10070

города. Если системы искусственного интеллекта смогут самоорганизовываться и принимать самостоятельные решения, последствия предсказать невозможно.

Все перечисленные выше угрозы существованию человечества хорошо известны и многократно обсуждались. Однако реальных предложений по их нейтрализации пока не выработано. Очевидно, что НТП остановить невозможно, несмотря на его опасные для человечества последствия. Но общество может его ограничить рамками права. Чтобы быть действенными, эти ограничения должны носить международный характер и охватывать все страны с существенным научно-техническим потенциалом.

Имеющийся в настоящее время опыт заключения международных договоров по ограничению распространения ракетных и ядерных технологий, запрету бактериологического и химического оружия, проведению испытаний атомного оружия обнадеживает. Хотя эти договора не обладают механизмами принуждения к выполнению обязательств, ведущие страны мира, как правило, их придерживаются. С переходом к новому мирохозяйственному укладу, основанному на взаимовыгодном и добровольном партнерстве государств и строгом соблюдении международного права, спектр соглашений такого рода будет увеличиваться. Он мог бы также включать международные договоры, необходимые для ограничения охарактеризованных выше опасных направлений развития цифровых технологий, предусматривающие: - запрет на проведение клонирования людей; - запрет на разработку болезнетворных вирусов и иных форм биологического оружия; - введение международных стандартов вживления приборов в тело человека; - мониторинг разработок систем искусственного интеллекта с целью диагностики и нейтрализации угроз для человечества; - всемирную сертификацию специалистов получающих образование в сфере информационных технологий; - разработку и принятие международных технических регламентов и процедур сертификации роботов- андроидов.

Человечество испытвает потребности в разработках и принятии международной конвенции по научной этике, запрещающей исследования в области изменения человеческой природы, биологического оружия, программирования нацеленных на уничтожение людей самоорганизующихся робототехнических систем и пр. Поражающая воображение впечатлительных людей цифровая революция – это длительный процесс, разворачивающийся уже несколько десятилетий. Цифровые технологии уже охватили практически всю информационную и финансовую, значительную часть производственной и социальной сфер. Они все глубже проникают в бытовую и деловую сферы. Расширяя возможности и повышая качество жизни людей, они пока не причинили особого ущерба обществу. Многочисленные примеры применения цифровых технологий в антигуманных и преступных целях относятся к действиям людей, а не к технологиям как таковым. В то же время их монопольное использование в чьих-либо частных или национальных интересах существенно усиливает возможности этих лиц и может представлять угрозу

400

национальной безопасности государств. Нейтрализация этих, исходящих от людей угроз должна происходить методами правового регулирования.

Другой вопрос касается возможности качественного скачка в эволюции человечества. Цифровая революция дополняет и существенно расширяет возможности генерирования, обработки, передачи, накопления и усвоения информации. Компьютер ничего не забывает, распространение информации ничего не стоит, запрограммировать можно любой сколько угодно сложный алгоритм рутинной человеческой деятельности и передать его на исполнение роботам. Цифровая революция окончательно освобождает человека от необходимости монотонного и тяжелого труда, не только физического, но и кабинетного. Она высвобождает время, которое ранее люди тратили для производства товаров и услуг и открывает перед человечеством возможность перехода к исключительно творческой деятельности. Об этом мечтали классики марксизма-ленинизма, рассуждая о связываемым ими с коммунизмом прыжке человечества из царства необходимости в царство свободы.

По иронии истории цифровая революция разворачивается после краха мировой системы социализма, которому она могла бы обеспечить качественный скачок в эффективности системы народнохозяйственного планирования и принести колоссальные конкурентные преимущества в соревновании с капиталистическими странами. В СССР с НТП связывали возможности роста народного благосостояния и увеличении доли свободного времени в жизненном цикле человека. В послевоенный период она последовательно увеличивалась одновременно с расширением рекреационной сферы. Хотя многие жители заливали свободное время алкоголем, идеология строительства коммунизма имела решение заполнения свободного времени самосовершенствованием личности, созидательной творческой работой, образованием, участием в общественной работе, включая управление государством. Неслучайно СССР стал самой читающей страной в мире с лучшей системой массового образования.

