Fleyshits_E_A_Moment_perekhoda_prava_sobstvennosti_po_dogovoru_kupli-prodazhi_v_grazhdanskom_prave_krupneyshikh_inostrannykh_gosudar

Е. А. ФЛЕЙШИЦ,

МОМЕНТ ПЕРЕХОДА ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ПО ДОГОВОРУ КУПЛИ-ПРОДАЖИ В ГРАЖДАН­СКОМ ПРАВЕ КРУПНЕЙШИХ ИНОСТРАННЫХ ГОСУДАРСТВ И СССР*

В новейших сравнительно-правовых исследованиях договора купли-продажи не раз отмечается, что вопрос о моменте пере­хода права собственности с продавца на покупателя утрачивает значительную часть своей остроты, когда от него отделен, по­лучает обособленное от «его разрешение вопрос о моменте пере­хода на покупателя риска случайной гибели или случайной порчи проданной вещи. Встречающееся нередко позитивно-правовое разъединение вопросов о моменте перехода на покупателя права собственности и о моменте перехода на него риска лишает первый из этих вопросов того главенствующего в пределах договора купли-продажи значения, которое мы склонны при­писывать ему a priori¹.

С этим замечанием следует согласиться. Можно даже ска­зать больше. Ход развития капиталистической экономики и порождаемых ею правовых форм приводит к тому, что в обшир­ном круге договоров купли-продажи утрачивает первоначальное значение вопрос не только о моменте перехода, но и вообще о переходе на покупателя права собственности как совокупности правомочий владеть, пользоваться и распоряжаться материаль­ной вещью- Это представляется на¹ первый взгляд парадоксаль­ным, но это так и имеет место в сфере крупных договоров, соединяющих продавцов и покупателей разных государств в сфере международного торгового оборота, потому что в этой сфере покупатель — часто не потребитель покупаемой .вещи. Он покупает для того, чтобы стать продавцом, чтобы в свою очередь продать купленную вещь.

Из всех правомочий собственника такого покупателя инте­ресует непосредственно одно правомочие: право распоряжения, .которое он очень часто осуществляет 'при помощи символа —

* В настоящей статье мы не касаемся вопроса о моменте перехода .права собственности на недвижимые вещи в гражданском праве иностран­ных государств и на строения в гражданском лраве СССР.

1 Rebel, Das Recht des Warenkaufs, Bd. 1, S. 6. Berlin und Leipzig. 1936: Grossmann — Doerth, Das Recht des Uberverkaufs, Bd. I, S. 41, 135 к др. Mannheim-Berlin, Leipzig, 1930.

327

передавая своему покупателю товарораспорядительную цен­ную бумагу, чаще всего морской коносамент, полученный им от своего продавца. Цессия обязательственного требования к перевозчику, инкорпорированного в товарораспорядительной ценной бумаге, заменяет материальную традицию вещи и сим­волизирует перенесение на покупателя права собственности. Если к этому прибавить, что покупатель часто производит уплату покупной цены против получения той же товаро-распо-рядительной бумаги, независимо от момента и даже от факта получения товара, то окажется экономически и психологически вполне объясненным возникновение в свое время английской теории, по которой купля-продажа на условиях «сиф» есть купля-продажа не товаров, а ценных бумаг — коносаментов.

Но и эта теория, и все те наблюдения, которые охваты­ваются понятием «отрыва вещно-правового действия купли-продажи от ее обязательственно-правового содержания», — все это — не более чем своеобразная аберрация, одна из многих,, порождаемых капиталистической экономикой в неустанном ее стремлении множить и разнообразить источники и формы нетру­дового дохода.

По существу же в основе всех отношений, обнимаемых понятием «договор купли-продажи», если оставить в стороне так называемую продажу прав, лежит материальная вещь и возможность извлечения из нее хозяйственных выгод. Каким бы длинным ни был в отдельных случаях ряд покупателей,, последовательно покупающих вещь для ее перепродажи, этот ряд неизбежно замыкается покупателем, стремящимся к поль­зованию покупаемой вещью: получению от нее доходов, а в подлежащих условиях к ее потреблению, материальному уничтожению, или, как говорят, 'К использованию, вещи. Для такого покупателя представляют непосредственно существен­ный интерес и usus, и fructus, а в соответствующих случаях и abusus как элементы права собственности. То, что материальная вещь и возможность извлечения из нее хозяйственных выгод лежат в основе всех отношений па купле-продаже, подтверждает и неизменная в своем практиче­ском значении проблема риска, так как проблема риска — не что иное, как вопрос о взаимоотношениях продавца и покупателя в связи о выходом объекта продажи из мира материальных вещей или в связи <с его материальной деградацией.

