Власть глобального гражданского общества
Мета-власть глобального гражданского общества основана также на признании веса и значения прав человека в противовес мнимой самоочевидности национального государства, в соответствии с которой государства могут делать на подвластной им территории все, что им заблагорассудится. Политика в области прав человека также открывает арсенал стратегий для подспудной революционизации международной системы. Если на уровне мировой экономики отказ от возможных инвестиций в значительной мере обнаруживает относительность суверенитета государств, признанных в рамках международного права, или существенно затрудняет его реализацию, то в данном случае нормативное, правовое и политическое продвижение к реализации статуса «гражданина мира» отодвигает на второй план независимость национального государства. Требование о соблюдении прав человека позволяет не только неправительственным организациям (NGO), но и группе государств, активно защищающих права человека, поверх границ оказывать влияние на соотношение между авторитетом и легитимацией власти внутри других государств. Иными словами: сфера влияния сотрудничающих друг с другом космополитических государств стремительно растет. Режим соблюдения прав человека превращает раздробленный на национальные государства мир в лишенное границ властное пространство «всемирной внутренней политики» (Карл-Фридрих фон Вайцзеккер), в котором «чужие» государства, а также неправительственные организации могут вмешиваться во «внутреннюю политику» других стран и изменять их властные структуры и основы легитимации власти. Это удается, в частности, тогда, когда режим соблюдения прав человека и соответствующие региональные конвенции способствуют активизации внутренних групп сопротивления, ориентированных на космополитические ценности, или же когда политику в сфере прав человека увязывают с экономическими или военными санкциями.
Права человека как властный ресурс
В этом смысле язык прав человека позволяет вести в высшей мере легитимную и авторитетную дискуссию о сущности власти, которая, с одной стороны, дает возможность угнетенным и ущемленным группам заявить о своих правах и (возможно) добиться их реализации внутри страны при внешней поддержке со стороны мировой общественности; с другой стороны, во всем мире правительствам и неправительственные организации предоставляется стабильное и принципиальное право на участие в обсуждении и решении этих проблем.
В этой связи центральное место занимает различие между истинным и ложным космополитизмом. То, что возможна ложная космополитизация, то есть использование инструментов глобальной реализации прав человека для обеспечения национальной миссии – со стороны единственной оставшейся мировой державы, то есть Соединенных Штатов Америки – не вызывает сомнений. Напротив, большинство правительств Европейского Союза занимаются скорее истинной космополитизацией, то есть политикой реализации прав человека в смысле обязательной постановки международных отношений на правовую основу, которая постепенно изменяет параметры национальной властной политики в направлении космополитического режима «внутренней политики граждан мира».
Сегодня ориентированные на космополитизм государства Запада располагают всеми козырями и возможностями, чтобы в полной мере использовать новый властный ресурс под названием «права человека»: темы глобального гражданского общества предоставляют сообществу западных государств, действующему по всему миру, идеологическое оружие для всемирно-экономических и военных «крестовых походов». Это новое сочетание гуманитарной самоотверженности и имперской логики силы находит свое выражение, в частности, в «гуманитарных интервенциях», которые проложили дорогу чрезвычайно двусмысленному «военному гуманизму» (включая соответствующее оснащение и переориентацию национально-транснациональных вооруженных сил, призванных выполнять эту задачу).