Для капиталистической системы, ориентирующей бизнес на максимизацию прибыли любой ценой, цифровая революция создает неразрешимые проблемы. С одной стороны, рост производительности труда обеспечивает увеличение прибавочной стоимости. С другой стороны, высвобождение занятых производственной деятельностью людей означает соответствующее снижение спроса, что ставит предел наращиванию производства и расширенному воспроизводству капитала. Растет социальное неравенство, общество раскалывается на всемогущих обладателей ключей к применению цифровых технологий и непричастных к производственной деятельности потребителей. Для заполнения их досуга работает индустрия развлечений, стараются шоумены, наркодиллеры, пиарщики. Переход к безлюдным производственным технологиям сопровождается перетоком капитала в финансовый сектор, информационная революция в котором породила бесконечные финансовые пузыри и пирамиды. Цифровая революция разрушает привычные стереотипы хозяйствования. Если в традиционных

401

сферах чем больше тратится ресурсов, тем дороже стоит продукт, то в цифровой экономике все наоборот. Чем больше накоплено данных, тем дешевле производство продукции. В ней не работает ни закон стоимости, ни закон предельной полезности. Накопление данных позволяет генерировать новые данные с уменьшающейся стоимостью дополнительно получаемой информации. Рыночная оценка интернет-компаний не имеет никакой материальной основы. По мере расширения сферы деятельности и охвата рынка предельная эффективность инвестиций растет, а не снижается как в сфере материального производства. Интернет-экономика и информационная революция в финансовом секторе поставила реальный сектор в положение донора. Даже в условиях проводимой в западных странах накачки экономики фиатными деньгами, большая часть их эмиссии втягивается финансовым сектором, в то время как производственные инвестиции стагнируют. Институциональная система США, Великобритании и других капиталистических стран следует за потребностью воротил цифровой экономики, не пытаясь смягчить связанные с ее расширением диспропорции и нейтрализовать перечисленные выше угрозы.

Советский социализм рухнул потому, что сложившаяся в нем институциональная система не была достаточно гибкой, чтобы обеспечить своевременное перераспределение ресурсов из устаревших производственно- технических систем в новые, более эффективные. Она восприняла цифровую революцию в сугубо технологическом плане для автоматизации рутинных производственных процессов, создав такие шедевры массового производства, как автоматические роторные линии. Но институты планирования работали «от достигнутого уровня», обслуживая бесконечное воспроизводство одних и тех же технологий. В результате народное хозяйство стало технологически многоукладным, в котором устаревшие производства поглощали все больше ресурсов, критически не хватавших для освоения новых технологий. Высокоиерархическая жесткая система управления отвергала новые возможности планирования, возникшие с цифровой революцией, продолжая работать по сложившейся еще в годы первых пятилеток процедуре перманентного наращивания объемов производства. Печально знаменитый вал, в конце концов, накрыл систему централизованного планирования – предельная эффективность капиталовложений в базовых отраслях промышленности устремилась к нулю.

Китайские коммунисты сумели сделать правильные выводы из краха жестко централизованной системы управления социалистической экономикой, переведя ее на рыночные механизмы самоорганизации. При этом централизованное управление сохранили в финансовой сфере, в инфраструктурных и базовых отраслях, обеспечивавших общие условия для роста предпринимательского сектора. Это придало экономике динамизм, а высвободившиеся из рутинных процедур планирования управленческие ресурсы были сосредоточены на стратегическом управлении и гармонизации разнообразных социально-экономических интересов обеспечивающих

