Худ.критика. Тема 3
.docТема III. Лукиан и произведения греческой живописи классического периода
Выдающийся писатель и сатирик античной эпохи Лукиан родился ок. 120 г. (н. э.) в царствование императора Адриана (жил. 76—138; имп. 117—138) (н. э.) в городе Самосата, который во II веке до н. э. – I веке н.э. был столицей небольшого государства на севере Сирии — Коммагены, присоединенного в I в. н. э. к Римской Империи. Самосата при Лукиане — это небольшой укрепленный город в провинции Сирия, стоящий на берегу Евфрата, где находилась резиденция правителя области и стоял один из 4 римских легионов, оставленный на востоке империи для защиты относительного мира на неспокойной границе. Население города составляли купцы и ремесленники, легионеры, чиновники, представители римской военной власти.
Лукиан родился в семье мелкого ремесленника, который был небогат. Отец писателя был женат на дочери скульптора, поэтому Лукиан уже дома слышал об известных художниках и различных выдающихся произведениях.
Начальное образование он получил в школе в Самосаты. Римская школа в эпоху Адриана ставила себе целью дать ученикам не столько обширные знания, сколько искусное умение. После обучения чтению и письму следовало обучение украшенной речи. Ставилась цель выработать у ученика качества будущего ритора: учили производить впечатление искусными фразами, жестами, интонацией.
После окончание школы отец сначала отдал Лукиана на обучение дяде, ваятелю, но из-за дурного обращения юноша вернулся домой, хотя занятия скульптурой ему понравились. После этого было решено отправить Лукиана в Ионию (область на западе Малой Азии) с целью продолжения образования. Биографы считают, что Лукиан учился в одной из школ красноречия в Смирне или Эфесе.
После окончания обучения у ритора, в возрасте 22 лет, Лукиан решил заняться адвокатурой и отправился в столицу Сирии — Антиохию, где произносил судебные речи. Однако он не оставил мысли о продолжении карьеры в политике и вернулся в Ионию. Замыслы его осуществились: в Ионии Лукиан некоторое время выступал с политическими речами. В 150 г. он покидает Ионию и отправляется в Италию, а потом в Галлию, где занимает место учителя красноречия с высоким окладом. В 153 г. он вновь в Сирии, в родной Самосате. И с этого года Лукиан в постоянных разъездах между Грецией и Малой Азией. С 157 г. он в Афинах. Как видим, Лукиана можно было назвать странником: он постоянно переезжал в поисках применения своих способностей.
В то же время писателя можно причислить к баловням судьбы из среды космополитической интеллигенции Римской Империи. Достаточно сказать, что после 180 года сын Марка Аврелия Каммод (род. 161 г. н. э. — убит 31 декабря 192 г. н. э.; имп. 176—192) назначил его председателем суда в Александрии. Судя по всему там ок. 180 г. н. э. Лукиан и умер.
Многие речи и диалоги Лукиана содержат описания произведений искусства. Например, речи, относящиеся к середине 150-х гг. н. э., произнесенные в Филиппополе, - «Зевксис, или Антиох» и «Геродот, или Аэтион». В этих произведениях сказывается основательное знакомство Лукиана с классическим искусством, в частности с произведениями классического периода (480—325 гг. до н. э.) Зевксиса (420—380 гг. до н. э. живописец из Гераклей) и Аэтиона (2-я пол. IV в. до н. э., древнегреческий художник и скульптор из Ионии). Надо заметить, что искусство мастеров классического периода — Фидия (ок. 490 до н. э. — ок. 430 до н. э.), Эвфранора (из Истма, живописец и скульптор 4 в. до н. э.), Каламида (греческий ваятель, жил в Афинах в середине V века до н. э.), Мирона (греческий скульптор середины V в. до н. э. из Елевфер), Поликлета (Поликлет Старший, древнегреческий скульптор и теоретик искусства, работавший в Аргосе во 2-й половине V века до н. э.), Праксителя (знаменитый греческий скульптор IV в до н. э., родился в Афинах ок. 390 г. до н. э.) всегда вызывало восхищение Лукиана. К архаическому же искусству он относился с насмешливым пренебрежением.
