Ведийский период. Гимны Ригведы

голоса, но он невидим» 1. Вата — это индоиранский бог. Маруты — обожествление сильных бурь, столь частых в Индии, «когда воздух темнеет от пыли и облаков, когда деревья мгновенно остаются без листвы, когда обнажаются их стволы и ломаются ветви, когда кажется, что земля качается, когда содрогаются горы, реки бушуют и яростно пенятся» 2. Маруты обычно сильны и разрушительны, но иногда они бывают добрыми и милостивыми. Они бушуют над всем миром или очищают воздух и посылают дождь 3. Они — друзья Индры и сыновья Дьяуса. Иногда Индру называют старшим из Марутов. Из-за свирепости Марутов считают сыновьями воинственного бога Рудры 4. В Ригведе Рудра занимает весьма второстепенное положение: ему целиком посвящены только три гимна. В своих руках он держит громовую стрелу и с небес мечет копья молний. Впоследствии он становится Шивой — милостивым — и кладет начало целой традиции 5.

Мы также встречаем некоторых богинь, претерпевших такое же превращение. Ушас и Адити — богини. В одном из гимнов 6 река Синдху прославляется как богиня, а Сарасвати, будучи первоначально названием реки, постепенно превращается в богиню учености 7. Вак — богиня речи. Араньяни — богиня леса 8. В позднейших системах шакта использовались богини Ригведы. Ариец ведийской эпохи возносил молитвы к Шакти, иди энергии бога, когда он размышлял о восхитительном божественном свете, который сжигает всякую мерзость: «Приди, о, богиня, благосклонно внимающая нашим молитвам, Ты — нетленная, равная Брахману» 9.

Когда мысль поднялась от материального к духовному, от физического к личному, стало легче постигать абстрактные божества. Большинство таких божеств встречается в последней книге Ригведы, обнаруживая, таким образом, свое относительно более позднее происхождение. Таковы Манью 10, Шраддха 11 и др. Обожествляются некоторые качества, связанные с истинным представлением о боге. Тваштр, иногда отождествляемый с Савитром 12, является «делателем», или создателем мира. Он выковал громовую стрелу Индры, наточил топор Брахманаспати, сделал чаши, из которых боги пьют сому, и дал форму всему живущему. Брахманаспати — бог самого позднейшего времени, того периода, когда стали входить в обычай жертвоприношения. Первоначально бог молитв, он скоро стал богом жертвоприношений. Он знаменует собой переход от духа чистой ведийской религии к позднейшему брахманизму 13.

VI. МОНОТЕИСТИЧЕСКИЕ ТЕНДЕНЦИИ

Как мы увидим при рассмотрении Атхарваведы, в ведийский пантеон стали проникать из-за пределов арийского мира мифические концепции, принадлежащие к другому складу мысли [14]. Весь этот сонм богов и богинь обременял интеллект. Поэтому очень рано возникла тенденция к отождествлению одного бога с другим и объединению всех богов. Попытки классификации богов свели их к трем сферам — земной, воздушной и небесной. Иногда говорится, что этих богов 333 или другое число, состоящее из комбинации цифры три 14. К богам также обращаются как к парам, когда они выполняют идентичные функции. Иногда они объединяются в широком понятии «вишве дэвах», или пантеона. Эта тенденция к систематизации естественно завершается в монотеизме, который проще и логичнее, чем анархия сонма богов и богинь, мешающих друг другу.

Монотеизм неизбежен при истинном понимании бога. Верховное может быть только одно. Невозможно представить два высших и неограниченных существа. Ибо тогда встает вопрос, не является ли и бог созданием чего-то другого. Сотворенный бог — вообще не бог. По мере того как человек проникал в деятельность мира и природу божественного, множество отдельных богов обнаружило тенденцию слиться в едином. Восприятие единства реализовалось в идее риты, выработанной для поддержки монотеизма. Если многообразие явлений

1 X. 168. 34.

2Max Müller, India, What can It teach us? p. 180.

3R. V., I. 37. 11; I. 64. 6; I. 86. 10; II. 34. 12.

4I. 64. 2.

5R. V., VII. 46. 3; I. 114. 10; I. 114. 1.

6R. V., X. 75. 2. 4. 6.

7VI. 61.

8X. 146.

9AuÚtu varadÚ dev¸, akfiaram brahmasammitam. Tait. Ar., X. 34. 52.

10Гнев (R. V.), X. 83. 4.

11Вера (R. V.), X. 151.

12 III. 55. 19.

13 Рот (Roth) замечает: «Все боги, чьи имена связаны с пати (господом), должны рассматриваться как возникшие, недавно. Они — продукт размышления». Это, однако, верно не во всех случаях. Ср. Вастошпати. Этими сведениями я обязан проф. Кейсу.

