное рамками уголовной ответственности. Поэтому с точки зрения конструкции уголовно-правовой нормы такие основополагающие поведенческие акты, как мотив, цель, эмоции, формально являются факультативными признаками субъективной стороны преступления. Они становятся обязательными лишь тогда, когда в диспозиции статьи Особенной части УК РФ имеется прямое на них указание¹.

При этом следует подчеркнуть, что при квалификации преступления указанные признаки субъективной стороны, по сути, являются ключевым фактором в понимании субъективного отношения лица к своим действиям и их последствиям. Как уголовно-правовое явление вина проявляется лишь в момент совершения преступления, возникая на основе уже существующих мотивов и целей. Мотивы и цели преступления, не входя в содержание вины, формируют такое психическое отношение лица к деянию и его последствиям, в котором проявляется сущность вины².

Другой аспект дискуссии по вопросу о содержании субъективной стороны преступления касается таких ее юридических признаков, как мотив и цель. Большинство отечественных правоведов придерживается единой позиции, что названные стороны психической деятельности являются характерными для субъективной стороны любого преступления, в том числе и для тех случаев, когда отношение к его последствиям характеризуется неосторожностью. Однако некоторые авторы не разделяют этого мнения.

Н.И. Загородников рассматривает мотив и цель преступления только как признаки умышленной вины, считая, что в случае неосторожности отсутствует целенаправленная деятельность виновного³.

А.Н.Трайнин утверждает, что мотив и цель при неосторожной вине являются не признаками преступления, а признаками поведения и, следовательно, они лежат за пределами субъективной стороны неосторожного преступления⁴. С этим трудно согласиться, поскольку мотив позволяет определить содержание неосторожных преступлений и дать им правильную юридическую оценку. Относительно данной позиции прав Б.С. Волков, который отмечает, что «в этом случае искусственно противопоставляются воля и действие, поведение и последствие. Поведение лица при неосторожном причинении вреда, как находящееся в противоречии с лежащими на нем обязанностями, и есть тот волевой акт, который определят содержание и направленность общественно опасных действий (бездействия). Неосторожное преступление, являясь волевым актом, не может одновременно не быть мотивированным и целенаправленным»¹.

Среди ученых нет единого мнения и в вопросе о включении в субъективную сторону преступления таких признаков, как эмоции, аффект и заведомость.

В курсе советского уголовного права об эмоциональном моменте говорилось лишь применительно к умышленному убийству и тяжким телесным повреждениям, совершенным в состоянии аффекта.

Б.С. Волков указывает, что наряду с умыслом и неосторожностью субъективная сторона включает в себя мотив, цель и эмоциональные моменты².

Б.С. Утевский подчеркивал, что «без учета эмоционального состояния лица не может быть полной оценки поведения подсудимого, обоснованного решения вопроса о вине подсудимого и о степени его вины»³.

Аналогичная позиция изложена и в современных учебниках уголовного права⁴.

А.И. Рарог считает неверным включать эмоции в психологическое содержание субъективной стороны преступления. Он признает, что в отдельных случаях законодатель, учитывая большое мотивообразующее значение эмоций, считает их фактором, смягчающим ответственность. Но и в этом случае эмоции в большей мере выражают социальную, нежели юридическую, характеристику и относятся, скорее, к субъекту преступления, подчеркивая особенности его психического состояния, чем к самому общественно опасному деянию⁵. На этом основании автор признает эмоции не юридическим признаком субъективной стороны преступления, а социальным признаком, характеризующим личность виновного.

По мнению Р.Г. Мубаракшина «эмоциональное состояние виновного лица в момент совершения преступления является, наравне с виной, мотивом, целью, важнейшим признаком субъективной стороны, имеющим уголовно-правовое значение. Любой вид деятельности как сложный психологический процесс сопровождается эмоциями, которые накладывают отпечаток на волю, сознание и понимание человеком совершаемых им действий. Выяснение эмоциональных обстоятельств, характеризующих психическую деятельность виновного, в значительной степени помогает установлению мотива и цели убийства, определению содержания умысла и неосторожности»¹.

