книги из ГПНТБ / Копелевич, Ю. Х. Возникновение научных академий. Середина XVII - середина XVIII в

роды Бернулли. После отъезда Бюльфингера из Петер­ бурга в исследованиях петербургских академиков 30-х го­ дов уже преобладало ньютонианское истолкование физи­ ческих и астрономических явлений.39

Работы петербургских академиков раннего периода, и прежде всего Эйлера, Делиля, Д. Бернулли, Крафта, про­ никнуты идеей органической связи физико-математиче­ ских наук с техникой, географией, навигацией, идеей науки как теоретической основы для развития производи­ тельных сил. Решение конкретных технических задач не занимает в их работе ведущего места, однако задачи такого рода перед Академией ставились, и академики от них не уклонялись. В ряде случаев выполнение технических пору­ чений или экспертиз непосредственно стимулировало тео­ ретические исследования. Видимо, не случайно в конце 30-х годов, когда Эйлер по поручению Конференции про­ водил экспертизу изобретенной академическим механиком

Галерной верфи, он представил в Академию статью о дей­ ствии простых и сложных машин; на тему о простых ма­ шинах написал работу и Крафт. В 1737—1738 гг. Академия выполняла задания Коммерц-коллегии и Монетной конторы по улучшению методов взвешивания металлов и усовершен­ ствованию русских весов вообще. Так, Эйлер свидетельст­ вовал весы Нартова, весы Крекшина и после ряда других экспертиз в 1738 г. написал теоретическую работу «Ис­ следование о весах». Многие исследования Эйлера по диф­ ференциальной геометрии и анализу связаны с его работами над картами в Географическом департаменте. Такие при­ меры не единичны. Особенно показательна работа акаде­ мических механиков. И. Г. Лейтман за десять лет работы в Академии выполнил для Монетной конторы несколько исследований по усовершенствованию методов пробы мо­ нетного серебра, устройству «пробовальной печи» и спе­ циальных весов, провел некоторое время в Москве, наблю­ дал за осуществлением своих предложений. И. Брукнер представил в Конференцию проект висячего моста, машину

& Анализу ньютоновских идей в работах петербургских фи­ зиков раннего периода деятельности Академии посвящен доклад Л. С. Минченко на XIII конгрессе по истории науки в Москве [47]. См. на эту тему также [41, 102].

222

для поднятия якорей, машину для вырывания деревьев из земли и другие изобретения. В 1735 г., когда из Орен­ бургской экспедиции стали поступать в Петербург об­ разцы яшмы и других декоративных камней, Брукнер на­ ладил в Петергофе мастерскую для их шлифовки, из ко­ торой позднее выросла Гранильная фабрика. В целом можно сказать, что функция технической экспертизы, выполнение поручений государственных учреждений — одна из черт, существенно отличавших Петербургскую академию от добровольных научных обществ других стран.

Отличительной особенностью Академии была еще одна ее функция — популяризация науки. В других странах научные журналы для широкой публики, как правило, издавались частными лицами, хотя иногда они и были в той или иной мере связаны с академиями. Петербург­ ские «Комментарии» были классическим академическим журналом, рассчитанным на ученых университетского и академического уровня. По своему характеру они были близки к «Мемуарам» Парижской академии. Издавая «Комментарии» на латинском языке, Академия ориенти­ ровала их в значительной степени на зарубежного чита­ теля. Попытка излагать их краткое содержание на рус­ ском языке была неудачной — издан только один том. Зато весьма успешным было предпринятое Академией в 1728 г. издание специального популярного журнала в виде «При­ мечаний» к «Санктпетербургским ведомостям», которые тоже перешли в ведение Академии и выпускались на не­ мецком и русском языках. Хотя «Примечания» в первом выпуске были названы «историческими, генеалогиче­ скими и географическими», они в действительности печа­ тали материалы по всем наукам, представленным в Ака­ демии, и не было почти ни одного профессора и адъюнкта, который бы в них не участвовал, составляя популярные рассказы по проблемам науки, описания приборов, изоб­ ретений, открытий и находок в России и за границей. В «Примечаниях» нашла также отражение тематика, ко­ торая полностью отсутствовала в «Комментариях», — во­ просы литературы и умозрительной философии.40 Печа­ тались научно-популярные статьи и в календарях, изда­

40 Анализ мировоззренческого содержания статей «Примеча­ ний» и другой печатной продукции Академии, издававшейся на русском языке, дается в недавно вышедшей монографии Н. Ф. Уткиной [81].

223

вавшихся Академией большими тиражами. Если еще учесть, что академиками первого поколения были созданы краткие руководства и учебники по всем основным есте­ ственнонаучным дисциплинам, то можно смело утверж­ дать, что воззрения на природу и на философские проб­ лемы эпохи у тысяч русских людей, которые к середине века получили образование в различного рода училищах или были читателями академических журналов, склады­ вались под прямым влиянием Академии.

