Обри ди Грей - Отменить старение

Рисунок 1. Постепенное ухудшение результатов омоложения при неоднократном применении противовозрастной терапии одинаковой эффективности.

Дедала и Икара, первые успехи в области воздухоплавания появились лишь в начале 1900-х. Правда, полеты на шарах начались в конце 18 века, но в данном случае я говорю лишь об управляемых летательных аппаратах, а дирижабли появились примерно в одно время с аэропланами. До этого инженеры, начиная с Леонардо, веками ломали голову над проектами аналогичных машин и, скорее всего, верили, что до их практического внедрения остается от силы несколько десятилетий. Но они ошибались.

Однако с момента первого полета братьев Райт на мысе Китти-Хок все странным образом изменилось. Овладев основами, авиаинженеры стали покорять все новые высоты (в прямом и переносном смысле), почти не сталкиваясь с трудностями. Вспомним хотя бы самые громкие события: всего через 24 года после произведенной братьями Райт сенсации Линдберг пересек на самолете Атлантику; еще через 22 года в небо поднялся первый реактивный авиалайнер “Комета”, а через 20 лет после него - сверхзвуковые пассажирские модели “Ту-144” и “Конкорд”.

Такой разительный контраст между поиском фундаментальных решений и их дальнейшим развитием, на мой взгляд, типичен для любой отрасли технологии. Ниже я докажу, что это вполне объяснимо: и с научной, и с психологической точки зрения чем оригинальнее задача, тем сложнее не только ее решить, но и оценить трудности на пути к правильному решению.

Естественно, я рассуждаю о воздухоплавании с одной единственной целью: его пример позволяет прогнозировать наиболее вероятный ход про-

гресса противовозрастных технологий. Люди веками не понимали, что требуется для полета, но, решив эту задачку, двинулись вперед семимильными шагами. Аналогичным образом, мы с незапамятных времен считали старость непобедимой, однако уже в ближайшем будущем наверняка с нею справимся. После этого все станет намного проще, как и с усовершенствованием первых поднявшихся в воздух самолетов: быстро появятся методы все более масштабного и глубокого омоложения.

Естественно, на нашем пути будут трудности. Прогресс потребует времени, возможно, не меньше, чем путь от “Флайера-1” братьев Райт до “Конкорда”. И именно поэтому, если вы хотите дожить до 1000 лет, вам очень повезло, что вы человек, а не мышь. Давайте шаг за шагом проанализируем вполне вероятный сценарий.

Допустим, добившись к 2016 “Стойкого мышиного омоложения”, мы возьмем несколько десятков двухлетних мышей и соответствующими методами втрое удлиним оставшуюся им часть жизни. Это значит, что они умрут не в 2017, как их сородичи, а в 2019. А может быть, и нет, если к 2018 мы разработаем новые терапевтические методы, которые позволят снова втрое увеличить оставшийся год жизни. Напомню: второе омоложение сложнее первого. Общий уровень деградации может быть одинаковым, но чем дальше, тем выше доля дефектов, не устраненных предыдущим нашим вмешательством. Значит, для достижения прежнего результата методы, появившиеся к 2018, должны быть намного эффективнее использованных в 2016. Честно говоря, шансы на такой быстрый прогресс прикладной биогеронтологии ничтожны

– практически они нулевые. Значит, как бы мы ни старались, наши мыши геройски падут в 2019 (от силы в 2020).

А теперь предположим, что, добившись к 2031 “Стойкого человеческого омоложения”, мы приглашаем несколько десятков 60-летних людей и удваиваем нашими методами оставшиеся им 30 лет жизни. Когда они приходят к нам во второй раз, скажем в 2051, биологически снова 60-летними (но хронологически 80-летними), им для такого же, как и прежде, результата потребуются уже более мощная терапия (как мышам в 2018). К счастью для них, между сеансами омоложения прошло не два года, а два десятилетия. А 20 лет – очень серьезный срок для развития науки и технологии. За это время с высокой вероятностью произойдет усовершенствование применявшихся в 2031 методов, достаточное для повторного снижения биологического возраста наших 80-летних (хронологически) пациентов с 60 до 40 лет (если не больше), несмотря на повышение в их организмах (по сравнению с 2031) доли трудных для устранения дефектов. Следовательно, в отличие от мышей, люди снова – как и в первый раз – смогут полноценно прожить как минимум 20 лет, прежде чем им потребуется очередной сеанс омоложения.