Между тем проблема риска, — что бы ни говорилось об этом в 'новейших сравнительно-правовых исследованиях, особенно' в германских — далеко не свободна от связи с вопросам о мо­менте перехода на покупателя права собственности-

Правда, моментов перехода на покупателя права собствен­ности и риска не связывают международные обычаи заморских продаж: по варшавско-оксфордским правилам сделок «сиф» предлагается переносить на покупателя право собственности

328

в момент передачи ему документов (when the seller delivers the documents into the possession of the buyer. International Law assossiation. Rules for cif contracts, adopted by the Oxford conference of August 10 th 1932; Rule 6). Моментом же пере­хода на покупателя риска в тех же правилах считается момент правильной погрузки товаров 'на борт парохода {Rule 5).

Не много внимания уделяется вопросу о моменте перехода права собственности и в формулярах договоров заморской про­дажи, составленных в разных государствах крупными экспорт­ными и импортными предприятиями; вопрос же о моменте перехода на покупателя риска, наоборот, регулируется этими формулярами обстоятельно.

Так же трактовался вопрос и в проекте международного закона о договоре продажи, составленном в 1935 году римским институтом Лиги наций для объединения! частного права: наряду с изъятием из действия международного закона момента перехода права собственности (ст. 5 проекта) в проекте деталь­ными постановлениями регулировался переход на покупателя риска (ст-ст. 103—108).

Наконец, друг от друга не зависимыми нормами разрешается вопрос о моменте перехода на покупателя права собственности,. с одной стороны, и риска — с другой, и в ряде действующих законодательств: германском (§.§ 929—933, 854; 446, 447 BgB); швейцарском (§ 714 Zg'B, § f85 obligation en recht); италь­янском и др.

Но, оставляя в стороне вопрос о том, насколько наличие в названных законодательствах внешне не зависимых друг от друга норм о моменте перехода на покупателя права собствен­ности и моменте перехода на него риска означает также и. разъединение этих моментов по существу, следует указать на то, что связывают те же два момента, пусть и диспозитивнымиг нормами, законодательства французское, английское. Еди­нообразный закон о продаже товаров США и гражданские кодексы советских социалистических республик.

Независимо, однако, от проблемы риска вопрос о моменте' перехода па покупателя права собственности представляет существенный практический интерес. Этот вопрос важен для покупателя, желающего потребить купленную вещь или распоря­диться ею, так как и право покупателя на потребление вещи, и его право распоряжения ею — это эманация его права соб­ственности па вещь. Вопрос этот приобретает для покупателя 'особое значение в случае несостоятельности продавца, насту­пившей ранее передачи вещи покупателю: если покупатель уже собственник вещи, он в праве синдицировать ее у продавца; если же покупатель только кредитор продавца, он вынужден разделить участь других обездоленных кредиторов продавца-Вопрос 'о моменте перехода права собственности на поку­пателя имеет существенное значение и для продавца, который,

329

может быть, стремится не порвать вещно-правовой связи с вещью до момента получения покупной цены. Этот вопрос .полон значения для продавца и потому, что с моментом перехода права собственности на покупателя совпадает утрата продавцом .права .распоряжения вещью, а осуществление актов распоряже­ния, не основанных на соответствующем праве, влечет за .собою не только гражданскую, но и уголовную ответственность. Наконец, вопрос о моменте перехода права собственности на покупателя не безразличен и для третьих лиц — кредиторов, обращающих взыскание на имущество продавца или покупа­теля, особенно в случае несостоятельности того или другого-

Но значение вопроса о моменте перехода на покупателя права собственности не ограничено кругом гражданско-правовых отношений. В 'некоторых случаях он имеет значение и для при­менения норм международного права. Статьей 299 Версаль­ского мирного договора были аннулированы все обязательствен­ные правоотношения между гражданами государств, участво-.вавших в первой мировой войне, кроме правоотношений, прямо названных в договоре. В ряду последних значились и отношения, направленные на перенесение орава собственности, если соб­ственность перешла до момента, когда соответствующие госу­дарства стали неприятелями. Понятно, что в каждом соответ­ствующем случае подлежал прежде всего разрешению вопрос jd юм, какой момент должен был почитаться моментом пере­хода права собственности по данному договору.