Как и другие научные общества этой эпохи, Петер­ бургская академия придавала большое значение связям с аналогичными научными корпорациями за рубежом. Попытка вести официальные сношения, которую Акаде­ мия сделала в 1726 г., отправив в Лондон, Париж и Упсалу свои первые издания с сопроводительными пись­ мами, не имела большого успеха. Но чрезвычайно плодо­ творной оказалась другая форма связей — переписка уче­ ных. Самую большую систему коммуникаций создал Делиль, организовав обмен информацией по астрономии со всеми крупнейшими астрономическими центрами мира, от Лондона и Лиссабона до Пекина. Оживленную пере­ писку с зарубежными коллегами вели Д. Бернулли, Эй­ лер, Гольдбах, Байер, Амман и другие академики. Пере­ писка рассматривалась не как личное их дело, а как дело Академии. Пользуясь привилегией Академии на бесплат­ ную пересылку писем, ученые обязаны были представ­ лять полученные письма и свои ответы Конференции, де­ лая содержащуюся в них информацию достоянием всех членов Академии, а затем оригиналы и копии писем пере­ давались в Архив. Такая система, существовавшая, ви­ димо, только в Петербурге, позволила сосредоточить в Архиве Петербургской академии уникальное собрание ученой корреспонденции XVIII в., которое, сохранившись до наших дней, служит незаменимым источником для изу­ чения научной жизни и международных HayxIHbix связей эпохи.41 Как и другие научные обществЭі Петербургская

41 Из фонда Ученой корреспонденции Академии наук XVIII в. опубликовано описание только части, а именно писем 1766— 1782 гг. [40]. Из более ранних частей и из других фондов Архива, содержащих переписку, наиболее хорошо изучена корреспон­ денция Μ. В. Ломоносова, полностью опубликованная в двух

224

академия с первых дней своего существования практико­ вала зачисление виднейших зарубежных ученых в разряд своих иностранных почетных членов. Список таких чле­ нов, напечатанный в 1741 г. в «Палатах» [58], содержит 19 имен, в их числе X. Вольф в Марбурге, Ф. Гофман в Галле, Ж. Ж. Дорту де Меран, Р. А. Реомюр, П. Л. Moпертюи в Париже, А. Гобиль в Пекине. Почетные члены получали бесплатно основные издания Академии, а неко­ торым из них выплачивалось ежегодное жалование в раз­ мере 200 или 100 руб. В этот разряд зачислялись и неко­ торые из действительных членов Академии после того, как они покидали Петербург — Бюльфингер, Герман, Д. Бернулли, позднее Эйлер, Крафт, Гейнзиус и др. Все эти формы связи в сочетании с хорошо налаженным книжным обменом позволяли Петербургской академии постоянно быть в самой гуще научной проблематики своего времени и в курсе последних научных достижений. В то же время все, что происходило в Академии, очень быстро становилось достоянием зарубежных ученых. Академические «Комментарии» и другие издания регу­ лярно рецензировались многими научными журналами, а частное издательство в Болонье, учитывая большой спрос на петербургские «Комментарии» на книжных рынках Европы, предприняло переиздание их первых шести томов.

Но одну из задач, ставившихся перед Академией при ее создании, она в начальный период выполняла явно не­ достаточно. Деятельность Академии по подготовке нацио­ нальных научных кадров не отвечала тем надеждам, ко­

правления Анны Иоанновны. Из немногих русских моло­ дых людей, принятых в число студентов и адъюнктов в 30-е годы, большая часть была отправлена в Камчат­ скую экспедицию. Именно в экспедиционной деятель­ ности, которая стала с XVIII в. едва ли не главной фор­ мой участия Академии в развитии производительных сил страны, была наиболее ощутима необходимость подго­ товки русских ученых. Камчатская экспедиция выявила, в частности, острую нужду в специалистах по металлур­ гии и горному делу, которых Академия не в состоянии

225

славяно-греко-латинской академии, было принято реше­ ние — трех наиболее подготовленных послать для обучения горному делу в Германию. Одним из них был Михаил

нии в Петербург был принят в январе 1742 г. адъюнктом физического класса. Прислав из Германии в 1739 г. в Академию свою «Оду на взятие Хотина» и в следую­ щем году — письмо в Российское собрание с изложением новых принципов русского стихосложения, Ломоносов уже тогда заявил о себе как об ученом, которому суждено было сыграть огромную роль не только в развитии рус­ ского естествознания, но и в становлении русской поэзии и русского литературного языка.42

40-е годы в жизни Академии характеризуются рядом явлений переходного характера. Это своего рода подгото­ вительный этап, связанный с принятием Устава 1747 г.

