D_V_Streltsov_Vneshnepoliticheskie_prioritety_Yaponii_v_Aziatsko-Tikhookeanskom_Regione

подход, который предполагает вовлечение в сотрудничество в АТР, помимо восточноазиатских государств, также США, Австралии и других стран1. Одновременно она демонстрировала сдержанное отношение к форматам международных экономических связей в Восточной Азии без участия Вашингтона, являющегося ее стратегическим союзником. Именно такой, например, была ее реакция на идею сформировать экономический блок в Восточной Азии, которую выдвинула Малайзия в 1990−1991 гг.

Принципиальная позиция Японии, сформулированная в концепции «открытого регионализма», заключается в том, что сотрудничество между восточноазиатскими странами должно не приводить к региональному сепаратизму, а осуществляться в интересах развития глобальных экономических связей. Поэтому двери в дом восточноазиатской интеграции должны быть открыты для самого широкого круга участников, включая «периферийные», с географической точки зрения, страны. В своей знаменитой «сингапурской речи» (январь 2002 г.), получившей известность как «доктрина Коидзуми», японский пре- мьер-министр выдвинул идею «расширенного восточноазиатского сообщества», выразив надежду на то, что «в центре сообщества встанут Япония, страны АСЕАН, Китай, Южная Корея, Австралия и Новая Зеландия»2.

Концептуальные основы японской позиции по вопросу о строительстве Восточноазиатского сообщества (ВАС) были сформулированы начальником Отдела региональной политики Департамента Азии и Океании МИД Японии Т. Ямада на страницах журнала «Гайко фораму»3. Японский дипломат обозначил те организационные принципы, которые, по мнению японского внешнеполитического ведомства, должны быть положены в основу региональных механизмов экономической интеграции.

Во-первых, упомянутый принцип «открытого регионализма», который следует рассматривать в широком контексте. Упор при его интерпретации должен делаться на понятия «открытость», «прозрачность» и «всеобщность» (имеется в виду широта состава участников). Подобное толкование принципа «открытого регионализма» является формой оппонирования альтернативным предложениям Китая и Малайзии сузить ВАС до узкорегиональной структуры, привязанной к географическому положению стран-участниц и устоявшимся представлениям о межрегиональной геополитике.

1Тэрада Такаси. Восточноазиатский регионализм и Япония. С. 136.

2Асахи симбун. 04.12.2005.

3См.: www.ceac.jp/e/index.html за 18.11.2005.

140

Во-вторых, принцип «функциональной значимости», т.е. утилитарной применимости Восточноазиатского сообщества к таким областям международного сотрудничества, как зоны свободной торговли, финансово-кредитная сфера, защита окружающей среды, борьба с преступностью и т.д. Любое региональное сообщество, по мнению японской стороны, может быть жизнеспособным только в случае объединения уже действующих в регионе функциональных систем регионального взаимодействия. В то же время попытки создать сообщество только путем организационно-структурного строительства, без учета уже существующих механизмов интеграции, могут послужить причиной роста противоречий между участниками. С этой точки зрения приоритетным для Токио оказывается достижение странами-участ- ницами конкретных договоренностей в отдельных сферах экономического взаимодействия, позволяющее заложить основы для встраивания национальных экономик во всеобъемлющий механизм региональной кооперации, каким является Восточноазиатское сообщество.

В-третьих, принцип обязательного соблюдения странами-участни- цами интеграции демократических ценностей (права человека, предотвращение коррупции, открытость и эффективность административной процедуры и др.).

В-четвертых, упор на меры доверия в сферах военного и политического взаимодействия. Говоря более конкретно, Т. Ямада особо подчеркнул, что «модель безопасности в Восточной Азии не должна повторять натовскую модель, нужно создать структуру типа Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе». В Восточной Азии уже сформирован Региональный форум АСЕАН (АРФ), ставящий своей целью обеспечение для его участников режима доверия в военной сфере, однако отсутствует более широкий механизм применения мер доверия, подобный хельсинкскому Заключительному акту в Европе. Повышение степени взаимного доверия в сфере безопасности, по мнению Токио, должно способствовать процессам углубления и расширения действующих механизмов экономического сотрудничества.

