Ланда Р. Г. - История Алжира. XX век - 1999

№3) на другие районы сыграл Аббан Рамдан, активист ППА с 1945 г., арестованный по делу ОС в 1950 г. и сразу после освобождения в 1955 г. примкнувший к ФНО. Быстро выдвинувшись в руководстве вилайи №3, он стал одним из наиболее ярких и талантливых вождей алжирской революции.

Наряду с усилением военно-полицейских репрессий весной 1955 г. французские власти прибегали к политическим маневрам. Новый (с января 1955 г.) генерал-губернатор Алжира Жак Сустель выдвинул план "интеграции" Алжира, т.е. слияния его с Францией. Этот план предусматривал ряд экономических и социальных мероприятий, а также — второстепенные административные реформы с целью "умиротворить" алжирцев. Однако после начала вооруженного восстания подобные незначительные уступки были явным паллиативом. Не дал результатов и маневр с освобождением примерно 2 тыс. политзаключенных, в том числе — большинства ранее арестованных активистов МТЛД, и попыткой противопоставить их ФНО. Почти все они примкнули к ФНО, а фракция "централистов" самораспустилась в ноябре 1955 г. и влилась в ряды ФНО почти в полном составе. Что касается улемов, то их административный совет еще в ноябре 1954 г. решил: "Мы с революцией... Настал час, назначенный аллахом, следовать благородным путем к победе или гибели со славой" [9].

20 августа 1955 г. повстанческое движение охватило до 40 городов и селений на северо-востоке страны [10]. Патриоты во главе с ветераном ОС Юсефом Зигутом в результате внезапного удара нанесли карателям и застигнутым врасплох колонистам большие потери. Были убиты 71 француз (в том числе

— многие колонисты на разгромленных повстанцами фермах) и 62 алжирца — коллаборациониста. Ответный удар карателей был исключительно жестоким: до конца августа по всей территории северо-востока было убито, по данным ФНО, до 12 тыс. алжирцев. Несмотря на тяжелые потери, повстанцы своей цели достигли: август 1955 г., по мнению французского исследователя Ива Курьера, привел к "четкому и откровенному разрыву", ибо "страх объял европейцев" и "впервые вся страна стала жить в атмосфере войны" [11].

Юсеф Зигут, до вступления в ОС — простой кузнец, обогатил тактику партизанской войны методом привлечения "мусабилей" ("попутчиков"), т.е. вспомогательных бойцов (в отличии от "муджахидов" — регулярных бойцов АНО). "Мусабилями" были добровольцы — крестьяне, после завершения какой-либо операции обычно возвращавшиеся к мирному

труду. К ноябрю 1955 г. в этом регионе были сожжены 67 из 90 имевшихся здесь ферм колонистов [12]. Организованная в ответ на это "охота за мятежниками" при участие вооруженных отрядов колонистов вылилась в истребление мирного населения целых деревень.

В сентябре 1955 г. резко активизировались повстанцы на западе страны, где они объявили 1 октября 1955 г., что "вся Орания присоединяется к своим борющимся братьям". По призыву ФНО даже правые делегаты Алжирского Собрания во главе с Бен Джаллулом и католиком-кабилом Ульд Аудиа, ранее послушно следовавшие указаниям французских властей, отказались от участия в работе Собрания и создали совместно с делегатами от УДМА "группу 61", в которую вошли также некоторые мусульманские депутаты и сенаторы из Алжира. В принятой 26 сентября 1955 г. резолюции "группа 61" осудила план "интеграции" и высказалась за "алжирскую национальную идею". Это свидетельствовало об отказе даже наиболее консервативных кругов от профранцузских позиций. Многие муниципальные советники и чиновники — алжирцы стали подавать в отставку в знак протеста против политики колонизаторов. В январе 1956 г. Ассоциация улемов заклеймила французский империализм и потребовала от правительства Франции начать переговоры с повстанцами, а Ф.Аббас от имени УДМА заявил о поддержке ФНО. Ранее он сказал Сустелю: "Все храбрые люди взялись за оружие. Трусы же разговаривают с административными властями" [13].

