24

общественные обстоятельства; чувство ответственности за потомство и близких членов семьи; чувство постоянства и идентичности переживаний в однотипных обстоятельствах; способность изменять способ поведения в зависимости от смены жизненных ситуаций; самоутверждение в коллективе без ущерба для остальных его членов; способность планировать свой жизненный путь1.

Однако и это определение психической нормы в силу информационной перегруженности и одностороннего отражения лишь психосоциального аспекта психического здоровья вряд ли будет полезным для применения в работе

предлагаем определение психической нормы, апробированное юридической и

обнаруживая объективных и субъективных признаков психических расстройств, способен осознавать фактический характер и общественную опасность своих деяний и руководить ими.

Под способностью осознавать фактический характер и общественную опасность своих деяний в более широком смысле следует подразумевать способность критически оценивать актуальную ситуацию, прогнозировать результаты действий, к выполнению которых человек приступает, адекватно соразмерять уровень своих притязаний с юридическими, моральными и другими нормами. Известно, что эта способность зависит от интеллектуального и морального развития человека. И если интересующий следствие гражданин в определенный отрезок времени способен был адекватно отдавать отчет своим действиям, следовательно, он обнаруживал тем самым нормальное развитие и функционирование сферы восприятия, внимания, памяти и мышления, так как указанные «элементы» психики являются основными предпосылками ума (интеллекта).

В то же время способность гражданина руководить своими действиями будет характеризовать зрелость его потребностно-мотивационной сферы — способность адекватно ситуации осуществлять выбор мотива деятельности. Усиливает медико-биологический аспект определения психической нормы констатация отсутствия объективных и субъективных признаков психических расстройств, анализом которых мы и займемся ниже.

Основные признаки психических расстройств

Оценку психического здоровья человека можно проводить на разных уровнях и в различных плоскостях, в частности, на уровне его психических

1 См.: Ушаков Г.К. Пограничные нервно-психические расстройства. М., 1978. С. 80-81.

25

реакций. Как уже было отмечено, психические реакции здорового человека характеризуются определенными параметрами:

—они причинно обусловлены, то есть являются ответом психики на реальные раздражители ( «Смех без причины — признак....»);

—хронологически совпадают, как правило, с действием стимула (раздражителя), вызвавшего эту реакцию;

—по силе и качеству адекватны стимулу (раздражителю);

—с прекращением действия стимула (раздражителя) редуцируются (“затухают”).

Так, например, у студента, который вчера в 15 часов пробежал на лыжных соревнованиях 15 километров, в 18 часов приступил к несению службы в суточном наряде и всю ночь, не смыкая глаз, готовился к сегодняшней сдаче экзамена по административной деятельности, появившиеся сегодня к вечеру субъективные переживания утомляемости, слабости, головной боли, раздражительности, заторможенности мышления расцениваются как нормальная психическая реакция на переутомление. После успешной сдачи экзамена и полноценного отдыха от этой реакции не останется и следа.

Но вот другой студент, который не испытывает никаких эмоциональных перегрузок, своевременно ложится спать, считает себя здоровым и «телом» и «духом», но постоянно демонстрирует повышенную утомляемость, истощаемость, раздражительность, засыпающий уже на первом часу занятий, в «нормальности» своей психической реакции должен серьезно сомневаться (она не детерминирована).

На примере эмоциональных реакций можно рассмотреть такие их характеристики, как адекватность по силе и качеству стимула (раздражителя). У психически здорового человека положительные эмоциональные раздражители вызывают ответные положительные эмоциональные реакции и наоборот. Но если женщина, следовавшая в траурном одеянии за гробом матери, неожиданно для окружающих начинает хохотать — это явно неадекватная по качеству эмоциональная реакция. Или, скажем, если какой-то гражданин стал «пускать в ход» кулаки только потому, что другой гражданин «не так посмотрел» на него — это количественно неадекватная эмоциональная реакция.

