Баев

Основы криминалистики

преступлений, процессуальная регламентация которых не содержит прямого указания на такую возможность. Но при соблюдении двух обязательных условий: во-первых, применение ТКС не должно каким-либо образом нарушать или ограничивать права участвующих в данном действии лиц; во-вторых, его применение должно быть направлено на объективизацию самого процесса производства действия и полученных результатов.

Попутно скажу, что, на мой взгляд, законодатель при разработке УПК РФ верно отказался от перечисления ТКС, которые можно применять при производстве того или иного следственного действия, ибо никто сегодня не может предугадать, какое техниче- ское средство, эффективное для процессуального исследования преступлений, может быть создано криминалистами или приспособлено ими для этого в самое ближайшее будущее. Напомню, что

âчасти 6 ст. 164 УПК РФ указано: «При производстве следственных действий могут применяться технические средства и способы обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления и вещественных доказательств»;

г) использование технико-криминалистического средства, иными словами, криминалистические приемы его применения, должны быть нравственно допустимыми, соответствовать требованиям морали и принципам общей и судебной этики. Разумеется, эта проблема наиболее актуальна, когда ТКС используется при непосредственном взаимодействии с людьми с целью получения от них объективной информации об исследуемом событии, которой эти лица, по мнению следователя, обладают.

Проблема эта весьма сложна и неоднозначна, она активно обсуждается как криминалистами, так и специалистами в области судебной этики. В частности, достаточно интересно она рассмотрена

âработе Л.Д. Кокорева и Д.П. Котова «Этика уголовного процесса» (Воронеж, 1993) и коллективной монографии под ред. М.С. Строговича «Проблемы судебной этики» (М., 1970). Многие из наиболее принципиальных аспектов этой проблемы критически проанализированы Р.С. Белкиным в первом разделе третьего тома его фундаментального «Курса криминалистики». Отсылая к этим исследованиям, в лекции попытаюсь лишь вкратце сформулировать свое видение данной проблемы. Мне думается, что техни- ко-криминалистические приемы недопустимы, если:

1)в результате их применения искомая следователем информация получается от лица принудительно, помимо осознанного на то желания данного человека. В частности, именно поэтому является

142

Основы криминалистической техники

категорически недопустимым использование в целях процессуального исследования преступлений различных химических препаратов типа пресловутых «сывороток правды», о чем неоднократно и совершенно однозначно говорится в резолюциях практически всех международных симпозиумов и конференций криминалистов;

2)применение ТКС связано с унижением чести и достоинства лица, к которому оно применяется;

3)ТКП построен на введении в заблуждение лица относительно сущности используемого технического средства. Классическим

âэтом отношении является многократно описанный в различных работах пример «убеждения» допрашиваемого в том, что он дает ложные показания путем демонстрации ему колеблющейся стрелки вольтметра (стрелка отклоняется — допрашиваемый лжет, стрелка не колеблется — говорит правду);

4)с помощью технического средства лицу демонстрируется или доводится до его сведения ложная информация, целью которой является убеждение допрашиваемого дать правдивые показания. Полуанекдотическим, но, к сожалению, имевшим место примером такого ТКП может служить случай из «передовой следственной практики», сообщенный одним следователем. Не могу отказать себе в удовольствии его привести.

Расследовалось уголовное дело о даче взяток старушками, вязавшими на продажу веники, заведующему государственным заготовительным пунктом, на который они оптом сдавали свою продукцию. По имевшейся оперативной информации за каждый сданный веник старушки отдавали заведующему пунктом по 30 копеек (а так как количество веников исчислялось сотнями, то и суммы складывались немалые). Большинство сдатчиц признали факты дачи ими взяток заведующему пунктом, некоторые — нет. Изучив личность одной из несознающихся старушек и выяснив, что она — человек богобоязненный, следователь применил смекалку и ТКС. Сделав трансфером (невидимыми чернилами, проявляющимися под воздействием тепла) определенную запись на чистом листе бумаги, он при допросе этой старушки предложил ей положить руку на этот лист и пояснил, что сейчас точно узнает, давала ли она взятку. Бабушка положила руку на бумагу и под воздействием ее тепла на листе выступили слова: «Бабка, ты лжешь. Ты давала по 30 копеек с веника. Подпись... Бог». Старушка тут же призналась в даче взяток. Спустя несколько часов, как рассказал следователь, она вернулась к нему и плача сказала, что обманула его и боженьку; ...не по 30 копеек с веника она давала взятку, а по 35.