Вопросе моменте перехода права собственности имеет суще­ственное значение и в призовом праве; по Лондонской конвен-.ции 1909 года неприятельский или нейтральный характер груза определяется таким же характером собственника груза. Известно, что ряд международно-правовых трудностей вызвал вопрос о том, как определять характер собственника груза: по нацио­нальной его принадлежности или по месту его жительства, но , не меньше цивилистических трудностей связано иногда с вопро­сом, преюдициальным для только что названного: кто является собственником груза?

Все сказанное нами побуждает считать вопрос о моменте перехода права собственности с продавца на покупателя имею­щим серьезное практическое значение. Как же разрешает этот вопрос современное гражданское право?

Обращаясь к литературе договора купли-продажи, трудно : отделаться от впечатления, что перед нами одна из областей, в которых отчетливо выражено явление, когда-то названное , Л. И. Петражицким живучестью научного предрассудка. От влияния предрассудка в данной области не свободны -я те, кто в отдельных частностях отмечает сопротивление правовой дей­ствительности этому предрассудку.

В; самом деле, в литературе принято деление современных законодательств, с точки зрения трактовки ими вопроса о мо-,

330

менте перехода на покупателя права собственности, на три основные группы:

1. Французская группа с французским Code civil во главе, выражающая так называемый принцип соглашения, в силу ко­ торого право собственности переходит по договору купли-про­ дажи в момент его заключения solo consensu.

2. Германская группа, куда, кроме Германского граждан­ ского уложения, относится также право швейцарское, а равно и гражданское право скандинавских стран; для перенесения права собственности на покупателя (как и всякого приобрета­ теля права собственности по договору)эта группа требует пере­ дачи ему купленной вещи.

3. Англо-американская группа, 'представленная английским Sale of Goods act (1893 г.) и Uniform Sales act Соединенных Штатов Северной Америки (1926 г.), предоставляющими усмо­ трению сторон определение момента перехода права собствен­ ности с продавца на покупателя и устанавливающими ряд пре­ зумпций для толкования воли сторон. Иногда англо-американ- •скую группу сближают о французской и тогда говорят о франко- ,английской группе, противополагая ей группу германскую ¹.

Между тем и это деление законодательств на группы, и положенная в его основу характеристика отдельных из них в сфере регулирования перехода на покупателя права собствен­ности грешат рядом неточностей и могут быть приняты лишь •с немалым числом оговорок.

Прежде всего далеко не точна характеристика так называе­мой французской группы как группы, выражающей принцип перенесения на покупателя права собственности solo consensu. .Эта характеристика грешит трижды: во-первых, против основ­ных начал вещного права, общих всем без исключения систе­мам гражданского права; во-вторых, против ясного смысла •французского закона, пусть и не безупречного в своей редак­ции; в-третьих, против того, что -можно было бы назвать дого­ворной статистикой, определяющей удельный вес отдельного гражданско-правового постановления в живой материи дого­ворных связей.

Против основных начал вещного права теория перехода на покупателя права собственности solo consensu грешит тем, что она не применима ни к одному договору купли-продажи (и вообще ни к одному договору о перенесении права собствен­ности), предмет которого определен родовыми признаками; объектом вещного права как права, управомочивающего на непосредственное, без содействия обязанных лиц, воздействие на

¹ Grossma n-D oe rth, op. cit., S. 41; Wolf f u. E n n е с с е u rs—Wolf f-Kipp. Lehrbuch der burgerilichen Rechts, Bd, I, abf I, R. 181. Marburg, 1926. Трепицын, Переход права собственности на движимые имущества. Синайски и, Русское гражданское право, Киев, 1917, вып. I, стр. 190.

331

вещь, может быть только вещь индивидуально определенная. Следовательно, между моментом заключения договора купли-продажи вещи, определенной родовыми признаками, и-моментом возникновения в лице покупателя права собственности на ту же вещь должен необходимо лежать момент индивидуализации этой вещи.

