856

Заведуя агитационно-пропагандистским отделом, он нам очень многое помогал в отношении налаживания партийной работы. Семен Николаевич Седых проработал несколько лет, я не помню, два-три года, и он был переведен или сам переехал в Петербург на работу в Академию наук в качестве заведующего кадрами. Встала на ноги партийная организация, за которую мы воевали долго, чтобы сконструировать партийное бюро и, самое главное, - решить проблему пролетаризацию высшей школы. Пролетаризация высшей школы мыслилась не только с точки зрения как можно большего приема студентов пролетарского происхождения. Она мыслилась очень широко.

Это и создание более приличных материальных условий для студентов после гражданской войны. У нас была небольшая группа, всего 15 человек или 12, в таком роде. Мы постарались, как говорят, послать своих представителей в Москву, во все университетские организации. И в профсоюзные, и в партийные организации, и в ректорат посадить на праве членов правления ректората. И было создано специальное бюро коммунистического студенчества при обкоме партии. С другой стороны, мы развили большую деятельность по линии организаций профсоюзных, потому что нужды очень были больные, и, конечно, профсоюз не мог стоять в стороне.

С профсоюзной организацией у нас долго не получалось. И вот по каким соображениям. Не потому, что профсоюзники были против организаций профсоюзных секций в университете, по факультетам. Каждый профсоюз имел свою секцию.

А профсоюзы у нас были различной мощности финансовой. Некоторые были очень богатые. Это пермяки, железнодорожники. Я как раз возглавлял одно время еще профсоюзную секцию.

Так вот, мы начали с того, чтобы выровнять по материальной помощи всех студентов. Конечно, богатые профсоюзы на это очень неохотно шли.

Мы добились того, чтобы были организованы уже более мощные в количественном отношении и материальном три <подсекции>. Это просвещенцы, медики и агрономы. По профилю их работы.

После этого работа бюро профсекции пошла очень, я бы сказал, быстро. Мы выбрали тогда отдел обеспечения, нечто вроде хозяйственной организации. Посадили туда наиболее энергичных студентов, профсоюзников и коммунистов. И открыли отдел обслуживания студентов, основной задачей которого было всемерно помогать студентам-беднякам. Во-первых, значит, профсоюзы попросили, чтобы они выделили стипендии. Государственных стипендий тогда очень мало было. Кроме того, размеры их были такие, что на них многое не купишь. Через два года примерно все утряслось. И мы очень дружно работали в контакте с областным советом профессиональных союзов. И с губернским комитетом партии.

Кто нам помогал из тогдашних деятелей областных организаций? Я должен сказать, что сам областной комитет партии очень проявил большой интерес к работе университета. Они выделили некоторые нам ставки, помогали приобретать необходимое оборудование. С другой стороны, значит, самое главное, стали поддерживать нуждающихся путем приобретения какой-нибудь одежды, что-нибудь такое, френч, китель и так далее, что можно носить. И я должен сказать, что профсоюзные организации оказались на высоте.

141

Емельян Ярославский, <предположительно работник обкома> нам помогал очень крепко, он читал лекции по общественным дисциплинам, истории партии, революционному движению. Это был очень интересный человек, много сделавший для нашего университета, для рабфака, и вообще для улучшения быта и научных работников, и студентов.

Разруха была очень сильной после двух войн: империалистической, трехлетней; гражданской, четырехлетней, что не только студенты, а и профессора и преподаватели износились настолько, что иногда бывали курьезы даже. Нужно идти на широкое собрание какое-нибудь, а профессор говорит: «У меня нечего надеть. Фрак я доносил. А дальше что, нательное белье?».

Мы провели одно мероприятие, организовали землячество. Эти товарищества, землячество они назывались, сыграли большую роль и поддержали многих студентов...

Тогда преподавателей мы делили на три категории: настроенные в пользу советской власти, или, как говорят, лояльные. С другой стороны, враждебно настроенные, такая была группа.

