Экзамен зачет учебный год 2023 / Корпоративное право в ожидании перемен сборник статей к 20-летию Закона об ООО

Соглашение о порядке голосования в обществах с ограниченной ответственностью

за нарушение исключительных прав ниже установленного законом предела1 и второй части подлежащего возврату задатка2.

Позитивным является то, что актуальная российская судебная практика не склонна снижать размер неустойки за нарушение соглашения о голосовании и суды готовы присуждать ее в довольно существенном размере. Так, в одном из дел суд первой инстанции, рассматривая вопрос о взыскании штрафа в размере 2,5 млн руб. с каждого из двух участников общества за нарушение ими соглашения о голосовании, в котором стороны обязались проголосовать за проведение реорганизации, суд первой инстанции первоначально снизил размер компенсации до 50 тыс. руб. с каждого, ссылаясь на несоразмерность штрафа. Однако апелляционная инстанция с данным выводом не согласилась и взыскала штраф в первоначально заявленном размере (2,5 млн руб.), учитывая значительный размер уставного капитала общества (200 млн руб., из которых истец, инвестиционный фонд, внес 60 млн), а также то обстоятельство, что указанный размер штрафа был согласован сторонами добровольно и ответчики не представили доказательств того, что не могли повлиять на изменение условий договора при его заключении (ст. 428 ГК РФ)3. В другом деле суд взыскал с ответчика предусмотренную договором неустойку в размере 50% суммы рыночной стоимости недвижимого имущества, принадлежащего обществу, что составило 722 729 050 руб. за каждое нарушение, выразившееся в единоличном принятии ответчиком решений об увеличении уставного капитала и избрании себя генеральным директором, поскольку в соглашении договорились принимать такие решения совместно4.

Таким образом, в отличие от убытков неустойка (либо компенсация) может стать эффективной мерой защиты от нарушений соглашений о голосовании, при условии, что ее размер не будет произвольно снижаться судами.

1  Постановление КС РФ от 13 декабря 2016 г. № 28-П «По делу о проверке конституционности подпункта 1 статьи 1301, подпункта 1 статьи 1311 и подпункта 1 пункта 4 статьи 1515 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с запросами Арбитражного суда Алтайского края».

2  См. п. 8 Постановления Пленума ВАС РФ от 22 декабря 2011 г. № 81 «О некоторых вопросах применения статьи 333 Гражданского кодекса Российской Федерации».

3  См. судебные акты по делу № А45-12277/2015: решение АС Новосибирской области от 12.10.2015; постановлениями вышестоящих инстанций оставлено в силе, Определением Верховного Суда РФ от 3 октября 2016 г. № 304-ЭС16-11978 отказано в передаче дела для пересмотра.

4  Постановление АС Московского округа от 04.04.2017 № Ф05-7372/2013 по делу № А40-65834 (СПС «КонсультантПлюс»).

151

Е.Ю. Иванова

5.2. Недействительность сделок, противоречащих корпоративному договору

В качестве особого средства правовой защиты в ситуации нарушения корпоративного договора п. 6 ст. 67.2 ГК РФ предусматривает возможность оспаривания сделок, заключенных в нарушение корпоративного договора его стороной, если контрагент знал или должен был знать об ограничениях, предусмотренных корпоративным договором.

Как справедливо отмечается в литературе, указанное средство защиты является нехарактерным случаем предоставления абсолютной защиты относительному обязательству, что тем не менее соответствует базовым принципам гражданского права – добросовестности и недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела1. В зарубежных правопорядках, в частности в Англии, США и Германии, аналогичные нормы применительно к соглашениям о голосовании отсутствуют, однако существуют другие механизмы, позволяющие достичь сходного правового эффекта. В частности, в англосаксонских правопорядках существует особый институт деликтного права – неправомерное вмешательство в чужие договорные отношения (tortious interference with contract), который наделяет пострадавшую сторону правом на деликтный иск к недобросовестному интервенту, при условии, что последний знал о наличии договора и предусмотренных в нем рестриктивных условиях2. В Германии в случае, когда аналогичными действиями умышленно причиняется ущерб другой стороне, такие действия могут быть пресечены как противоречащие добрым нравам3.