Следует, однако, отметить, что за кажущейся простотой психических реакций проявляется целостный (интегрированный) ответ психики на конкретный, имеющий личностную значимость для конкретного человека стимул (раздражитель). Задачей же сотрудников правоохранительных органов является распознавание более простых проявлений психических расстройств, которые классифицируются на уровне симптомов. Кроме того, как показывает судебно-психиатрическая практика, некоторые подозреваемые и обвиняемые чаще всего пытаются симулировать психические расстройства именно этого уровня — уровня симптомов.

27

своего «восприятия», а следовательно, в реальном наличии тех предметов и явлений, которые они таким образом «воспринимают». Вот почему наивной будет попытка сотрудника разубедить заболевшего гражданина в реальности его галлюцинаторных переживаний. Если больной «слышит» голоса не существующих в конкретной обстановке людей, то ему они не «кажутся» (это сотрудник, не имеющий знаний по психиатрии, будет думать, что больному кажется), а являются такой же реальностью, какой является речь задержавшего его милиционера.

Так, гражданин П., 28 лет, был задержан сотрудником милиции за «хулиганские действия». В страхе, он лихорадочно бил металлическим брусом о трубу теплотрассы, громко выкрикивая: «Люди! Товарищи! Помогите! Да что же это делается... Зиночка, потерпи... я сейчас... потерпи еще немного!» Подошедшего сотрудника милиции, не прекращая своих действий, просил «срочно вмешаться», «срочно привезти сварочный аппарат», так как в трубе каким-то образом оказалась его дочь, голос которой он слышит. Нелепость заявления и действий этого гражданина не оставляла сомнений в том, что он испытывает вербальные (слуховые) галлюцинации.

Классификацию галлюцинаций легко запомнить. Сколько органов чувств — столько и видов галлюцинаций: зрительные, слуховые, обонятельные, осязательные, тактильные (больные, чувствуют «ползание» по коже насекомых, «наличие» в полости рта проволоки, ниток). Слуховые галлюцинации по характеру слышимых больными голосов классифицируются на императивные (голоса приказывают совершить какое-либо действие) и комментирующие (больные со стороны «слышат» комментарий своих замыслов, поступков). По степени завершенности галлюцинации подразделяются на истинные и ложные. К признакам истинных галюцинаций относятся следующие характеристики: истинная галлюцинация всегда яркая, образная, «живая»; имеет телесный характер (например, в случае слуховой галлюцинации больной воспринимает не только слова, но и одновременно их живой источник — человека, которого он может идентифицировать по полу, возрасту, по принципу знакомый — незнакомый); всегда проецируется вовне, то есть в реальном пространстве.

При ложных галлюцинациях образы «тусклые», «матовые», отличаются от живых реальных голосов, картин; проецируются такие галлюцинаторные переживания чаще в субъективном пространстве (больные «слышат внутренним ухом», «видят внутренним оком», «голос в голове», «голос в животе»). Ложные галлюцинации, как правило, сопровождаются «чувством сделанности»: больные заявляют, что «голоса» им кто-то специально «подстраивает» с помощью специальной аппаратуры, гипноза.

Впсихиатрической литературе описаны критерии, по которым можно судить

оналичии у больного обманов восприятия. Скажем, во время допроса подозреваемого на очередной вопрос следователя допрашиваемый неожиданно прерывает ответ, поворачивает резко голову и неподдельно произносит «в

28

пустоту»: «Сколько раз можно повторять! Сказал, что не буду и баста! Ты что, хочешь крови?» Затем, как ни в чем не бывало, продолжает беседу по существу. В данном случае его «странные» поведенческие реакции (установление «контакта» с отсутствующим в кабинете субъектом) и будут сутью объективного критерия слуховой галлюцинации. Обнаружив его, следователь должен, не меняя резко тона беседы, попросить допрашиваемого рассказать о своих переживаниях, связанных с таким «странным» поведением. Переживания, сообщенные допрашиваемым, будут сутью субъективного критерия слуховой галлюцинации. Во время другого допроса обвиняемый неожиданно начинает со страхом и удивлением заглядывать под стол, что-то «давить» ногами, резко наклоняется и начинает под столом кого-то «ловить» руками, «отмахиваться». Что это? Прежде всего следует подумать о наличии у допрашиваемого зрительных галлюцинаций.