Итретья большая группа, самая большая из преподавателей, – это нейтралы,

амы их называли болотом.

Какие у нас были еще проректоры, с которыми мы больше контактировали в своей работе. Стоичев. Это болгарин, до нашего университета он работал тоже ректором университета в Горьком, в Горьковском университете. Потом мы постарались его заполучить к себе. Это был весьма товарищеский человек, который читал общественные дисциплины и нам в этом отношении помогал.

Эта помощь выражалась в различных направлениях. В первую очередь, конечно, надо было ставить учебный процесс. Если по естественным дисциплинам дело обстояло более или менее благополучно, то в отношение сугубо партийных курсов общественных дисциплин, как теперь называют, дело обстояло совершенно неудовлетворительно…

Старое студенчество у нас пережило своеобразную эволюцию. В конце девятнадцатого столетия, когда рабочий класс поднялся во весь рост и провел первую в России революцию девятьсот пятого года, он себя тогда показал, именно в этот год, именно в годы перед этим и после, я бы сказал, с революционной точки зрения. Совсем другая картина получилась после февральской буржуазной революции. Поскольку студенты, недружелюбно настроенные по отношению к нашим студенческим организациям, они заняли нездоровые позиции – саботировать все мероприятия общественных организаций. И на этой почве у нас были очень неприятные эксцессы, споры. Нас очень тогда стал выручать клуб пролетарского студенчества.

Тогда все было ново. И реформа высшей школы – новая. И привлечение более передовых преподавателей. Продвижение из своей среды будущих преподавателей. Разумеется, иногда, приходилось и обращаться за помощью к профессорам и преподавателям, которых мы считали нелояльными, не просоветски настроенными.

И вот, мы решили тогда создать клуб пролетарского студенчества, основная цель которого была – пропаганда мероприятий партии и правительства. Чтобы растолковывать студентам, что им понимать и как им понимать. Второе – поднять культуру. Студенты очень охотно принимали участие в нашем печатном органе

142

«Студент-пролетарий». Сначала это была газета на четыре полосы вроде нашей «Звезды» теперешней, примерно такого же объема, а потом перешли на издание журнала «Студент-пролетарий» с красочной обложкой и так далее.

Иу меня сохранились прекрасные впечатления относительно деятельности некоторых профессоров, частников, авторов многих статей, газетных и журнальных в нашем студенческом органе.

То, что мы не могли решить по профсоюзной линии, мы шли в обком партии. Секретарем обкома партии был, если вы помните из истории нашей партии, некто Мясников. Это тот самый, что «болтался» и вправо и влево, и вел весьма какую-то неопределенную позицию, будучи старым большевиком.

Он был у нас первым секретарем. Мне приходилось часто обращаться к нему за помощью. И я всегда получал поддержку. Не было случая, чтобы он отказал студентам. А я действовал от имени студентов.

Среди работников обкомовских можно еще назвать некоторых других, в частности, Борчанинова Александра Лукича, члена губернского комитета партии

иактивного деятеля по линии советской, он возглавлял у нас тогда ЧК, орган революционной борьбы со всякого рода контрами, как тогда говорили. Александр Лукич Борчанинов нам помогал по всем линиям. Власть у него была огромная, авторитетище еще более огромный. Поэтому достаточно было позвонить ему по телефону и попросить: «Александр Лукич, ну-ка вот нам подмогите в таком деле». Он говорил «Приходи, сейчас обсудим все, сделаем». И вот, когда встал вопрос о закрытии нашего университета и открытия университета Свердловского, он обсуждался решительно.

Вообще, надо сказать, что свердловчане всегда с нами в войне находились. Они как-то считали, что если Свердловск – это центр Урала, а Пермь – это захудалый чиновничий городишка, поэтому нас они старались держать в черном теле. Поэтому со свердловчанами мы долгое время были не в контакте. И вот, когда стал вопрос о закрытии одного из факультетов университета <агрономического>, а потом стали поговаривать о закрытии вообще Пермского университета и переводе его в Свердловск, тут, конечно, мы насторожились.

