Кто тогда кого обманул (80

Юрий Баранов

КТО ТОГДА КОГО ОБМАНУЛ

За последние годы массовому российскому читателю многие средства массовой информации постарались навязать однозначнонегативное мнение о Пакте о ненападении, заключенном СССР и гитлеровской Германией 23 августа 1939 года. Странно, но громче всех в этом хоре хулы звучали голоса тех, кто превозносит “западные демократии”, читай – США, Англию и Францию. От Советского Союза эти деятели во главе с А.Н.Яковлевым требуют какой-то абсолютной, нереальной и непрактичной “чистоты рук”, ставя в вину тогдашнему руководству нашей страны сам факт переговоров с “чу- довищем-Гитлером”.

А к “западным демократиям” применяется совсем другой стандарт: дипломатия, мол, на то и дипломатия, чтобы выторговывать у других наиболее выгодные условия для себя. Яковлев и его подголоски вовсе не ставят в вину США тот факт, что они вступили

ввойну лишь в декабре 1941 года, после того, как на них напали японцы. Иными словами, США сохраняли с Третьим Рейхом нормальные дипломатические отношения и тогда, когда Гитлер захватил Австрию, Чехословакию, Польшу, Францию, Бельгию, Голландию, Люксембург, Данию, Норвегию, когда он подвергал зверским бомбардировкам города дружественной им Англии. И когда британский премьер-министр Черчилль запросил экстренной помощи своему флоту (вблизи английских берегов были замечены перемещения германских военных кораблей) его “друг” и родственник президент США Рузвельт передал англичанам 50 миноносцев устаревших типов, но не бесплатно – за это он слупил восемь стратегически важных принадлежавших Великобритании островов у берегов Америки. В те дни даже враждебно настроенные к Рузвельту американские газеты (а таких было немало) захлебывались от восторга: вот это бизнес! Вот это сделка! Ай да Инвалид (кличка Рузвельта, ставшего инвалидом вследствие перенесенного полиомиелита). Добавим к этому и тот штрих, что послом США в Англии был Джозеф Кеннеди (отец будущего президента) – нескрываемый сторонник фюрера. Так как насчет чистоты американских рук?

Английские и французские руки были не чище. В 1938 году

вМюнхене Франция и Англия дали Гитлеру «добро» на расправу с Чехословакией. Это было в сентябре. А в декабре того же 1938-го Франция и Германия подписали договор о ненападении. Не из газет, разумеется, а по разведывательным каналам стало известно, что при подписании договора французский министр иностранных дел Боннэ

1

сказал своему германскому коллеге Риббентропу: «Оставьте нам нашу колониальную империю, а себе возьмите Украину». Черед Чехословакии пришел в марте 1939 года. Немцы оккупировали Чехию, располагавшую мощной промышленностью (грузовики, авиационные моторы и др.), сельскохозяйственная Словакия стала формально независимым, а фактически подчиненным Германии фашистским государством, часть чехословацкой территории немцы отдали Польше (видимо, это был черный юмор фюрера – Польше оставалось жить полгода).

В отличие от простых советских людей, наши руководители внимательно читали книги «Майн кампф» Гитлера и «Миф ХХ века» Розенберга и хорошо понимали, что рано или поздно Германия нападет на СССР. Но лучше – поздно. Страна готовилась к неизбежной войне. Сначала советское руководство (особенно тогдашний нарком иностранных дел Литвинов) возлагали надежды на союз с «западными демократиями», то есть с Англией и Францией – в противовес гитлеровской Германии и ее союзникам – фашистской Италии и Японии. Но «демократы» не желали связывать себя каки- ми-то конкретными обязательствами, зато требовали, чтобы Советский Союз такие обязательства на себя взял и в случае обострения международной обстановки таскал бы для них каштаны из огня. Видимо, они надеялись на повторение опыта Первой мировой войны, когда Россия щедро платила кровью за союзническую верность, а союзники по Антанте (те же Англия и Франция) произносили речи и до копеечки подсчитывали русские долги. Но с СССР такой фокус не прошел.

23 августа 1939 года советская дипломатия, потеряв надежду добиться какого-либо успеха на вялотекущих переговорах с «демократами», круто переменила фронт и одержала блестящую победу – был подписан договор о ненападении с Германией, дававший какуюто передышку. «Западник» Литвинов был отстранен от руководства внешнеполитическим ведомством, и его возглавил Молотов. В те же дни советские войска под командованием Г.К.Жукова разгромили японских агрессоров на Халхин-Голе. Причем японцы воздержались от посылки подкреплений. Причиной было подписание советскогерманского договора. Японское правительство раздраженно заявило, что договор создал «новое положение» и теперь будет выработан новый подход к европейским (советским) проблемам и Япония будет проводить «самостоятельную, независимую» (читай – от Германии) политику.