Субъективная сторона преступления имеет важное юридическое значение.

Прежде всего, точное установление всех признаков субъективной стороны является необходимым условием правильной квалификации общественно опасного деяния.

Являясь элементом состава преступления, она представляет собой часть основания уголовной ответственности и, следовательно, позволяет четко отграничить общественно опасное деяние, влекущее уголовную ответственность, от непреступного поведения, хотя и причинившего объективно вред правоохраняемым интересам.

Так, не может быть признано преступлением причинение каких бы то ни было вредных последствий без вины, либо неосторожное совершение деяния, которое по закону является наказуемым только при умышленной форме вины, а также совершение деяния без указанной в законе цели либо по иным, чем указано в законе, мотивам. Например, отсутствие цели подрыва экономической безопасности и обороноспособности Российской Федерации исключает ответственность за диверсию (ст. 281 УК), а при отсутствии корыстной или иной личной заинтересованности, то есть указанного в законе мотива, отсутствует состав злоупотребления должностными полномочиями (ст. 285 УК)².

В науке уголовного права нет единства мнений относительно соотношения понятий вина и субъективная сторона преступления.

Некоторые ученые отождествляют вину и субъективную сторону преступления, поскольку считают, что интеллектуально-волевая деятельность человека неразрывно связана с мотивационной и эмоциональной деятельностью.

Данной точки зрения придерживался в частности П.С. Дагель. По его мнению, «вина представляет собой внутреннюю, субъективную сторону преступления, психическое отношение субъекта к своему общественно опасному деянию и его последствию, выраженное в преступлении»³. Обосновывая это положение, он отмечал: «Точка зрения, согласно которой субъективная сторона преступления не исчерпывается виной, а включает в себя наряду с виной мотив и цель преступления, основана... на смешении субъективной стороны преступления (вины) и признаков состава преступления, характеризующих эту субъективную сторону (умысел, неосторожность, мотив, цель, аффект, заведомость и др.), а также на смешении понятий содержания и формы вины»⁴.

Схожую позицию занимает Ю.А. Красиков: «В законодательной формулировке (ст. 25, 26 УК) форм вины (умысла и неосторожности) нет упоминаний о мотиве, цели и эмоциях. Однако это не означает, что они не входят в содержание вины. Эти компоненты присущи любому поведению человека. Мотив, цель, эмоции, характеризуя психическую деятельность виновного, входят в субъективную сторону преступления через умысел и неосторожность»¹.

Однако, по мнению А.И. Рарога, обозначенная позиция недостаточно убедительна в теоретическом отношении и неприемлема в практическом.

Во-первых, отождествление вины с субъективной стороной преступления не соответствует законодательной характеристике вины. Указание в ст. 5 УК на то, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те деяния и за те общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина, единодушно толкуется как необходимость установления в деянии умысла или неосторожности. Согласно ч. 1 ст. 24 УК виновным в преступлении признается лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности. Из этого положения следует, что законодатель рассматривает вину как родовое понятие умысла и неосторожности и никаких иных психологических моментов в понятие вины не включает. Попутно можно заметить, что именно такое понимание вины встречается и в законодательстве некоторых государств. Так, в ст. 21 УК Республики Беларусь вина определяется как «психическое отношение лица к совершаемому общественно опасному деянию, выраженное в форме умысла или неосторожности», а «виновным в преступлении может быть признано вменяемое лицо, совершившее общественно опасное деяние умышленно или по неосторожности». Таким же образом определяется вина и в ст. 23 УК Украины: «Виной признается психическое отношение лица к совершаемому действию или бездействию, предусмотренному настоящим Кодексом, и его последствиям, выраженное в форме умысла или неосторожности»².

Как видно из приведенных легальных определений, закон обычно относит к содержанию вины, то есть умысла и неосторожности, лишь психическое отношение - сознание и волю, не оставляя ни в интеллектуальном, ни в волевом элементах умысла и неосторожности места для мотива, цели и иных признаков, характеризующих психическую активность субъекта в связи с совершением преступления.