Крах сторонников старой колониальной политики на выборах в Национальное собрание Франции 2 января 1956 г. привел в власти правительство социалиста Ги Молле. В его декларации признавалась "алжирская индивидуальность" и содержалось обещание решить будущее Алжира путем переговоров. Однако, под нажимом ультраколонистов, 6 февраля 1956 г. организовавших 20-тысячную манифестацию против приехавшего в Алжир премьера, Ги Молле, освистанный, забросанный камнями и гнилыми помидорами, отступил. В речи по радио он объявил, что "Франция будет сражаться за то, чтобы остаться в Алжире и она здесь останется". После этого он назначил министром-резидентом в Алжире проколониалистски настроенного социалиста Робера Лакоста. Тот продолжил курс на подавления восстания, пытаясь также привлечь алжирцев на свою сторону декретами об обязательном повышении доли издольщиков-алжирцев при распределении урожая, о повышении зарплаты и т.д. Но эти меры ничего не

дали. Численность французской армии в Алжире была доведена до 350 тыс. человек. Повсюду были созданы "специализированные административные секции" (САС) во главе с офицерами разведслужбы, которые ввели антиповстанческую пропаганду, сколачивали из верных мусульман "отряды самообороны", распределяли жилье и продукты, ведали образованием и медицинской помощью [14].

УДМА и Ассоциация улемов официально примкнули к ФНО в апреле 1956 г., а их лидеры (Фархат Аббас и Тауфик аль-Мадани) вошли в руководство ФНО (еще раньше в него вошли бывшие "централисты" Бен Юсеф Бен Хедда, Саад Дахлаб, Мухаммед Язид). Вне рамок национального единства остались лишь мессалисты, объявившие ФНО "оплотом буржуазии" и "кабильского расизма". Вступив в 1955 г. в ожесточенную политическую и вооруженную борьбу с ФНО, они к 1958 г. утратили почти все позиции внутри Алжира, но еще сохраняли вплоть до 1961 г. некоторое влияние среди алжирцев во Франции. В течении всей войны 1954-1962 гг. ФНО именовал мессалистов не иначе, как "сбродом мошенников, шпионов и предателей" [15]. Маниакальная страсть Мессали быть любой ценой "отцом нации" привела его к политическому банкротству.

Во французской историографии последних лет и мемуарах некоторых деятелей алжирской эмиграции заметна тенденция к пересмотру ранее негативной оценки Мессали Хаджа и его политики. Характерно, что бывший первый президент Алжира Ахмед Бен Белла, в 1954-1962 гг. активно боровшийся с Мессали и считавший его "по бороду погрузившимся в болото инертности" [16], в 1982 г. написал предисловие к мемуарам Мессали, где заявил, что именно Мессали алжирцы обязаны "фантастическим пламенем ноября 1954 г.", а также — "национализмом, не отошедшим от Бога, как на западе, а выросшим из наших верований и оплодотворенным нашей верой в Аллаха". Ш.-А.Жюльен в послесловии к тем же мемуарам называет Мессали "отцом алжирского национализма" и пишет о его "способности выразить глубокие чаяния алжирского народа словом, пером и действием", а Ш.-Р.Ажерон, хоть и опровергает некоторые обвинения Мессали в адрес ФКП, но все же в целом берет его под защиту в споре с ФКП. М. Харби (порвавший с ФНО, в котором он занимал заметное положение в 1954-1965 гг.) пишет, что ФНО хотел "разрушить образ Мессали как сторонника вооруженной борьбы и вождя глубоко укоренившейся в народе организации", для чего прибегал к

"личной клевете, военным нападениям и фальсификации истории". По мнению Харби, Мессали в борьбе с "исключительностью ФНО стал побежденным сторонником политического плюрализма". Но он вынужден признать: "Политическая ошибка Мессали, рожденная непримиримостью ФНО, позволила французским властям разъединить национальные силы и сфабриковать фальшивую альтернативу вооруженной революции" [17]. Как не вспомнить слова Сустеля в ноябре 1955 г.: "Мессали — моя последняя карта" [18]. Не умаляя действительных заслуг Мессали как основателя ППА и МТЛД, все же следует согласиться с мнением руководства АКП, охарактеризовавшего мессализм в 1960 г. как "открытую контрреволюционную, антинациональную позицию, соглашательство с колониалистами" [19].