402

воспроизводство экономики социальных групп. В отличие от советской, китайская система управления экономикой научилась ее технологически и институционально перестраивать, вовремя сворачивать устаревающие производства, отсекая от ресурсов неэффективные предприятия и помогая передовикам осваивать новейшие технологии. Созданный в КНР новый, интегральный мирохозяйственный уклад продемонстрировал намного большую эффективность по сравнению как с советским социализмом, так и с западным капитализмом. Об этом свидетельствует и достигнутые в КНР результаты в применении цифровых технологий. Китай не только вышел на первое место в мире по производству вычислительной техники, но и создал свои социальные сети, огородив свое информационное пространство от подрывных действий извне. В Китае же была создана первая криптовалюта «биткойн», развернулось широкое применение блокчейн и других цифровых технологий в хозяйственном обороте. Несмотря на кажущийся избыток рабочей силы, Китай вышел на первое место в мире по количеству устанавливаемых и производимых роботов.

Внедряемая в настоящее время в КНР концепция рейтингования граждан лучше всякого партийного контроля будет стимулировать их созидательную творческую активность. Люди, положительно проявляющие себя на производстве, в деловых отношениях, в исполнении коммерческих и социальных обязательств, добросовестно ведущие дела и соблюдающие этические нормы будут автоматически высоко оцениваться и пользоваться поддержкой системы государственного регулирования и продвигаться по карьерной лестнице. Недобросовестные, безнравственные, необязательные и, тем более, коррумпированные и имеющие преступные наклонности лица, наоборот, будут отлучаться от всех форм государственной поддержки и продвижения. Аналогичная система создается и для юридических лиц.

По всей видимости, цифровая революция будет усиливать конкурентные преимущества социалистической рыночной экономики в КНР, а также Индии, Ю.Корее, Японии, странах Индокитая и других государствах, вставших на путь перехода к новому, интегральному, мирохозяйственному укладу. В США и в их союзниках по НАТО попытки использовать цифровые технологии для подкрепления своей военно-политической гегемонии будут вызывать лишь раздражение других стран и подогревать антиамериканские настроения. Несомненно, что лидерство США в информационных технологиях будет обеспечивать им достаточно высокую конкурентоспособность соответствующих отраслей экономики. Но неэффективная институциональная система, обслуживающая накопление капитала в частных интересах, в том числе, путем нарастающей денежной эмиссии, не позволит США удержать глобальное лидерство. Либо они вынуждены будут с этим смириться, либо их ждет горькое поражение в провоцируемой Вашингтоном мировой гибридной войне.

Нынешнее столетие в значительной степени прошло под знаком борьбы между двумя общественными системами - одной, естественным образом

403

выросшей из положительных черт социума, привычно называемого капиталистическим, и другой, столь же естественно появившейся как попытка отрицания недостатков, которыми этот социум был наделен в той же мере, в какой обладал и достоинствами. Во-первых, в западных обществах, которые ранее рассматривались и самими их представителями, и приверженцами противоположного лагеря как наследники и продолжатели капиталистического типа общественного устройства, возникли сомнения относительно правомерности объединения в рамках понятия "капитализм" качественно различных общественных систем, представленных европейскими нациями середины прошлого и второй половины нынешнего столетия. Этот период осмысления собственного исторического места пришелся на 1960-70-е годы.

В социалистических обществах укрепилось понимание бесперспективности избранного исторического пути. Сначала данное представление ограничивалось сомнениями по поводу последовательности воплощения первоначально принятого императива, затем появились критические замечания относительно основ системы, до поры до времени заслонявшиеся успехами нового строя, а в последние десятилетия стало нормой говорить о поражении социалистической системы в борьбе с западной. Распад восточного блока и отказ от формальных основ коммунистической идеологии в 1989-1991 годах воспринимаются как завершение одного из этапов трансформации обществ, революционно отказавшихся в свое время от прежнего типа развития в странах бывшего СССР.