Ивот Александр Лукич Борчанинов нам очень хорошо помогал. Очень

большая была битва за Липовую гору как учебно-вспомогательное учреждение сельхозфакультета. Липовая гора представляла не только для нас интерес, она представляла интерес и для организации, я бы сказал, медицинской помощи. Вопервых, там отделение было глухонемых, отделение детское было. И они хотели построить лечебную систему на основе трудовых процессов.

Вот это впечатления первых лет от университета.

Работа была проделана колоссальная. Активность была невероятная. Нам тут очень помогали рабфаковцы. После реорганизации профсоюзов мы тогда уже могли опираться на единое мнение выбранного бюро.

И, с другой стороны, общественные организации городские нас стали крепче поддерживать. Почему? Тогда было много хозяйственных оперативных заданий. Надо было заготовить дрова для школ и детских учреждений, надо было обеспечить топливом и университет, надо было помочь по линии одежды некоторым студентам... И все это вместе взятое нас очень крепко связало с областными орга-

143

низациями, с губернскими организациями. И поэтому я и говорю, что годика через два-три большой идеологической работы плоды были на лицо.

Вот когда шла борьба за Липову гору, которую хотели освоить… Я пошел к Борчанинову и говорю: «Александр Лукич, давайте, помогайте нам». А он говорит: «Куда уж помогать? Мы и так переключились на университет, все остальное начинаем забывать». И он подсказал: «Вы обратитесь в Уральский областной комитет партии и обратитесь в ЦК партии. Чтобы у вас велось дело по таким-то вопросам. Я вас поддержу». Он был членом ЦИК. «С другой стороны, понимаете, я мобилизую членов ЦИК нашей области, Пермской, у нас тут не я один, и мы поставим вопрос в Центральном комитете партии, чтобы вы оставили нас в покое».

Ивот, в один прекрасный день приезжает в Пермь Свидович, первый заместитель Калинина Михаила Ивановича. Он приехал с секретарем своим и с внуком своим, мальчиком, и говорит: «Ну, пойдем, показывайте ваши спорные объекты, где вы не можете поладить». Борчанинов достал машину какую-то. Поехали на Липовую гору, поехали на место спора. Приехали туда, решили обойти всю Липовую гору, хозяйственные постройки, где они думают разместить больных, а там всего-то один большой дом, который до сих пор стоит. Походили, все посмотрели.

Ипутешествуем не один час.

Тут вот Свидович и высказал свое отношение к спорному вопросу. И был представитель Министерства здравоохранения, уполномоченный министерства Свердловский, а с нашей стороны, с университетской, никто не приехал. Вот, сидим, разговариваем. Свидович говорит: «Раз мы решили создать хороший университет, не надо жалеть деньги. А, кроме того, это мероприятие вам лавров никаких не даст. Эти вот сумасшедшие всякие, больные, какие они работники?». А у них из министерства пришло 500 человек. Ахнули. Все. Говорит: «Отстаньте и не шумите, живите мирно, я вас не поддержу».

Аего послал сам Калинин, съезди, говорит, да посмотри, что за вражда ка- кая-то идет между советскими учреждениями. Он пробыл у нас почти что день. Его отправили, и потом вопрос был поставлен в Уральском комитете партии, этот спорный вопрос, и в Москве. Мы отвоевали позицию эту. Второй раз был заскок, чтобы перевести нас в Киров, Вятку тогдашнюю. Мы уже отправили запрос прямо в ЦИК. Нас оставили в покое.

Астуденты вели огромную работу. Хозяйственного порядка и воспитательного. Когда нужно было ликвидировать безграмотность, ходили по заводам, ездили в деревню. С другой стороны, надо было провести мероприятие общеполитического характера. Вдруг какая кампания – надо выступать, надо знакомить. С третьей стороны, тогда уже решено было, что ректора выбирают, а не назначают.