Невозможно быть собственником дунайской пшеницы вообще или вологодской сосны вообще; нельзя быть и собственником трех тысяч мешков дунайской пшеницы вообще или одной тысячи кубических метров вологодской сосны вообще. Можно быть только собственником данных трех тысяч мешков дунай­ской пшеницы, хранимых на такое-то число определенного года в таком-то складе или в таком-то ином помещении либо погру­женных такого-то числа на такой-то пароход по коносаментам за такими-то номерами, иначе говоря, пшеницы (или — все равно — сосны), индивидуализированной, отделенной во внешнем мире от других однородных вещей. Можно быть и собственни­ком одной трети или одной четверти всей пшеницы или всей сосны, находящейся такого-то числа там-то, но и в этом случае индивидуализировано то материальное целое, в праве соб­ственности на которое идеальная доля принадлежит данному собственнику.

Как бы то ни было, объект вещного права всегда индиви­дуально определен. Это ясно выражало уже древнее римское право, вкладывая в уста виндиканту в легисакционном процессе утверждение: «hanc rem meam esse a jo; hunc hominem meum esse ajo... и т. д.»

He менее ясно выражается это положение и в современном гражданском праве. «Предметом права собственности являются только индивидуально определенные вещи», говорит германский юрист Wolff. Доколе вещи определены только по роду, они могут быть предметом обязательственных сделок (могут быть продаваемы, обмениваемы), но не могут быть предметом ни права собственности, ни какого бы то ни было вещного права вообще или владения. Тот, кто хочет приобрести право соб­ственности на 10 мешков из 100 мешков пшеницы, должен приобрести 10 определенных мешков пшеницы. Соглашение о том, что приобретателю предоставляется право собственности •просто на 10 мешков из 100 не переносит на него права соб­ственности ни на один мешок. Это право в данном случае можно было бы ему предоставить только путем соответствую­щего «обращения» воли сторон, установив в пользу приобрета­теля право общей с отчуждателем собственности на каждый из-100 мешков в размере Vio доли *.

Совершенно отчетливо выражено это же положение в ан­глийском праве в самом законе. Секция 16 закона о продаже

¹ Е п п е с с е г ц s-W о 1 f f-K i p р, op. cit., T. 198.

332

юиа-рои 1893 года гласит: «Если состоялся договор о продаже неиндивидуализированного товара, то собственность на него не переходит к покупателю до тех пор, пока товар не индивидуа­лизирован». Это постановление дословно воспроизведено и в первой фразе Секции 17 Единообразного закона о продаже товаров Соединенных Штатов Северной Америки. Во второй фразе с ссылкой на секцию 6 того же закона добавляется, что допустимо перенесение права собственности на неотделенную долю в индивидуализированном товаре.

Таким образом англо-американское право очень ярко под­черкивает всегда н неизменно индивидуально определенный характер объекта права собственности, а тем самым и вещного права вообще¹.

Но и французское право не отличается в решении данного вопроса от германской, английской и любой другой системы гражданского права. Поэтому теория перехода права собствен­ности на покупателя solo consensu грешит и против смысла французского закона, пусть, как на то уже указано, и несовер­шенного в своей редакции.

В самом деле, ст. 1138 Code civil, устанавливающая общее положение о моменте перехода права собственности по дого­вору, гласит: «Обязанность предоставить вещь осуществляется в силу одного согласия договаривающихся сторон. Она делает кредитора собственником вещи и возлагает на него риск с мо­мента, когда вещь должна быть предоставлена, хотя бы пере­дача еще не была произведена, кроме случаев, когда должник допустил просрочку в передаче вещи; в этом случае вещь остается на его риске».