Эти два обстоятельства представляются крайне тесно связанными и являют собой осмысление объективно происходивших во второй половине XX века событий, причем события эти подтверждали как верность коммунистического тезиса о преимуществах социализма в борьбе с капитализмом и прогрессивности первого, так и убежденность западных идеологов послевоенного периода в неизбежности победы системы ценностей, присущей капиталистическому миру, над системой ценностей, доминировавшей в странах коммунистического блока. Роднит их стремление к формированию социального государства, являющегося аналогом социалистических преобразований, но при отказе от классовой борьбы, провозглашавшейся в марксистской концепции, как и опора на знание в условиях информатизации, компьютеризации и гуманизации в развитии мира социальной материи, также при отказе от характерной для марксизма классовой борьбы субъектами концепции информационного общества как общества постэкономического.

Согласно марксистской трактовке, в начале нынешнего столетия капитализм вступил в империалистическую, стадию, результатом которой должно было стать разрушение этой системы и возникновение нового общественного устройства. Империализм был назван В.И. Лениным кануном краха капиталистического строя, однако социалистические революции произошли в весьма ограниченном количестве стран, и марксисты в середине XX века стали искать ответы на два вопроса: почему враждебная им система

404

оказалась столь живучей и почему социалистический лагерь все больше и больше уступал западным странам в основных показателях экономического развития. Ответ может быть получен при отказе от от догмы о

капиталистическом характере современных социумов в странах свободного мира. Капитализм, вступая в высшую и заключительную стадию своего развития, подверг все общественные отношения, присущие данному типу социального устройства, крайнему перенапряжению, которое должно было неизбежно привести к его краху. Последнее произошло в ряде стран в ходе социалистических революций и было расценено марксистами как великая победа их учения. После Великой депрессии и Второй мировой войны западные общества претерпели изменения, в них стал обнаруживаться тренд выхода, перерастания наиболее образованных к середине 1960-х годов за пределы капиталистического строя. Этот факт был отмечен теоретиками информационного общества. Однако адекватного противопоставления

современных западных социумов капитализму в их работах не возникло,

вследствие привычки к традиции противопоставления капитализма и социализма. Адекватное понимание происходящего преобразования не зародилось и в лагере марксистов, оперировавших несовершенным определением капиталистического общества и основывавших свои построения на упрощенной теории формационной периодизации социального прогресса.

Итак, основные положения марксистов и современных западных идеологов относительно борьбы двух общественных систем остаются истинными: империализм начала XX века действительно явился последней фазой капитализма, а социализм некоторое время обнаруживал значительные возможности ускорения экономического развития по сравнению с капитализмом. В конечном счете преодолевшие капиталистическую стадию развития западные страны оставили позади социалистический лагерь, способный эффективно противостоять иной общественной системе если последняя по принципам своего функционирования незначительно отличается от традиционного капитализма, описанного еще К.Марксом.

Мы считаем возможным констатировать, что состояние, в котором находятся сегодня современные развитые общества Запада, не является ни капитализмом в собственном смысле этого понятия, ни социализмом в привычном для нас его понимании. Более того. Ни советские марксисты, со времен В.И. Ленина оперировавшие примитивным концептуальным аппаратом "теории общественно-экономических формаций", согласно которой капиталистическая "общественно-экономическая формация" сменяется коммунистической "общественно-экономической формацией", ни западные авторы, с оттенком техницизма противопоставившие новому социуму прежние индустриальные общества в духе осевого времени К. Ясперса, не смогли, на наш взгляд, непротиворечиво определить историческое место той общности,

405

которая сформировалась в развитых странах после второй мировой войны и с известными изменениями существует там по сей день. Имеется в виду более глобальный переход, происходящий сегодня на наших глазах, - переход от

"экономической" системы к более высокой, человечной, преодолевающей юесчеловечный экономизм в духе второго осевого времени К. Ясперса. Этот процесс происходит во всем мире социальной материи, сегодня затрудненный развалом социализма в странах бывшего СССР и родовыми чертами капитализма в странах Запада. Но переход к третичной форме общественой формации, на которую указал К. Маркс как на "скачок из царства необходимости в царство свободы" продолжается. На Западе он

осуществляется под флагом концепции информационного общества, этой ложки меда в бочке дегтя капитализма. В.Л. Иноземцев говорит об историческом пределе развития экономической общественной формации и становлении постэкономической общественной формации.