Во-вторых, в трактовке П. С. Дагеля вина является недостаточно определенным понятием, как в плане его психологического содержания, так и с точки зрения его юридической характеристики. Разрывая понятие вины и характеризующих ее признаков состава, названный ученый в различных своих работах давал неодинаковый перечень таких признаков. Примечательно, что этот перечень представляет открытый, незаконченный ряд признаков, обычно завершаемый словами: «и др.», «и т. д.», «и некоторые другие». Остается неясным, что кроется за подобного рода обобщениями. Включение в вину наряду с умыслом и неосторожностью также мотива, цели, эмоций, заведомости и других психологических признаков, круг которых точно не определен, вносит путаницу в решение вопроса о форме вины и лишает названные признаки самостоятельного значения в рамках субъективной стороны, хотя в законе такое значение им нередко придается¹.

В-третьих, рассматриваемая концепция непоследовательна с точки зрения логики. Перечисляя признаки состава, характеризующие вину, П. С. Дагель ставил мотив и цель на один уровень с умыслом и неосторожностью. Но при анализе содержания умысла и неосторожности он ставил мотив и цель в один ряд уже не с умыслом и неосторожностью, а с сознанием и волей. Следовательно, у него получается, что в одном случае мотив и цель рассматриваются как признаки, характеризующие вину наряду с умыслом и неосторожностью, а в другом - «являются элементами самого психического отношения субъекта, элементами самого умысла»².

В-четвертых, рассматриваемая позиция неприемлема и в силу ее несоответствия философскому пониманию соотношения формы и содержания. По мнению П. С. Дагеля, форма вины определяется соотношением лишь сознания и воли, а «остальные психологические элементы... на форму вины не влияют, хотя и входят в содержание вины». И далее автор продолжает: «Форма вины, следовательно, уже, чем ее содержание». Вряд ли с позиции философии можно согласиться с тем, что, с одной стороны, форма не вмещает всего содержания, слишком узка для него, а с другой - признается существование «бесформенного» содержания, его наличие где-то вне формы³.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что отождествление субъективной стороны преступления и вины с теоретических позиций не является достаточно основательным, а с практической стороны является неприемлемым и способным дезориентировать судебную практику.

Ряд ученых рассматривают понятие вины как более широкое по сравнению с субъективной стороной преступления.

Так, по мнению Ю. А. Демидова, вина «не может сводиться к какому-либо элементу преступления, хотя бы к умыслу и неосторожности, или к деянию, взятому с его объективной стороны. Она равно выражается как в объективной, так и в субъективной стороне преступления»¹. Возражая против переоценки как объективной, так и субъективной сторон преступления, ученый утверждал, что «содержание вины необходимо видеть в совершении преступления конкретным лицом, в единстве объективных и субъективных обстоятельств, в которых выразилась вина - отрицательное отношение лица к ценностям социалистического общества»².

Придерживаясь той же точки зрения, Г.А. Злобин писал: «Вина, составляющая субъективную сторону преступного деяния, одновременно выступает как целостная характеристика преступления во всех его существенных для ответственности отношениях... Эти свойства вины и делают ее необходимым и достаточным основанием уголовной ответственности, в равной мере противоположным как объективному, так и абстрактно-субъективному вменению»³.

Таким образом, как отмечает А.И. Рарог, из приведенных высказываний явно просматривается стремление авторов выделить два качества вины: как субъективной стороны преступления и как основания уголовной ответственности. Во втором случае они рассматривают вину как «целостную характеристику преступления». Сторонники изложенной позиции не считают вину одним из признаков субъективной стороны преступления, а наоборот, полагают, что вина включает в себя и объективную, и субъективную стороны преступного деяния, а также все другие «существенные для ответственности» свойства совершенного преступления, в которых выражается отрицательное отношение субъекта к важнейшим ценностям общества.

Основными признаками вины являются умысел и неосторожность. Также существуют еще факультативные признаки.

В юридической литературе много внимания уделялось вопросу о мотивах и целях преступления: их понятию, связи с виной и ее отдельными формами, юридическому значению и некоторым другим аспектам.