Однако необходимо учитывать, что названные доктрины применяются за рубежом только в исключительных случаях, а потому редко встречаются на практике4. Равным образом представители

1  Варюшин М.С. Указ. соч. С. 139.

2  Карапетов А. Г. Модели защиты гражданских прав: экономический взгляд. Ч. I, II // Вестник экономического правосудия. 2014. № 11–12 (URL: http://www.m-lo- gos.ru/publications/karapetov_ag_modeli_zashity_gragdanskih_prav_ekonomichesky_vzglyad_ chasti_12__vestnik_economicheskogo_pravosudia__11-122015/?_openstat=соцсети;ВЭП_11- 12;статья%20АГКарапетова (дата обращения: 11.10.2018)).

3  Усачева К.А. Краткая справка по вопросу о допустимости абсолютной защиты и противопоставимости обязательственных прав по немецкому праву // Юридический институт «М-Логос» (URL: http://m-logos.ru/img/Spravka_K.A.Usachevoi_po_ nemeckomu_pravy.pdf (дата обращения: 12.10.2018)).

4  Осипенко К.О. Договор об осуществлении прав участников хозяйственных обществ в российском и английском праве. М.: Инфотропик Медиа, 2016 (СПС «КонсультантПлюс»).

152

Соглашение о порядке голосования в обществах с ограниченной ответственностью

российской доктрины придерживаются мнения, что случаи оспаривания сделок по причине их противоречия корпоративному договору также будут весьма редким явлением ввиду сложности доказывания субъективной недобросовестности контрагента1, а также учитывая конфиденциальный характер содержания корпоративного договора

внепубличных обществах2. Ряд авторов даже полагают, что поскольку

внепубличных обществах информация о факте заключения корпоративного договора сообщается только обществу, то обязанность по ознакомлению с данным договором можно возложить только на участников общества3. Это означает, что сделка, противоречащая корпоративному договору, может быть оспорена, только если она заключена между участниками4, в то время как в отношении третьих лиц должна работать презумпция, что по общему правилу они не должны интересоваться фактом заключения корпоративного договора и на них не может быть возложено бремя уточнения его содержания для целей проверки сделки, которую они планируют заключить с одной из сторон такого договора, хотя в литературе высказывается и иная позиция5.

На наш взгляд, учитывая позицию Верховного Суда РФ, согласно которой на третьих лиц не может быть возложена обязанность проверять установление ограничений, содержащихся даже в общедоступном уставе компании6, тем более на них не может быть возложен риск неознакомления с содержанием конфиденциального корпоративного договора, за исключением случаев, когда его положения были прямо доведены до сведения третьего лица.

1  Ломакин Д.В. Договоры об осуществлении прав участников хозяйственных обществ как новелла корпоративного законодательства // Вестник ВАС РФ. 2009. № 8.

2  Варюшин М.С. Указ. соч. С. 138.

3  Бородкин В.Г. Способы защиты стороны корпоративного договора // Право и экономика. 2015. № 10. С. 33–37 (СПС «КонсультантПлюс»).

4  Варюшин М.С. Указ. соч. С. 138–139.

5  В частности, Я.О. Смородин указывает, что третьи лица также должны озадачиться вопросом об ознакомлении с содержанием корпоративного договора и принять разумные меры в этом отношении при заключении договора с одной из его сторон (см.: Смородин Я.О. Несколько мыслей о корпоративном договоре в свете реформирования гражданского законодательства // Опыты цивилистического исследования: сб. ст. / рук. авт. кол. и отв. ред. А.М. Ширвиндт, Н.Б. Щербаков. М.: Статут, 2016 (СПС «КонсультантПлюс»).