И дальше дело, по-моему, пошло гладко.

Вот. Если вы почитаете журнал «Студент-пролетарий», вы найдете там богатейший материал по всем линиям работы. Я его редактировал несколько лет, поэтому знаю этот журнал. Хороший журнал был. Очень хороший. И студенты, и преподаватели с нетерпением ждали выхода очередного номера.

У нас всегда был задел. По разным вопросам беседовали с другими вузами. Даже из-за заграницы у нас были информации получены, от некоторых университетов.

144

И еще с одной очень сложной операцией надо вас познакомить хотя бы очень кратко. Особенность заключается в том, что хотели провести реорганизацию университета. На тех же принципах, что и на Украине… Что университеты не нужны, а надо организовывать институты. Старались им ответить, и этот вопрос стоял в Москве на съезде профсоюзов. На съезде в министерстве… Министерстве просвещения.

Мы доказали свою точку зрения, что университет – та самая форма высшего образования, которая позволяет нам готовить специалистов разных профилей. Одно слово «институт» ничего не решает. Все будет так же по программам, по учебным планам. Зачем нам, понимаете, еще вносить некоторую смуту и выбивать людей из колеи, которые уже успокоились и работают?

Заниматься надо текущей работой, что жизнь выдвигает, а не пытаться искать новые формы, которые еще не опробированы нигде. В конце концов, наша точка зрения в Министерстве просвещения одержала верх. Вот сейчас идет реорганизация все время какая-то, кстати. Сейчас стараются наоборот пединституты превратить в университеты. Уже не один пединститут превращен в университет. Насколько это целесообразно, мне очень трудно судить. Во всяком случае, стараются как-то более мягко провести эту реформу.

Несколько слов относительно нашей связи с Уральским областным комитетом партии. Уральский комитет, областной комитет партии нас крепко поддерживал. Там был в первые годы, да и не только в первые годы, а долгое время был культ личност Секретарем первым был Табаков. Это бывший тульский рабочий, который пользуется большим авторитетом, влиянием в центральном комитете партии. И мы через него некоторые дела обделывали. Табаков был очень оригинальный человек. Он решал только большие вопросы и говорил, что мелких – он не решает.

Якак-то к нему приехал, директором сельхозинститута некоторое время здесь я был. А Свердловск в свое время старался дать подножку, что-нибудь такое. Я приехал к Табакову, говорю: «Иван Дмитриевич, такая штука, опять какуюто смуту Свердловск устанавливает по отношению к нам». Он говорит: «Хорошо, расскажи, в чем дело, я хочу знать подробности». Я говорю: «Дело очень просто. Нам ходу не дают».

Яему говорю: «Иван Дмитриевич, вам это даром не пройдет, мы будем воевать». «Как? С кем будете воевать?». «С вами». Говорит: «Уть, какой храбрый». Я говорю: «Нужда заставляет». Говорю: «Вот, сегодня здесь, а завтра окажусь в Москве. Да мы там целую делегацию направим. Нас поддерживает Борчанинов и другие деятели». Он говорит: «Ну, давай тогда хорошо решать вопрос. Это другое дело. Я знаю, конечно, что ваша сила огромная». И тогда мы по делу обсудили целый ряд вопросов, потом он отправил меня в Уральский <государственный совет>, а там был главным председателем товарищ из Перми.

И, в конце концов, все утряслось. Мы отвоевали университет».

145

Раздел 4. ВАРГИН И ЕГО СЕМЬЯ

Н.В. КРАСНОПЕРОВА, краевед

Истоки. Владимир Николаевич Варгин

Имя Владимира Николаевича Варгина, сделавшего так много для становления и развития сельского хозяйства нынешнего Пермского края, сегодня хорошо известно многим пермякам. В силу сложившихся исторических причин многие из нас больше знакомы с трудами этого человека в советское время. Поэтому в своем сегодняшнем рассказе об этом удивительном человеке мне хотелось бы уделить внимание в первую очередь той земле, на которой он родился, его семье и деятельности Владимира Николаевича до революции 1917 г.