В настоящее время распространено мнение, что мотивы и цели существуют и должны устанавливаться в любых преступлениях, независимо от того, совершены они умышленно или по неосторожности, а также от того, введены ли мотив и цель в число признаков состава соответствующего преступления.

Так, Р.И. Михеев отмечает, что мотивы и цели неосторожных преступлений не распространяются на общественно опасные последствия, предусмотренные законом: «По структуре мотивации и целеполагания неосторожные преступления характеризуются разрывом между мотивом и целью поведения субъекта и фактически наступившим (или угрожавшим) общественно опасным последствием. Это последствие не «утоляет» мотив (точнее, лежащую в его основе потребность) и даже не «открывает дверь к ее утолению»¹.

По мнению В.Е. Квашиса, «последствия при неосторожном деянии наступают не по воле субъекта, не входят в содержание его мотива и цели, а наоборот, чаще всего, противоречат общей направленности его действий»².

Однако, по мнению А.И. Рарога, вряд ли имеются достаточные основания распространять правильное положение о мотивированности и целенаправленности человеческого поведения на любое уголовное правонарушение.

Во-первых, неправомерно считать мотивированным и целенаправленным такое поведение, когда лицо не выполняет лежащих на нем обязанностей неосознанно: по забывчивости, из-за сна, в силу бессознательного состояния.

Во-вторых, подавляющее большинство неосторожных преступлений по своей юридической конструкции представляет неразрывное сочетание неосмотрительного поведения с общественно опасными последствиями, указанными в диспозиции уголовно-правовой нормы. Поскольку само неосмотрительное поведение в отрыве от последствий не имеет уголовно-правого значения, его мотивированность и целенаправленность отнюдь не равнозначны преступным мотивам и целям.

В-третьих, вопрос о мотивах и целях может ставиться в уголовном праве лишь в том случае, если они: являются одним из обязательных условий уголовной ответственности, или влияют на квалификацию преступления, или в качестве смягчающих или отягчающих обстоятельств подлежат учету при назначении наказания³.

Следовательно, мотив преступления можно определить как обусловленное определенными потребностями и интересами побуждение, которое вызывает у лица решимость совершить преступление и проявляется в нем.

Рассматривая процесс формирования желания, ученые выделяют в нем несколько этапов:

- ощущение определенной потребности;

- превращение ее в побуждение к действию, то есть в мотив;

- постановка цели, достижение которой должно прямо удовлетворить ощущаемую потребность или служить средством для ее удовлетворения;

- желание (хотение) достичь поставленной цели.

В этом ряду этапов четко прослеживается взаимосвязь всех субъективных признаков преступления: мотив рождается из потребностей и в определенной мере способствует формированию цели, а цель вместе с мотивом порождает желание определенными способами добиться желаемого результата¹.

Мотив человеческого поведения только тогда становится мотивом преступления, когда он охватывает все наиболее существенные свойства преступного деяния, а это возможно только в умышленном деянии. К этому можно добавить, что совершение действий, общественная опасность которых не ставится законодателем в зависимость от наступления каких-то последствий, служит средством удовлетворения потребностей, лежащих в основе преступного мотива. Следовательно, мотив преступления, имеющего формальный состав, свидетельствует о том, что такое преступление может совершаться только с прямым умыслом².

Таким образом, специальные мотивы, указанные в диспозиции нормы уголовного права, могут сочетаться только с прямым умыслом в преступлениях с формальным составом и с любым видом умысла в преступлениях с материальным составом. В неосторожных преступлениях мотивированность поведения человека никогда не распространяется на общественно опасные последствия, поскольку они не выступают средством удовлетворения потребностей, лежащих в основе неосмотрительного поведения. А сами мотивы неосмотрительного поведения лежат за рамками состава неосторожного преступления, поэтому никогда не вводятся законодателем в состав неосторожных преступлений и не являются преступными мотивами³.

Важным признаком субъективной стороны преступления является цель деяния.

Цель преступления – это идеальная (мысленная) модель будущего желаемого результата, к причинению которого стремится правонарушитель посредством совершения преступления.