У Японии сохраняется высокая степень зависимости от внешнеэкономических связей со странами АТР. Большую роль в мотивации Токио играет также потребность в создании благоприятного климата для развития систем логистической кооперации в восточноазиатском регионе, в рамках которых различные стадии производственного процесса распределяются по странам, где сложились наилучшие условия для их размещения. Центральное место во взаимоотношениях Японии с государствами региона стала занимать не торговая, а инвестиционная составляющая, что связано с трансформацией модели экономиче-

141

ского сотрудничества. Как отмечал профессор университета Эмори Р. Донер, «Япония, мотивированная логикой зарубежной инвестиционной политики, двигалась от межотраслевой модели поставок сырья

иэкспорта готовой промышленной продукции к производству готовой продукции для защищенных зарубежных рынков и наконец при-

шла к инвестициям, основанным в большей степени на производственных, чем на рыночных соображениях»4.

Необходимость в создании структур эффективной экономической интеграции в восточноазиатском регионе стала для Японии начала XXI в. категорическим императивом. Именно здесь расположены важнейшие внешнеэкономические партнеры Японии — Китай, Южная Корея, Таиланд, Малайзия, Сингапур, Тайвань. С учетом того обстоятельства, что около половины ВВП страны по-прежнему обеспечивается за счет экспорта, общее состояние японской экономики во многом зависит от наличия преференциальных механизмов в сфере внешней торговли. В этой связи стратегической целью Японии стало создание в регионе многосторонних зон свободной торговли и зон экономического партнерства с широким кругом участников и высокой степенью либерализации режима внешнеэкономической деятельности. Огромное значение для Японии имеет также выработка общей со странами Восточной Азии позиции по вопросу о стабильных поставках сырья и материалов, который приобрел большую актуальность вследствие резкого увеличения ресурсных потребностей Индии, Китая и других активно развивающихся экономик. Эффективные координационные механизмы требуются Токио и для решения таких задач, как борьба с терроризмом и морским пиратством, обеспечение безопасности морских коммуникаций, через которые Япония получает значительную часть своих энергоносителей, раннее оповещение о цунами и ликвидация последствий стихийных бедствий, защита окружающей среды и т.д.

Происшедшие к началу XXI в. изменения в экономическом и стратегическом балансе сил в регионе начали диктовать Токио необходимость существенной корректировки своего традиционного подхода к Восточной Азии как к «заднему двору». Если до конца 1980-х годов у «клина летящих гусей», образованного «четырьмя малыми драконами» — Гонконгом, Тайванем, Сингапуром и Южной Кореей, был один вожак — Япония, то теперь с учетом стремительного роста китайской экономики и повышения роли КНР в региональной торговле

иинвестициях их стало как минимум два. В условиях обостряющего-

4 Network Power. P. 200.

142

ся с конца 1990-х годов дефицита внешнеполитических ресурсов Япония стала искать новые, менее затратные инструменты консервации своего влияния на ситуацию в этих странах, призванные обеспечить интересы японского бизнеса.

Токио рассматривал и продолжает рассматривать интеграцию в Восточной Азии как наиболее приемлемую для себя (с учетом географической близости и наличия позитивного багажа экономического сотрудничества) форму стимулирования национальной экономики. Курс на приоритетное использование преимуществ Азии как одного из центров мирового экономического роста имеет для Японии исключительное значение и с точки зрения необходимости придания нового импульса развитию страны в связи с катастрофическими последствиями «тройного бедствия» 11 марта 2011 г.