1 сентября 1939 года Германия напала на Польшу. Через две недели бездарные польские правители, прихватив золотой запас, бежали в Румынию и были там интернированы. Польское государ-

2

ство перестало существовать. Тогда Красная армия перешла довоенную границу и заняло территорию Западной Украины и Западной Белоруссии. Это не было «разделом Польши», как пишут фальсификаторы истории. Красная армия вышла на так называемую Линию Керзона – границу, предложенную после Первой мировой войны и образования независимого польского государства англичанином лордом Керзоном Польше и Советской России. Он исходил из этнографического принципа – волости, где преобладало польское население, отходили к Польше, и наоборот. Тогда с этой границей не согласилась Польша, более того, в 1920-м она начала захватническую польско-советскую войну, и в результате граница установилась значительно восточнее Линии Керзона. Теперь настало время поправить историческую несправедливость. Но, в отличие от польских правителей, не погнушавшихся взять из рук Гитлера часть чехословацкой территории, СССР не двинулся западнее Линии Керзона, то есть Западом же предложенной границы. Хотя кое-кто из «западных демократов», публикуя визгливые статейки в газетах тех лет, пытался спровоцировать вооруженное столкновение Красной Армии и германского вермахта, двигавшихся навстречу друг другу. Но надо отдать должное и более разумным людям, которые, хотя и не испытывали ни малейших симпатий к коммунизму, тем не менее были способны здраво оценить мотивы советского поведения. Так, Черчилль, выступая по радио, сказал: «Я не могу вам предсказать, каковы будут действия России… Это такая загадка, которую чрезвычайно трудно разгадать, однако ключ к ней имеется. Этим ключом являются национальные интересы России». А известная в те времена американская журналистка Дороти Томпсон назвала советскогерманский Пакт о ненападении “величайшей победой Сталина”. Таких отзывов немало (это фальсификация истории – утверждение, будто весь мир осуждал СССР за “союз с Гитлером”), но не привести один из них, право, нельзя. Это мнение “белых” генералов, пребывавших в эмиграции и, естественно, симпатий к СССР не испытывавших. Как впоследствии говорил бывший военно-морской министр Временного правительства адмирал М.А.Кедров, “мы восхищались искусством вождей, которыев 1939 году сумели вывести свою страну из-под угрозы втягивания в мировую войну” (которая, напомним молодому читателю, началась 1 сентября 1939 года).

Нельзя не учитывать и значение советско-германского Пакта для отношений нашей страны с Японией. Как раз в августовские дни тридцать девятого, когда фон Риббентроп в Москве подписывал исторический документ, будущий маршал Г.К. Жуков разгромил на реке Халхин-Гол японскую группировку. Примечательно, что японцы, скорректировав свои первоначальные планы, не подтянули под-

3

креплений. Почему? Их карты спутал советско-германский договор. Раздраженное заявление японского правительства гласило: «Отныне мы будем проводить самостоятельную, независимую (читай – от Германии) политику. В связи с новым положением, которое возникло после подписания Германо-Советского Пакта о ненападении, правительство решило отменить ранее выработанный курс дипломатии по отношению к Европе. В настоящее время вырабатывается совершенно новый курс политики». А через два дня последовало новое заявление: «Кабинет министров принимает на себя ответственность за то огромное влияние, которое оказало на японскую политику заключение Пакта о ненападении между Германией и СССР. Вследствие этого кабинет решил выйти в отставку в полном составе». Император отставку принял. Таким образом, оттягивая час беды на западе, московский договор одновременно ослаблял агрессивный напор японцев с востока. Одно из конкретных проявлений этого – возможность во время битвы за Москву (конец 1941года) переброски с Дальнего Востока воинских контингентов, в частности, бригады тихоокеанских моряков, которые приняли на себя острие немецкого удара к северу от столицы.

Но это лишь одно направление критики Пакта 1939 года. Другое направление – это утверждения, будто советское руководство и прежде всего Сталин «верили Гитлеру», верили его подписи под советско-германскими документами. Отсюда, мол, и растерянность советского руководства в первые дни войны. Примечательно, что и ненавистники, и поклонники Сталина, весьма по-разному трактующие степень его удивления (растерянности) в роковой день 22 июня 1941 года и последующие пару дней, обходят одну версию, которую ряд аналитиков, автор этой статьи в том числе, считают весьма вероятной, а может быть и решающей.

Речь о том, что в те годы огромную роль играла марксист- ско-ленинская идеология, без учета которой невозможно понять действия Советского Союза и его руководства. Какою же оно представляло себе будущую войну? Во множестве писаний последних лет говорится о «шапкозакидательских» настроениях советского военного командования, часто цитируются слова маршала Ворошилова, сказанные им в ответ на вопрос о возможном применении противником отравляющих веществ: пусть только капнут – зальем! Что ж, в отношении химического оружия Ворошилов оказался по сути прав: опасаясь мер возмездия, Гитлер не решился пустить его в ход (смешно говорить о том, что фюрера останавливали какие-либо моральные соображения или оглядка на международное право). Но в идеологическом плане и Ворошилов и другие руководители оказались неспособными хоть приблизительно представить себе ход вой-

4

ны и трагически недооценивали силы противника. Только речь шла не о танках и самолетах, а о боевом духе армий.