Отдельными учеными цель рассматривается как элемент умысла. Так, по мнению Р.И. Михеева, «цель, заключающаяся в достижении преступного последствия, является элементом прямого умысла; цель, направленная на результат, находящийся за рамками состава, характеризует направленность умысла…»¹.

По мнению А.И.Рарога, «Ошибка названного ученого состоит в том, что будущий желаемый результат неосновательно отождествляется им с общественно опасным последствием, входящим в объективную сторону преступления. Если бы цель и последствие были бы одним и тем же, то не было бы никакой необходимости вводить специальную цель деяния в число признаков состава преступления. Цель никогда не совпадает с последствием и отделена от него во времени. Квалификация преступления определяется постановкой цели, а вовсе не ее реализацией. Именно наличием цели, находящейся за рамками объективной стороны преступления с материальным составом, обусловлено повышение общественной опасности деяния. Поэтому в одних случаях именно благодаря наличию у правонарушителя специальной цели деяние становится уголовно наказуемым, а в других – такая цель обосновывает усиление ответственности за деяние, которое является преступным и без этой цели»².

. Субъект преступления - один из обязательных элементов состава преступления. В этом качестве его характеризует совокупность определенных признаков, раскрывающих способность нести уголовную ответственность, претерпевать меры государственного принуждения за деяние, запрещенное уголовным законом. С одной стороны, это лицо, которому адресован уголовно-правовой запрет, т.е. некая абстрактная фигура, с другой - лицо, которое фактически совершило преступное деяние, предусмотренное конкретной статьей Особенной части УК. Каждая из перечисленных сторон этого понятия имеет смысл лишь постольку, поскольку связана с другой, однако в принципе возможно их раздельное рассмотрение. Общие признаки субъекта включают вменяемость и достижение определенного возраста на момент совершения деяния. Они естественно вытекают из самой сути норм уголовного права, которые в социальном плане адресованы людям, т.е. способны регулировать поведение человека (физического лица). Вытеснение из уголовного права принципа объективного вменения и утверждение принципа вины (виновной ответственности) потребовали определения того минимума субъективных предпосылок (свойств психики), которых достаточно для правильного восприятия требований уголовного закона, социальной оценки поведения и способности руководить своими действиями. Совокупность таких предпосылок составляет признак субъекта преступления, именуемый вменяемостью. Формирование способности верно оценивать социальное содержание деяния, предвидеть его последствия и действовать на основе здравого рассудка появляется лишь при наличии определенного жизненного опыта, который непосредственно связан с возрастом человека. Поэтому возраст лица - важный признак, с наличием которого законодатель связывает возможность возложения уголовной ответственности. В различных государствах и в разные периоды их истории возрастной критерий для наступления уголовной ответственности менялся; современные уголовно-правовые системы также неодинаково подходят к фиксации этого признака субъекта преступления, но в целом он может считаться универсальным¹.

В последнее время все более активно (особенно в связи с положениями международных конвенций) обсуждается вопрос о возможности признания субъектом преступления юридического лица - той или иной организации или учреждения. Споры на этот счет ведутся с прошлого века. Против признания юридических лиц субъектом преступления были многие известные юристы дореволюционной России. До сих пор данный вопрос нельзя считать окончательно решенным. Во многих зарубежных странах уголовная ответственность юридических лиц считается вполне допустимой (например, по уголовному праву Франции, США). При разработке проекта российского УК также было высказано предложение установить уголовную ответственность юридических лиц, в связи с чем была сформирована специальная глава в Общей части УК. Однако против установления такой ответственности высказались значительная часть ведущих специалистов уголовного права. При этом основным аргументом стала невозможность согласования института уголовной ответственности юридических лиц с принципами вины и основными целями уголовного наказания. Тем не менее существуют многочисленные примеры зарубежной практики возложения уголовной ответственности (уголовного наказания) на организации, с ведома или по прямому волеизъявлению которых совершаются отдельные преступления (например, экологические, коррупционные, в сфере противодействия терроризму), не говоря уже о том, что не только юридические лица, а целые государства по международному уголовному праву (например, по Статуту Международного уголовного суда) могут быть субъектами ответственности за совершение преступлений против мира и человечности. В связи с тем, что по действующему законодательству юридические лица не являются субъектом преступления, ответственность за причиненный организацией вред несут ее должностные или иные лица, выполняющие соответствующие управленческие функции. Налицо признаки своего рода "кумулятивной ответственности". Например, суть преступления, предусмотренного ст. 199 УК, заключается в невыполнении юридическим лицом (субъектом налоговых правоотношений) своих обязанностей уплачивать налог. Ответственным за это преступление является лицо, в силу своих функций обязанное исчислять и перечислять налог от имени этой организации¹.

