Глава V.

ЧЕРНЫЙ СВЕТ

1. Нематериальный свет

По сути своей то, что мы обозначаем термином «сверхсознание» (сирр, хафп в суфийекой терминологии) неможет быть феноменом коллективным. Этонеизменно нечто такое,что раскрывается в исходе битвы, протагонистом которой является духовная индивидуальность. Коллективным путем невозможно перейти от чувственного к сверхчувственному, ибо этот переход равнозначен раскрытию и расцвету световой личности. Результатом этого процесса безусловно может стать сознание мистической братской общности, но ононикогда не предшествует ему (Гермес проникает в подземную камору в одиночку, следуя указаниям Совершенной Природы, см. выше, И, 1).Это последовательное раскрытие сопровождается, как мы видели, «теофаническими световыми

явлениями», каждое из которых соответствует определенному этапу [процесса]. Вживание в эти явления, определение степени их присутствия с помощью и ради их «свидетеля» — вот к чему сводится в данном случае мотив шахида1. Этой сизигической общностью обусловлена «сверхиндивидуальность» мистика, то есть, трансцендентное измерение его личности. Как только порог этого измерения перейден, открывается перспектива перипетий некоей тайной истории, этапов духовного странствия, со всеми опасностями и свершениями, уготованными световому человеку, исчезновениями и появлениями его шахида. Проследить их во всех деталях и до конца значило бы

1 Это — развитие мотива познания подобного подобным: теофании имен и атрибутов всегда соответствуют духовному состоянию того, кому они являются, что постоянно подчеркивают Рузбихан и Ибн 'Араби.

134

Глава V. ЧЕРНЫЙ СВЕТ

привлечь все наследие иранского суфизма; мы ограничимся лишь несколькими основными чертами, заимствованными у трех-четырех великих суфийских учителей. Измерение сверхсознания символически возвещается «черным светом», соответствующим у Наджма Рази и Мухаммада Лахиджисс1хуШ высшему этапу духовного становления; у Симнани он знаменует самый опасный отрезок инициатического пути, непосредственно предшествующий последней теофании, возвещаемой зеленым светом. Так или иначе, непосредственная близость visio smaragdina и «черного света» воздвигает между ними чрезвычайные препятствия.

Именно идея «черного света» (нур-и сийах по-персидски) обязывает нас провести различие между двумя измерениями, о которых не может дать понятие одномерное или не дифференцируемое бессознательное. В той мере, в какой мистическому языку случается «символизироваться» с физическим опытом, этот опыт наилучшим образом иллюстрирует идею полярности — не столько между сознанием и бессознательным, сколько между сверхсознанием и подсознанием. Существует темнота материи и темнота отсутствия материи. Физики различают черноту материи и черноту стратосферы2. С одной стороны, может существовать черное тело, тело, поглощающее все световые лучи любого цвета; такое можно «увидеть» в темной печи. Когда ее разжигают, чернота раскаляется сначала докрасна, потом добела и, наконец, до красноватой белизны. Весь этот свет есть свет, поглощенный материей, а затем излученный ею. Такова же, согласно Наджму Кубра и Сухраварди, «световая частица» (световой человек, <рсос-(рсосссЫх), поглощенная темным колодцем (нафс аммара, см. выше III, 3); пламя зикра вынуждает колодец освободить эту частицу, «излучить» ее. Все это — черное тело, темный колодец или печь, «негр» — есть нижняя тьма, инфрасознание или подсознание. С другой стороны, есть свет без материи (не тот, что становится зримым после

2 См. великолепную статью Жана-Луи Детуша «Тень и свет в физике» (Jean-Louis Destouches, "L'ombre et la lumière en physique", Ombre et Lumière, publié par l'Académie Septentrionale, Paris, 1961, pp. 15-20). <*Жан-Луи Детуш (1909-1980) — французкий физик и философ, автор работ в области волновой механики и корпускулярной теории>

135

СВЕТОВОЙ ЧЕЛОВЕК В ИРАНСКОМ СУФИЗМЕ

того, как полностью испускается ранее поглотившей его материей). Вышняя тьма — это чернота стратосферы, межзвездного пространства, черное небо. В мистических терминах она соответствует свету божественной Самости (нур-и зат), черному свету Deus absconditus, скрытого сокровища, стремящегося сделаться явным, «обрести восприятие, чтобы самому стать его объектом», проявиться, облачившись в состояние объекта. Эта божественная темнота, таким образом, никак не соотносится с темнотой низшей,темнотой черного тела, инфрасознанием (нафс аммара); она есть черное небо, черный свет, в котором открывается сверхсознанию самость Deusabsconditus.