6  См. п. 22 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

153

Е.Ю. Иванова

Аналогичных подходов придерживаются и зарубежные правопорядки, в частности в штате Техас в США соглашение о голосовании, заключенное между частью участников общества, подлежит депонированию в офисе компании и должно быть доступно для ознакомления всем, кто имеет законное право знакомиться с внутренними документами компании. Вместе с тем такое соглашение может быть противопоставлено третьим лицам, в частности приобретателю доли, только если он знал о его заключении, в частности, если соответствующее уведомление содержалось в свидетельстве на акции (доли) либо ему было направлено персональное уведомление от лица компании1.

Необходимо отметить, что та немногочисленная судебная практика, которая сложилась по данному вопросу, подходит к применению института недействительности в случае нарушения корпоративного договора крайне ограничительно. В частности, судом было отказано в иске кредитора о признании недействительным выхода участника из общества в нарушение заключенного с кредитором договора об осуществлении корпоративных прав, поскольку суд посчитал, что в этом случае кредитор вправе требовать применения только обязательственных средств защиты, указанных в договоре, но не восстановления вышедшего участника в обществе2.

Таким образом, признавая принципиальную допустимость такого средства защиты, как признание сделки недействительной в ситуации нарушения корпоративного договора, необходимо также учитывать установленные законом механизмы защиты интересов третьих лиц от их возможного ущемления в этом случае.

5.3. Иные средства защиты: лишение права голоса, лишение дивидендов, принудительный выкуп долей (акций)

Одним из наиболее дискуссионных в российской доктрине является вопрос о том, вправе ли участники предусмотреть в самом соглашении последствия его нарушения, не указанные в законе, в частности такие последствия, как лишение права голоса, лишение дивидендов либо принудительный выкуп долей (акций) наруши­

1  См. § 6.252 Кодекса о коммерческих организациях штата Техас (Texas Business Organizations Code).

2  Постановление Четырнадцатого ААС от 21.09.2018 по делу № А05-5165/2018 (СПС «КонсультантПлюс»).

154

Соглашение о порядке голосования в обществах с ограниченной ответственностью

теля. Указанная дискуссия во многом обусловлена влиянием англосаксонских правопорядков в данном вопросе, которые допускают весьма широкий спектр средств защиты от нарушения соглашения о голосовании, допуская в качестве таковых, в частности понуждение нарушителя к продаже долей по заранее определенной цене1, прекращение права назначения директора, лишение права голосования и права вето и ряд других2.

По мнению ряда российских авторов, на основе принципа свободы договора следует допустить возможность установления указанных средств защиты в соглашении о голосовании и в России3, учитывая их высокую практическую эффективность4. При этом авторы не отрицают, что применение указанных мер возможно при условии соблюдения разумных ограничителей, в частности, оно должно быть соразмерно последствиям допущенного стороной соглашения нарушения5 и не должно быть связано с поражением участника в корпоративных правах на чрезмерно длительный срок6.

Однако существует и более консервативная позиция, сторонники которой указывают, что такие способы защиты (прекращение права голоса, прекращение права вето, прекращение права назначения директора компании и иные) не предусмотрены законом и направлены на существенное ограничение корпоративных прав, а потому их применение недопустимо7. По их мнению, применение мер корпоратив- но-правовой ответственности к нарушителю без установления соответствующих механизмов в корпоративном законодательстве не пред-

1  Gomtsyan S. Op. cit. P. 131.

2  Commercial law handbook. P. 211 (цит. по: Осипенко К.О. Договор об осуществлении прав участников хозяйственных обществ в российском и английском праве. М.: Инфотропик Медиа, 2016 (СПС «КонсультантПлюс»)).

3  Барышев М.А. Оценка исполнимости в России стандартных условий корпоративного договора, характерных для английского правопорядка // Вестник Арбитражного суда Московского округа. 2016. № 3. С. 54–69 (СПС «КонсультантПлюс»).

4  Басова Т.Ю. Корпоративные договоры в рамках холдинговых структур // Право и экономика. 2011. № 12. С. 33–39 (СПС «КонсультантПлюс»).

5  Степкин С.П. Гражданско-правовой институт акционерных соглашений: монография. М.: Петроруш, 2011 (СПС «КонсультантПлюс»).