Как отмечено в п. 7 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28.12.2006 N 64 "О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления", "к субъектам преступления, предусмотренного статьей 199 УК РФ, могут быть отнесены руководитель организации-налогоплательщика, главный бухгалтер (бухгалтер при отсутствии в штате должности главного бухгалтера), в обязанности которых входит подписание отчетной документации, представляемой в налоговые органы, обеспечение полной и своевременной уплаты налогов и сборов, а равно иные лица, если они были специально уполномочены органом управления организации на совершение таких действий. К числу субъектов данного преступления могут относиться также лица, фактически выполнявшие обязанности руководителя или главного бухгалтера..."².

Применительно к составам иных (например, экологических) преступлений за вред, причиненный организацией, уголовную ответственность несет не только руководитель, но и другие лица. В пункте 9 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 05.11.98 N 14 "О практике применения судами законодательства об ответственности за экологические правонарушения" разъясняется, что эксплуатация промышленных, сельскохозяйственных, коммунальных и других объектов с неисправными очистными сооружениями и устройствами, отключение очистных сооружений и устройств, нарушение правил транспортировки, хранения, использования минеральных удобрений и препаратов, совершение иных действий, повлекших загрязнение водоемов и водных источников и причинивших существенный вред животному или растительному миру, рыбным запасам, лесному или сельскому хозяйству, должны квалифицироваться по соответствующей части ст. 250 УК. "К уголовной ответственности по данной статье могут быть привлечены как должностные лица или лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации, так и другие лица, совершившие это преступление"³.

Признаки субъекта - один из обязательных элементов состава преступления, поэтому их установление является необходимым условием для признания деяния преступным, а отсутствие любого из них исключает возможность возложения уголовной ответственности, т.к. состав преступления неполон. Кроме того, признаки субъекта преступления помогают установить характер совершенного лицом преступления и дифференцировать уголовную ответственность. Например, должностное лицо, с помощью насилия добившееся от допрашиваемого человека признания в совершении преступления, подлежит уголовной ответственности по ст. 286 УК, а если это должностное лицо следователь или дознаватель, то его деяние рассматривается как принуждение к даче показаний, т.е. составляет преступление против правосудия (ст. 302 УК).Возрастные признаки субъекта могут влиять на индивидуализацию наказания. Например, несовершеннолетний возраст субъекта преступления учитывается при решении вопроса о выборе меры уголовно-правового характера - меры принудительного воспитательного воздействия (ч. 2 ст. 90 УК) или наказания (ст. 88, 89 УК), при освобождении несовершеннолетнего от уголовной ответственности (ч. 1 ст. 90 УК). Понятие "субъект преступления" необходимо отличать от понятия "личность совершившего преступление". Последнее гораздо шире по содержанию и включает кроме общих признаков субъекта ряд других, социальных, профессиональных, биологических и т.д., характеризующих различные качества виновного, имеющие значение при индивидуализации наказания, освобождении от уголовной ответственности или наказания¹.