В речи «Зевксис, или Антиох» Лукиан пишет: «Знаменитый Зевксис, ставший величайшим из художников, никогда, за исключением очень немногих случаев, не писал таких простых и обыкновенных вещей, как герои, боги, воины, – но всегда пробовал свои силы в создании нового и, замыслив что-нибудь неслыханное, необычайное, на нем показывал безупречность своего мастерства. Среди других смелых созданий Зевскиса есть картина, изображающая женщину-гиппокентавра, которая заботливо кормит грудью двух детенышей-близнецов – маленьких гиппокентавров. На цветущей лужайке изображена сама кентавриха. Лошадиной частью тела она целиком лежит на земле, втянув назад задние ноги; вся же человеческая половина ее легко приподнята и, словно пробудившись, опирается на локоть <…>. Одного из детенышей она держит, подняв на руки, и кормит по-человечески, давая ему женскую грудь; другой, как жеребенок, припал к лошадиным сосцам. Повыше, словно стоящий на страже, изображен гиппокентавр, – без сомнения, муж той, что кормит обоих малюток; он выглядывает, смеясь, скрытой до половины своего лошадиного тела, и в правой руке держит, подняв над собою, молодого львенка, как будто шутя хочет попугать малышей <…>. Мне же показалось, у Зевксиса достойно особой похвалы то, что в одном и том же произведении он с разных сторон с избытком выказал свое мастерство. Кентавра – мужа он сделал страшным и диким, с развевающейся гривой, почти сплошь волосатым <…> Он хотя и улыбается, смотрит вполне по-звериному и в его взгляде есть что-то крутое и дикое <…> Подруга же его как лошадь – представляет красивейшую кобылицу <…> В верхней же половине – это женщина красоты совершенной, за исключением ушей: только они у нее несколько напоминают сатира. И это смешение, эта сложенность двух тел, связывающая женское с конским, мягкий, не сразу совершающийся переход и постепенно подготовляемые превращения одного в другое совершенно незаметны. А детеныши в самой ребячливости своей все-таки дики и уже страшны». Как видим, Лукиан акцентирует прием знаменитого живописца силой искусства сделавшего незаметным, мягким, не сразу совершающимся переход и постепенно подготовляемое превращение одного в другое, человеческого в конское, то есть в звериное. Он даже подчеркивает контраст, у него, как мы помним, речь ведется о смешении женского с конским.
Таким образом, критик показывает своему читателю как в чувственно достоверном и конкретном (изображении) открывается глубина общечеловеческого содержания, то есть то, как Зевксис показывает слиянность в человеке собственно человеческого и дикого, зверского, связывающего его с биологической природой.
Столь же характерно описание в речи «Герадот, или Аэтион» картины Аэтиона, изобразившего, по словам Лукиана, «Брак Роксаны и Александра» (Александр Македонский [356—323 гг. до н.э.] родился в Пелле, умер в Вавилоне. Покорив Бактрию, область между р. Гидукуш и р. Амурарья, женился на бактрийской Роксане).
«Картина эта, — пишет Лукиан, — находится в Италии, и я сам ее видел, так что могу тебе о ней рассказать. Изображена прекрасная спальня и брачное ложе, а на нем восседает красавица Роксана, потупившая девичий взор и робеющая в присутствии Александра. Кругом улыбающиеся Эроты: один, стоящий за спиной, снимает с головы покрывало и показывает жениху Роксану; другой услужливо снимает сандалю с ноги, чтобы она могла скорее лечь; третий, тоже Эрот, ухватившись за хламиду Александра, тянет его к Роскане, со всей силой увлекая его <…> По ту сторону картины другие Эроты играют оружием Александра Македонского: двое несут его копье, подражая носильщикам, когда они сгибаются под тяжестью бревна, другие два, взявшись за ремни щита, тащат третьего, возлежащего на царском доспехе. Один залез в панцирь, лежащий вверх выпуклой поверхностью, и сидит точно в засаде, чтобы испугать других, когда они поравняются с ним, таща щит. Не ради забавы и не так себе все это изобразил Аэтион, но для того, чтобы показать любовь Александра к военным делам, а также и то, что любя Роксану, он не забывает оружие».
Как видим, и здесь Лукиан акцентирует содержательную сторону произведения. Можно заключить, что писатель, учившийся ваянию и поэтому сочетавший в себе проницательность крупного литератора и острый взгляд мастера изобразительного искусства акцентировал в своих описаниях произведений ключевой прием, конкретные образы и детали (незаиметность перехода «конского в женское, т. е. фактуру, свойства поверхности изображаемого Зевксисом предмета, тело кентавра; Эротов, уносящих копье Александра на картине Аэтиона). При этом в центре внимания Лукиана была выразительность приема (образа, детали), интерпретированная критиком в живой связи с идеей, главной образной мыслью произведения, открывающей общественную позицию художника и объективную направленность его творчества (у Зевксиса акцентируется пикантная, т. е. возбуждающая интерес, но болезненная двойственность, характерная для третьего переходного этапа классического периода [431—404 гг. до н. э.], связанная с кризисом традиционных ценностей, вызванным Пелопоннесскими войнами между Афинами и Спартой, в которых, как известно, победила олигархическая Спарта (в связи с этим Аэтион и вслед за ним Лукиан утверждают идеалы военной монархии Александра Македонского).