Немало ошибок допустила и АКП. Недооценив в начале значение перехода к вооруженной борьбе и не поняв ее подлинного масштаба, партия, тем не менее, быстро нашла свое место в этой борьбе. Уже с ноября 1954 г. она установила контакты с повстанцами и оказала им всевозможную поддержку. По всей стране АКП организовала массовое движение солидарности с ФНО, сбор оружия, медикаментов и денежных средств для него, а в городах — даже снабжение подполья ФНО боеприпасами. После пленума ЦК АКП в июне 1955 г. был взят курс на активное участие в вооруженной борьбе и создана военная организация "Борцы за освобождение" во главе с А. Герруджем (в 9 городах) и отряды "красных маки" в долине Шелифа (на западе Алжира). В связи с этим в ноябре 1955 г. деятельность АКП была запрещена колониальными властями. В подполье АКП продолжала нелегально издавать газету "Либертэ", позднее наладила выпуск журналов "Реалитэ альжерьенн э марксисм" и "Аль-Джазаир аль-Муджахида", вела работу среди французских солдат, убеждая их не воевать против алжирцев.

В мае-июне 1956 г. по соглашению между АКП и ФНО партизаны АКП влились в ряды АНО. Сохранив независимость, АКП объединила тем не менее свои политические и военные усилия с усилиями ФНО. Из 8 членов ЦК партии, вступивших в АНО, 4 (Талеб Буали, Тахар Гомри, Лайд Ламрани, Мухаммед Герруф) погибли в боях, 21 из 40 членов ЦК АКП, включая 8 из 12 членов Политбюро, прошли через колониалистские застенки, тюрьмы и концлагеря [20]. А казненные колонизаторами коммунисты-европейцы Анри Майо, Морис Одэн и Фернан Ивтон, как и вынесший чудовищные пытки

Анри Аллег, были признаны, наряду с многими павшими в боях выдающимися алжирскими патриотами, национальными героями алжирской революции.

Присоединение АКП к революции проходило далеко не гладко. Коммунисты впоследствии признавали, что неосведомленность о подлинном характере и целях ФНО рождала в их среде "интенсивные споры, частично связанные с самим составом партии, на одну треть состоящей из европейцев, преимущественно горожан". Их колебания были вызваны также "резким обострением борьбы и ее формами" [21]. Жестокие расправы националистов с европейцами (в том числе — с коммунистами, пытавшимися вступить в отряды АНО) всячески расписывались и преувеличивались колониалистской пропагандой, что объективно лишало ФНО поддержки значительной части общественного мнения во Франции и в Алжире. Впоследствии эти драматические коллизии получили отражение в алжирской художественной литературе, в частности в романе известного писателя Ат-Тахира Ватгара "Туз".

Пользуясь помощью АКП (деньгами, продовольствием, одеждой, медикаментами, оружием, похищенным с армейских складов), ФНО старался не афишировать ее и вообще скрывал свои контакты с АКП, отрицал наличие соглашения 1956 г. с ней, говорил даже о ее якобы "отсутствии" в борьбе, хотя известно, что только в районе Тлемсена на западе страны в боях приняли участие большинство из примерно 1 тыс. кре- стьян-членов АКП. Вызывалось это не только давним недоверием националистов к АКП и антикоммунизмом многих руководителей ФНО, но также их опасениями, что в США, Западной Европе или арабских странах ФНО могут счесть "находящимся по влиянием коммунистов" [22].

Удивительно, но и французы, и ФНО опасались, что АКП повторит в Алжире "опыт революционной войны" во Вьетнаме. На самом деле, у АКП не было на это ни средств, ни возможностей ввиду ее малочисленности и отсутствия массовой опоры в мусульманской среде. Кроме того, как отмечает Шарль-Робер Ажерон, "двойная принадлежность к ФНО и АКП запрещалась". Аббан Рамдан осенью 1955 г. говорил, что ФНО хочет лишь независимости в отличие от китайцев, которые хотят еще и "социалистической революции". А другой лидер ФНО, Бен Хедца, уверял, что в Алжире идет "война за независимость, а не революция в классическом смысле этого слова". Далеко не всем руководителям ФНО хватало политической искушенности и достоинства Ф.Аббаса, давшего

умелый ответ на инсинуации в адрес ФНО: "Всем известно, что мы не коммунисты, но мы предпочли бы быть свободными алжирскими коммунистами, чем оставаться под иностранным господством" [23]. По данным ФНО, к 1956 г. численность АНО достигла 60 тыс. бойцов (как считает Ш.-Р.Ажерон, численность АНО никогда не превышала 46 тыс. человек,

уже на 2/3 территории страны. Количество "инцидентов" (т.е. боевых операций, актов саботажа, отдельных покушений) выросло с 998 в ноябре 1955г. до 2624 в марте 1956г. и 2837 в июле 1956 г. (в 1956 г. бойцы АНО и подпольщики ФНО убили 527 французов, в том числе — солдат, служащих и колонистов, и 3569 алжирцев, виновных в предательстве или пособничестве властям; всего к августу 1956г. было убито за коллаборационизм, отказ поддержать ФНО и "оскорбления Аллаха" 13205 алжирцев) [25].