[14] В гимне Ваку (X. 125) мы находим понятие имманентного мира, силы, пребывающей и действующей во всех вещах, в котором бессознательное всех людей имеет свое бытие.

14 См. R. V., III. 9. 9.

Ведийский период. Гимны Ригведы

природы требует множества богов, то не требует ли единая природа и единственного бога, объемлющего все сущее? Вера в законы природы означает веру в единого бога. Развитие такого понимания предполагает конец суеверий. В упорядоченной системе природа нет места таинственным вмешательствам, в которых только суеверие и путаная мысль находят признак политеизма. В поклонении Варуне мы имеем наибольшее приближение к монотеизму. Ему приписывались нравственные и духовные атрибуты, такие, как справедливость, благодетельность, праведность и даже сострадание. Все большее значение придавалось его высшей, идеальной стороне за счет сравнительного пренебрежение грубой, или материальной, его стороной и ее замалчивания. Варуна — бог, которому принадлежат и человек и природа, этот мир и все остальное. Он заботится не только о внешнем поведении, но и о внутренней чистоте жизни. Предполагаемое религиозным сознанием требование единого верховного бога проявилось в том, что характеризуется как генотеизм вед. Согласно Максу Мюллеру, который впервые ввел в употребление данный термин, это — поочередное поклонение каждому божеству так, как будто оно — величайший и даже единственный бог. Но в целом такое положение логически противоречиво, ибо сердце указывает правильный путь прогресса, а вера противоречит ему. Мы не можем иметь множество богов, ибо религиозное сознание против этого. Генотеизм — это бессознательное нащупывание пути к монотеизму. Слабый человеческий ум еще только ищет его. Ариец эпохи вед остро чувствовал таинство первичного и несоответствие ему принятых понятий. Богам поклонялись как высшим поочередно, хотя в каждый данный момент только один из них занимал верховное положение. Единый бог не отрицал других богов. Даже низшие боги иногда возводились в ранг высших. Все зависело от набожности поэта и особого объекта, который он имел в виду. «Варуна — небо, Варуна — земля, Варуна — воздух, Варуна — вселенная и все вне ее».

Иногда Агни является всеми богами. Иногда Индра превосходит всех богов. На какой-то момент каждый бог как бы становится совокупной фотографией всех других. Упование на волю божию, составляющее суть религиозного опыта, возможно только при единобожии. Таким образом, генотеизм, по-видимому, порожден самой логикой религии. Это не «политеизм с охладевшим культом богов, неразборчивым к их субординации и ведущим к случайным проявлениям монотеизма, в котором каждый бог овладевает скипетром, но ни один не может надолго удержать его» 1, как это предполагает Блумфилд.

Когда каждый бог рассматривается как творец с атрибутами Вишвакармана, создателя мира, Праджапати, владыки всей твари, то легко отбросить личные особенности и создать бога с общими функциями, особенно когда отдельные боги представляют собой лишь туманные и путаные понятия, а не реальных лиц.

Постепенная идеализация понятия бога, как она обнаруживается в культе Варуны, логика религии с ее тенденцией к слиянию всех богов, генотеизм с явной склонностью к монотеизму понятие риты, или единства природы, и систематизаторское воздействие человеческого ума — все это способствовало замене политеистического антропоморфизма спиритуалистическим монотеизмом. Ведийские пророки в этот период были заняты отысканием творящей первопричины вселенной — не сотворенной и не погибающей. Единственным логичным путем к установлению такого монотеизма было подчинение богов единому верховному существу или управляющему духу, который мог бы регулировать действия низших богов. Этот процесс удовлетворял стремление к единобожию и в то же время позволял им сохранить преемственность с прошлым. Индийская мысль, смелая и искренняя, никогда не была негибкой и грубой. Она обычно не старалась стать непопулярной и поэтому в большинстве случаев шла на компромисс; но безжалостная логика — ревностный властелин — была отомщена, ибо современный индуизм, из-за своего приспособленческого духа, распался на множество различных философий, религий, мифологий и магий. На сонм богов стали смотреть как на различные воплощения всеобщего духа. Они правили каждый в своей сфере под властью верховного сюзерена. Их полномочия были делегированными, а их власть — чем-то вроде власти вице-короля, но отнюдь не суверенной. Капризные боги хаотического культа природы стали космическими силами, действия которых были отныне упорядочены в гармоничной системе. Даже Индра и Варуна стали, так сказать, ведомственными божествами. Самое высокое положение в последней части Ригведы занимает Вишвакарман 2. Он всевидящий бог, который имеет глаза, лица, руки, ноги со всех сторон, который создал небо и землю взмахами своих рук и крыльев, знает все миры, но непознаваем для смертных. Брихаспати тоже претендует на верховенство 3. Во многих текстах это Праджапати, владыка всей твари 4. Иной

раз верховным существом называется Хираньягарбха, золотой бог, который изображается как единосущный бог 5.