В некоторых составах преступлений признаки субъекта разделены в соответствии с противоположными сторонами единого общего для них деяния. Например, получение (ст. 290 УК) и дача взятки (ст. 291 УК) - фактически единое преступление, но законодатель разделил его на самостоятельные составы, в одном из которых субъект специальный - должностное лицо, в другом - общий (см. комментарии к данным статьям). Примерно по такому же принципу в ст. 141.1 УК сформулированы два хотя и связанных между собой, но самостоятельных состава: по ч. 1 этой статьи ответственность наступает за незаконное финансирование избирательной кампании или деятельности инициативной группы по проведению референдума, иной группы участников референдума, а по ч. 2 - за использование незаконной финансовой поддержки кандидатом, его уполномоченным представителем по финансовым вопросам или уполномоченным представителем по финансовым вопросам избирательного объединения, уполномоченным представителем по финансовым вопросам инициативной группы по проведению референдума. Иными словами, субъектом преступления в первом случае являются лица, незаконно финансирующие кампанию (общий субъект), во втором - лица, получающие эту незаконную финансовую помощь (специальный субъект - кандидат, уполномоченный представитель кандидата по финансовым вопросам, уполномоченный представитель по финансовым вопросам избирательного объединения)¹.

В целом ряде случаев в статьях Особенной части УК законодатель устанавливает дополнительные признаки, при наличии которых лицо может быть признано субъектом преступления конкретного вида. Так, совершить служебный подлог (ст. 292 УК) может лишь должностное лицо или лицо, состоящее на государственной или муниципальной службе; нести ответственность за неоказание помощи людям, терпящим бедствие, согласно ст. 270 УК - только капитан судна; нарушить правила несения боевого дежурства (ст. 340 УК) - лишь военнослужащий. Нередко дополнительные признаки субъекта указываются в составах преступлений с отягчающими обстоятельствами. Например, воспрепятствование работе избирательных комиссий, комиссий референдума обычным субъектом охватывается ч. 1 ст. 141 УК; если же вмешательство в осуществление указанными комиссиями своих полномочий совершено лицом с использованием должностного или служебного положения, оно подлежит ответственности по ч. 3 ст. 141 УК. В перечисленных выше случаях речь идет о так называемом специальном субъекте преступления, под которым понимается лицо, обладающее кроме общих признаков субъекта преступления иными дополнительными признаками, прямо предусмотренными в статье Особенной части УК или вытекающими из нее. Так, непосредственно в ст. 106 УК указано, что речь идет об убийстве новорожденного ребенка, совершенном матерью; в ст. 202 УК говорится о злоупотреблении полномочиями частными нотариусами или аудиторами. Из названий данных статей ясно, кто подлежит ответственности за предусмотренные ими преступления. Во многих случаях признаки специального субъекта прямо в статье УК не названы, но их можно установить путем толкования на основе смысла того или иного состава преступления. Например, изнасилование согласно ст. 131 УК означает половое сношение с потерпевшей. Из этого следует, что исполнителем преступления может быть только мужчина. За нарушение санитарно-эпидемиологических правил (ст. 236 УК) ответственность несут лица, на которых законом или иным нормативным правовым актом возложено соблюдение таких правил (работники предприятий общественного питания, лица, торгующие пищевыми продуктами как индивидуальные предприниматели или с рук, и др.)².

В статьях Особенной части УК используются признаки специального субъекта преступления, характеризующие:

а) правовой статус лица (например, должностное лицо, военнослужащий, родители, дети, осужденный, свидетель);

б) профессию или вид деятельности (например, судья, следователь, индивидуальный предприниматель, руководитель организации, педагог, частный нотариус, медицинский работник);

в) половозрастные признаки (совершеннолетнее лицо, мужчина, женщина);

г) иные признаки лица, совершившего преступление (гражданство).

Признаки специального субъекта тесно связаны с другими признаками состава преступления, в т.ч. характеризующими объективную сторону и объект преступления, т.к. преступление есть неразрывное единство деяния (действия, бездействия) и того, кто его совершает (субъекта преступления). Например, в ст. 301 УК об ответственности за заведомо незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей ничего не говорится о субъекте преступления. Однако по смыслу закона совершить его могут только лица (специальные субъекты преступления), которые в соответствии с УПК РФ и Федеральным законом от 15.07.95 N 103-ФЗ "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений" уполномочены совершать определенные процессуальные действия: следователь, дознаватель, прокурор, начальник следственного изолятора (СИЗО) или изолятора временного содержания (ИВС)¹.