К сожалению, в некоторых случаях отсутствие специальных знаний у сотрудников правоохранительных органов приводит к печальным последствиям. Так, несколько лет тому назад гражданин Л., 1958 г. рождения, прилетел из Охотска к брату в Хабаровск на день рождения. В течение четырех дней «крепко пили», а на пятые сутки, проснувшись в четыре часа утра, именинник не обнаружил брата в постели.

О месте нахождения брата он узнал позже от работников милиции, которые сообщили, что гражданин Л., 1958 г. рождения, задержан милицией и привлекается к уголовной ответственности по ст. 206 ч. 2 УК РСФСР. Из показаний свидетелей воспроизведена следующая ситуация. Проснувшись часа в два-три утра от непонятного страха и тревоги, Л. полуодетым выбежал из квартиры и направился в сторону города (день рождения отмечали на квартире брата, который жил на окраине). Шел по проезжей части дороги, временами начинал бежать, неоднократно пытался броситься под колеса ехавших навстречу машин. Громко выкрикивал отрывочные фразы, «словно с кем-то разговаривал», озирался по сторонам. Около 5 часов утра он подошел на стоянке такси к водителям Д. и Ч., неожиданно молча нанес кулаком удар в лицо одному из них, пытался ударить ногой другого, но тот «увернулся». Подбежавшие таксисты повалили Л. на землю и стали его удерживать. Он продолжал выкрикивать отрывочные фразы: “Не буду! Сволочи! Не хочу!”

В это время к ним подошел сотрудник милиции К. и стал выяснять суть происходящего. Д. и Ч. отпустили задержанного, который молча встал с земли и неожиданно ударил сотрудника милиции К. кулаком по лицу, разбив ему очки, затем последовал удар ногой в паховую область. После чего был задержан и доставлен в отделение милиции. Впечатления пьяного не производил. Был напряженным, подозрительным, озирался по сторонам. На вопросы не отвечал, был «каким-то заторможенным», к чему-то «прислушивался». Позднее сообщил, что слышал угрожающего содержания голоса, которые приказывали ему покончить жизнь самоубийством, бросившись под машину. Однако и эта

29

информация явилась для сотрудников милиции «неправдоподобной». В этот же день Л. в отделении милиции нанес себе удар в область сердца имеющимся у него ножом (!).

Теперь переходим к знакомству с основными симптомами в сфере эмоций. Эйфория — субъективно переживаемый «взлет» настроения, немотивированно приподнятое, апродуктивное, благодушно-беспечно-блаженное настроение (на языке наркоманов — «кайф», «балдеж»). Как правило, появляется это расстройство у граждан, употребивших алкогольные напитки, наркотические и другие токсические препараты. Эйфория нередко может обнаруживаться и в остром периоде черепно-мозговой травмы, а также являться составным элементом маниакального синдрома (об этом синдроме разговор пойдет ниже).

Дисфория — немотивированное тоскливо-тревожно-злобное настроение, наступающее неожиданно, по типу приступа, с раздражительностью, доходящей до взрывов гнева с агрессивностью. Может продолжаться всего десятки минут, неожиданно сменяясь обычным для данного человека настроением. Встречается у граждан, перенесших в прошлом травмы головного мозга, нейроинфекционные заболевания, а также у лиц, злоупотребляющих алкоголем и другими токсическими препаратами. Очень часто эта форма эмоциональных расстройств встречается у больных, страдающих эпилепсией.