Известно, что Владимир Николаевич Варгин родился 20 января (по старому стилю) 1866 г. в городе Спасске Казанской губернии, о чем в метрической книге Троицкого собора г. Спасска за этот год есть запись: «20 января рожден, 2 февраля крещен Владимир. Родители: города Спасска 2-й гильдии купец Николай Андреев Варгин и законная жена его Ольга Иванова, оба православного исповедания». Восприемниками (крестными родителями) при крещении были «проживающий в городе Спасске служащий Коллежский Асессор Алексей Феодоров Ежев, города Казани 1-й гильдии Почетного гражданина Петра Анисимова Постникова жена Ольга Андреева». Крестил младенца и имя нарекал приходской протоиерей Симеон Соловьев с диаконом Александром Перковым и дьячком Александром Доброхотовым [1].

Сегодня малая родина В.Н. Варгина г. Спасск, числится в числе затопленных, так называемый город-Атлантида. У каждого населенного пункта, будь то город, деревня или село, свой облик, своя история, местоположение, природные условия и, если можно так сказать, своя биография, которую создают живущие здесь люди. Каким же был ныне исчезнувший город Спасск?

В Большой Российской энциклопедии читаем: «…Известен с 1640-х годов как село Никольское-Чертыково, принадлежащее Тетюшскому Покровскому монастырю. С 1781 г. по 1920 г. уездный город Спасск Казанской губернии (в 17811796 г. Казанского наместничества). В 19 начале 20 веков перевалочный пункт сельскохозяйственных грузов для соседних городов… В 1926-35 гг. город назывался Спасск-Татарский, с 1935 г. – город Куйбышев. В 1991 г. переименован в Болгар. На современном месте с середины 1950-х годов (прежняя территория города попала в зону затопления Куйбышевской ГЭС) [2]. К югу от современного города Болгар – городище Болгар (Булгар), древняя столица Волжско-Камской Болгарии [3].

Энциклопедический словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона: «Спасск – уездный город Казанской губернии, в 115 верстах к юго-востоку от губернского города, при устье речки Бездны, впадающей в Чертык (левый рукав реки Волги); расположен на совершенно ровном месте. Главное занятие жителей хлебопашество и работы на пристани… Православная церковь, богадельня, больница, три училища, до 70 лавок и складочных амбаров, городской банк» [4].

146

Река Бездна – левый приток Волги – когда-то была широкой и глубокой, особенно весной, когда наполнялась талыми водами. Название реки в давние времена соответствовало ее размерам и глубине.

Вразные периоды своего существования город Спасск описывался путешественниками и чиновниками по-разному. Так в 1825 в г. Спасске Казанской губернии, что на реке Бездне, проживало мужчин 676 человек, женщин – 649 человек. Купцов мужского пола – один. Деревянных домов – 221, каменный дом один. Церковь одна. Учебное заведение одно. Богоугодное заведение одно. Лавок двадцать. Питейных домов один. Садов двадцать [5].

В1861 г. домов деревянных: частных – 300, казенных – два, городских один. Домов каменных казенных три, городских – один, частных каменных нет. Из них одноэтажных – 277, двухэтажных – три [6]. Есть частная библиотека в уездном училище (1818 г.), больнице (1846 г.). Фруктовых и галантерейных лавок

вуездном г. Спасске две, мелочных (соль, свечи, рыба, деготь, лапти и т.п.) – три [7]. На пристани этого города нагружается слишком 300,00 четвертей разного хлеба, в том числе половину занимает ржаная мука, потом овес, гречневая крупа и разный другой хлеб [8].