Здесь не обойтись без метафизики света, чьи пути предначертаны духовным цветовым опытом мистиков, в данном случае иранских суфиев. Их способность видеть духовными очами цвето-световые явлениясс1хх утверждает идею чистого цвета, который есть [световойакт,] деяние света,облекающегося своей собственной материей, то есть, последовательно реализующего потенцию «скрытого сокровища», стремящегося стать явным. Здесь уместна ссылка на установленное в одном из мистических сочинений Авиценны, упомянутом в начале нашей книги, различие между «тьмой на подступах к полюсу»и тьмой, царящей на «крайнем западе» материи; поведение последней по отношению к свету изучает физика, и она имеет дело с силами мрака, задерживающими свет, мешающими его распространению, силами поглощающего свет черного тела, которое в «восточной теософии» Сухраварди обозначается древним иранским термином барзах (заслонка, перешеек). В противоположность этому тьма «на подступах к полюсу» является областью «черного Света», предсуществующего всей материи — которой ему предстоит дать существование, чтобы быть ею воспринятым и благодаря этому стать зримым светом. Таким образом, антитеза устанавливается между черным светом полюса и темнотой черного материального тела, а не просто между светом и темнотой материи. Между черным материальным телом (представленным, например, в нафс аммара), из которого жаждет высвободиться свет, и доматериальным

136

Глава V. ЧЕРНЫЙ СВЕТ

черным светом (светом божественной Самости) простирается снизу вверх целая вселенная светов, которые, будучи светами, сотворены как различные цвета, способные к самостоятельной жизни и субстанциальности.

Поскольку все их усилия направлены на то, чтобы вырваться из под власти чуждой им материи (см. ниже, VI, 1, о смысле манихейской живописи и ее влиянии на персидскую миниатюру), им нет надобности стабилизироваться на поверхности объекта, ставшего их тюрьмой, чтобы пребывать цветовыми тональностями. Эти светы, сделавшиеся цветовой гаммой в самом акте становления светом, следует представлять себе как сущности, творящие для самих себя свою форму и свое пространство (то, как выражается Генри Mopccbcxi, spissitudo spiritualiscc]xx{\ которое является пространством сверхчувственных восприятий, описанных Наджмом Кубра и его учениками), исходя из потребностей собственной жизни и природы. Чистые цвета (образующие, согласно Сухраварди, двойную — вертикальную и горизонтальную — иерархию «матерей» и архетипов) являются в созидающем их световом акте создателями собственной теофанической формы (мазхар). «Световые акты» (фотизмы, umpâKâmcclxxiii) дают существование собственным вместилищам, посредством которых свет становится зримым. Под «нематериальным светом» здесь подразумевается свет, чье действие актуализирует его собственную материю (согласно тому же Сухраварди, сами материальные тела не являются достаточными причинами проявляемых ими свойств). По отношению же к материи черного тела, наделенной силами тьмы, ариманического мрака, все это, без сомнения, равнозначно имматериальности. Точнее говоря, это материя в тонком, «эфирном» (латпф) состоянии; это световой акт, а не антагонист света; это свечение mundus imaginalis ( 'алам аль-мисал), мира самодостаточных образов и форм, небесной земли Хуркалья, «источающей свой собственный свет». «Видеть вещи в свете Хуркальи», как выражаются некоторые суфийские шейхи, — значит видеть их в том состоянии, которое может восприниматься только посредством «сверхчувственных чувств» (см. выше, IV, 7). Это восприятие является не впечатлением, пассивно получаемым от того или иного материального объекта, но деятельностью

137

СВЕТОВОЙ ЧЕЛОВЕК В ИРАНСКОМ СУФИЗМЕ

субъекта — то есть, оно обусловлено физиологией светового человека. Учение Гете о «физиологических цветах» (см. ниже, VI, 2) органично вписывается в данный контекст.

Мы еще узнаем (ниже, V, 3), что «черный свет» — это свет божественной Самости, поскольку он проявляет, раскрывает, позволяет увидеть. А то, что он позволяет увидеть,

то есть, свет как абсолютный субъект, ни в коем случае не может стать зримым объектом. В этом смысле Свет светов (нур ал-анвар), благодаря которому все видимые светы стали тем, что они есть, предстает одновременно светом и тьмой, то есть, видимым постольку, поскольку он позволяет видеть, но незримым в самом себе. Из этого следует, что когда речь заходит о цвете как о свете, смешанном с тьмой, вовсе не имеется в виду смесь с ариманической тенью, будь она даже простонапросто тенью черного объекта. Семь цветов возникают на уровне максимальной прозрачности тел. Эту смесь следует понимать как соотношение между световым актом и бесконечной потенциальностью, стремящейся к самораскрытию («Я был сокрытым сокровищем и пожелал быть узнанным»сс1хх1у), то есть, как эпифанический акт в ночи Absconditumcclxxv. Но эта божественная ночь есть антитеза ариманической тьмы; она есть источник световых эпифаний, которые эта тьма впоследствии пытается поглотить. Мир цветов в чистом состоянии, мир световых орбит, — это совокупность актов этого Света, творящего другие светы, но не могущего проявиться иначе как посредством этих актов, света, никогда не становящегося зримым. И все эти вместилища, эти теофанические формы, которые он создает посредством актов проявления, всегда соответствуют состоянию мистика, то есть, активности «световой частицы» в человеке, стремящейся обрести свое подобие3. Возможно, сказанное выше как-то поможет нам научиться отличать сверхсознание от подсознания, с одной стороны, и

черный свет от черноты черного объекта — с другой. Ведь смысл данного труда — установление ориентации, сколь бы несовершенные термины в нем ни использовались.

3 Здесь не мешает вспомнить также о соотношении между световыми актами, или озарениями (ишракат), и актами созерцания (мушахадат) в космогонии Сухраварди.

138