Человек и его место в мире

Деятельный же разум поистине подобает человеку. И всякий человек, если он не убогий, вполне может в совершенстве следо­вать ему. И согласно ему человек абсолютно и в полной мере именуется добрым или дурным, согласно же созерцательному или практическому — только в некотором отношении и относи­тельно. Ведь человек именуется хорошим или дурным соответ­ственно его добродетелям и порокам. А хороший метафизик не называется хорошим человеком, но хорошим метафизиком; и хороший домостроитель не называется хорошим в абсолютном смысле, но хорошим строителем. Вот почему человек не будет считать себя оскорбленным, если его назовут метафизиком, фи­лософом или кузнецом; но если его назовут вором либо припи­шут ему невоздержанность, несправедливость, неблагоразумие и иные пороки, крайне вознегодует и вспылит, поскольку быть добродетельным или порочным — в нашей власти, быть же фи­лософом или строителем — не зависит от нас и не обязательно для человека. Из чего следует, что все люди должны и могут быть законопослушны, тогда как не все должны быть философа­ми, математиками, строителями и т. п.

Но что касается деятельного разума, который собственно при-

сущ человеку, то каждый должен обладать им в совершенстве. Ибо для сохранения рода Человеческого каждый человек должен быть'добродетельным в нравственном отношении и, насколько возможно, избегать порока. И порок вменяется ему в вину как его лйч'ньШггорок, в каком бы состоянии он ни находился, будь он нищ, беден, богат, зажиточен, состоятелен. Быть же причаст­ным прочим видам разума не обязательно, да и невозможно. И Зуо не требуется для человеческого рода: ибо мир не мог бы су­ществовать, если бы всякий человек был созерцателем. Да и сам этот человек не мог бы существовать, так как один-единствен­ный разряд людей, таких, как философы, не мог бы удовлетво­рить себя; а равно как если бы существовал только разряд строи­телей или иной какой-нибудь в этом роде. Не может быть, чтобы один мог в совершенстве осуществлять дело другого, не то что всех, как это происходит с различными членами человеческого тела.

Поэтому всеобщая цель человеческого рода заключается лишь в относительной причастности созерцательному и практическо­му видам разума и в совершенной причастности разуму деятель­ному. Ибо Вселенная сохранит свое совершенство, если все люди будут справедливыми, добродетельными и добрыми, но не в том случае, если все они будут философами, либо кузнецами, либо строителями.

<...>

Надо, однако, знать, что, как говорят Платон и Аристотель, политика есть врачевание душ и намерение политика заключает­ся в том, чтобы сделать человека скорее праведным, нежели уче­ным. Но идти к достижению этой цели нужно в соответствии с различиями между людьми разного ума. Ибо одни благородны, обладают от Бога доброй природой, склонны к добродетели един­ственно из-за ее благородства и отвращаются от пороков един­ственно из-за их гнусности. И эти люди (хотя они крайне немно­гочисленны) наилучшим образом предрасположены к доброде­тельной жизни.

Другие же менее расположены [к добру], и они помимо бла­ городства добродетели и низости порока поступают праведно так­ же и из-за наград, почестей и похвал и бегут пороков из-за нака­ заний, таких, как бесчестье и позор. И эти находятся на второй ступени. ;

Иные становятся добродетельными в надежде на некое благо

и из страха перед физическим наказанием и поэтому, чтобы они следовали такой добродетели, политики учредили денежные на­грады и почести и прочее в этом роде, а чтобы они избегали пороков, учредили наказания — либо денежные, либо по отно­шению к чести и телу, то ли убивая преступника, то ли лишая его каких-либо членов.

Некоторые же вследствие жестокости и подлости своей при­роды не движимы ничем из сказанного, как учит повседневный опыт. Поэтому и положили, чтобы праведникам было в иной жизни вечное воздаяние, а грешникам — вечное возмездие, что­бы в величайшей мере их устрашить.

Большая же часть людей если и поступает хорошо, то скорее из страха вечных мучений, нежели в надежде на вечное блажен­ство, так как мучения более знакомы [людям], чем эти вечные блага,

< .. >

Надо, однако же, знать, что хотя человек причастен, таким образом, к материальному и нематериальному миру, но о его причастности материи говорится в собственном смысле, ибо он весьма далеко отстоит от нематериального; о его причастности животным и растениям говорится не в собственном смысле сло­ва, но лишь имеется в виду, что он их содержит в себе, находясь ниже нематериальных сущностей и выше материальных вещей. Поэтому он не может достигнуть совершенства нематериальных сущностей, почему людей следует назьюать не богами, но свя­тыми или божественными. Зато человек не только может срав­ниться со зверем, но и превзойти его, ибо некоторые люди быва­ют куда более жестоки, чем звери, как говорит Аристотель в VII книге «Этики»: «Плохой человек в десять тысяч раз хуже зверя». И то, что сказано о жестокости, может быть отнесено и к другим порокам.