При сборе материалов мне попались стихи, написанные о малой родине Владимира Николаевича Варгина членом Союза журналистов Российской Федерации, его земляком Анатолием Петровичем Самаркиным. На мой взгляд, они очень точно рассказывают нам об исчезнувшем городе:

Встаром Спасске никогда я не был –

Не дала судьба мне встречи с ним, Не пришлось под тѐплым звѐздным небом Там бродить по гулким мостовым,

Ивдыхать пьяняще-свежий ветер Слушать пароходные гудки,

Исмотреть, как будут до рассвета Веселиться буйно речники…

Я не слышал выстрелов и стонов За глухой тюремною стеной И не знаю, где мой похоронен

Дед, всю жизнь ходивший за сохой.

Городок заштатный, сонно-тихий – То ли деревенька, то ль село… Сколько их таких, неповторимых, Вихрями истории снесло!

Скорбные погосты и могилы Поглотила волжская вода, Только память спассцы сохранили – Родина у каждого одна.

Дед Владимира Николаевича Варгина по отцу, Андрей Николаевич, в «Памятной книге Казанской губернии на 1866 г.» значился купцом, был членом Спас-

147

ской уездной земской управы [9]. Уже в 1868 г. членом той же земской управы значился: «купец 2-й гильдии Николай Андреевич Варьгин» [10].

Известен факт ранней гибели отца Владимира Николаевича Варгина, Николая Андреевича. Действительно, в 1906-1907 гг. вышли в свет два выпуска книги казанского краеведа Николая Яковлевича Агафонова «Казань и казанцы». В них были напечатаны результаты обследования автором монастырских кладбищ г. Казани, а также Арского городского кладбища. Нашлись в ней и сведения о смерти 29 октября 1870 г. (ст. стиль – Н.К.) сорокалетнего купца Варгина Николая Андреевича, похороненного на православном Арском кладбище г. Казани [11].

Вскоре после гибели отца, Владимир Николаевич вместе с матерью для продолжения своего образования переехал в г. Екатеринбург. Здесь он поступил в Екатеринбургскую мужскую гимназию, которую окончил в 1884 г. с серебряной медалью [12]. Гимназия эта была открыта Высочайшим повелением от 23-го июня 1861 г. в здании Уральского горного училища. Вот как описывается гимназия историком, выпускником Московского университета Василием Ивановичем Будриным: «...Это каменное 3-х этажное здание с надворными помещениями было построено в 1853 г. Гимназией при ее открытии был занят средний этаж [13]. С 19 сентября 1879 г. в верхнем этаже здания, отошедшем на специальных условиях гимназии Высочайшим повелением 8 мая 1878 г., поместился пансион [14]. На усадьбе гимназии был большой сад, за которым ухаживали ученики [15]. Здесь же они играли, а зимой в саду устраивался каток [16]. Плата за обучение в гимназии со второй половины 1874 г. стала составлять 30 рублей, с января 1879 г. – до 35 рублей, а через год – до 40 рублей [17]. Плата с воспитанников пансиона была одинакова с открытия до 1907 г. Первоначально при поступлении в пансион оплачивались 30 рублей, затем за содержание с полупансионера родители оплачивали 200 рублей, а с полного пансионера – 275 рублей [18]. Известно, что на письменном экзамене по словесности за VIII класс в 1884 г. (год окончания гимназии В.Н. Варгиным – Н.К.) была предложена тема: «Значение памятников, воздвигаемых великим людям» [19].