Рисунок 2. Возможность избежать ухудшения результатов омоложения (проиллюстрированного рис.1) в результате применения каждый раз все более эффективных противовозрастных методов.

Скорость убегания от старости (СУС)

Основной вывод, вытекающий из предыдущего раздела, таков: при определенной пороговой скорости биомедицинского прогресса мы сможем бесконечно оттягивать старение, причем эти темпы научно-технического развития нереальны применительно к мышам, но вполне вероятны в случае человека. Если наша противовозрастная терапия будет настолько эффективна, что каждое ее применение обеспечит нам достаточно времени для существенного усовершенствования омолаживающих методов, что в свою очередь даст нам достаточно времени для следующего существенного усовершенствования… в общем, вы поняли. Короче говоря, такая ситуация позволит нам бесконечно сохранять биологическую молодость и здоровье вне зависимости от чисто хронологического возраста. По-моему, в данном случае вполне оправдан термин “скорость убегания от старости” (СУС) 1.

Стоит отметить одну из особенностей СУС: возможность накапливать “фору”. Если в один из периодов наша терапия будет развиваться быстрее, чем требуется, значит, в следующий мы можем позволить себе некоторое снижение темпов прогресса. Чтобы бесконечно ускользать от возрастной деградации, необходимо, начиная с первого сеанса омоложения (прибавляющего нам всего 20-30 лет жизни), поддерживать выше порогового уровня СУС лишь среднюю скорость совершенствования противовозрастных методов.

Давайте для наглядности рассмотрим то же самое с точки зрения физического состояния организма. В этой книге я постоянно говорю о старении как о накоплении разнообразных молекулярных и клеточных “дефектов”. Я подчеркивал, что небольшое их количество не проблема – на метаболизме особо не сказывается, как не мешает, скажем, немного мусора на полу нормальному ведению домашнего хозяйства: достаточно подметать не каждый час, а раз в неделю. Следовательно, достижение и поддержание СИС означает всего лишь усовершенствование противовозрастной терапии темпами, которые опережают изменение качественного состава возрастных дефектов в сторону их стойких к устранению форм (по мере постепенного снижения доли тех, которые ликвидировались и прежними методами). Если удастся этого добиться, суммарный уровень дефектов всех типов будет постоянно оставаться ниже порога, соответствующего функциональной деградации (снижению “запаса прочности”) организма.

Вероятно, еще проще проиллюстрировать все вышесказанное аналогией с буквальной “скоростью убегания”, необходимой для преодоления земного притяжения. Предположим, мы спрыгиваем с обрыва. Жить остается совсем немного, и по мере нашего падения ее предстоящая продолжительность быстро сокращается. То же самое происходит при старении: чем мы старше, тем меньше впереди лет. Периодические сеансы омолаживающей терапии аналогичны прыжку с обрыва с реактивным ранцем на спине. Сначала его двигатели выключены, но, пролетев вниз некоторое расстояние, мы их включаем и замедляем падение. А потом постепенно прибавляем мощности, пока оно полностью не прекращается, постепенно превращаясь в подъем. И чем выше мы поднимаемся, тем легче продолжать это движение.

Политические и общественные аспекты СУС

Мне стоило больших трудов убедить коллег-биогеронтологов в осуществимости различных компонентов SENS, но, потратив достаточно времени на обсуждение деталей, я в общем и целом добился успеха. Однако, когда речь зашла о СУС, реакцией на мои слова было полное непонимание. Это, впрочем, не удивительно: концепция СУС еще дальше от традиционных научных представлений, чем прочие мои предложения. Речь идет не просто о понятии, не используемом классической геронтологией. Строго говоря, оно относится вообще не к естественным наукам, а скорее к истории технологии. Однако это для меня не оправдание. Если я привлекаю для доказательства своих взглядов историю технологии, значит, обязан растолковать ученым ход своих рассуждений.

Еще одна важная причина неприятия моими коллегами концепции СУС

втом, что, признав реальность ее достижения, они не смогут больше твердить о перспективах продления молодости всего лишь на одно-два десятилетия. Как подчеркивалось в главе 13, маститые геронтологи боятся прослыть увлекающимися прожектерами, поэтому избегают серьезного обсуждения вопросов, связанных с радикальным продлением человеческой жизни – учитывая всю неопределенность данной тематики. Они предпочитают занимать выжидательную позицию.