И если столь гнусен порок, и так мерзостна жизнь порочного человека, и противное можно сказать о добродетели, то кто же, даже и при том, что душа смертна, предпочтет порок добродете­ли, если только не предпочтет быть зверем или хуже зверя, не­жели быть человеком! Отчего, и т.д.

Помпонацци П. Трактаты... М., 1990. С. 98—99.

Причины естественных явлении. Бог и природа

Если скажут, что [нематериальные субстанции] нужны в ка-

честве дополнительной силы, то и этот довод недоказателен, по­скольку небеса, как мы видим, осуществляют изменения всех природных субстанций путем приложения активных начал к пас­сивным, что очевидно при рассмотрении природных тел. Небеса своим чередом осуществляют превращения в стихиях, ибо сти­хии порождают все составные вещи настолько, что в холодной воде порождают морскую звезду, которая так горяча, что обжи­гает всякого, кто к ней прикоснется. В земле они порождают воду, вгцентре мира — минералы, которые возникают во всяком слу­чае во чреве земли, требуя участия всех стихий, ибо они суть совершенные смеси. Из сферы огня они повергают огонь в глу­бокие воды.

И нельзя сказать, что небеса движут все неупорядоченно, смятенно или бессмысленно, поскольку мы видим, что приро­да ни в чем не испытывает недостатка, от совершеннейшего животного и растения и совершеннейших неодушевленных ве­щей вплоть до несовершеннейших, разве что случайно и в виде исключения. Каким же образом природа действует неупорядо­ченно или необдуманно, если широко известно, что она управ­ляема Богом и интеллигенциями, направляющими все челове­ческие дела?

Там же. С. 272.

.. .Чудеса же — не потому чудеса, что они происходят полно­стью против природы и помимо порядка небесных тел, но пото­му они называются чудесами, что непривычны и случаются крайне редко и не по обычному ходу природы, а на протяжении дли­тельных периодов времени.

Там же. С. 276.

Если принять во внимание удивительные и сокровенные дей­ствия природы, силу небесных тел, Бога и интеллигенции, уп­равляющих всеми человеческими и земными делами, то видно, что нет нужды ни в каких демонах и прочих духах, поскольку все это самым прямым образом может быть осуществлено вышеука­занными силами. Поэтому нет нужды ни в гениях, ни и специ­альных хранителях людей.

Итак, во-первых, мы принимаем, что Бог является всеобщей причиной всех материальных и нематериальных вещей и таким образом заключает в себе основание причин: целевой [конечной], действенной и образцовой, каковая сводится к формальной при­чине.

<...> · - ··!

Во-вторых, мы принимаем, что человек есть высшее и благороднейшее существо из всех телесных и тленных ве­щей. Это тоже с очевидностью следует из общего мнения почти всех философов. Ибо Аристотель во II книге «Физики» говорит: «В каком-то отношении ведь и мы [сами] есть цель», и все материальные сущности предназначены первым масте­ром на служение человеку. Из этого следует, что по природе все материальные вещи зависят от человека, ибо предназна­ченное к некоей цели зависит от этой цели, что очевидно.

В-третьих, мы полагаем, что, подобно тому, как те сущно­сти, что ниже человека, зависят от человека, так и во всем че­ловеческом роде одни люди зависят от других и множество пред­назначено для одного либо для меньшего множества. Это по­ложение очевидно и на основании опыта, и на основании разу­ма. Ибо мы видим в этом мире императоров, царей, князей, герцогов, оптиматов и прочих, которые главенствуют и повеле­вают, и других, которые служат и повинуются, и так обстоит дело почти повсеместно во всем мире. И это представляется вполне разумным, поскольку человек — стадное и обществен­ное животное. И мы наблюдаем, что природа в большинстве случаев наделила животных вожаками, как это бывает, напри­мер, у пчел, журавлей, перепелов и прочих; насколько же в большей мере это свойственно человеку, обладающему разу­мом. Поэтому он наделен от природы и даром речи, в котором отказано всем прочим животным. И так как человек, как сказа­но во II книге «О небе», среди всех смертных обладает наиболь­шим числом действий и наибольшими возможностями, он во многом и нуждается.