Ведийский период. Гимны Ригведы

VII. МОНОТЕИЗМ ПРОТИВ МОНИЗМА

То, что даже во времена ведийских гимнов мы имеем дело не только с необузданным воображением и фантазией, но и с серьезной мыслью и проникновением, вытекает из того факта, что мы очень часто встречаем вопросительный способ самого утверждения. Необходимость постулирования многих богов обязана воздействию ума, который пытается понять вещи, а не просто принять факты так, как они даны ему. «Где находится солнце ночью?» «Где бывают звезды днем?» «Почему солнце не падает?» «Что раньше, что позже — ночь или день?» «Откуда приходит ветер и куда он уходит?» 1 Таковы благоговейные и любознательные вопросы и чувства, которые образуют колыбель всякой науки и философии. Мы видели также инстинктивное нащупывание знания, раскрывающегося во всевозможнейших формах и видах. Признавалось множество богов. Устремления человеческого сердца не мог удовлетворить плюралистический пантеон. Возникло сомнение: какой же бог — бог реальный? Kasmai devÚya havifia vidhema — «какому богу принесем мы нашу жертву?» 2 Скромное происхождение богов было совершенно очевидным. Новые боги вырастали на индийской почве, а некоторые были заимствованы от туземных народов. Молитва, возносимая, чтобы сделать нас верующими 3, немыслима во времена непоколебимой веры. Скептицизм насыщал атмосферу того времени. Существование и верховенство Индры ставилось под сомнение 4. Настика, или дух отрицания, отвергал все, как хитросплетение лжи. Ведийские гимны были обращены к неизвестным богам. Мы достигаем «сумерок богов», в которых они медленно исчезают. В упанишадах сумерки превратились в ночь, а сами боги исчезли, сохранившись лишь для мечтателей прошлого. Даже единственное великое существо монотеистического периода не избежало критики. Человеческий ум не довольствуется антропоморфическим божеством. Если мы говорим, что существует один великий бог, которому подчинены остальные боги, то вопрос остается неразрешенным. «Кто видел перворожденного, когда тот, у кого нет костей, родил того, у кого есть кости? Где жизнь, кровь, я вселенной? Разве спрашивает что-либо тот, кто знает?» 5

Это основная проблема философии. Что такое жизнь, или сущность, вселенной? Догма сама по себе ничего не дает. Мы должны почувствовать, или ощутить, духовную реальность. Вопрос поэтому заключается в следующем: «Кто видел перворожденного?» 6 Ищущие умы заботились не столько о личном благополучии и счастье, сколько об абсолютной истине. Смотрите ли вы на бога глазами дикаря, как на сердитого и оскорбленного человека, или с точки зрения цивилизованного человека, как на милосердное и сострадательное существо, судью всего, что есть на земле, творца и руководителя мира, — в обоих случаях это не выдерживающая критики, слабая концепция. Антропоморфические идеи должны исчезнуть. Они дают вам заменителей бога, а не истинно живого бога. Мы должны верить в бога, средоточие жизни, а не в его тень, отраженную в человеческих умах. Бог — это неугасимый свет, окружающий нас со всех сторон. PrÚno virÚt («Жизнь необъятна»). Он содержит мыслей не меньше, чем вещей. Одно и то же раскрывается в разных аспектах. Он — един, однороден, вечен, необходим, бесконечен и всемогущ. Из него все вытекает. В него все возвращается. При всей эмоциональной ценности личного бога истина выдвигает другой образец и требует другого объекта поклонения. Каким бы холодным и далеким, ужасным и неприятным он ни казался, он не перестает быть истиной. Монотеизм, которого вплоть до наших дней придерживается большая часть человечества, не удовлетворял ведийских мыслителей позднейшего периода.

Они прилагали к первопричине мира термин «сат» 7, среднего рода, чтобы показать, что оно возвышается над половыми различиями. Они были убеждены, что существует некая реальность, а Агни, Индра, Варуна и др. — лишь различные формы или названия ее. Это нечто было не множественно, а едино, безлично, правило «всем, что неподвижно и что движется, что ходит или летает, будучи рожденным разным» 8. «Реальность едина, и знатоки называют ее различными именами: Агни, Яма и Матаришван» 9.

Звездное небо и широкая земля, море и бессмертные холмы —

Были все деяниями единого духа, чертами Того же лица, цветами единого дерева;

1 R. V., I. 24. 185.

2X. 121.

3X. 151.

4X. 86. 1; VII. 100—103; II. 12. 5.

5R. V., I. 4. 164.

6Ko dadar›a prathamÚ jÚyamÚnam?

7Сат (sat) — форма причастия настоящего времени действительного залога от корня «ас» — «являться», «быть», буквально означающая «сущее», «существующее». — Прим. ред.

8III. 54. 8.