Возможно, вы считаете, что я должен был реагировать на это, переведя, так сказать, стрелки на ближайшие задачи – оттачивание деталей SENS первого поколения. Это обеспечило бы мне большее понимание и поддержку ученых, которых бы не шокировали разговоры о СУС и человеческом долголетии, измеряемом четырехзначными числами. Однако я не мог согласиться на такой вариант по очень простой и неоспоримой причине: я вижу свою задачу в спасении человеческих жизней. Чтобы спасти как можно большее их количество (т.е., если угодно, добавить людям как можно больше лет здоровой жизни), мне нужно решать проблему в целом. А это значит – доказывать широкой общественности, вам, дорогие читатели, важность моих конечных целей, гарантируя тем самым финансирование их достижения.

Возможно, вы сейчас думаете: не стоит спешить. Бесконечное продление жизни – такая фантастическая задача, что лучше о ней помалкивать, без особых трудов собирая средства на последовательные этапы ее достижения. Не согласен – и опять же по очень весомой причине.

Самый богатый в мире человек, Билл Гейтс, несколько лет назад основал фонд, главная цель которого – решать проблемы здравоохранения в развивающихся странах 2. Это очень ценная гуманитарная миссия, которую я искренне поддерживаю, хотя непосредственно с SENS она и не связана. И я не одинок в своей поддержке: в 2006 владелец второго в мире состояния, Уоррен Баффетт, стал ежегодно жертвовать значительные суммы в Фонд Гейтса3.

Однако стремление богатейших людей планеты содействовать мировому здравоохранению, если смотреть на вопрос шире, может способствовать и реализации SENS. Прилив, как говорится, поднимает и океанские суда, и рыбацкие лодки. Если уж такие финансовые киты считают для себя достойной (и даже похвальной) роль серьезных спонсоров здравоохранения, то и мелкая рыбешка “всего лишь” с одним-двумя свободными миллиардами охотнее следует этой тенденции – перестает считать ее бессмысленной тратой с трудом нажитых денег.

Однако вот в чем загвоздка. Логика предыдущего абзаца действует лишь

втом случае, когда моральный статус SENS сравним в глазах толстосумов с авторитетом здравоохранения в целом. И именно СУС принадлежит здесь решающее слово.

Методы SENS требуют огромных расходов – на стадиях и разработки, и применения, по крайней мере первоначального. Каковы перспективы получения нами таких денег, если конечным результатом будет добавка всего пары десятков лет жизни людям, которые и так живут дольше большинства населения планеты, после чего начнется их ведущее к смерти угасание?

Вряд ли мировое сообщество видит в этом свою главную задачу.

Более того, я готов признаться, что и сам, имея несколько лишних миллиардов долларов, не стал бы тратить их на такое мизерное увеличение качества и продолжительности жизни и без того неплохо себя чувствующего меньшинства человечества, когда альтернативой является не меньший, а то и больший рост качества и продолжительности жизни (в современных пределах) наших менее благополучных собратьев по разуму.

Очевидно, именно их в ближайшем будущем концепция СУС особо волновать не будет. Ее в первую очередь должны осознать те, кто умирает не от голода и болезней, а от “старости”, т.е. главным образом жители богатых стран мира. Однако среди этой части человечества широко распространено мнение, разделяемое в том числе и владельцами рекордных состояний, что долгосрочные перспективы прогресса зависят от высоты поставленной нами планки. В частности, моральный императив помощи отстающим должен уравновешиваться не менее императивной задачей обеспечивать максимальную скорость развития человечества в целом, а это означает, прежде всего, содействие тем, кто уже выбился в лидеры. Если SENS с высокой вероятностью ведет к СУС, т.е. в конечном итоге к бесконечному продлению жизни при одновременном повышении ее качества, речь идет о цели, рядом с которой меркнут любые другие задачи, требующие сходных капиталовложений. Естественно, важность СУС для SENS не только в возможности подарить людям гораздо больше, чем пару дополнительных десятилетий. Вероятно, самое главное – сохранение человеком в течение всех своих будущих столетий молодости и здоровья, пока его, скажем, не угораздит попасть под машину. Следовательно, среднее качество нашей жизни возрастет гораздо заметнее, чем при простом сдвиге в соотношении ее бодрого и дряхлого периодов, скажем, с 7:1 до 9:1.

