А. К- Оганесян

РАВЕНСТВО И СПРАВЕДЛИВОСТЬ

(Концепции Д. Роулса и Д. Белла)

В человеческой душе заложено глубокое стремление к ра­венству, в ней еще первобытным каменным топором была высечена нестираемая надпись: «всем поровну». Однако желание отличиться, выделиться, получить больше также свойственно человеческой натуре. Сложно организован­ное общество, основанное на разделении труда и со­циальной иерархии, порождает моральные представления, которые санкционируют неравенство людей, вытекающее из различий между ними. Противоречивое соотношение равенства и неравенства составляет сердцевину истори­чески менявшихся концепций справедливости. Что пони­мают под справедливостью современные американские фи­лософы, как менялось это понимание в ходе послевоенного развития США — ответ на эти вопросы поможет получить сравнительный анализ концепций Д. Роулса и Д. Белла — крупнейших социальных мыслителей США.

Субъектами политического процесса, как он трактовался тради­ционной либеральной теорией, являлись индивиды, входившие в непостоянные функциональные группы, временные коалиции, принадлежность к которым не воспринималась как обязательство, а права каждого из членов не отождествлялись с правами группы в целом. Сегодня ситуация в корне изменилась. Ныне обществен­ные группы воспринимают себя как нечто в высшей степени по­стоянное, а права их составляющих индивидов полностью иден­тифицируются с правами группы. Этот сдвиг в политических ориен-тациях связан с происшедшими после второй мировой войны изменениями в социально-экономической действительности капи­талистического общества. Со временем в нем четко обозначились устойчивые социальные перегородки, отделившие друг от друга различные страты общества. По мере дальнейшего развития про­исходило своего рода окостенение этих перегородок, все больше затруднялся переход из одной страты в другую — то, что в запад-

214

ной социологии именуется социальной мобильностью. Когда этот процесс окончательно определился и стал очевиден, возникла проблема обеспечения групповых прав аутсайдеров. Историче­ски обездоленные социальные группы заявили о своем праве на возмещение существовавшей несправедливости, выдвинули -вразрез с буржуазно-либеральным принципом «равенства воз­можностей» — требование компенсировать их дискриминацию в прошлом установлением для них особых гарантированных квот — в представительных органах, в системе здравоохране­ния, при приеме в учебные заведения, на работу и т. д. Давление на правительство было настолько сильным, что эти требования бы­ли частично учтены в программах так называемых аффирматив-ных действий, осуществляемых послевоенными либеральными ад­министрациями. Однако эти куцые компенсационные мероприятия, естественно, не могли сколько-нибудь изменить ситуацию к луч­шему и лишь еще больше подчеркнули остроту и масштабность самой проблемы. Чем яснее становилась их малоэффективность, тем радикальнее звучали требования, выдвигаемые неимущими группами общества.

Эти требования имели определенного адресата — буржуазное государство. Осуществляемое в рамках политической доктрины неолиберализма усиление роли государства в регулировании со­циально-экономических и политических процессов привело к тому, что отныне уже невозможно было возложить ответственность за существующие неравенства на «беспристрастного слепого арбит­ра» — капиталистический рынок. Государство вынуждено было нести все бремя моральной обязанности в устранении фактиче­ского неравенства и обеспечении справедливости в распределении общественных благ. Таков смысл требования «равенства результа­тов», выдвинутого социальными низами в противовес принципу «равенства возможностей», являющемуся ядром буржуазной кон­цепции равенства.

Проблема равенства и справедливости выдвинулась в конце 60 — начале 70-х годов в центр общественно-политических дискус­сий США, стала идейно-злободневной. Неолиберальный вариант концепции справедливости был сформулирован Д. Роулсом, под­черкивавшим, что «справедливость является главным достоинст­вом социальных институтов так же, как истина — систем мышле­ния»¹. Вступивший с ним впоследствии в полемику Д. Белл исхо­дит как будто бы из той же посылки. «В природе человеческого сознания схема моральной справедливости,— писал он,— являет­ся необходимой основой для всякого социального порядка: чтобы законность существовала, власть должна быть оправдана. В кон-

Rawls J. A Theory of Justice. Cambridge (Mass.), 1971. P. 3.