9Ekaí sad viprÚ bahudhÚ vadanti.

Agnií yamam mÚtari›vÚnam Úhu× (I. 164. 46).

Ведийский период. Гимны Ригведы

Признаками великого откровения, Типами и символами вечности,

Первым, и последним, и средним, и без конца 1.

Это единое — душа мира, имманентная причина того, что есть во вселенной, источник всякой природы, вечная энергия. Это — ни небо, ни земля, ни солнечный свет, ни буря, но другая сущность, то ли субстанциональный рита, то ли одухотворенный Адити, то ли единый, дышащий не дыша 2. Мы не можем видеть его, мы не можем правильно описать его. С трогательной искренностью поэт заключает: «Мы никогда не узрим того, кто породил эти вещи». «Как глупец, не ведающий в своем собственном уме, я вопрошаю о скрытых обиталищах богов — не открыв их, я вопрошаю мудрецов, которые, может быть, открыли; не зная, для того чтобы знать» 3. Именно эта высшая реальность, которая живет во всех вещах и движет их все, это реально единое цветет в розе, прорывается в красе облаков, показывает свою силу в бурях и рассыпает звезды по небу. Итак, здесь налицо интуитивное представление истинного бога, который из всех богов является единственным богом, каждодневно поражающее, но поражающее исключительно потому, что оно имело место в столь ранний час зари духовной истории. В этой единой реальности исчезает всякое различие между арийцем и дравидом, евреем и идолопоклонником, индусом и мусульманином, христианином и язычником. Здесь на мгновенье мелькнул идеал, перед которым все земные религии — лишь тени, указывающие на совершенство дня. Единое называется многими именами. «Жрецы и поэты многими словами превращают во многое скрытую реальность которая только, одна» 4. Человек вынужден образовывать весьма несовершенные идеи об этой необъятной реальности. Желания его души, по-видимому, прекрасно удовлетворяются неточными идеями, «призраками (идолами), которым мы здесь поклоняемся». Не существует двух совершенно схожих идолов, поскольку нет двух людей с совершенно одинаковыми представлениями. Глупо препираться по поводу символов, при посредстве которых мы пытаемся выразить эту реальность. ЕДИНЫЙ бог называется по-разному, в зависимости от той сферы, в которой он проявляет себя, или склонностей ищущих душ. Не следует рассматривать это как ограниченное приспособление к народной религии. Это — открытие глубокой философской истины. Израильтянам дано то же откровение: «Господь Бог твой Един». Плутарх говорит: «Одно солнце и Одно небо над всеми народами, и у единого Божества есть много имен».

О, Бог, наиславнейший, имеющий много имен, Великий царь природы, вечно неизменный; Твоему всемогуществу, по своему справедливому закону Руководящему всем, о, Зевс, слава, ибо к тебе

Надлежит взывать твоим созданиям во всех странах 5.

Об этой монистической теории Ригведы Дойссен пишет следующее: «Индусы пришли к этому монизму существенно отличным от других стран путем. Монотеизм был достигнут в Египте посредством механического отождествления различных местных богов, в Палестине — запрещением других богов и жестокими гонениями на тех, кто им поклонялся, с целью возвеличения национального бога — Иеговы. В Индии пришли к монизму, хотя и не к монотеизму, по более философскому пути, проникнув сквозь покров множественности к лежащему в ее основе единству» 6.

Макс Мюллер говорит: «В какое бы время ни было закончено собрание [пятой] Ригведы — санхиты, во всяком случае, еще до этого времени составилось убеждение, что существует только Единое, Единое существо, ни мужское, ни женское, Существо, стоящее высоко над всеми условиями и ограничениями личности и человеческой природы, и при этом Существо, в действительности обозначаемое всеми такими именами, как Индра, Агни, Матаришван, и даже именем Праджапати, Господа созданного. Действительно, ведийские поэты дошли до понятия о божестве, достигнутого некоторыми из христианских философов Александрии, но даже в настоящее время чуждого многим, называющим себя христианами» 7.

В некоторых из поздних гимнов Ригведы Высшее существо называется безразлично — или он, или оно. В них впервые в истории мысли обнаружилось явное колебание между монотеизмом и монизмом — поразительная черта не только восточной, но и западной философии. Тому же бесформенному, безличному, чистому и бес-

1 Wordsworth, Prelude 6.

2X. 129. 2.

3R. V., X. 121; X. 82. 7; I. 167. 5—6.

4X. 114; см. также Yajur-Veda, XXX. 2. 4. См. Yaska, Nirukta, VII.5.

5Гимн Клеанта.

6Deussen, Outlines of Indian Philosophy, p. 13.

7S. S., pp. 51, 52. (См. русский перевод — М. Мюллер, Шесть систем индийской философии; перевод с английского П. Николаева, М., 1901 стр. 53. — Ред.)