6  Степанов Д.И. Договор об осуществлении прав участников ООО // Вестник ВАС РФ. 2010. № 12. С. 91.

7  Осипенко К.О. Договор об осуществлении прав участников хозяйственных обществ в российском и английском праве. М.: Инфотропик Медиа, 2016 (СПС «КонсультантПлюс»).

155

Е.Ю. Иванова

ставляется возможным и сопряжено с риском полной парализации деятельности общества1.

Тем не менее мы не видим каких-либо серьезных препятствий для практического применения данных мер, в особенности потому, что того же практического эффекта можно достичь пусть и более длительными, но вполне легальными средствами, которые закон допускает уже сейчас. В частности, сходный с лишением права голоса правовой эффект можно достичь, установив в качестве последствия нарушения соглашения обязанность нарушителя голосовать по указаниям потерпевшего, что исключит изложенный выше риск парализации деятельности общества, поскольку голос от имени участника все-таки будет подан, но другим лицом.

Применительно к лишению дивидендов также можно преду­ смотреть в договоре между участниками условное обязательство по перечислению полученных в качестве дивидендов сумм в адрес нарушителя при наступлении предусмотренного в договоре условия (в данном случае – нарушения корпоративного договора). Если раньше подход к подобным условиям был весьма ограничительный и суды не допускали ситуаций, когда наступление условий зависело от воли одной из сторон, то сейчас закон это прямо разрешает (ст. 327.1 ГК РФ).

В отношении принудительного выкупа долей (акций) – его также можно сформулировать в качестве условного обязательства. Кроме того, в случае если договор заключен между предпринимателями, сходного правового эффекта можно достичь, передав в качестве обеспечения исполнения обязательств из корпоративного договора в залог долю участника и закрепив в качестве способа реализации залога оставление долей (акций) за залогодержателем2.

Вместе с тем необходимо отметить, что закрепление в соглашении о голосовании условия о возможности принудительного выкупа долей участника общества по своим правовым последствиям равносильно исключению участника из общества3. В связи с этим принудительный

1  Бородкин В.Г. Гражданско-правовое регулирование корпоративного договора: дис. … канд. юрид. наук. С. 216.

2  Степкин С.П. Указ. соч.

3  Корреляцию между институтом исключения участника и принудительным выкупом долей (акций) в свете подходов, принятых в зарубежных правопорядках, см.: Кузнецов А.А. Исключение участника из общества с ограниченной ответственностью: теоретическая конструкция и вопросы практики применения // Вестник гражданского права. 2012. № 5 (СПС «КонсультантПлюс»).

156

Соглашение о порядке голосования в обществах с ограниченной ответственностью

выкуп долей, равно как и исключение, не может быть безмотивным1 и должен служить санкцией за нарушение участником условий соглашения.

Что касается судебной практики, то ранее она признавала недопустимыми подобные условия о принудительной продаже акций (долей) в случае нарушения соглашения2. Однако в настоящий момент подход судов уже не столь критичен. Так, в одном из дел предметом судебного рассмотрения стал спор между тремя участниками, двое из которых обратились в суд против третьего с иском о признании за ними права собственности на его долю ввиду нарушения им условия соглашения (неуплаты очередного транша по кредиту). Учитывая, что два первых участника свои траншы также не оплатили, суд в иске отказал, не сказав, однако, что условие соглашения о принудительном выкупе долей было недействительным само по себе3.

Таким образом, на наш взгляд, следует допустить разумное расширение перечня способов защиты в случае нарушения корпоративного договора и соглашения о голосовании как его разновидности, что будет стимулировать стороны к соблюдению взятых на себя обязательств. Однако в этом отношении, безусловно, следует учитывать необходимость соблюдения определенных ограничений с целью не допустить чрезмерного ущемления корпоративных прав участников общества.

5.4.Допустимость требования об исполнении соглашения

опорядке голосования в натуре

Как показал изложенный выше анализ, далеко не все средства защиты действительно способны восстановить нарушенный интерес стороны соглашения о голосовании. В связи с этим встает вопрос о допустимости понуждения к исполнению соглашения о голосовании в натуре, что нередко служит единственной мерой, которая может дать адекватную защиту4.