Между тем процесс экономической интеграции в АТР шел по пути формирования отдельных преференциальных торгово-экономических соглашений с разным составом участников, как на двустороннем, так и многостороннем уровне. Самыми активными его участниками являлись наиболее развитые экономики Северо-Восточной (Китай, Южная Корея и Япония), Юго-Восточной (страны АСЕАН) и Южной Азии (Индия), а также примыкающие к региону неазиатские страны, привязанные к нему экономически (Австралия и Новая Зеландия). В профильной литературе закрепился термин «Большая Восточная Азия», который имеет не географический, а, скорее, геоэкономический смысл: подразумевается, что в данном регионе складывается широкий комплекс торговых, инвестиционных, логистических, миграционных и иных экономических связей5.

Идея создания регионального интеграционного объединения, получившего название «Восточноазиатский кокус», была выдвинута в начале 90-х годов прошлого века Малайзией и одобрена в ходе восточноазиатского саммита в 2007 г. Однако каждая крупная страна региона имела собственное виHдение архитектуры региональных форматов политического и экономического взаимодействия.

Начиная с 2002 г. Япония проводила активный курс на создание зон свободной торговли со странами Восточной Азии путем заключения двусторонних, а в перспективе и многосторонних соглашений о свободной торговле (ССТ), а также соглашений об экономическом партнерстве (СЭП). В отличие от соглашений о свободной торговле, которые оперируют лишь вопросами тарифной политики, соглашения об экономическом партнерстве предусматривают еще и меры по ли-

5 «Большая Восточная Азия»: мировая политика и региональные трансформации. М., 2010.

143

берализации торговли услугами, взаимной защите инвестиций, а также устранению ограничений на свободное перемещение рабочей силы между участниками. В процессе отбора партнеров по соглашениям на первый план выходили такие факторы, как перспективы для экспортных отраслей экономики, возможности для инвестирования, а также для обеспечения стратегическими ресурсами с целью повышения уровня собственной экономической безопасности.

Декларируя на словах приверженность идеалам свободной торговли, Токио предпочитал продолжать протекционистскую политику и воздерживаться от серьезных обязательств по устранению тарифных и нетарифных ограничений. Япония начала заключать преференциальные торговые соглашения с отдельными странами достаточно поздно — лишь в 2002 г. Уже действуют такие соглашения с Сингапуром (с 2002 г.), Малайзией (с 2006 г.), Таиландом (с 2007 г.), Филиппинами (с 2008 г.), Индонезией (с 2008 г.), Брунеем (с 2008 г.), Вьетнамом (с 2009 г.). Кроме того, Япония подписала ряд соглашений со странами, расположенными за пределами Азии, — Мексикой (вступило в силу в 2005 г.), Чили (подписано в 2007 г.), Швейцарией (в силе с 2009 г.), Перу и Австралией (подписано в 2014 г.).

Основной проблемой для Японии при заключении подобных соглашений был низкий уровень международной конкурентоспособности отечественной сельскохозяйственной продукции. Полная либерализация тарифов привела бы к снижению внутренних цен на продовольственные товары и в результате серьезно ударила бы по интересам фермеров. Между тем в силу особенностей избирательной системы аграрный сектор является важнейшей опорой правящей Либе- рально-демократической партии и представлен мощными лоббистскими структурами в правительстве, самой крупной из которых является Министерство сельского, лесного хозяйства и водного промысла (далее — Минсельхоз). В этой связи японским переговорщикам пришлось балансировать на зыбком пространстве между интересами национальных фермеров и интересами Японии как члена международных экономических организаций.

С каждым партнером по переговорам Япония вела долгий торг по отдельным позициям номенклатуры сельхозпродукции. Например, Филиппины настаивали на отмене таможенных тарифов и увеличении импортных квот на бананы и иные фрукты, Таиланд добивался того же для риса, курятины и сахара, Малайзия — для фанеры. Существенная проблема также заключалась в том, что Япония не желала устанавливать временныеM ограничители на переговоры по снижению сельскохозяйственных тарифов, на чем настаивали страны АСЕАН.