Нельзя не признать, что это постановление звучит как общее правило для всякого договора о перенесении права собствен­ности, и ст. 1583, воспроизводя это постановление специально в применении к купле-продаже, не изменяет его неограничен­ного по характеру объекта смысла. Но ст. 1583 не слишком отдалена от ст. ст. 1585 и 1586, из которых первая гласит: «если товары проданы не в целом (en bloc), а по весу, по счету или мерой, то продажа не является осуществленной в том смысле, что проданные вещи остаются на риске продавца до тех пор, пока они не будут взвешены, отсчитаны или отме­рены...», а в ст. 1586 добавляется: «если, наоборот, товары

¹ Grossmann-Doerth (op. cit., S. 129—130) считает постановление американского закона о перенесении права собственности на неотделенную долю в индивидуализированном товаре особенностью этого закона, вызван­ной к жизни потребностями отчуждения по частям огромного количества хлеба, хранимого в элеваторах США и Канады. Между тем следует думать, что такое отчуждение «идеальной доли» мыслимо и по гражданскому праву любой другой страны. На допустимость такого отчуждения по гер­манскому праву прямо указывается в вышеприведенной цитате из Wolf fa. Та же м'ысль выражена в применении к праву застройки в ст. 79 ГК РСФСР.

333

были проданы в целом, то продажа является осуществленной, хотя бы товары не были еще взвешены, отсчитаны и отмерены». Таким образом и по французскому закону в той же степени, как по закону германскому или английскому, право собствен­ности на вещь, определенную в договоре «по весу, по счету или мерой», т. е. родовыми признаками, переходит на покупателя лишь после ее индивидуализации, после того, как эта вещь взвешена, отсчитана, отмерена. Лишь на вещь индивидуально определенную право собственности переходит в момент заклю­чения договора.

Вот почему, когда Colin et Capitant в изящнейшем анализе ст. 1138 Code civil перечисляют условия ее применения, они в ряду этих условий на «втором месте» указывают: «надо— чтобы договор относился к вещи индивидуально определенной»* а затем, ссылаясь на судебную практику, добавляют: «если про­данная вещь представляется неопределенной, что имеет место в случае продажи вещей, охарактеризованных по роду (in ge-nere), то налицо естественная невозможность (под­черкнуто нами. — Е. Ф.) перехода права собственности в силу самого соглашения» *.

Еще более приближаясь к правовой действительности, гово-, рят о том же Lyon-Caen et Renault: «Весьма существенно точно определить момент, когда покупатель становится собственни­ком проданной ему вещи. Руководящее в данном вопросе положение заключается в том, что для того, чтобы покупатель стал собственником, необходимо и достаточно, чтобы вещь была индивидуализирована!. Иногда это условие налицо уже в самый момент продажи; это имеет место всегда, когда пред­метом продажи является определенная вещь. Но очень часто-договор продажи определяет продаваемые вещи в общих чертах (столько-то гектолитров хлеба такого-то качества, столько-то сахара такого-то сорта и т. п.), В этих случаях объект продажи часто индивидуализируется передачей» -.

Таким образом система французского права оказывается вовсе не единой «••системой соглашения», а системой двойствен­ной: она переносит solo consensu право собственности на вещь, индивидуально определенную; она требует индивидуализации вещи, определенной в договоре лишь родовыми признаками, и основным способом этой индивидуализации считает передачу вещи. Но так как число договоров продажи индивидуально определенных вещей значительно уступает числу договоров о продаже вещей, определенных родовыми признаками, то. с точки зрения того, что можно назвать договорной статисти­кой, нет оснований три характеристике постановлений француз­ского права о моменте перехода права собственности на поку-

¹ Colin et Capit-ant, Cours elemenlaire de droit ^ivil francais, t, I p. 952, Paris, 1939.

² Lyon-Caen el Renault, M a n u e Ide droit commercial, p. 823, Paris, 1931.. 334

пателя ставить, на первое место переход собственности solo-.

consensu.

«Объектом торговой продажи, — говорят Thaller — Регсе-гоп,— в значительном большинстве случаев являются вещи заменимые. Покупатель выговаривает себе известное количество* вещей, определенных числом или мерой... Из этого следует, что в области торговли правилами перехода права собственно сти. являются установленные Code civil правила не для определен­ных вещей, а для вещей заменимых; когда же дело идет о заменимых вещах, переход права собственности осуще-' ствляется отнюдь не в силу одного соглашения. Он происходит не ранее момента., когда вещь индивидуализирована» *.