Депрессия — стойкое, болезненно подавленное (вплоть до тоски) настроение. В таком состоянии находился последний год своей жизни писатель Хемингуэй. Одержимый смертельной тоской, в глубочайшей депрессии, он два раза пытался выброситься из самолета, несколько раз загонял последний патрон в ствол своего любимого ружья. Вмешательство жены и друзей спасало его. Двукратное лечение в психиатрической клинике не помогло, и при очередной попытке самоубийства... жена опоздала.

25 июня 1986 г. рядовой одной из воинских частей О-в, 19 лет, покончил жизнь самоубийством. Его труп обнаружили сослуживцы в помещении сеновала подсобного хозяйства, висящим в петле. В кармане одежды находилась предсмертная записка в адрес командира части с просьбой, чтобы его родным передали, что “...он утопился в туалете, что он выбирает иной путь — путь к звездам”. Возбуждается уголовное дело, назначается посмертная судебнопсихиатрическая экспертиза. После изучения материалов уголовного дела (результаты допросов сослуживцев, командиров; изучение содержания служебных характеристик и медицинской документации) психиатры-эксперты пришли к заключению, что рядовой О-в совершил самоубийство, находясь в состоянии реактивной депрессии. Депрессия у него стала проявляться еще за несколько недель до случившегося: постоянно было подавленное настроение, обнаруживал замкнутость, отгороженность от общения с сослуживцами, перестал следить за своей внешностью, плохо спал по ночам, нарушал служебную дисциплину; на комсомольском собрании сам попросил, чтобы его исключили из рядов ВЛКСМ,

30

мотивируя это тем, что он не достоин носить имя “комсомолец”; в письмах к матери писал о “плохом” к нему отношении в части.

Нередко больные в состоянии депрессии совершают, как и в вышеописанном случае, суицидальные попытки (попытки самоубийства), поэтому такие больные всегда нуждаются в особом наблюдении. В случаях тяжелых депрессий нередко больные совершают расширенный суицид (расширенное самоубийство): по болезненным мотивам (“чтобы не мучились”) сначала они убивают своих детей (или близких), а затем реализуют свои собственные суицидальные намерения.

Тревога — болезненное предчувствие какой-то надвигающейся беды, какогото несчастья. Это предчувствие отличается своей прагматической неопределенностью: какая конкретно беда, когда она наступит, в каком месте, больные, испытывающие тревогу, не знают.

В сфере памяти наиболее часто встречаемым симптомом является амнезия — выпадение из памяти каких-то событий, “провалы” памяти. Встречаются больные, у которых из памяти выпадают события, предшествующие действию на головной мозг вредности (например, травмы головы) — это ретроградная амнезия. В других случаях из памяти выпадают события, которые проходили после болезнетворного воздействия вредности на головной мозг — это антероградная амнезия. Если у гражданина утрачивается способность фиксировать в памяти текущую информацию, говорят о фиксационной амнезии.

Переходим к знакомству с основными расстройствами в сфере мышления. Сразу же следует обратить внимание на то, что болезненными мысли могут быть как по содержанию (идеи ревности, изобретательства, величия, воздействия, преследования, сутяжно-кверулянтские идеи), так и по механизму их возникновения (навязчивые, сверхценные, бредовые). Механизмы образования болезненных идей оцениваются по трем критериям: внешняя детерминированность, отношение к ним больного, поведение больного.

Так, навязчивые мысли, как правило, появляются беспричинно (как бы “навязываются” сознанию), больной способен критически к ним относиться и ведет с ними активную борьбу (“отгоняет” их, обращается за помощью к врачам).

В отличие от навязчивых, сверхценные идеи появляются всегда на фоне событий или фактов, имевших место в действительности, но в силу определенных особенностей характера таких граждан происходит переоценка значения этих событий, последние занимают доминирующее положение в их сознании. Как правило, критика таких идей резко ослаблена, поэтому никакой “борьбы” с ними больные не осуществляют, а напротив, вся их активность направляется на поиск все новых и новых “доказательств” своих болезненных убеждений.