144

В результате Токио шел по нелегкому пути компромиссов и уступок, проводя сложные согласования с собственным деловым сообществом.

Другой чувствительный вопрос — открытие японского рынка труда для стран восточноазиатского региона. Токио традиционно занимает жесткую позицию в отношении приема иностранной рабочей силы, признавая наем лишь высококвалифицированных работников. Между тем ряд стран АСЕАН настаивают, чтобы Япония либерализовала свое иммиграционное законодательство и признала право этих стран поставлять на японский рынок рабочей силы специфические категории работников. Так, Филиппины добиваются этого для медицинских сестер, Таиланд — для специалистов по массажу. В связи с заинтересованностью в заключении СЭП Япония согласилась принимать подобных специалистов при условии языковой подготовки и сдачи ими соответствующих экзаменов.

Существенно затрудняла ситуацию и разобщенность в работе ведомств, позиции которых зачастую не просто не совпадали, а были диаметрально противоположными. Профессор университета Рицумэйкан Х. Ёсимацу отмечал: «Японское правительство не смогло сформулировать и реализовать комплексную и последовательную внешнеэкономическую политику в значительной степени по причине соперничества и разобщенности в работе отдельных министерств и ведомств»6. Например, Минсельхоз, являясь лоббистом аграрного сектора, традиционно выступает против отмены тарифов, тогда как Министерство экономики, торговли и промышленности (МЭТП), выражающее интересы крупных предприятий–экспортеров готовой продукции, и Министерство иностранных дел, заинтересованное в укреплении глобальной системы мировой торговли, — за полную либерализацию национальных рынков. Положение может исправить лишь политическая воля руководства страны. Именно эффективное политическое лидерство, по мнению доцента университета Васэда К. Покарьера, «обеспечивает стимул для межведомственной координации и стратегического планирования»7. В период правления кабинетов Д. Коидзуми (2001– 2006) созданные по личной инициативе премьер-министра межведомственные органы координации внешнеэкономической политики позволили преодолеть разобщенность ведомств и добиться подписания преференциальных соглашений. Однако при последующих кабинетах этот процесс замедлился, во многом по причине шаткости внутриполитических позиций их лидеров.

6Japan’s Future in East Asia and the Pacific. P. 98.

7Ibid. P. 128.

145

В вопросе о подписании многосторонних соглашений о свободной торговле, предусматривающих либерализацию внутреннего рынка, Япония традиционно занимала более пассивную, по сравнению с форматом двусторонних соглашений, позицию. Во многом это объяснялось тем, что Токио избегал любых инициатив, не говоря уж о проявлении лидерства, в деле создания многосторонних международных форматов, чтобы не пробуждать неприятных для себя аналогий с периодом Второй мировой войны, когда Япония строила свою колониальную империю под лозунгом «восемь углов под одной крышей».

Между тем под влиянием геополитических соображений политика Токио по отношению к строительству интеграционных форматов в Восточной Азии стала постепенно изменяться. Особенно это стало заметно после азиатского финансового кризиса 1997−1998 гг., когда Япония по согласованию с США подключилась к процессу институализации региональной экономической интеграции в Восточной Азии. Главным мотивом Токио было стремление не оказаться позади КНР и сохранить свое влияние в регионе. На политику Японии оказывала влияние ситуация «новой биполярности», для которой характерно разворачивание геополитического и геостратегического соперничества между США и их союзниками, с одной стороны, и Китаем, пытавшимся сплотить вокруг себя страны региона, недовольные однополярностью и американоцентризмом нынешней системы мирового порядка, с другой. В этом контексте Япония выступала представителем западного блока и добивалась привлечения в число участников интеграционных блоков государств, способных, по ее мнению, политически и экономически противостоять усилению позиций КНР в регионе. При этом конкуренция с КНР разворачивалась, скорее, в плоскости институционального наполнения форматов многосторонней интеграции. Как отмечал профессор Массачусетского технологического института Р. Самуэлс, «Япония отказалась от идеи прямого соперничества с Пекином, несмотря на несколько выдвинутых ею инициатив по заключению двусторонних соглашений о зонах свободной торговли. Соперничество, скорее, разворачивается в рамках многосторонних институтов»8.