Количественное уточнение СУС

Надеюсь, этой главой я перекрыл все лазейки для тех, кто ищет уязвимые места в моей противовозрастной стратегии. Я продемонстрировал, что SENS означает полную победу над старением, хотя, если говорить о строго терапевтическом подходе, в каждый конкретный момент времени предполагается сравнительно небольшое омоложение организма. Надеюсь, ни у

кого не осталось сомнений: именно это уникальное свойство SENS делает ее в глазах общества одной из важнейших задач современности – ничуть не уступающей по значению столь многим программам, уже привлекающим огромные средства частных благотворительных фондов.

Я далек от самообольщения. Я знаю: люди достаточно изобретательны, даже когда хотят увильнуть от борьбы со старением. Учитывая это, чтобы не прекращать хотя бы медленного наступления, я недавно привлек к сотрудничеству замечательного программиста и футуролога Криса Финикса. Вместе с ним мы стали уточнять масштабы продления здоровой жизни, ожидаемые на основе тех или иных темпов совершенствования SENS-терапии. Это привело к серии публикаций, описывающих различные сценарии, однако общий вывод таков: есть все поводы для оптимизма. Чтобы достичь поставленной цели, достаточно начать с удвоения примерно за каждые 40 лет эффективности омоложения; со временем эту скорость можно даже сбавить. Под “удвоением эффективности” я понимаю уменьшение вдвое количества не поддающихся устранению дефектов.

Вывод ясен. Степени контроля над собственным старением, сравнимого с нашим умением обновлять ретро-автомобили, практически бесконечно поддерживая их в полностью рабочем состоянии, мы почти наверняка достигнем не за одно столетие. Однако, поскольку СУС не слишком высока, мы, скорее всего, добьемся функционально близкого эффекта уже в ближайшие десятилетия, когда в нашем распоряжении окажутся методы, дающие людям среднего возраста примерно 30 дополнительных лет молодой жизни.

Можно говорить, найден источник вечной молодости, не правда ли?

15

ВОЕННЫЕ ЗАЙМЫ НА КАМПАНИЮ ПРОТИВ СТАРЕНИЯ



Итак, из этой книги следует смелый, но вполне обоснованный вывод: велика вероятность, что уже вы, дорогие читатели, сможете воспользоваться процедурами, которые сделают вас на годы, а то и на десятилетия младше – биологически – вашего хронологического возраста. В перспективе же это приведет к буквально бесконечной молодости каждого человека. Однако такое развитие событий отнюдь не гарантировано. Конечно, если уж мы начали войну со старостью, то добьемся победы и отстоим светлое будущее человечества. Однако кто первым сумеет наслаждаться плодами победы, т.е. вечной молодостью – наши родители, мы сами, наши дети или только внуки – полностью зависит от того, когда на врага упадет первая наша бомба – стойкое мышиное омоложение (СМО). А отсюда ключевой вопрос к каждому из нас: “Что лично я готов ради этого сделать?”

Учитывая, что война против старения может начаться уже в ближайшее десятилетие, есть смысл позаботиться о себе и своих близких – обидно будет не дожить всего нескольких лет до появления методов стойкого человеческого омоложения. Что конкретно делать для этого, науке прекрасно известно: надо налегать на фрукты и овощи, получать с пищей незаменимые жирные кислоты, поддерживать нормальный вес и физическую активность. Однако гораздо более эффективный способ повысить свои собствен-

ные шансы на омоложение, а заодно и помочь избежать старости всем своим близким и миллионам совершенно незнакомых вам людей – приближение всеми силами дня решительной битвы. К счастью, многое для этого можно делать уже сегодня, спасая ежедневно десятки тысяч жизней, в число которых, возможно, входит и ваша. Самая очевидная мера – лоббирование связанных с SENS исследований и в первую очередь снятия в США ограничений на федеральное финансирование работ с эмбриональными стволовыми клетками. Пишите своим политическим представителям, требуйте изменений к лучшему.