143

Основы криминалистики

Иначе как кощунством этот, с позволения сказать, технико-кри- миналистический прием назвать нельзя.

Как уже сказано ранее, именно с позиций названных критериев допустимости и самих технико-криминалистических средств и технико-криминалистических приемов их применения следует оценивать возможность использования их по конкретным уголовным делам и рассматривать дискуссионные проблемы, связанные с возможностью применения для процессуального исследования преступлений новых средств и приемов, предлагаемых для вклю- чения в арсенал криминалистической техники.

Дискуссионные проблемы 3. криминалистической техники

Из многочисленного круга дискуссионных проблем криминалистической техники (кстати, многие из них поставлены и глубоко исследованы Р.С. Белкиным в уже неоднократно упоминаемом третьем томе его «Курса криминалистики») для обсуждения на настоящей лекции выбраны лишь две, наиболее актуальные для современных условий крайне усложнившейся криминалистической практики.

1. Проблема полиграфа. Если говорить вкратце, полиграф представляет собой прибор, регистрирующий эмоциональное состояние человека при воздействии на него словесными раздражителями1. «Полиграф, — писали Г.А. Злобин и С.А. Яни в статье, во многом положившей начало современной дискуссии по этой проблеме, — комплекс точных медицинских приборов, непрерывно и синхронно фиксирующих динамику таких реакций допрашиваемого, как давление крови, частота пульса, глубина и частота дыхания, кожно-гальваническая реакция, степень мускульного напряжения, биотоки мозга и т.п. ...Запись реакций осуществляется таким образом, что оператор отчетливо видит, какой именно вопрос вызвал соответствующую эмоциональную реакцию допрашиваемого. Прибор связан с испытуемым с помощью системы контактных датчиков»2. Тут же замечу, что в настоящее время есть весьма

1Ñì.: Белкин Р.С. Криминалистическая энциклопедия. — С. 167.

2Ñì.: Злобин Г.А., Яни С.А. Проблема полиграфа // Проблемы совершенствования советского законодательства: Труды ВНИИ СЗ МЮ СССР — 1976. —

¹6. — Ñ. 125.

144

Основы криминалистической техники

удовлетворительные попытки создания и бесконтактных, так называемых «полевых», полиграфов.

Небольшая историческая справка. Создание полиграфа в современном его понимании относится к 20—40 годам XX века и связано с именами отечественного психолога А.Р. Лурии, американских криминалистов Дж. Ларсона, Л. Килера и Дж.Э. Рида. Эффективность применения этих устройств весьма велика и, по мнению отдельных исследователей, «полиграфными» испытаниями можно определить наличие «виновных знаний» в 86—92% слу- чаев1.

Полиграфы достаточно давно и активно используются в правоохранительной практике многих (более 50) стран; в одних из них результаты испытания на полиграфе признаются в качестве судебного доказательства, в других (таких большинство) используются лишь как ориентирующая (диагностическая) информация.

Именно в этом и суть проблемы: можно ли признавать результаты использования данного технико-криминалистического средства в качестве судебного доказательства либо они носят исключи- тельно характер ориентирующей информации?

Конечно, имеется и точка зрения, по сути представляющая попытку вообще «закрыть» проблему полиграфа. Мне она представляется, мягко скажем, крайне демагогической и в целом непродуктивной — возникшие проблемы нужно решать, а не закрывать. И тем не менее из чувства научной корректности ее следует привести.

А.М. Ларин, относя полиграф, как, впрочем, все, с чем он в криминалистике был не согласен, к средствам лженауки — паракриминалистики, с публицистической бойкостью, право, заслуживавшей лучшего применения, писал: «Сегодня же игры вокруг полиграфа поощряют недальновидные, невежественные руководители прокуратуры и МВД. Чтобы имитировать внедрение в расследование достижений науки и техники, они охотно прислушиваются к советам, которые им дают деятели особого рода. Эти шустрые господа, которые не склонны день и ночь, в жару и холод преследовать преступников, по крохам в пыли и мусоре собирать доказательства, а предпочитают в комфортабельных кабинетах испытывать полиграфом подозреваемого и обвиняемого, трактуя вкривь и вкось графики на бумажных лентах, ни за что не отвечая

èпользуясь при этом всеми благами и преимуществами сотрудни-

1См.: Нетрадиционные методы в раскрытии преступлений. — М., 1994. —

Ñ. 6.

145

Основы криминалистики

ков милиции или службы безопасности»1. Думается, нет нужды комментировать это высказывание, целиком вписывающееся в стиль разгромных публикаций не столь уж давних лет нашей истории о таких лженауках, как кибернетика или генетика...