В связи с ростом численности АНО и расширением масштаба ее операций выявилась необходимость большей координации действий различных вилай, а внутри вилай — зон и отрядов. Резко возросшая мощь французской армии также требовала согласованности действий, маневренности и организованности повстанцев. В августе 1956 г. в долине Суммам (в области Кабилии) состоялся съезд повстанческих командиров и руководителей ФНО. На съезде были утверждены структура и система командования АНО, принята политическая платформа

—главный программный документ ФНО до 1962 г. Был избран руководящий орган — "Национальный совет алжирской революции" (НСАР) в составе 34 человека (в августе 1957 г. состав НСАР был расширен до 54 человек), а при нем — КИК, т.е. Координационно-исполнительный комитет из 5 руководителей

—"национального политического комиссара" Аббана Рамдана

(главного организатора Суммамского съезда), командиров вилай Юсефа Зигута (№2), Белькасема Крима (№3), Ларби Бен Мхиди (№5) и профсоюзного лидера Айсата Идира. Вскоре арестованного Идира и погибшего Зигута заменили привлеченные Аббаном лидеры "централистов" — Бен Юсеф Бен Хедда (бывший генсек МТЛД) и Саад Дахлаб.

Съезд провозгласил целями ФНО создание в Алжире независимой "демократической и социальной" республики, проведение аграрной реформы, мобилизацию всех сил народа в рядах примыкавших к ФНО массовых организаций рабочих, студентов, торговцев, ремесленников. Признавалось необходимым

вынести алжирскую проблему на обсуждение мирового общественного мнения, гарантировать экономические и культурные интересы европейцев Алжира, установить между Францией и Алжиром новые отношения на основе равенства и взаимного уважения. Выступая за переговоры с правительством Франции на основе признания права Алжира на независимость, ФНО заявил в Суммамской платформе, что "будет рассчитывать в своей борьбе на все антиколониальные силы, даже если они не находятся под его контролем", счел ошибкой "валить в одну кучу всех алжирцев европейского происхождения", выступив за "подлинное равенство между всеми гражданами единой родины без всякой дискриминации". Аграрную реформу ФНО понимал как "патриотическое решение проблемы нищеты в деревне" и ориентировал созданный им в феврале 1956 г. профцентр (Всеобщий союз алжирских трудящихся

—ВСАТ) на "наиболее эксплуатируемые слои рабочих и батраков", на вовлечение в забастовочное движение и борьбу за "социальную справедливость" всех трудящихся без различия происхождения. Справедливости ради, надо отметить, что упор на "интернационализм" и "социальность", даже прямое отрицание в платформе религиозного характера борьбы ФНО во многом носили скорее теоретический, чем практический характер. Газеты и сотни листовок ФНО на арабском языке открыто заявляли о его "приверженности принципам ислама", обещали "победу Аллаха" и заверяли: "Аллах с нами!" В большинстве отрядов АНО обязательными были коллективные молитвы по пятницам. Сама терминология ФНО была исламской

—"муджахид" (борец за веру), "мусабиль" (сопутствующий муджахиду), "фидай", т.е. боевик-подпольщик (буквально — "жертвующий собой", подразумевалось — за веру), "шахид" (мученик), как назывались все погибшие бойцы АНО. В некоторых вилайях почти в каждом подразделении были "муршиды" (наставники), выполнявшие функции духовных учителей и воспитателей почти как в суфийских братствах дервишей.

Подвергнув уничтожающей критике мессализм, лидеры ФНО в Суммаме столь же яростно обрушились на АКП, обвиняя ее руководство в отрыве от народа, неспособности "правильно анализировать революционную ситуацию" и отрицании

революционности крестьянства, подчиненности ФКП и "вере в невозможность национального освобождения Алжира до победы пролетарской революции во Франции". Авторы платформы даже считали, что "АКП исчезла как серьезная организация ввиду преобладания в ее рядах европейских элементов, перед

лицом вооруженного сопротивления проявивших всю противоречивость своих искусственных представлений об алжирской нации" [26].