Дальнейшую жизнь и деятельность Владимира Николаевича Варгина мы можем проследить по документам, хранящимся в государственном архиве Пермского края. Так из формулярного списка о службе В.Н. Варгина, составленного им 30 ноября 1905 г., известно, что окончив курс высшей сельскохозяйственной Петровской (ныне Тимирязевской) академии в г. Москве, он был удостоен степени «кандидата сельского хозяйства» за сочинение «О зеленом удобрении» [20]. Предписанием г. попечителя Оренбургского учебного округа от 6 октября 1889 г. № 2498 молодой человек был «утвержден в должности преподавателя сельского хозяйства в технических классах Красноуфимского промышленного училища с 1 июля 1889 г. Избран библиотекарем технических классов 8 февраля 1890 г. Согласно предписанию г. попечителя Оренбургского учебного округа от 13 сентября 1891 г. поручено ему преподавание общего земледелия (шесть уроков) и руководство практическими занятиями учеников технических классов на ферме (двенадцать с половиной уроков)» [21]. 25 августа 1893 г. за «особо усердное и добросовестное отношение к делу по устройству и ведению сельскохозяйственных курсов для учителей народных училищ» Владимиру Николаевичу Варгину попечителем

148

Оренбургского учебного округа была объявлена благодарность. 1 января 1894 г. Государем Императором за свои труды он был пожалован орденом Святого Станислава 3-й степени [22]. 26 июня 1894 г. попечителем Оренбургского учебного округа «за усердное в течение нескольких лет отношение к практической работе учеников на ферме» В. Н. Варгину вновь была объявлена благодарность [23]. 14 мая 1896 г. за свои труды он был награжден орденом Святой Анны 3-й степени. Тем же попечителем 14 июня 1896 г. Варгину было предложено с 1 июля 1896 г. вести шесть уроков общего земледелия, два урока земледельческой химии и два урока сельскохозяйственной экономии в технических классах, также на него было возложено заведывание учебной частью сельскохозяйственного отделения училища и заведывание учебной фермой [24]. 23 марта 1897 г. «за особые труды и усердие» попечителем Оренбургского учебного округа В. Н. Варгину вновь была объявлена благодарность [25]. По просьбе Варгина, с 21 августа 1897 г. он был освобожден от исполнения обязанностей заведующего учебной частью в технических классах. «По распоряжению г. Управляющего МНП, во внимание к трудам по управлению фермой, результатом коих был издан г. Варгиным учебник «Элементарный курс общего земледелия», автор получил в 1898 г. вознаграждение в размере 600 рублей из средств Министерства Народного Просвещения» [26]. Этот учебник был также удостоен золотой медали имени графа П.Д. Киселева. 30 марта 1899 г. «за постановку учебно-воспитательного дела в училище» попечителем Оренбургского учебного округа В. Н. Варгину была объявлена еще одна благодарность. С 12 июля 1899 г. «за поступлением на должность Пермского губернского агронома» Владимир Николаевич Варгин был уволен из Красноуфимского училища. 25 мая 1903 г. «за труды по Всероссийской кустарно-промышленной выставке» В.Н. Варгин был награжден орденом Святой Анны 2-й степени [27]. В период жизни в г. Красноуфимске Владимир Николаевич уже был женат на Анастасии Михайловне Шавкуновой. В семье росли дети: Мария 29 октября 1893 г.р.; Сергей 15 марта 1896 г.р. и Владимир 19 апреля 1899 г.р. Проживала семья в г. Красноуфимске в собственном деревянном доме [28].

Как известно, в г. Перми семья Варгиных жила в квартале 149 по адресу улица Малая Ямская, 16. Дом по документам принадлежал Варгиной Анастасии Михайловне [29]. Вероятно, в 1912 г. дом перестраивался, т.к. в 1912 г. «вследствие вновь возведенных построек» по окладной книге его стоимость была оценена в 1250 рублей, тогда как в 1911 г. он был оценен только в 410 рублей [30]. Из исповедальных ведомостей градо-Воскресенской церкви за 1902 г. мы видим, что в приходе этой церкви вместе с семьей Владимира Николаевича Варгина проживала и его мать, купеческая вдова Ольга Ивановна [31]. 9 апреля 1907 г. Ольга Ивановна Варгина умерла от порока сердца. 11 апреля ее отпевали в монастырской церкви Пермского Успенского женского монастыря, о чем есть запись в метрических книгах за этот год [32]. Из материалов по рентному обложению домовладения в 1924 г. известно, что после революции домовладение не было муниципализировано. Принадлежало оно по документам Варгину Владимиру Николаевичу. Всего во владении находилось 370, 6 кв.саж. (1 кв.саж.= 4,55 кв.м), из которых под строениями было занято 97,17 кв.саж., остальную площадь занимал двор.