Итак, посмотрим на проблему полиграфа с позиций сформулированных чуть ранее критериев допустимости технико-крими- налистических средств и приемов их применения.

Во-первых, законно ли применение полиграфа? Ответим на этот вопрос утвердительно. «Общую правовую основу тестирования с помощью полиграфа в Российской Федерации, — обоснованно пишет В.А. Образцов, — создают нормы Уголовно-процессуального кодекса об участии специалиста в следственных действиях и о возможности применения технических средств для собирания, фиксации и использования информации, а также Закон Российской Федерации «Об оперативно-розыскной деятельности». В настоящее время действует также Инструкция «О порядке применения полиграфа при опросе граждан», утвержденная Генеральной прокуратурой, ФСБ, МВД России и зарегистрированная в Минюсте России 28 декабря 1994 года2. Обращу также внимание на уже приводившуюся статью 164 УПК РФ, в соответствии с которой для обнаружения, фиксации и изъятия следов преступления, а также вещественных доказательств могут применяться технические средства и способы. Один из видов следов — идеальные следы — как раз и обнаруживаются и исследуются рассматриваемым техническим средством и соответствующими ему способами.

Нравственно ли применение полиграфа и соответствует ли оно этике как непременному условию допустимости использования технико-криминалистических средств и приемов? И вновь отвечу на эти вопросы утвердительно, исходя из следующих соображений:

во-первых, совершенно очевидно, что тестирование на полиграфе возможно лишь при письменном согласии испытуемого и его адвоката (если таковой у испытуемого имеется) — это требование заложено и в названной выше Инструкции о порядке применения полиграфа;

1Ларин А.М. Криминалистика и паракриминалистика. — М., 1996. —

Ñ.148.

2Ñì.: Образцов В.А. Криминалистическая полиграфология / В кн.: Расследование преступлений: вопросы теории и практики. — Воронеж, 1997.

146

Основы криминалистической техники

во-вторых, ответы на предлагаемые вопросы испытуемый дает добровольно и свободно, они (и вопросы, и ответы на них) находятся под контролем его сознания и воли;

в-третьих, по большому, как говорится, счету, никакую ложь полиграф не разоблачает. Он лишь указывает, отклоняются или нет отдельные психофизиологические реакции испытуемого от присущего ему эталона (который также устанавливается в ходе испытания) на вопросы, содержащие ключевые слова, набор которых связан с исследуемым событием и составляется специалистами на основе сообщаемых им следователем обстоятельств этого события.

«Полиграф, — совершенно справедливо пишет Р.С. Белкин, — не является и средством проникновения в мысли и чувства испытуемого, он лишь регистрирует возникновение и наличие тех или иных эмоций и, с этой точки зрения, принципиально ничем не отличается от визуального их наблюдения и констатации следователем, что никем не признается безнравственным»1, и — добавим — по изложенным причинам всецело обладает допустимым свойством избирательности воздействия.

Но есть еще один аспект этой проблемы, заставляющий меня, несмотря на оптимистично изложенное выше, увы, отрицательно решать вопрос о допустимости использования результатов тестирования на полиграфе в качестве судебного доказательства.

То, что полиграф как комплекс вообще-то сугубо медицинской аппаратуры и оборудования глубоко научно обоснован, у меня, как, пожалуй, ни у кого из ученых, сомнений не вызывает. Но столь ли «научно обоснована» работа мозга человека? Знаем ли мы, почему у человека возникает та или иная психофизиологиче- ская реакция при ответах на определенные вопросы? Увы, нет. При этом надо учитывать, что всего лишь пять процентов нашей психической деятельности сознательны, остальные — подсознательны, и даже — бессознательны.

Пока наука не расшифрует деятельность мозга (а, будучи неисправимым оптимистом, я думаю, что этого никогда не будет, ина- че будет совсем скучно), как судебное доказательство результаты исследования на полиграфе допускаться не могут. Они носят лишь ориентирующее значение. С помощью полиграфа формируется не доказательственная, а именно ориентирующая информация. Я согласен с В.А. Образцовым, по мнению которого конечным резуль-

1 Белкин Р.С. Курс криминалистики — Т. 3. — С. 52.