Бредовая идея (бред) — ложное суждение или умозаключение, возникающее на явно болезненной почве и в силу этого не поддающееся никакому

31

разубеждению. О бредовых переживаниях больного можно судить по нелепости его высказываний и поведения.

Так, 23 июля 1986 г. в межобластном отделении судебно-психиатрических экспертиз Хабаровской городской психиатрической больницы была проведена стационарная экспертиза А.С-ной, 1942 г. рождения, обвиняемой по ст. 106 УК РСФСР. За месяц до правонарушения, почувствовав недомогание, по совету своей родственницы она обратилась за помощью к знахарке, у которой та лечила своего двухлетнего внука. Однажды во время лечения (“святой водой и наговорами”) почувствовала как ее “обдало жаром”, “какая-то сила стала заставлять” делать ее то, чего она не хотела. Пришла к выводу, что знахарка ее заколдовала. Перестала спать по ночам, стала “слышать” похоронную музыку, “поняла”, что ее хотят “умертвить”. Придя в гости к родственнице, жаловалась на то, что ее “мучает какой-то страх”, затем неожиданно схватила двухлетнего внука, подбежала к балкону и выбросила его с пятого этажа, а следом выпрыгнула сама. Что толкнуло больную на такое правонарушение? Существовал ли мотив ее противоправных деяний? Да, был. Но он, к сожалению, был выявлен не следователем, а психиатрами-экспертами. Когда, будучи больной, С-на пришла в гости к своей родственнице, неожиданно ее “осенила мысль”, что знахарка с помощью гипноза забирает ее здоровье и передает его больному внуку, а болезнь внука передает ей. Такой мотив противоправного деяния называется патологическим, так как включает в себя явно болезненные бредовые переживания.

Рассмотрим теперь расстройства психики на уровне синдрома. Формирование синдромов психических расстройств представляет собой сложный процесс движения, развития отдельных симптомов болезни, характеризующийся усложнением их структуры и появлением новых качеств. Синдром - это уже не отдельный признак психического расстройства, а совокупность их, “сцепленность” их одной причиной происхождения и закономерной последовательности развития. В этом процессе формирования синдромов происходит как бы саморазвитие отдельных симптомов и объединение их в сложный ансамбль - симптомокомплекс.

Указанную закономерность можно продемонстрировать на примере депрессивного синдрома. Если депрессия как симптом прежде всего характеризуется подавленным настроением, то депрессивный синдром включает в свою структуру уже три симптома: саму депрессию, замедление скорости образования мыслей (идеаторная заторможенность) и замедление скорости моторных реакций, то есть мимических, пантамимических и речевых (моторная заторможенность).

Аналогичная структура и у другого аффективного синдрома - маниакального, разница лишь в том, что здесь каждый из трех его элементов (симптомов) с обратным знаком: эйфория, идеаторная и моторная расторможенность. Больные с маниакальным синдромом обычно постоянно

32

находятся в состоянии психомоторного возбуждения: поют, танцуют, легко рифмуют целые “поэмы”, сексуально расторможены.

Дежурный по изолятору временного содержания сообщил, что гражданин К. часами стоит в углу в однообразной “застывшей” позе (ступор), в речевой контакт не вступает (мутизм), при попытке посадить его, вновь вскакивает и застывает в первоначальной позе (активный негативизм). Если бы у этого дежурного сотрудника были знания из области психиатрии, он мог бы проверить наличие у задержанного гражданина и других кататонических симптомов: приподняв руку гражданина и убрав свою, дежурный обнаружил бы, что рука задержанного “застыла” в воздухе (“восковая гибкость”); приблизившись к лицу задержанного, шепотом над его ухом попросил бы, скажем, назвать свою фамилию, имя и отчество - получил бы необходимую информацию (“симптом Павлова”). Таким набором симптомов характеризуется часто встречаемый у больных, страдающих шизофренией, кататонический синдром. Кстати, больные с кататоническим синдромом нередко представляют потенциальную социальную опасность возможным проявлением импульсивных действий (безмотивных).