1  Кузнецов А.А. Пределы автономии воли в корпоративном праве: краткий очерк. С. 102.

2  См. судебные акты по делу ОАО «Мегафон»: Постановление ФАС Западно-Сибир- ского федерального округа от 31.03.2006 по делу № Ф04-2109/2005(14105-А75-11), Ф04- 2109/2005(15210-А75-11), Ф04-2109/2005(15015-А75-11), Ф04-2109/2005(14744-А75-11), Ф04-2109/2005(14785-А75-11) (СПС «КонсультантПлюс»).

3  Постановление Пятого ААС от 13.08.2015 № 05АП-6545/2015 по делу № А511766/2015 (СПС «КонсультантПлюс»).

4  Delaney E.T. Op. cit. P. 66.

157

Е.Ю. Иванова

Данный вопрос важен еще и потому, что во многом от того, какие средства защиты предоставляются в ситуации нарушения соглашения, зависит степень предоставляемой сторонам свободы договора1. В рамках обязательственной парадигмы и таких способов защиты, как убытки или неустойка, нет проблемы в том, чтобы руководствоваться принципом свободы договора в полном объеме и оценивать действительность соглашения исключительно с точки зрения норм обязательственного права, поскольку интересы общества и третьих лиц не затрагиваются. Иным образом обстоит дело с исполнением в натуре, которое в определенных случаях может затрагивать интересы общества и третьих лиц, что требует установления дополнительных ограничений. Кроме того, возникает проблема с тем, чтобы обеспечить реальность исполнения в натуре, что в случае с осуществлением голосования требует выработки дополнительных механизмов, которые мы рассмотрим далее.

Обращаясь к вопросу о принципиальной допустимости понуждения к исполнению соглашения о голосовании в натуре, необходимо отметить, что для признания этой идеи зарубежным правопорядкам потребовалось пройти определенную эволюцию в части допущения понуждения к исполнению соглашения в натуре, а также в плане выработки конкретных форм такого понуждения.

В англосаксонских правопорядках, в частности в США, на первоначальном этапе подход к допустимости исполнения соглашения о голосовании в натуре разнился от штата к штату – суды некоторых штатов признавали такую возможность, в то время как другие отрицали2. При этом ранее американские суды ставили исполнение соглашения в натуре в зависимость от ряда условий, в частности от наличия у истца интереса в самих долях3 либо от возможности усмотреть в соглашении наличие подразумеваемого полномочия на голосование от имени других участников4. Однако данные критерии вызывали возражения в литературе, поскольку критерий интереса является весьма широким и фактически «неуловимым», а усмотрение

1  Val R. Op. cit. P. 345.

2  Haldeman v. Haldeman, 176 Ky. 635, 197 S. W. 376 (1917); Weil v. Beresth, Supreme Court of Connecticut, 154 Conn. 12 (1966).

3  Smith v. San Francisco Ry., 115 Cal. 584, 47 Pac. 582 (1897).

4  Ringling Bros.-Barnum & Bailey Combined Shows, Inc. v. Ringling, 29 Del.Ch. 610, 622 (Del.Ch. 1947).

158

Соглашение о порядке голосования в обществах с ограниченной ответственностью

в соглашении подразумеваемого полномочия в свою очередь требует слишком широкого толкования условий соглашения1.

Впоследствии судебная практика отошла от данных критериев и в настоящий момент при оценке принципиальной допустимости присуждения к исполнению соглашения в натуре прибегает только к общему для всех случаев присуждения specific performance критерию отсутствия иных адекватных средств защиты, которые могли бы удовлетворить интерес истца2, что в случае с соглашением о голосовании, как правило, действительно имеет место3. В связи с этим сейчас суды практически безоговорочно признают возможность присуждения к исполнению в натуре, особенно в случае с соглашениями, заключенными участниками закрытых корпораций4 или между всеми участниками корпорации5.