147

Основы криминалистики

татом тестирования на полиграфе является искомая ориентирующая информация об обстоятельствах, существенных для уголовного дела, выступающая в качестве сигнала, стимула и основы построения следственных версий о причастности либо непричастности испытуемого к расследуемому преступлению, о степени полноты и достоверности данных им показаний и т.д. (Образцов В.А. «Криминалистическая полиграфология»). Следует обратить внимание и на такой момент: интерпретация данных тестовых испытаний на полиграфе — вещь очень тонкая и сложная. Очень многие факторы могут исказить его результаты или вообще помешать проведению таких испытаний. Так, В.А. Жбанков приводит следующий перечень обстоятельств, которые могут помешать проведению полиграфных иcпытаний: менструальный период у женщин или беременность сроком более 100 дней; паралич, ампутация органов, влиявших на расположение чувствительных нервных окончаний, другие сложные хирургические операции, перенесенные недавно; хронические заболевания: гипертония, гипотония, неврозы, сердечная недостаточность и т.д.; эмоциональная неуравновешенность в результате какого-либо происшествия, имеющего непосредственное отношение к испытуемому; наркомания, алкоголизм, особенно в период вынужденного отказа от приема алкоголя, наркотиков; неполноценное питание или сильная усталость; умственные и психологические недостатки (по методике, принятой в США, не подлежат проверке на полиграфе лица с коэффициентом умственного развития менее 70); иные психические заболевания и нервные расстройства; принятие лицом алкоголя, снотворного, транквилизаторов, наркотических веществ; наличие простудных заболеваний, хронических расстройств дыхательных путей и голосовых связок; наличие физических болей1.

И если еще можно найти человека, не подпадающего к моменту испытаний на полиграфе под условия, указанные В.А. Жбанковым первыми, то большинство людей, увы, так или иначе «впишутся» в остальной его перечень.

В заключение рассмотрения этой проблемы позволю себе привести два примера, почерпнутых из личных бесед с людьми, имеющими профессиональное отношение к применению полиграфа. Начальник полиции штата Оклахома (США) M. Upchurch разъяснил мне, что в его штате полиция очень часто использует поли-

1 Жбанков В.А. Свойства личности и их использование для установления лиц, совершивших таможенные правонарушения. — М., 1999. — С. 102.

148

Основы криминалистической техники

граф, но суды штата, к его великому сожалению, результаты тестирований на полиграфе в качестве доказательств не принимают.

Профессор И.Е. Быховский, один из первых криминалистов, практически проводивших тестирование на полиграфе лиц, подозреваемых в совершении преступлений, рассказывал, что испытание на полиграфе Н., подозреваемого в убийстве, совершенном в подвале, выявило «пики» в его психофизиологических реакциях при ответах на все вопросы, в которых в любом контексте содержалось слово «подвал». В дальнейшем была установлена полная непричастность Н. к совершению расследуемого убийства. В последующих беседах с экспериментаторами Н. утверждал, что никаких событий, связанных с подвалом, в его жизни не было. И лишь спустя длительное время Н. вспомнил, что в войну, когда он был совсем маленьким, его при бомбежке засыпало в подвале, о чем он во взрослой жизни никогда и не вспоминал... Вот так работает подсознание, вызывая соответствующие эмоциональные реакции на спрятанные в глубине души воспоминания.

Но, чтобы не заканчивать на такой пессимистической ноте, приведу полуанекдотический казус, имеющий отношение к инструментальным методам диагностики лжи. В СМИ сообщалось, что британский профессор А. Хирш проанализировал с помощью компьютера изображения президента США Клинтона во время дачи им показаний по делу о лжесвидетельстве о его отношениях с Моникой Левински. По уверениям Херша, когда Клинтон говорил нечто похожее на неправду, его нос незаметно для обычного человеческого глаза... удлинялся. Хирш доказывает, что в основе этого феномена лежит активизация в результате психологического напряжения особых гормонов, что ведет к изменению лица человека. (Труд, 1999, 28 мая).

2. Проблема судебной одорологии. Судебная одорология есть учение об использовании запахов для идентификации личности. Она основывается, как пишет Р.С. Белкин, «на предположении, что каждый человек обладает присущим ему индивидуальным запахом, обусловленным рядом физиологических процессов, а также производственными, бытовыми и прочими запахами» (Криминалистическая энциклопедия, с. 144—145).

И вновь небольшая хронологическая справка. То, что служеб- но-розыскные собаки издавна и весьма успешно используются в практике оперативных служб различных ведомств (МВД, ФСБ, таможни), общеизвестно так же, как общеизвестна слава пса Ингус легендарного пограничника Карацупы (это — по воспоминаниям

149

Основы криминалистики

из моего пионерского детства), киногероя Мухтара и многих других. Применяются специально обученные собаки для розыска, преследования и задержания преступников по их запаховым следам, остающимся на местах происшествий, и для выборки из числа представленных ей лиц того, чей запах остался на месте происшествия или на том предмете, от которых она взяла след.