це концов именно нравственные идеи — представление о том, что желаемо,— формируют историю через человеческие устремле­ния»¹. Однако в содержательном плане данная этими мыслите­лями трактовка справедливого общества исходила из различных политических установок и общественных настроений, что наложи­ло глубокий отпечаток на их подходы к конкретным проблемам социально-этической теории.

1. Противоречия теории справедливости джона роулса

Роулс поставил задачу обоснования принципов справедливости, которые могли бы служить общезначимым критерием моральной оценки социальных систем. Справедливость, как полагает он, не может быть концепцией, определяющей все достоинства «базисной структуры общества», которая интерпретируется им как совокуп­ность принимаемых индивидами правил социальной кооперации. «Всеобщая концепция, определяющая все достоинства базисной структуры вместе с соответствующими ответвлениями в их проти­воречивости, представляет собой нечто большее, чем концепция справедливости,— это социальный идеал. Принципы справедливо­сти являются лишь частью, хотя, возможно, самой важной частью такой концепции»². Они, как считает Роулс, обеспечивают рацио­нальные стандарты, по которым оцениваются распределительные аспекты базисной структуры общества, включающей, помимо пра­вил, оцениваемых с точки зрения справедливости, также правила, отвечающие критериям эффективности и свободы.

Будучи нормативными критериями для оценки распределения социальных преимуществ, принципы справедливости должны быть общезначимыми, универсальными, одинаково приемлемыми для всех членов общества, независимо от их естественных способно­стей, социального' положения, рода деятельности, наклонностей и т. д. Роулс понимает, что в реальном обществе невозможно до­стичь такого согласия между людьми, поскольку каждый, зная о своем положении в обществе, своих социальных преимуществах и недостатках, способностях, вкусах и т. п., отдаст предпочтение тем принципам справедливости, которые смогут создать для него наиболее благоприятные условия доступа к желаемым социальным благам. Такими принципами в зависимости от положения индиви­да могут быть «равенство результатов», «равенство возможно­стей», «меритократия» и др.

¹ Bell D. The Coming of Post-Industrial Society. N.Y., 1973. P. 433.

² Rawls J. A Theory of Justice. P. 9.

Принцип «меритократии», доказывает Роулс, «задним числом» закрепляет и оправдывает существующие в обществе отношения неравенства, выдавая за личную заслугу результаты случайного распределения естественных дарований. Вместо того чтобы уме­рить произвольное влияние «естественной лотереи», сторонники «меритократии» стремятся дать рациональное истолкование ирра­циональной игре случая. К тому же нет больших оснований, счи­тает Роулс, допускать, что распределение дохода и богатства оп­ределяется естественными дарованиями, а не «социальным жре­бием». «На степень, в которой естественные способности разви­ваются и достигают желанной цели, влияют все виды социальных условий и классовых отношений. Даже готовность приложить уси­лие и попытаться таким образом заслужить что-то в обычном смыс­ле слова зависит от счастливых семейных и социальных обстоя­тельств»¹.

Поскольку никто не заслуживает ни большей природной ода­ренности, ни более благоприятной стартовой позиции в обществе, принцип «меритократии» фактически сводится к риторическому оправданию со стороны наиболее удачливых статус-кво, сохране­ние которого сулит им возможность и далее вкушать плоды дей­ствующих правил распределения. Из" этого Роулс, конечно, не вы­водит необходимость устранения или радикального сокращения су­ществующих различий. Эти различия, считает он, в той или иной степени присущи всем социальным системам и обусловлены об­щественным разделением труда и неодинаковостью вклада индиви­дов, наделенных различными способностями, в дело приумножения социальных благ. Поэтому необоснованные попытки в администра­тивном порядке их устранить могут блокировать эффективность системы. Отсюда вывод Роулса о невозможности для тех, кто наде­лен разными способностями, обеспечить равные возможности культурного развития и личных достижений. Необходимо лишь стремиться ограничить произвольное влияние естественных и со­циальных случайностей. Этой цели не соответствует ни принцип «равенства возможностей», ни принцип «меритократии». «Равен­ство возможностей,— отмечает он,— означает равную возмож­ность оставить менее удачливых позади в личном стремлении к влиянию и социальному положению. Таким образом, меритократи-ческое общество представляет опасность не для демократической концепции, а для утверждения иных принципов справедливости»².