Элементы противостояния, а временами — и жесткой конкуренции наблюдались между Японией и Китаем в вопросе о формировании Восточноазиатского сообщества. У сторон оказались разные подходы к самим фундаментальным принципам построения сообщества. В отличие от Токио, Пекин видит в нем прежде всего канал для общения восточноазиатских стран с прочими регионами мира, а функ-

8 Samuels R. Securing Japan. P. 165.

146

циональное его значение — в основном в тарифной и инвестиционной либерализации. Китай в большей степени опирается на понимание Восточноазиатского сообщества как структуры, привязанной к географическому положению стран-участниц и устоявшимся представлениям о региональной геополитике.

Можно выделить два стержневых направления развития процессов экономической интеграции в АТР: формирование многосторонних интеграционных и диалоговых структур. Наиболее крупными из последних являются «АСЕАН плюс три» (с 1997 г.) и Восточноазиатский саммит (с 2005 г.). Китай делал ставку на формат «АСЕАН плюс три» (10 стран АСЕАН, Китай, Республика Корея и Япония), который сформировался во второй половине 1990-х годов, Япония — на более широкий круг участников. Токио, как уже говорилось, выступал за «открытый регионализм», предполагающий вовлечение стран, не обязательно входящих в границы Восточной Азии.

Чтобы не допустить чрезмерного влияния КНР, Япония взяла курс на «вовлечение» в форматы экономической интеграции периферийных стран региона, причисляемых к «демократическим», максимизацию круга участников за счет государств, признаваемых Белым домом «дружественными». Премьер-министр Японии Д. Коидзуми отмечал: «Если рассматривать саммит стран Восточной Азии не просто как арену диалога, а как структуру для реализации конкретного сотрудничества, это приведет к усилению чувства единения между всеми его членами, внесет важный вклад в дело создания регионального сообщества»9.

В июле 2005 г. на встрече министров иностранных дел в формате «АСЕАН плюс три» в Лаосе во многом по инициативе Токио было принято решение пригласить к участию в Восточноазиатском саммите Индию, Австралию и Новую Зеландию, в результате чего завершилось формирование блока «АСЕАН плюс шесть». В начале апреля 2006 г. Токио выступил с инициативой о создании многосторонней зоны свободной торговли (ЗСТ) с участием 16 стран, включая, помимо самой Японии, 10 стран–членов АСЕАН, а также Австралию, Новую Зеландию, Китай, Южную Корею и Индию («доктрина Никай»). В японской печати отмечалось, что в случае реализации японской инициативы зона свободной торговли в Восточной Азии станет крупнейшей в мире — ее население составит около половины мирового, а объем совокупного ВВП — 8,3 трлн долл.10.

9 Нихон кэйдзай симбун. 17.12.2005.

10 The Daily Yomiuri. 15.05.2006.

147

Действуя в русле поставленной цели — добиться создания общерегиональной зоны свободной торговли — Япония стала выступать за более жесткие правила, нежели существующие в ВТО, по вопросам тарифного регулирования. В частности, речь шла о тарифных соглашениях по типу тех, что действуют в ЕС. В отсутствие многостороннего тарифного соглашения во внутрирегиональной торговле юридически действовали лишь ставки, определяемые ВТО. Однако в реальности в двусторонней торговле немалая часть стран региона перешла по многим позициям на более низкие ставки, что позволяло правительствам в будущем безболезненно повышать их в удобное для себя время. Подобная ситуация, по мнению Токио, была чревата дестабилизацией ситуации и потерей уже достигнутого уровня либерализации торговли.