Синдром вербального галлюциноза наряду со слуховыми галлюцинациями включает в свою структуру бредовые идеи преследования, тесно связанные с содержанием голосов. Больные обычно напряжены, подозрительны, избегают общения с окружающими.

Подробнее следует поговорить о бредовых синдромах, так как такие больные нередко по своему психическому состоянию представляют социальную опасность. В психиатрической литературе описывается несколько вариантов

бредовых синдромов: паранойяльный, параноидный, галлюцинаторнопараноидный и парафренный.

Для сотрудников правоохранительных органов наиболее трудно распознавание у правонарушителей паранойяльных переживаний. Нередко такие больные проявляют формально правильное поведение, у них не бывает галлюцинаций, психомоторного возбуждения, они правильно ориентируются во времени и окружающей обстановке, могут исполнять свои профессиональные обязанности. Нередко паранойяльным переживаниям предшествует этап сверхценных идей, в основе которых могут находиться реальные факты и события, значение которых больные гипертрофированно переоценивают (задержки жены на работе, помятая одежда, излишняя косметика на лице, частая смена туалетов, охлаждение в интимных отношениях с супругом — все эти и им подобные “факты” могут стать фабулой паранойяльного бреда ревности, нередко с преследованием мнимых любовников).

Бредовые идеи (паранойяльные переживания) обнаруживаются нелепостью высказываний и поведения больных. Одно дело, когда мужчина, терзаясь сомнениями в верности жены, устраивает “сцены ревности” в семейном кругу, другое — когда гражданин в своем заявлении на имя начальника горотдела

33

милиции пишет о том, что его 65-летняя жена сожительствует с его 6-летним внуком; или когда другой больной с помощью микроскопа просматривает нижнее белье своей жены с целью обнаружения “следов ее супружеской неверности”.

Практическую значимость для сотрудников правоохранительных органов имеет вариант бредового синдрома, чаще всего встречаемый у больных в предстарческом возрасте (у пожилых людей). Это так называемый “бред малого размаха” или “бред обыденных отношений”. Заболевание часто начинается исподволь, а болезненные (бредовые) переживания больных обычно ограничиваются кругом бытовых отношений с соседями. Больные начинают осуществлять активную сутяжную деятельность: пишут многочисленные жалобы во все инстанции на то, что “соседка, подметая пол, умышленно и постоянно сбрасывает мусор у ее порога”, что «сосед с помощью специальных “жучков” уменьшает напряжение в электрической лампочке ее квартиры» — и это все делается специально с целью выживания из квартиры.

Можно указать на отличительную особенность паранойяльного бреда — он всегда систематизирован, у больных всегда есть целая “система доказательств”, он всегда является первичным, то есть у больного сразу же (первично) начинаются расстройства мышления — способности делать адекватные суждения и умозаключения.

13 июня 1988 г. за “беспричинное” избиение в автобусе пассажира был привлечен к уголовной ответственности по ст. 206 ч. 2 УК РСФСР гражданин В. Сотруднику милиции он объяснил, что избил пассажира за то, что “в автобусе велась игра... с помощью зеркала пассажиры читали его мысли”, а потерпевший являлся “заправилой”. Врачам во время проведения судебно-психиатрической экспертизы рассказал, что в его голове “установлены датчики”, с помощью которых у него “забирают мысли”, что становится потом достоянием всех окружающих. В его доме “подключена аппаратура, на потолке установлен телевизор, с помощью которого узнают обо всех его намерениях”.

Описанные у гражданина В. психические расстройства включаются в структуру уже другого бредового синдрома — синдрома КандинскогоКлерамбо (синдрома психического автоматизма). Основными элементами его являются бредовые идеи преследования, психические автоматизмы (с помощью аппаратов или гипноза читают или забирают мысли, вкладывают в голову чужие мысли; управляют чувствами, движениями и т.д., то есть у больных утрачивается способность управлять своими психическими функциями) и ложные галлюцинации.