Как же осуществляется эта необходимая для перехода на покупателя права собственности индивидуализация вещи, опре­деленной в договоре лишь родовыми признаками? Чаще всего индивидуализация вещи совпадает с передачей ее покупателю. Если передача — материальный акт, осуществляемый продавцом при непосредственном участии покупателя, то положение представляется простым, ясным. Но это не всегда так. Между продавцом и покупателем часто существует связывающее их, но и усложняющее положение звено: транспортное предприятие, перевозящее товар в то место, которое указано покупателем. Чьей собственностью является товар во время его перевозки?' Опираясь на судебную практику, французская ком мерси а ли ст­екая литература отвечает на этот вопрос так: следует выяснить из содержания данного договора, где должна быть гороизве-дена сдача (la livraison) проданной вещи. Если местом сдачи является место жительства продавца (merchandise livrable chez vendeur), то передача товара перевозчику, погрузка товара является той его индивидуализацией, которая переносит право-собственности на покупателя: товар перевозится как объект права собственности покупателя. Бели, наоборот, товар подле­жит сдаче в месте жительства покупателя (merchandise livrable chez Pacheteuer), то отгрузка не переносит на послед­него права собственности. Все время перевозки товар остается предметом права собственности продавца.

В случаях, когда в договоре не указывается место сдачи товара, этим местом в силу ст. 1247 Code civil должно почи­таться место жительства продавца; -следовательно, в момент отгрузки товар переходит в собственность покупателя.

Изложенный взгляд применяется как французскими юри­стами, так и французскими судами также к заморской купле-' продаже; по договору «сиф» право собственности переходит на покупателя в момент погрузки товара на борт парохода. Thaller — Perceron считают, что на это указывает самая фор­мула «сиф», возлагающая на продавца расходы по перевозке.

¹ Thaller-Регсегоп, Traile Olcmenlatrc de droii commercial, p. 641-542, Paris. 1931.

335"

труза: если бы продавец оставался во время перевозки соб­ственником перевозимых товаров, он нес бы расходы по их перевозке и без особого о том упоминания в договоре ¹.

Разумеется, эта конструкция применима н к продаже товаров -«фоб», по условиям которой расходы перевозки несет покупатель. В германской литературе французская доктрина перехода права собственности по договорам «сейф» вызвала, однако, не -лишенные оснований сомнения. Возражая Gaubert'y, который для обоснования учения о переходе права собственности по договорам «сиф:» в момент погрузки товара опирается на сг. 1585 Code civil, Grossmann-Doerth замечает, что отмерива­ние, отвешивание и отсчитывание товара, предусмотренные ст. 1585, не совпадают во времени с погрузкой товара на борт парохода, а предшествуют ей и потому переход права собствен­ности по договорам «сиф» при последовательном применении к ним постановлений Code civil должен иметь место не в мо­мент погрузки товаров, а до нее — в момент индивидуализации товаров путем их отмеривания, отвешивания и т. п.

Надо, однако, заметить, что другой французский коммерси-.алнст Ripert вполне последовательно (по крайней мере, поскольку дело идет о продаже индивидуально определенной вещи) применяет к договорам «сиф» постановлении Code civil: право собственности по таким договорам переходит, по взгляду Ripert'a, в момент заключения договора ².

Таким образом французская система не является единой системой перенесения на покупателя права собственности в момент заключения договора. В то же время германская си­стема не является единой «системой традиции».

Установив в § 929 требование передачи вещи (передачи, осуществляемой с намерением пересвоения) как необходимое условие перенесения права собственности, Германское граждан­ское уложение допустило и ряд существенных отступлений от своего общего принципа. Передачи вещи не требуется: 1) если покупатель владеет вещью в момент заключения договора купли-продажи (§ 929; traditio brevi manu); 2) если вещь находится в таком положении, что покупатель в состоянии овладеть ею, «установить свое господство над вещью» без содействия продавца (§ 854; продан стог сена, стоящий на лугу, проданы дрова, сложеннее в лесу, и т. п.); 3) если проданная вещь оставляется по договору во владении продавца, превра­щающегося таким образом в непосредственного владельца вещи по титулу найма, хранения и т, п., в то время как новый •собственник вещи, покупатель, становится владельцем посред­ственным (§ 930; constitution possessorium); 4) если продавец передает покупателю вещное или обязательственное право

336

истребования вещи, находящейся во владении третьего лица (§ 931); 5) если продавец передает покупателю товаро-распоря-дительную бумагу, дающую право на получение вещи (§§ 424, 450, 647 НОВ). '