В подходе Токио к вопросу о многостороннем формате ЗСТ в Восточной Азии доминирующее положение занимала идея о приоритетном заключении соответствующего соглашения об экономическом партнерстве с АСЕАН, к которому в дальнейшем, по мере созревания условий, смогут присоединиться прочие страны Восточной Азии. В своем подходе к роли и месту АСЕАН в интеграционном процессе Япония исходила из неизбежности того, что региональная зона свободной торговли будет формироваться именно вокруг этого объединения, хотя оно не является самым сильным экономическим игроком в регионе.

Имея население около 530 млн человек, страны–члены АСЕАН обеспечивают лишь около 6% мирового экспорта11. Их совокупный ВВП равен лишь одной восьмой от совокупного ВВП Японии, Китая и Южной Кореи12. В то же время блок АСЕАН, обеспечивающий высокий уровень внутренней интеграции, представляет собой прообраз более широкого экономического объединения. В АСЕАН в 2003 г. была реализована зона свободной торговли, обеспечивающая низкотарифный режим внешнеторговых операций (пошлины снижены до 5%). Блок в 2000-е годы провел переговоры о ЗСТ, помимо Японии, с Китаем, Южной Кореей и Индией. В АСЕАН была поставлена цель создать к 2020 г. «сообщество АСЕАН» в области экономики, национальной безопасности, социально-культурной политики, достигнута договоренность о «конституции АСЕАН».

Токио был вынужден считаться с тем обстоятельством, что АСЕАН, несмотря на относительную слабость экономических позиций, объективно становится центром экономической интеграции с

11The Daily Yomiuri. 15.05.2006.

12Нихон кэйдзай симбун. 18.12.2005.

148

участием государств с гораздо большим экономическим потенциалом. Как метко заметила газета «Интернешнл геральд трибюн», лидерство АСЕАН в Восточноазиатском сообществе — это типичный случай, когда «хвост вертит собакой»13. Соглашаясь с лидерством АСЕАН, Япония намеренно отдавала инициативу его членам в деле строительства сообщества, рассчитывая контролировать этот процесс «извне». При этом в Токио хорошо понимали, что единственным шансом сохранить рычаги политического и организационного влияния на процесс региональной интеграции является возможность сыграть на противоречиях Пекина со странами АСЕАН.

Токио стремился нащупать такой формат соглашения об экономическом партнерстве, который бы не просто стимулировал количественный рост внешней торговли, но и побуждал страны АСЕАН к улучшению инвестиционного климата и допуску на свои рынки более масштабных японских инвестиций. Поэтому позиция Токио заключалась в том, что подписанное с АСЕАН соглашение должно охватывать как тарифы на материальную продукцию, так и вопросы, касающиеся сферы услуг, инвестиций и рабочей силы.

Еще в декабре 2003 г. в Токио состоялась встреча руководителей Японии и стран–участниц АСЕАН, на которой была достигнута договоренность о том, чтобы к 2012 г. полностью устранить все взаимные импортные тарифы и ограничения. В апреле 2005 г. Япония начала переговоры с 10 странами АСЕАН о заключении СЭП, предполагая завершить их в течение двух лет. СЭП между Японией и АСЕАН было подписано в 2007 г., а вступило в силу в 2009 г. Наибольшие трудности при его обсуждении вызвали такие вопросы, как методы определения страны происхождения товарной продукции, торговые тарифы, регулирование торговли услугами, инвестиционная политика, государственные закупки и т.д.

Япония ставила своей целью обеспечить высокую степень детализации заключаемого соглашения, в котором, например, должна быть подробно прописана методика определения страны–производителя товарной продукции. Как предполагалось, это позволит существенно стимулировать торгово-экономические отношения между странамиучастницами, поскольку соглашение будет предусматривать введение преференциальных тарифов для производимых ими товаров. Другой важной задачей Токио при заключении СЭП было обеспечить защиту интеллектуальной собственности. Речь, в частности, шла о наложении на страны-партнеры обязательств по принятию более жестких внут-

13 International Herald Tribune. 04.12.2005.

149