Признаки специального субъекта сами по себе еще не свидетельствуют о наличии данного состава преступления. При квалификации содеянного необходимо установить, что эти признаки отражены в совершенном деянии. Так, К. был осужден за получение взятки по п. "г" ч. 4 ст. 290 и п. "в" ч. 3 ст. 286 УК за превышение должностных полномочий. Являясь должностным лицом - приставом-исполнителем отдела службы судебных приставов ЗАО г. Москвы, он потребовал от начальника отдела ОАО "Транспортная компания "Фили" С. деньги в сумме 5 тыс. долл. США за направление постановления о снятии ареста на принадлежащие этому ОАО строения. После получения требуемой суммы К. был задержан сотрудниками милиции. Учитывая, что никакого отношения к делу данного ОАО К. не имел и не мог исполнить в его интересах тех действий, которые обещал выполнить его руководителю С. за деньги, Верховный Суд РФ переквалифицировал действия К. со ст. 290 на ст. 158 УК ².

Во многих случаях для определения признаков специального субъекта необходимо обращаться не только к нормативным, но и к индивидуальным правовым актам, например к распоряжениям, согласно которым лицо наделяется определенными функциями. Так, субъект нарушения правил охраны труда - специальный: лицо, обязанное соблюдать правила охраны труда (см. об этом подробно комментарий к ст. 143 УК). Во многих нормативных документах прямо указывается, кто является ответственным при проведении конкретных работ. Для уточнения признаков субъекта преступления необходимо сопоставить выполняемые работником трудовые функции с приведенным перечнем и на этой основе установить лиц, непосредственно ответственных за обеспечение безопасных условий труда при выполнении конкретных работ. При определении бланкетных признаков специального субъекта необходимо учитывать не только нормативную основу его полномочий, но и временной промежуток, в течение которого на это лицо были возложены обязанности и предоставлены права. Преступление со специальным субъектом может быть совершено лишь в тот период, когда лицо обладало соответствующими полномочиями. Иногда бланкетные признаки специального субъекта заменяются описательными посредством легального определения в самом уголовном законе. Однако законодатель не всегда последователен. В одном случае он предоставляет правоприменителю возможность самому определять признаки специального субъекта, в другом, практически аналогичном, случае формулирует их в статье УК. Так, субъектом необоснованного отказа в приеме на работу или необоснованного увольнения беременной женщины или женщины, имеющей детей в возрасте до трех лет (ст. 145 УК), является руководитель предприятия, учреждения, организации, а равно обладающий таким правом руководитель самостоятельного структурного подразделения, в т.ч. лицо, исполняющее управленческие функции в коммерческой или иной организации. Эти признаки не указаны в статье, они сформулированы посредством логического толкования закона. Применительно же к другому составу, который раскрывается в ст. 145.1 УК, законодатель счел необходимым перечислить конкретные признаки специального субъекта. Это преступление может быть совершено руководителем организации или работодателем - физическим лицом. В некоторых составах бланкетные признаки специального субъекта преступления имеют не только материально-правовое, но и процедурно-правовое содержание. Прежде всего речь идет о субъекте, признаки которого определяются посредством указания на определенный вид деятельности или выполняемых профессиональных функций. В таком случае признаки субъекта практически слиты с признаками объективной стороны состава преступления и лишь условно могут отделяться от них. Например, субъектом преступления, предусмотренного ст. 263 УК, может быть только лицо, в силу выполняемой работы или занимаемой должности обязанное соблюдать правила безопасности движения и эксплуатации железнодорожного, воздушного, морского или речного транспорта. Для подобных случаев существует сложный алгоритм установления признаков специального субъекта. Необходимо выяснить, во-первых, какие конкретно функциональные обязанности должно было выполнять лицо при данных обстоятельствах; во-вторых, какими нормативными актами регламентируются такие обязанности; в-третьих, выполнена ли установленная процедура допуска лица к данному виду работы, приступило ли оно фактически и юридически к выполнению работ, оформлено ли это надлежащим образом. Указанные выше процедурные обстоятельства, относящиеся к субъекту преступления, не всегда имеют бланкетный признак. Достаточно сослаться на выполнение им тех функций, которые перечислены в статье УК¹.