В 1995 году В.Л. Иноземцев вновь обратился к изложению своей концепции постэкономического общества42. Он исследует систему классовых обществ как единое целое, объединяемое понятием экономической общественной формации. Большое внимание уделяется автором анализу становления концепции экономического прогресса, развитию исторических теорий, начиная с античного периода. Предлагается однозначно критическое переосмысление марксистской теории экономической общественной формации. Основное внимание уделено оценке современных хозяйственных систем западных обществ как постэкономических. Предложена попытка непротиворечивого синтеза марксовой теории экономической общественной формации с концепциями постиндустриального, информационного общества. Она предваряется рассмотрением новых возможностей, якобы позволяющих переосмыслить историческое место современных западных обществ и оценку исторического места социализма советского типа.

В.Л. Иноземцев настаивает на отказе от догмы о капиталистическом характере современных социумов в странах свободного мира, как и о том, что в этот исторический период кардинальным образом в них переродились внутренние основы общественного строя: «После Великой депрессии и Второй мировой войны западные общества претерпели изменения, которые, будучи относительно малозаметными поверхностному наблюдателю, к середине 60-х годов вывели эти социумы за пределы капиталистического строя. Этот факт был отмечен сначала осторожно, а затем более отчетливо теоретиками, принадлежащими к сторонникам концепции "постиндустриального" общества, однако адекватного противопоставления современных западных социумов капитализму в их работах не возникло вследствие применения иных классификационных подходов. Адекватное понимание меняющейся ситуации

42 Иноземцев В.Л. К теории постэкономической общественной формации: Научное издание. - М.: Таурус, Век, 1995.

406

не могло зародиться и в лагере марксистов, оперировавших несовершенным определением капиталистического общества и основывавших свои построения на крайне примитивизированной теории формационной периодизации социального прогресса»43.

Отрицая тезис Ф. Энгельса о том, что "труд создал самого человека", позволив ему выделиться из животного мира, В.Л. Иноземцев утверждает, что в течение доиндустриальной исторической эпохи человечество руководствовалось в своей деятельности инстинктами, что они лишь незначительным образом оказались усовершенствованными зарождающимся сознанием. В чем состоят эти «усовершенствования», автор не уточняет, замечая, что подобный тип активности обычно называют инстинктивной предтрудовой деятельностью, а иногда даже и совершенно иррационально: "инстинктивным трудом", хотя признание этого утверждения низводит самого человека до положения животного. Но у человека этот «инстинкт» должен был быть осознан, приводя к обнаружению основных типов мироотношения, отношения человека к миру.

Этот контекст позволяет сопоставить доиндустриальному, индустриальному и постиндустриальному обществу, которые выделяют три большие исторические эпохи человечества представители концепции информационного общества, соответствующие им основные типы мироотношения: созерцательное, активистское и коэволюционное, о которых говорилось в данной работе.

К сожалению, такого сопоставления В.Л. Иноземцев не исследует, хотя К. Маркс уже в первом из тезисов о Л. Фейербахе отмечает, что позиция последнего выстроена все еще на признании первого, созерцательного типа мирооотношения, вышедшего далеко за пределы первобытного общества: «Главный недостаток всего предшествующего материализма – включая и фейербаховский – заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно.

Отсюда и произошло, что деятельная сторона, в противоположность материализму, развивалась идеализмом, но только абстрактно, так как идеализм, конечно, не знает, действительной, чувственной деятельности как таковой. Фейербах хочет иметь дело с чувственными объектами, действительно отличными от мысленных объектов, но самое человеческую деятельность он берет не как предметную деятельность. Поэтому в «Сущности христианства» он рассматривает, как истинно человеческую, только теоретическую деятельность, тогда как практика берется и фиксируется только в грязно- торгашеской форме ее проявдения. Он не понимает поэтому значения «революционной», «практически-критической» деятельности». В следующем тезисе К. Маркс пищет, что «Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, – вовсе не вопрос теории, а практический

43 Иноземцев В.Л. К теории постэкономической общественной формации: Научное издание. - М.: Таурус, Век, 1995. С. 2.