И не было здесь никакой проблемы до 1965 г., когда А. Винберг, В. Безруков, М. Майорова и Р. Тодорова разработали способ консервации запаховых следов и сконструировали ПОЗ — прибор отбора запаха. Это изобретение было официально зарегистрировано в Госкомитете по изобретениям и открытиям 5 марта 1965 г. Суть его весьма несложна, и А.И. Винбергом описана следующим образом: «...тогда с них (объектов, на которых остались запаховые микроследы. — Î.Á.) при помощи шприца отсасывается воздух с молекулами запаха и перегоняется в герметически закрывающиеся фляги, хранимые до момента, когда возникает необходимость их использования»1.

Развивая эту идею, чуть позже А.И. Винберг пришел к выводу

îстановлении нового направления криминалистической техники — судебной (или криминалистической) одорологии.

Àзатем, на мой взгляд, логично возник и следующий вопрос —

îвозможности использования результатов применения служеб- но-розыскной собаки в судебном доказывании. «Идея использования результатов применения одорологического метода в доказывании, — пишет Р.С. Белкин, — основывалась на появившейся возможности осуществлять идентификацию по запаху не только на этапе интенсивного проведения оперативно-розыскных действий в начале расследования, но практически в любой момент производства по делу» (Белкин Р.С., òàì æå).

Началась — и продолжается в настоящее время — широкая на- учная дискуссия по этой проблеме. В ходе нее, что вполне естественно, были высказаны различные, а иногда и диаметрально противоположные мнения: от сводимых к лозунгу «не пустим собаку в уголовный процесс» до обоснования методики производства одорологической экспертизы (кстати, таковые уже производятся, в частности, в одорологической лаборатории Экспертно-кримина- листического центра МВД России).

К сожалению, дискуссия вышла из чисто научной области, переросла в личные конфликты между отдельными весьма уважае-

1 Öèò. ïî: Белкин Р.С. Êóðñ... — Ò. 3. — Ñ. 76.

150

Основы криминалистической техники

мыми криминалистами, попытка разрешения которых осуществлялась не очень-то корректными для науки способами (поэтому я не называю их фамилий). Как шутили в этой связи в криминалистических кругах, «между ними собака пробежала».

Попытаемся разобраться в этой проблеме на основе сформулированных выше критериев допустимости технико-криминалисти- ческих средств и приемов.

В первую очередь утвердительно ответим на вопрос о правомерности (законности) этого технико-криминалистического средства и технико-криминалистических приемов его применения. Вкратце он основан на следующих тезисах. Забор воздуха со следами запаха производится в рамках такого следственного действия, как осмотр, порядок производства которого регламентирован статьей 177 УПК РФ. Образцы запаха подозреваемых лиц, как и получение любых иных образцов для сравнительного исследования, следователь может осуществить в порядке, предусмотренном статьей 202 УПК РФ. Составленный кинологом акт применения служебно-розыскной собаки можно рассматривать как разновидность «иных документов», допустимость использования которых в судебном доказывании предусмотрена статьей 84 УПК РФ. Кроме того, отдельными криминалистами обосновывается мнение, что использование «биологического детектора» (служебно-розыскной собаки) может быть осуществлено в рамках проведения судеб- но-одорологической экспертизы, назначаемой и проводимой в порядке, закрепленном в статье 195 УПК РФ.

Что же касается допустимости этого метода с позиций критерия этичности технико-криминалистических средств и приемов, то в целом я не вижу оснований сомневаться в их этичности. За единственным исключением. С позиций этого критерия вызывает большие сомнения в своей допустимости такой технико-кримина- листический прием, как использование служебно-розыскной собаки для выборки ее по запаху подозреваемого или обвиняемого среди группы лиц, заведомо не причастных к уголовному делу. Я думаю, что эти лица в такой ситуации — «предъявляемые» собаке — должны чувствовать себя весьма некомфортно (во всяком случае, так чувствовал себя я, когда в годы своей следственной молодости однажды из любопытства встал в шеренгу лиц, среди которых собака осуществляла выборку). Не говоря уже о том, что собака — она и есть собака и в общем-то представляет собой источ- ник повышенной опасности, даже если на ней намордник. Однако выборка собакой подозреваемого среди группы лиц — анахро-

151