Для решения вопроса о нарушениях сознания у интересующих правоохранительные органы граждан (а это будут потерпевшие при осмотре места происшествия, задержанные в состоянии алкогольного и наркотического опьянения) можно пользоваться рекомендациями немецкого психиатра К.Вернике. Им было предложено с этой целью проверять ориентировку больных

34

прежде всего в трех системах: системе окружающих больного средовых влияний (“аллос”), системе его телесных восприятий (“сома”) и системе действий следов накопленного этим больным опыта и впечатлений (“аутос”).

В соответствии с этим различают три вида ориентировок: аллопсихическую,

соматопсихическую и аутопсихическую. Как это можно осуществить на практике? В процессе беседы с гражданином вы интересуетесь его фамилией, именем, отчеством, возрастом, профессией, социальным статусом. Эта так называемая паспортная часть информации и будет в основных чертах характеризовать ориентировку гражданина в собственной личности (аутопсихическая ориентировка). Получая ответы на вопросы: “В каком городе Вы сейчас находитесь? В каком месте, помещении? Знакомы ли Вам окружающие Вас лица? Какой идет год? Месяц, число, день недели, время суток?”, то есть проверяя ориентировку гражданина в месте пребывания, окружающих его лицах и времени, вы получите общую характеристику аллопсихической ориентировки. Врачи еще интересуются ориентировкой больного в собственном теле (“праваялевая стороны, отдельные части тела и др.”).

Получив в ходе такой беседы правильные ответы на поставленные вопросы, можно сделать вывод о том, что сознание у интересующего вас гражданина не нарушено. Разумеется, делается это в очень деликатной форме.

Когда говорят о нарушениях сознания, имеют в виду две группы нарушений: разновидности выключенного сознания и разновидности помраченного сознания. К первой группе нарушений сознания относятся следующие синдромы. Синдром оглушенного сознания — начальная стадия уменьшения ясности сознания. При этом повышаются пороги восприятия, обедняются психические процессы, затрудняется ориентировка в окружающем. Больные внешне напоминают человека, который после сна открыл глаза, но еще полностью не проснулся. Установление контакта с ним возможно, но для этого необходимо увеличить силу раздражителей — повысить голос, удлинить паузы между вопросами.

Кома (коматозное состояние сознания) — полное выключение сознания (“мнимая смерть”). Установление контакта невозможно. Резко угнетены жизненно важные функции: дыхание и сердечно-сосудистая деятельность. Предшествует развитию комы стадия выключения сознания, именуемая сопором (сопорозное сознание) — неполное выключение сознания. В этом случае контакт с больным также невозможен.

Среди второй группы расстройств сознания — вариантов помраченного сознания - наибольший интерес для сотрудников правоохранительных органов может вызвать делириозный синдром. Вариантом этого синдрома является белая горячка — алкогольный делирий. У больных нарушается ориентировка во времени, месте пребывания и окружающем. Больные испытывают страхи, наплывы зрительных галлюцинаций, отрывочные бредовые переживания. Как правило, отмечается выраженное психомоторное возбуждение.

35

Пожалуй, следует остановиться на общей характеристике еще одной разновидности помраченного сознания — сумеречном помрачении сознания, так как больные с такими расстройствами сознания представляют повышенную социальную опасность. На фоне нарушения всех видов ориентировок больные напряжены, подозрительны, испытывают отрывочные бредовые переживания и галлюцинации. Опасность таких больных может заключаться в том, что они часто не проявляют выраженного психомоторного возбуждения, находясь в мире бредовых переживаний, а затем неожиданно для окружающих совершают тяжкие правонарушения под влиянием этих переживаний. Часто эта форма нарушения сознания появляется у больных, страдающих эпилепсией, а также у лиц, страдающих органическими заболеваниями головного мозга.