<...>

Пятое заключение. Эти чудеса, которые происходят вопреки порядку сотворенной природы и могут быть [совершены] лишь самим Богом и иногда совершаются им, истинно доказывают не­состоятельность учения Аристотеля и прочих философов и оче­видно провозглашают прочность и истинность христианской ре­лигии. Она одна свидетельствует, как это может совершаться дей­ствительным и истинным образом.

Первая часть этого вывода очевидна. Ведь Аристотель гово­рит, что небесные тела не могут менять свой обычный ход, ни замедлить или ускорить свое движение. В действительности же

происходит нечто противоположное. Следовательно, учение Ари­стотеля ложно. Подобное же можно сказать о прочих случаях, когда явления свидетельствуют о противоположном тому, что сказано у Аристотеля.

--- ?' Там же. С. 182-183, 203, 283.

Леонардо да Винчи (1452—1519) — один из величайших ^; художников, философов и естествоиспытателей эпохи Ре-''" нессанса. Леонардо не оставил систематизированных трудов по философии и методологии науки. Его высказывания но­сят разрозненный характер и не готовились к печати. В 1955 г. выпущен сборник «Избранные естественнонаучные произве­дения» (В 2 т. М., 1955).

Творчество

Изобретателей и посредников между природой и людьми в сопоставлении с пересказчиками и трубачами чужих дел должно судить и не иначе расценивать, как предмет вне зеркала в сравне­нии с появляющимся в зеркале подобием этого предмета; ибо первый уже нечто сам по себе, а последнее — ничто. Люди, мало обязанные природе, ибо одеты они только в случайное, без чего ты мог бы причислить их к стадам скота!

Наука и опыт

Кто спорит, ссылаясь на авторитет, тот применяет не свой ум, а скорее память.

Хорошая ученость родилась от хорошего дарования; и так как надобно более хвалить причину, чем следствие, больше бу­дешь ты хвалить хорошее дарование без учености, чем хорошего ученого без дарования.

О пяти правильных телах. Против некоторых комментато­ров, которые хулят древних изобретателей, положивших начало грамматикам и наукам, и которые ратуют против умерших изоб­ретателей и, так как не удалось им самим по лености и книжной вольготности сделаться изобретателями, постоянно покушаются ложными рассуждениями попрекать своих учителей.

Многие будут считать себя в праве упрекать меня, указывая, что мои доказательства идут вразрез с авторитетом некоторых мужей, находящихся в великом почете, почти равном их незре-

лым суждениям; не замечают они, что мои предметы родились из простого и-чистого опыта, который есть истинный учитель.

Истинная наука — та, которую опыт заставил пройти сквозь чувства и наложил молчание на языки спорщиков и которая не питает сновидениями своих исследователей, йо всегда от первых истинных и ведомых начал продвигается постепенно и при помо­щи истинных заключений к цели, как явствует это из основных математических наук, то есть числа и меры, называемых ариф­метикой и геометрией, которые с высшей достоверностью трак­туют о величинах прерывных и непрерывных. Здесь не будут воз­ражать, что дважды три больше или меньше шести или что в треугольнике углы меньше двух прямых углов, но всякое возра­жение оказывается разрушенным, [приведенное] к вечному мол­чанию; и наслаждаются ими в мире почитатели их, чего не могут произвести обманчивые науки мысленные. '

Не доверяйте же, исследователи, тем авторам, которые од­ним воображением хотели посредствовать между природой и людьми; верьте тем лишь, кто не только указаниями природы, но и действиями своих опытов приучил ум свой понимать, как опыты обманывают тех, кто не постиг их природы, ибо опыты, казавшиеся часто тождественными, часто весьма оказывались раз­личными, — как здесь это и доказывается.

Все наше познание начинается с ощущений.

Мысленные вещи, не прошедшие через ощущение, пусты и не порождают никакой истины, а разве только вымыслы; и так как рассуждения такие рождаются от скудости ума, то бедны все­гда такие умозрители, и если богатыми родились, бедными к старости умрут, так что кажется, будто природа мстит им.

Ощущения земны, разум находится вне их, когда созерца­ет.

Природа полна бесчисленных оснований, которые никогда не были в опыте.