407

вопрос. В практике должен доказать человек истинность, т.е. действительность

имощь, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от прктики, есть чисто схоластический вопрос». Так было обозначено различие философии активистской и философии созерцательной.

В1990 году мной была издана книга «Диалектика созерцания и преобразования в человеческой деятельности. Анализ философских оснований»44. В ней была раскрыта взаимосвязь созерцания и деятельности, показано важное положительное содержание понятия созерцания. Понятие созерцания выражает сущность процесса познания окружающего человеком мира, которое было «схвачено» и передано материализмом; этот процесс рассматривался как форма человеческой деятельности. Взаимосвязь созерцания

ипреобразования характерна и для человеческой практики, деятельности по преобразованию человеком окружающего мира, в форме которой продолжается его развитие. Особое внимание было уделено исследованию понятий «созерцания и технологии», в которой технэ объединялось с логосом.

44 Прохоров М.М. Диалектика созерцания и преобразования в человеческой деятельности. Анализ философских оснований. Изд-во Красноярского госуниверситета. Красноярск, 1990. 200 с.

408

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И «КОНЕЦ ИСТОРИИ»

На излете перестройки в 1991 в нашей стране году была опубликована книга Д. Лукача «К онтологии общественного бытия», результат многолетних разработок общефилософских онтологических оснований, на которых выстраивалась концепция общественной жизни известного венгерского мыслителя. Высочайшим завоеванием человечества им признается мысль о том, что все бытие обнаруживает себя как процесс, в качестве единого и определяющего начала или принципа процессуальность пронизывает самые различные сферы бытия45. Такая установка направлена на выработку совокупности (системы) категорий, выражающих онтологическую процессуальность, или историчность бытия, которая передается категориями движение, развитие, деятельность, творчество, к которым в последнее время добавлена категория игры. Эти категории выражают собой историческое бытие не только человека, но и все предшествующие ему формы существования в природе, с учетом их качественных различий.

Изучение процессуальности примыкает к исследованию категории бытия, выступая вторым уровнем его определения по сравнению с субстанциальностью. Исследование процессуальности естественным образом приводит к выделению истории как деятельности людей, преследующих свои собственные цели; оно представляет собой третий уровень при изучении бытия, которое с необходимостью фиксируется на анализе человеческого бытия в его отношении к бытию в целом.

Аристотель при характеристике бытия выделял четыре уровня: 1) бытие в себе, 2) бытие как акт и потенцию, 3) бытие как акциденцию, наконец, 4) бытие как истину (небытие как ложь). Последнее есть тип бытия, принадлежащий собственно человеческому интеллекту, рассматривающему вещи как соответствующие реальности или, напротив, не соответствующие ей; его изучает логика46. Здесь рассмотрение погружалось в слой бытия, представляющий собой сферу мышления, шире – познания. При преодолении созерцательного подхода логичнее выделять слой (тип) бытия, представляющий собой всю сферу человеческой деятельности, то есть историю, не ограничиваясь слоем логики и логического мышления.

Онеобходимости выделения онтологии бытия как человеческой истории

вконце «перестройки» писал В.М. Межуев. По его словам, нужно выделить и исследовать особый тип бытия и соответствующей ему «онтологии», а именно «человеческой практики», позволяющей преодолеть «гносеологический» материализм. Речь идет о преодолении созерцательного подхода, например, у

Аристотеля, который указывал на слой бытия, совпадающий со сферой

45 Лукач Д. К онтологии общественного бытия. Пролегомены: Пер. с нем. М.: Прогресс, 1991. С. 135-

136.

46 Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. 1, Античность. Санкт- Петербург: Петрополис, 1994. С. 141.

409