В настоящий момент возможность исполнения соглашения о голосовании в натуре признана на уровне Модельного закона США о корпорациях6 и статутов большинства штатов, где он принят7. Практически вся последняя практика Верховного суда США также допускает применение в случае нарушения корпоративных договоров таких средств защиты, как требование об исполнении в натуре (specific performance) и судебный запрет (injunction), что по своей правовой природе является по существу одной из форм исполнения в натуре.

Вместе с тем в американской доктрине и судебной практике выделяется круг случаев, в которых исполнение в натуре не должно применяться. В частности, высказываются доводы против понуждения к исполнению в натуре в том случае, когда конфликт в рамках корпорации имеет серьезный либо непрекращающийся характер – в этом случае целесообразно прибегнуть к ликвидации компании вместо того, чтобы отдать предпочтение требованию одного из участников об исполнении другим соглашения о голосовании в натуре8. Также в ряде

1  Specific Enforcement of Shareholder Voting Agreements // The University of Chicago Law Review. Vol. 15. No. 3. 1948. P. 743.

2  Fitzgerald v. Christy, 242 Ill. App. 343 (1926). 3  Gomtsyan S. Op. cit. P. 130.

4  Clark v. Dodge, 269 N.Y. 410, 199 N.E. 641 (1936).

5  The Irrevocable Proxy and Voting Control of Small Business Corporations // University of Pennsylvania Law Review. Vol. 98. Editors’ Notes. 1950. P. 409.

6  См. § 7.31 Модельного закона о корпорациях США (Model Business Corporation Act).

7  Val R. Op. cit. P. 344.

8  Duffy M.J. Op. cit. P. 13.

159

Е.Ю. Иванова

штатов суды отказывают в присуждении к исполнению соглашения

внатуре, заключенного не между всеми участниками, если это может затронуть права других участников компании, которые не являются стороной соглашения1.

Всвою очередь в Германии Имперский суд первоначально высказывался в пользу невозможности принудительного исполнения в натуре соглашений о порядке голосования, рассматривая их как сугубо договорное обязательство, нарушение которого дает право исключительно на возмещение убытков2. Принуждение к голосованию признавалось невозможным ни по § 894 Гражданско-процессуального кодекса (ГПК) Германии3, который предусматривает возможность вынесения преобразовательного судебного решения, заменяющего волеизъявление стороны, ни по § 887, 888 ГПК Германии, которые предусматривают возможность исполнения обязательства кредитором с привлечением третьего лица или понуждения к исполнению обязательства должника под угрозой судебного штрафа4. Суды считали недопустимым любое внешнее вмешательство в процесс волеобразования в корпорации, аргументируя это необходимостью соблюдения предусмотренных корпоративным законодательством процедур, предполагающих коллективное обсуждение решения между участниками5.

Однако впоследствии Верховный суд Германии отошел от этой позиции и признал допустимость исполнения соглашений о голосовании в натуре, поскольку убытки в большинстве случаев не способны компенсировать потери пострадавшей стороны, а значит, отсутствие возможности понуждения к исполнению в натуре в таких ситуациях создает стимулы к безнаказанному нарушению договора обязанным лицом и ущемляет права потерпевшей стороны6. Вопреки мнению Имперского суда Верховный суд Германии признал, что вторжения

вволю корпорации при этом не происходит, поскольку в большинстве случаев участники уже определились с вариантом голосования еще до проведения собрания, к тому же решение о понуждении к голосованию определенным образом в любом случае выносится не против

1  O’Neal F.H. Protecting Shareholders’ Control Agreements Against Attackt. P. 197. 2  RG, 20.11.1925, II 576/24 (RGZ 112, 273).

3  См.: Гражданско-процессуальный кодекс Германии (здесь и далее текст цитируется по: URL: https://www.gesetze-im-internet.de/zpo/ (дата обращения: 08.05.2018)).

4  RG 20.11.1925, RGZ 112, 273, 279.

5  RG 10.1.1928, RGZ 119, 386, 390; RG 12.10.1940, RGZ 165, 68, 78. 6  BGH 29.5.1967, BGHZ 48, 163, 172

160