Кконцу 40-х годов академиков первого состава уже не было в живых или они уехали из Петербурга. Из приня­ тых в 30-е годы оставались только историки Г. Ф. Миллер

иИ. Э. Фишер и профессор красноречия Я. Штелин.

К1747 г. многие профессорские кафедры пустовали. Но зато усилилась группа молодых ученых — русских или уроженцев России. В 1741 г. профессором физики стал Г. В. Рихман. В 1742 г. в число адъюнктов были приняты, кроме Ломоносова, академические студенты Григорий Теплов — по ботанике, Иван Трускотт — по географии,

ский. Ему пришлось преодолеть упорное сопротивление Канцелярии, которая ссылалась на то, что русское красно­ речие не предусмотрено петровским Проектом. После

стороны организационной и научной деятельности Ломоносова, укажем лишь на некоторые: Летопись жизни и деятельности

и комментарии к его сочинениям [37, 39].

226

из-за границы, но около половины пополнения уже со­ ставляли русские, воспитанники Академии.

Устав 1747 г. был написан без участия членов Акаде­ мии, фактически одним Шумахером с помощью Теплова, который к тому времени приобрел большой вес в Акаде­ мии, так как был воспитателем нового президента Акаде­ мии Разумовского. Устав, как уже отмечалось выше, регламентировал многие стороны жизни Академии, внес не­ которые штатные изменения, подсказанные практикой ра­ боты. Он закрепил некоторое отделение университета от Академии, дав ему самостоятельный штат. Бюджет Ака­ демии по новому Уставу увеличился до 53 тыс. руб. Важ­ ным нововведением был пункт Устава, который предписы­ вал Академии по образцу других академий, в частности Парижской, объявлять ежегодно конкурсные задачи. Но в систему управления Академией Устав не внес ничего существенно нового. Наоборот, он не оставил и следа от тех попыток отстоять автономию Академии, которые дела­ лись учеными еще в начальный период. Устав закрепил право президента и Канцелярии решать все администра­ тивные дела без участия академиков. Это был главный пункт, по которому Ломоносов и другие академики вели долгую борьбу, но им не удалось сломить порядки, под­ держиваемые всей системой бюрократического государ­ ственного устройства.

В 40-е годы в Академии начинается исследовательская работа по новым направлениям, которые раньше в ней не развивались или развивались мало. Прежде всего это экспериментальные работы по химии, которые Ломоносов начал в Физическом кабинете в середине 40-х годов вместе с адъюнктом Геллертом, а потом продолжал в по­ строенной им в 1748 г. химической лаборатории. Резуль­ таты этих исследований, натолкнувшие Ломоносова на смелые гипотезы о строении материи, сущности теплоты как молекулярного движения, причин растворения и дру­ гих физико-химических явлений, опубликованные в пер­ вом томе «Новых комментариев», вызвали большой резо­ нанс за границей и нападки на Ломоносова со стороны приверженцев традиционной теории «теплорода» и про­ тивников гипотез вообще. Но другие ученые, и прежде всего Леонард Эйлер, высоко ценили идеи Ломоносова и направление его работы. Большое практическое значение для России имело налаженное им в его лаборатории про­

227

изводство цветных стекол. Коллега Ломоносова Рихмап, разделявший ломоносовские идеи о сущности тепла, до­ бился в середине 40-х годов значительных результатов в исследованиях по калориметрии. Он вывел формулу для определения температуры смеси однородных жидкостей и сделал важные наблюдения над теплообменом в различных условиях. В эти же годы началось увлечение Рпхмана, а вскоре и Ломоносова, опытами по изучению атмосфер­ ного электричества.

Выше уже говорилось о некоторых важных изданиях 40-х годов, подводящих итоги многолетних работ предше­ ствующего периода, — «Атласе Российском», первом томе «Сибирской флоры» Гмелина, «Синдесмологии» Вейтбрехта. Следует упомянуть также вышедший в 1745 г. ка­ талог Кунсткамеры. Его минералогический отдел, содер­ жащий описание более трех тысяч образцов минералов, руд и окаменелостей, был отредактирован и подготовлен к изданию Ломоносовым. В 1749 г. Академия издала

в Берлине, прислал в Петербург. «Новые комментарии», первый том которых вышел в 1750 г., строились по типу «Комментариев», с той разницей, что, кроме самих ста­ тей, содержали еще и краткие резюме. Математический класс, как и в «Комментариях», почти целиком запол­ нялся статьями Эйлера, которые он присылал из Берлина. В этот период, до своего возвращения в Петербург

в1766 г., Эйлер оставался почетным членом Академии. Хотя основные издания Академии по-прежнему выхо­

дили на латинском языке, русский язык с 40-х годов все чаще звучит в Академии. В публичных собраниях вво­ дится произнесение речей на русском языке. Ломоносов еще в начале 40-х годов читал в университете лекции по русской поэтике и стилистике. В 1748 г. Академия издала его «Риторику». В том же году начало действовать в со­ ставе Академии Историческое собрание, в котором вскоре развернулась острая полемика по поводу воззрений Мил­ лера на происхождение Русского государства. В этой по­ лемике Ломоносов выступил как глубокий знаток источ­ ников по истории России и как горячий патриот своего отечества.