149

На усадьбе был полукаменный дом, выходивший фасадом на улицу. Площадь основания составляла 16,6 кв.саж., стены были «смешанные», крыша крыта железом. К самому дому примыкали одноэтажные сени площадью основания 6 кв.саж. На усадьбе, кроме дома, был деревянный одноэтажный флигель с мезонином, фасадом во двор, площадью основания 31,47 кв. саж. Мезонин также был деревянный. Площадь основания его составляла 15,62 кв.саж. Крыты мезонин и флигель были железом. Ко флигелю примыкали сени, площадью основания 2,77 кв. саж. Также на усадьбе были погреб, конюшня, баня и дровяники [33].

В «Жизнеописании», составленном профессором агрономического факультета Пермского государственного университета Владимиром Николаевичем Варгиным 29 мая 1927 г., он сухо и кратко пишет: «... С 1899 г. по 1913 г. служил губернским агрономом Пермского земства. С 1913 г. и до настоящего времени работаю по сельскохозяйственному опытному делу – до 1920 г. в качестве заведующего сетью опытных учреждений Пермской губернии, а с 1920 г. – агрономаконсультанта по опытному делу и его применению при Пермской сельскохозяйственной опытной станции. 17 февраля 1920 г. был избран профессором Агрономического факультета Пермского государственного университета на кафедру «Организации хозяйства». За время службы в Пермском государственном университете, кроме основного предмета – «Организация хозяйства и сельскохозяйственного счетоводства», в разные годы преподавал: 1) сельскохозяйственную экономию – 4 г.; 2) общественную агрономию – 2 г.; 3) сельскохозяйственную кооперацию - 2 г.; 4) технику и экономику кормового вопроса – 1г; 5) введение в агрономию – на педфаке 1 год; 6) руководил летними практическими занятиями студентов агрономического факультета в учебном хозяйстве – 1 год. В 1927 г. избран кандидатом в члены областного исполкома [34]. В конце «Жизнеописания» Владимир Николаевич перечислил свои основные печатные труды, отмечая при этом, что «Более мелкие работы – доклады на агрономических съездах, популярные листки и брошюры, статьи в журналах – перечислению не поддаются по их многочисленности и отсутствию полного перечня их» [35].

Сегодня мне трудно представить себе, как Владимир Николаевич находил время и на профессиональные, и на общественные дела. Причем исполнял и те и другие блестяще. Так пермским губернским земским собранием 19 декабря 1899 г. были произведены выборы членов в совет Кустарно-промышленного банка Пермского губернского земства. В состав совета вошел и В.Н. Варгин [36]. Состоял Владимир Николаевич и членом учетно-ссудного комитета Пермского отделения Государственного банка, из которого был уволен 25 ноября 1907 г. по его прошению за «невозможностью по условиям службы в земстве, посещать заседания» [37]. Известно, что с самого своего переселения в г. Пермь, Владимир Николаевич состоял членом Пермского библиотечного общества им. Д.Д. Смышляева [38]. В силу своих профессиональных обязанностей Варгин помогал всем земским агрономам в решении ими трудных крестьянских вопросов. Так агроном Сивинского участка Оханского уезда Эмиль Карлович Лейрих в 1904 г., обращаясь к уездному земскому собранию с просьбой о приобретении опрыскивателя Вермореля, писал: «... Гораздо эффективнее мера по уничтожению гусениц, пред-

150