Однако еще более мощное средство – дотации в Мафусаилов фонд. Давайте вспомним, с чего нам приходится начинать, и как, исходя из это-

го, лучше всего влиять на наше будущее.

Помните треугольный затор, описанный в главе 13? Причина, блокирующая приток инвестиций, необходимых для СМО, т.е. для достижения первой и критической победы в борьбе не на жизнь, а на смерть с биологическим старением – порочный круг из недальновидности политиков (не финансирующих революционных исследований), сверхосторожности ученых (в публичных выступлениях и заявках на гранты) и молчании общественности (ничего не знающей о перспективах войны со старением). Лучший способ разорвать этот круг – создание независимого источника средств, откуда необходимые миллиарды долларов польются непосредственно в работающие над СМО лаборатории. К сожалению, быстро собрать нужную сумму будет, скорее всего, затруднительно – именно из-за господствующего в обществе пессимизма, порождаемого самими учеными, которые опасаются за свою карьеру в условиях пресловутого треугольного затора.

Существуют два реалистичных способа изменить эту ситуацию, и оба из них во многом зависят от Мафусаилова фонда.

Первый из них – прямое финансирование исследований в области SENS. Можно делать это, внося деньги в Мафусаилов фонд. Он представляет собой стандартную организацию по спонсированию науки. Как и сотрудники Национального научного фонда Национальных институтов здравоохранения США, наша команда, возглавляемая мною как научным руководителем, оценивает публикации в специальной литературе и открытия ученых, выделяя по результатам своей экспертизы средства профессорам разных стран мира. Естественно, от других аналогичных агентств мы отличаемся тем, что ориентируемся на вполне определенную цель и не боимся финансировать проекты, успешное завершение которых может потребовать много времени.

Даже если такое их завершение не гарантировано. Вот почему, стараясь защитить свои инвестиции, вы используем вторую стратегию.

Я лично считаю SENS самым перспективным путем к быстрому достижению СМО, а, следовательно, и к аналогичному омоложению человека, но, как и любой ученый, я могу ошибаться. По поводу оптимальных способов решения действительно сложных технологических задач – как в медицине, так и в других областях – мнения лучших экспертов могут сильно расходиться. На одном полюсе тут ситуации, когда практически никто не сомневается в том, как именно надо действовать, и единственное, что тормозит движение к цели – недостаток ресурсов. Хороший пример тут – космическая программа “Аполлон”: когда национальная гордость высвободила необходимые для него средства, работы рванулись с места быстрее, чем рытье Бостонского туннеля. Однако на противоположном полюсе – ситуации, схожие с состояние дел в самолетостроении до 1900 или практически во всей медицине до 1800. Альтернативных – в основном крайне спекулятивных – идей хватало, но попытки их реализации либо проваливались, либо никогда не предпринимались. Проверка множества сравнимых по осуществимости предложений – слишком дорогое удовольствие для любой организации, включая самое мотивированное правительство.

К счастью, существует проверенная временем стратегия, которая неоднократно и успешно использовалась для решения инженерных проблем такого рода, не требуя и малой доли всей суммы, необходимой для завершения проекта. Речь идет о премиях.

История их применения для достижения конкретных целей полна блестящих примеров, связанных с созданием эффективных прототипных технологий с минимальными капиталовложениями. Знаменитый трансатлантический перелет Чарльза Линдберга в 1927; изобретение в 18 веке часовщиком Джоном Харрисоном способа точного определения долготы корабля в открытом море (это необходимо для успешной навигации вдали от берега); нашумевший “фотофиниш”, завершивший в 2004 запущенную “Х-Премией” Ансари гонку к первому частному суборбитальному полету

– все это примеры могучей силы такой мотивации как двигателя научнотехнического прогресса.

Главная ценность премии в том, что она финансирует только успех. Ни один доллар не тратится впустую, пока не достигнута цель, поставленная ее учредителями. В результате единственная сравнительно небольшая сумма мотивирует сразу множество независимых групп ученых или инженеров. Каждая из них идет к ней своим путем, расходуя собственные деньги. В результате средства, инвестируемые по ошибке в подходы, которые в конечном итоге оказываются неудачными, не стоят заказчику работ ни копейки. Затраты успешного соискателя обычно более чем компенсируются премией, но в сумме они выкладывают в 10-20 раз больше, чем предлагается