В конце 40-х годов С. П. Крашенинников завершил свой труд «Описание земли Камчатки» — итог многолет-

228

НОВЫЕ АКАДЕМИИ И НАУЧНЫЕ ОБЩЕСТВА СЕРЕДИНЫ ВЕКА: ШВЕЦИЯ, ПОЛЬША, ЧЕШСКИЕ ЗЕМЛИ, ГЕРМАНИЯ, СЕВЕРНАЯ АМЕРИКА

Вскоре после России на путь создания научной акаде­ мии встала Швеция. Шведские университеты, как и боль­ шинство университетов Европы, оставались убежищем книжной науки, далекой от практических потребностей страны. В университетах пользовались исключительно латинским языком. Интенсивное экономическое развитие и рост национального самосознания в Швеции выдвинули потребность в создании научной организации нового типа, открытой для веяний современного естествознания, спо­ собной популяризировать его достижения на родном языке. Опыт деятельности академий в других государствах облегчил эту задачу.

Инициатива создания Академии в Швеции принадле­ жит капитану Мартену Тривалду. Тривалд увлекался экспериментальной физикой,1 жил долгое время в Англии. Возвратившись на родину, он начал выступать с лек­

возвратился из Голландии в Швецию и поселился в Сток­ гольме. Он поддержал идею Тривалда о создании науч­ ного объединения с практической программой, хотя собст­ венные его интересы лежали больше в области теории. Третьим членом «триумвирата» инициаторов нового дела был государственный деятель барон фон Хёпкен. Всего на первом собрании 2/13 июня 1739 г. было шесть участни­ ков. Этот день считается днем основания Шведской ко­ ролевской академии наук.21

1 На сохранившемся его портрете он изображен с пневмати­ ческим колоколом, внутри которого находится птица. См. изда­ ние, посвященное 200-летию Шведской академии [97].

2 Обсуждались различные варианты названия — «Общество экономических наук», «Кружок экономических наук». Останови­

230

В протоколе этого собрания его участники записали, что они обязуются развивать, совершенствовать и рас­ пространять в Швеции, а также прилагать к практи­ ческим нуждам знания по математике, естественным наукам, экономике, коммерции, ремеслам и мануфакту­ рам, обязуются печатать результаты своих исследований на шведском языке. Внутренняя организация академии была демократической. Места за общим столом опреде­ лялись по жребию. Также по жребию назначался прези­ дент. Первая жеребьевка была чрезвычайно удачной: президентом оказался Линней. Академия тотчас присту­ пила к изданию своих трудов, получив на это 5 сентября 1739 г. королевскую привилегию. Журнал Академии, ее «Акты» 3 [166] следовали образцам уже существовавших в то время академических журналов в Париже и Петер­ бурге.

Утверждение Устава королем, и тем самым официаль­ ное учреждение Академии, состоялось 31 марта 1741 г. Академия быстро росла. В 1746 г. в ней было 100 членов. В дальнейшем старались не выходить за пределы этого числа. В составе Академии было лишь несколько профес­ сиональных ученых, профессоров университета в Упсале, таких как А. Цельский и С. Клингешперн. Остальные — инженеры, дипломаты, практикующие врачи, офицеры, купцы, священники. К членам Академии предъявлялись определенные требования. Если кто-нибудь в течение двух лет не представлял никаких сочинений и ничего не делал для Академии, он исключался из ее состава. Так, в 1748 г. было исключено 5 членов. Избрания в течение первого пятидесятилетия производились без учета клас­ сификации наук. Лишь в 1789 г. было проведено деление на 7 классов, из которых самыми многочисленными ока­ зались классы сельского хозяйства и торговли и ремесел. В такой организации нельзя не заметить сходства с Лон­ донским королевским обществом, поскольку обе эти кор­ порации, основываясь на любительских началах, соеди­ няли в себе черты научных академий и вольных эконо­ мических обществ [89].

лись на названии «Академия наук», а вскоре к нему прибавилось

«Королевская» — «Kungliga Svensca Vetenskapsakademiem.

3 «Kungl. Svenska Vetenskaps Akademiens Handlingar». На ти­ тульном листе — виньетка: садовник, сажающий фруктовое дерево.

Надпись: «For Eftarkommande» (для потомков).

231