Логика этих рассуждений приводит Роулса к заключению, что для установления общезначимых принципов справедливости, спо­собных удовлетворять каждого в его естественном стремлении к

Raw Is J. A Theory of Justice. P. 74. Ibid. P. 107.

увеличению собственного благополучия, необходимо исходить не из реального общества и реальных индивидов, а из гипотетической модели социальной кооперации. Это некий мысленный экспери­мент, помещающий индивидов в ситуацию абсолютного неведения относительно своего места в обществе, классового положения и социального статуса, своих природных способностей, психологиче­ских склонностей, вкусов и т. д. Индивиды, полагает Роулс, не должны иметь также никаких представлений о добре и зле. Эта ги­потетическая ситуация характеризуется Роулсом как первоначаль­ное положение, являющееся условием выбора принципов справед­ливости.

Совмещая аргументацию этического рационализма и утили­таризма с теорией общественного договора, как ее понимали Д. Локк, Ж- Ж. Руссо и И. Кант (не в смысле объяснения действи­тельного происхождения социальных институтов, а в смысле де­дукции общих принципов, лежащих в основе социальной органи­зации как таковой), Роулс делает еще два допущения: во-первых, индивиды преследуют цель на основе рационального выбора прий­ти к соглашению относительно моральных правил социальной коо­перации; во-вторых, индивиды стремятся принять такие правила, которые обеспечат их в максимальной степени набором «первич­ных благ» — возможно большими свободами, правами, властью, доходами, богатством и т. п.¹ Иными словами, консенсус достигает­ся посредством целерационального выбора, субъектом которого выступает абстракция человеческой природы, заимствованная из классических теорий общественного договора.

Результатом такого выбора с логической неизбежностью должно быть, согласно Роулсу, признание правила «максимина»² как единственного приемлемого для каждого индивида критерия справедливого распределения социальных благ. Поскольку в пер­воначальном положении индивиды не знают своей доли в распреде­лении естественных и социальных преимуществ (социальное поло­жение, материальная обеспеченность, семейные обстоятельства, естественные дарования и т. д.) в обществе, в котором им пред­стоит жить после совместного провозглашения моральных мак­сим, постольку они, считает Роулс, должны будут снизить до мини­мума риск возможной собственной неудачи. Поэтому индивиды отдадут предпочтение максимуму благ, соответствующему этому минимальному риску, то есть единодушно признают правило «максимина», согласно которому всех людей следует обеспечить гарантированной минимальной долей в распределении социаль-

¹ Rawls J. A Theory of Justice. P. 92.

² Принцип «максимина» — максимум благ, достижение которых возможно при минимальном риске обанкротиться.— Ред.

ных благ. Поскольку правило уже принято, можно раскрыть «за­весу незнания» и, включив индивидов в реальную обществен­ную жизнь со всеми свойственными ей проявлениями неравен­ства, дать им возможность на установленной справедливой основе участвовать в распределении социальных благ. Роулс на­зывает такую справедливость честностью (fairness), подчерки­вая тем самым, что она является результатом честного, беспри­страстного соглашения.