До начала XX в. в психиатрии господствовал синдромальный уровень диагностики психических расстройств, то есть название психического заболевания вытекало из названия ведущего психопатологического синдрома. Так, описывались в качестве самостоятельных болезней “паранойя”, “кататония”, “гебефрения” и др. В 1899 г. знаменитый немецкий психиатр Эмиль Крепелин доказал, что диагностика психических расстройств лишь на основании оценки синдрома методически несостоятельна. К этому времени клиницисты накопили наблюдения, подтверждающие тот факт, что и синдромам свойственна определенная динамика, саморазвитие. Выявлены варианты стереотипов сменяемости одного синдрома другим, прослежена динамика их в хронологическом векторе. Заслугой Э.Крепелина является систематизация этих наблюдений и оформление их в стройную концепцию. С этих пор в психиатрии утвердилось положение, что лишь вся картина психической болезни на протяжении развития от начала и до конца с характерной для этой конкретной болезни сменяемостью синдромов, причиной возникновения и исходом позволяют говорить о высшем — нозологическом уровне диагностики (диагноз болезни). Каждая самостоятельная психическая болезнь стала называться отдельной нозологической единицей.

Завершая знакомство с основными признаками психических расстройств, отметим, что отдельные признаки психических нарушений в своем феноменологическом выражении встречаются как у психически больных людей, так и у здоровых.

По обобщающим данным С.Б.Семичева1, такие признаки, как утомляемость, раздражительность, вспыльчивость, извращение ритма сна, эмоциональная неустойчивость, эйфория, дисфория, страхи, тревога, гипнагогические галлюцинации (появляющиеся при засыпании) и целый ряд других встречаются у психически здоровых лиц довольно часто (от 22% до 89,7%). А “идеально здоровых” лиц в популяции насчитывается лишь около 35%.

1 В изолированном виде такие расстройства у здоровых лиц предлагается квалифицировать как аналоги симптома (См.: Семке В.Я. Истерические состояния. М., 1988).

36

Однако, для того чтобы указанные феномены1 квалифицировать в качестве психопатологических симптомов, необходимо, чтобы они “вписывались” в более широкое психопатологическое содержание, как минимум, в форму психических реакций. Поэтому профессор Н.М.Жариков предлагает в подобных ситуациях ориентироваться не на симптомы, а на синдромы, которые являются более надежными ориентирами психических болезней2.

На вопрос о том, почему у различных больных психические расстройства проявляются разными синдромами, ответа сегодня получить нельзя. Имеются лишь отдельные попытки объяснения этого факта. Так, уже упоминаемый немецкий психиатр Эмиль Крепелин, взяв в основу концепцию английского невропатолога Уильяма Джексона о локализации функций в центральной нервной системе, сформулировал гипотезу о психических регистрах3. Согласно этой гипотезе основные синдромы психических расстройств определяются преформированными механизмами мозга, всегда действующими однотипно, если для этого имеются побудительные причины. Описав на уровне синдромов спектр этих регистров (астенические, аффективные, кататонические, бредовые, нарушения сознания, психоорганические), Э.Крепелин все же не ответил на вопрос, интересующий нас. Его последователи и ученики позднее предположили, что разные регистры “вскрываются” у разных больных, страдающих одним и тем же заболеванием, в зависимости от специфики и силы действующей на головной мозг больного вредности. Не последнюю роль при этом играют и доболезненные (преморбидные) особенности личности и характера заболевшего.

1 Реакция – отреагирование (кратковременное нарушение психических функций, не переходящее в болезнь).

2См.: Жариков Н.М. Рецензия на кн.: Морозов Г.В., Лунц Д.Р., Фелинская Н.И. Основные этапы развития отечественной судебной психиатрии // Журнал невропатологии и психиатрии. 1977. № 11. С.

1750-1753.

3См.: Снежевский А.В. О нозологии психических расстройств // Журнал невропатологии и психиатрии. 1975. № 1. С. 138-143.