3. Момент и механизм перехода права

Кстати сказать, новое законодательное регулирование уступки содержит новеллу, согласно которой право переходит к цессионарию в момент заключения договора, на основании которого производится уступка, если законом или договором не предусмотрено иное (ст. 389.1 ГК РФ). Как видно, данная норма недвусмысленно разрешает вопрос о том, когда цедент лишился возможности передать право еще одному цессионарию, что в совокупности с подходом п. 2 ст. 390 ГК РФ дает судам будущий алгоритм разрешения проблемы двойной уступки, не требующий обращения к аналогии закона: требование будет считаться перешедшим тому из цессионариев, кто первым заключил договор цессии.

Однако, учитывая юридическую технику изменений ГК РФ, можно усомниться, что будущая судебная практика без проблем воспримет новую редакцию ст. 390 и новое регулирование ст. 389.1. Дело в том, что ст. 389.1 говорит о том, в какой момент переходит обязательственное право, но не говорит, на основании какого юридического факта оно переходит и как данный факт квалифицировать. Соответственно, возможны два толкования, сосуществовавшие в литературе и судебной практике до появления п. 1 Обзора N 120: либо право переходит на основании специальной распорядительной сделки, которая по умолчанию совпадает во времени с обязательственным договором уступки права требования, либо распорядительной сделки нет и основанием правопреемства выступает исключительно соглашение об уступке, которое может считаться, например, разновидностью договора купли-продажи. Пункт 1 Обзора N 120, как уже было указано выше, призван был убедить суды в том, что при сингулярном договорном преемстве имеют место именно две сделки. В итоге можно сделать вывод о том, что законодатель оставил данный вопрос за рамками нормативного регулирования. Однако, если это так и если по какой-то причине п. 1 Обзора N 120 не может быть использован нами для поиска ответа на указанный вопрос, в случае двойной уступки мы будем иметь правовой вакуум, сходный с тем, что заставил Президиум ВАС РФ обратиться к ст. 6 ГК РФ при рассмотрении данного спора. Комментируемое Постановление может быть использовано и в данной связи. Сам факт того, что Президиум отдал приоритет второму по времени заключения договору цессионарию и не исследовал первую по времени сделку уступки, косвенно говорит о том, что Суд придерживался принципа разделения, поскольку предпочтение было отдано волеизъявлению цедента, а не времени заключения договора.

Правила ст. 390 ГК РФ о двойной уступке мало помогут в разрешении возникшей проблемы, поскольку оставляют за рамками вопрос о том, на основании чего, собственно, право переходит. В любом случае, даже если мы будем связывать момент перехода права не со специальным волеизъявлением цедента, а с моментом заключения обязательственного договора или с какими-либо объективными условиями (наступлением срока, условия (допуская дискуссию о перспективах признания практикой потестативных условий) и т.д.), нужно будет отыскать признаки перехода права сродни владению или записи в реестре для вещей. При отстаивании же принципа разделения придется допустить, что критерии перехода права требования будут перенесены из строго формальной области (как то время заключения договора) в область характеристик распорядительного волеизъявления.

В этой связи следует еще раз обратиться к комментируемому Постановлению Президиума, которое использует аналогию закона не только в смысле определения "ранжира" конкурирующих цессионариев (критерий "кому раньше передано"), но и, более того, в смысле определения механизма, когда право считается переданным (критерий "нельзя вернуть"). Коль скоро из механизма ст. 398 ГК РФ вытекает невозможность истребования вещи от того, кому вещь передана, Суд посчитал, что необходимо выяснить, когда требование перешло безвозвратно. Как было сказано выше, Суд посчитал, что право перешло безвозвратно тогда, когда о цессии был уведомлен должник. Следует еще раз подчеркнуть, что новеллы ст. ст. 389.1 и 390 ГК РФ лишь в некоторой степени заполняют нишу, в которой данная аргументация является актуальной. Однако в тех случаях, когда стороны согласовали иной момент перехода права требования, чем заключение обязательственного договора, позиция ВАС РФ может быть любопытна.