Итак, Роулс приходит к выводу, что правило «максимина» ус­танавливает целесообразный рациональный стандарт возмещения для «наименее удачливых» последствий естественных и социаль­ных случайностей. В этом своем значении оно является критерием одного из двух сформулированных им принципов справедливо­сти — принципа «различия», дедуктивно выводимого из этого пра­вила. Согласно принципу «различия», социальные и экономиче­ские неравенства должны быть упорядочены таким образом, чтобы обеспечивать наибольшую выгоду хуже обеспеченным гражданам, и одновременно распространяться на посты и одинаково доступ­ные для всех положения в условиях честного равенства возмож­ностей '.

Следуя утилитаристскому критерию полезности, Роулс утвер­ждает, что несправедливость проистекает не из неравенств как та­ковых, а лишь из таких неравенств, которые выгодны не всем чле­нам общества. Следовательно, «базисная структура» справедли­вого общества должна быть устроена таким образом, чтобы исключить необоснованные с точки зрения общей пользы неравен­ства, идущие вразрез с интересами хуже обеспеченных граждан. На основании этого вывода Роулс формулирует более общую концепцию социальной справедливости, которая фактически характеризует его понимание общественного идеала: «Все основные социальные блага — свобода и возможности, доход и благосостояние, а также основы самоуважения должны распре­деляться поровну, если только неравное распределение некото­рых из этих благ или всех их не идет на пользу наименее удач­ливым»².

Для иллюстрации своего понимания социального идеала, осно­ванного на признании принципа «различия», Роулс заимствует у Руссо метафору семьи. В своем идеальном представлении, а часто и на практике, семья является сферой жизнедеятельности, в которой принцип максимального увеличения суммы преимуществ отвергается. Члены семьи редко желают получить что-либо, ес­ли они не могут сделать это таким образом, чтобы содействовать

¹ Rawts J. A Theory of Justice. P. 83.

² Ibid. P. 303.

интересам остальных членов. «Стремление действовать исходя из принципа различия,— пишет он,— имеет точно такое же послед­ствие»¹.

Принцип «различия» в теории Роулса является вторым прин­ципом справедливости. Он может быть принят только после при­знания первого принципа справедливости, который гласит, что каждый гражданин имеет равные права на свободу, совместимую со свободой других ². Настаивая на такой субординации мораль­ных максим, Роулс следует либеральной установке, в соответствии с которой никакие нарушения буржуазных свобод не могут быть оправданы с моральной точки зрения, какими бы значительными ни были достижения общества в упорядочении проявлений со­циального и экономического неравенства. Поэтому Роулс говорит, что даже абсолютное выполнение требований второго принципа справедливости не может компенсировать отсутствие в обществе условий, вытекающих из первого принципа. Оценивая теорию Ро­улса, неоконсерваторы утверждают, что в той трактовке, которую он дает принципу «различия», этот принцип противоречит требова­ниям, вытекающим из его первого принципа справедливости — принципа «равной свободы».

Теория справедливости Роулса явилась, пожалуй, самой зна­чительной в западной этике попыткой с либеральных позиций осмыслить нравственные коллизии современного капиталистиче­ского общества, осуществить рациональный синтез конфликтую­щих требований, предъявляемых этому обществу противопо­ложными социальными классами и группами. Сквозь завесу аб­страктных понятий, которыми оперирует Роулс, просматриваются контуры вполне реальных противоречий, которые он стремился примирить в своей теории. Свобода или равенство, справедливость или эффективность, «равенство возможностей» или «равенство ре­зультатов» — вот те идеологические клише, в которых проявляют­ся сегодня эти противоречия. Роулс пытался создать идеальную конструкцию, способную служить моделью их гармонизации, ра­ционального совмещения. Сознательно отталкиваясь от должного, а не сущего, он полагал, что обоснование принципов должного мо­жет стать побудительным мотивом для переосмысления суще­ствующих социальных установлений. Однако его идеальная кон­струкция справедливого общества, основывающаяся на модифи­цированном сократовском постулате сопряженности рационально­сти и моральности, лишь еще резче подчеркивает недостижимость гармонии интересов в реальном обществе, раздираемом социаль­ными антагонизмами.

Rawls J. A Theory of Justice. P. 105. Ibid. P. 60.