Еще в первые месяцы существования советской власти, в ходе переговоров с немцами в Бресте, проявилось граничащее с преступным идиотизмом непонимание Лениным и другими коммунистическими вождями положения на Западе (где, заметим, эти самые вожди только что прожили по многу лет). Эти догматики, для которых мертвые формулы Маркса были реальнее жизненного опыта, полагали, что «пролетарии капиталистических стран» не будут воевать против советской республики рабочих и крестьян. Правда, Ленин высказывал Троцкому опасение, что немцы могут набрать «полки из баварских кулаков», и все-таки пойдут войной на русских рабочих, к которым Ленин, Троцкий, Свердлов, Зиновьев и прочие Радеки причисляли и себя.

Казалось бы, опыт истории, опыт гражданской войны должен был выбить эту дурь из комиссарских голов. Ничуть не бывало! Весной 1939 года, на ХУШ съезде ВКП(б) и Ворошилов, и начальник Главпура (политуправления армии) Мехлис, и будущий герой Сталинграда Родимцев, и руководитель Коминтерна Мануильский говорили о том, что если буржуазные правительства посмеют напасть на СССР, они быстренько будут свергнуты пролетариями своих же стран. Правда, сам Сталин об этом уже не говорил, но все перечисленные ораторы ссылались на сталинскую речь, произнесенную на предыдущем партсъезде в 1934 году, когда он утверждал то же самое. В предвоенном СССР выходили романы с описаниями будущей войны – за вычетом злобных офицеров буржуазного происхождения армии западных стран переходили на сторону Советского Союза, «родины трудящихся всего мира». Поэты наподобие Безыменского и Когана расписывали то же самое в стихах. (Разумеется, вся эта писанина была немедленно изъята после начала войны.)

Но это видимая часть проблемы. Была и невидимая. Теперь уже никто не оспаривает, что зарубежные коммунистические партии содержались на деньги Коминтерна, или, что то же самое, на деньги, отнятые у нашего народа. И вожди этих партий, дабы оправдать свое существование за счет СССР и по возможности содержание свое увеличить, представляли в коммунистический центр, то есть в Москву искаженные, ложные сведения о положении в своих странах и в своих партиях. Слушая их, можно было поверить, что они своей твердой пролетарской рукой обуздают свои буржуазные правительства. Вот на чем основывалось «шапкозакидательство» Ворошилова и других высших командиров, а вовсе не на неверных данных военной разведки!

5

Кстати, и на Западе были такие коммунисты. У меня был знакомый журналист из ГДР. Его отец, старый немецкий коммунист, сказал ему 22 июня 1941 года: скоро к нам в Берлин придет Красная армия, ты должен понимать, что это не враги, не оккупанты, а друзья и освободители. Но вместо Красной армии на улицах Берлина появились бесконечные колонны советских военнопленных, и тогда

– только тогда! - рассказывал мне этот журналист, многие старые немецкие коммунисты ломались и переходили под нацистские знамена.

В один из самых первых дней войны в газетах появилось сообщение: на нашу сторону перелетел немецкий самолет, четверо летчиков (до сих пор помню эту фотографию!) заявили, что они не намерены воевать против Советского Союза. Помню яростные споры по поводу этого сообщения в нашей коммунальной квартире. Два молодых человека (вскоре они погибнут на фронте) видели в этом начало конца войны; сегодня четыре летчика, завтра четыре дивизии! Мой дед, старый адвокат дореволюционной выучки, призывал их е поддаваться «коминтерновским иллюзиям» (слова по тем временам опасные).

Надо думать, подобные дискуссии в те дни велись и в Кремле, и в ЦК партии, и в самом Коминтерне. Наверное, для многих болезненно проходило расставание с марксистско-ленинскими мифами. О приоритете классового над национальным. О том, что западные рабочие не поднимут руку на Советский Союз. О том, что Гитлера поддерживает не народ Германии, а лишь некие «лавочники», «взбесившиеся галантерейщики». И прочей бредятиной. Кто теперь скажет, может быть, и сам Сталин изживал эти иллюзии в те дни. И может быть, трагедия тех дней не в том, что Сталин верил Гитлеру (никогда он ему не верил), а в том, что он еще верил Марксу и Ленину.

И последнее, в порядке пост-скриптума к статье. Прошло еще три десятка лет, обострились отношения СССР и Китая, дело дошло до вооруженных столкновений. И вот уже мои ровесники, офицерыдальневосточники рассказывали мне с возмущением об установках Главпура. Это заскорузлое идеологическое ведомство армии, в котором тогда верховодили такие деятели, как будущий ярый «демократ» генерал Волкогонов, давало установку: солдатам надо внушать, что стреляющий в него китайский солдат – не враг ему, что он просто обманут пробравшимися в ЦК компартии Китая «ревизионистами» (ревизующими истинный, известный волкогоновым мар- ксизм-ленинизм). А это уже 1969 год, и Сталина давно нет. Но мифы об интернационале были, как видим, очень живучи.

6