С лета 1956г., т.е. с началом массового ухода к партизанам в горы молодых горожан и студентов, лидеры ФНО стали особенно опасаться влияния АКП. "Вас боятся даже тогда, когда вас мало" — сказал Аббан Рамдан руководителям подпольной АКП Б.Хаджу Али и С.Хаджересу. А внешние лидеры ФНО (М.Хидер) еще в феврале 1956 г. дали директиву "пресекать всякую попытку проникновения коммунистических доктрин" [27].

Были и другие, более субъективные причины. Одним из авторов платформы был Амар Узган, бывший генсек АКП, исключенный в 1948 г. из ее рядов и с тех пор сблизившийся с националистами. Он, привлеченный Аббаном как "теоретик", к июню 1956 г. "расширил до 40 страниц свою ранее записанную на 10 страницах схему идейно-политических целей восстания" [28]. И ему, и Аббану, и, по некоторым данным, третьему автору платформы Бен Хедце (старший брат которого был членом ЦК АКП) были свойственны получившие отражение в тексте и знакомство с марксизмом, и нелюбовь к АКП.

До настоящего времени бытуют самые разные оценки Суммамского съезда. Ахмед Бен Белла э 1963-1964 гг. говорил, что съезд дал революции "бюрократический и бумагомарающий аппарат, постепенно отрывавшийся от реальности борьбы" и ввел в руководство "политических деятелей, всегда выступавших против перехода к вооруженной борьбе и без колебаний публично осуждавших наши действия после 1 ноября" [29]. Позднее Хуари Бумедьен прямо указал на то же самое: "Негативный аспект съезда в Суммамме — это вхождение в руководство ФНО бывших лидеров улемов, "централистов" или нотаблей УДМА, по которым 1 ноября прозвонил колокол. Надо было бы дать революции созреть, что облегчило бы выдвижение новых кадров из рядовых бойцов. Это позволило бы избежать многих кризисов" [30]. Несмотря на все недостатки, съезд в Суммаме, как указывалось в Алжирской Хартии ФНО 1964г., "дал ФНО — АНО структуры, платформу и руководство" [31]. Возникшая после него по всей стране подпольная сеть политико-административной организации (ПАО) аппарата ФНО стала по мнению французских генералов "подлинной нервной системой восстания" [32].

Структуру ПАО образовывали комитеты ФНО различного Уровня (вилайи, зоны, района, сектора) во главе с полит-

комиссарами, а в основании всей структуры находились созданные ПАО органы управления в дуарах (или фракциях племен там, где они сохранились) — "комитеты трех" (председатель, его политический и административный помощники) и "народные собрания" из 5 человек: председателя — члена "комитета трех", уполномоченных по финансам (по сбору налога в пользу ФНО и распределению средств), по общественной собственности (в основном — по имуществу ФНО и АНО), по здравоохранению и культуре (включая суд и просвещение). Кроме того, в распоряжении "комитета трех" были также лица, ведавшие снабжением, вопросами безопасности и полиции. В городах комитеты ФНО, разветвленные более детально (на уровне секторов, подсекторов, районов и подрайонов), опирались на группы (обычно — из руководителя, сборщика налогов, ответственных за связь и пропаганду), а те — на ячейки из 3-4 человек. Почти при каждой группе находилось подразделение боевиков-фидаев, командир которого был "эквивалент сельскому политическому помощнику в комитете трех". Американский политолог Элф Хеггой особенно подчеркивал, что на всех уровнях иерархии ФНО — АНО политический помощник (или заместитель командира) имел обязанности, "напоминающие таковые большевистского комиссара" [33].

Французы очень преувеличивали эффективность ПАО, в то время как "комитеты трех" существовали далеко не везде, а "народные собрания", теоретически избираемые, на деле назначались местными комиссарами ФНО, в лучшем случае — выкрикивались на общей сходке крестьян под контролем повстанцев. Роль комиссаров ФНО была более значительна: они следили за деятельностью "комитета трех", за обеспечением семей погибших, выслушивали "шикайят" (жалобы) населения. Функции их еще более расширились, когда после 1957 г. плотность оккупации Алжира французской армией еще более возросла, а система ПАО частью была разрушена, частью же ушла в подполье.

Главной задачей ПАО была подмена французской администрации где только возможно. Используя малочисленность колониальных служащих на местах, ПАО заполняла этот "вакуум" своими людьми или же подчиняла себе (конечно, тайно) низших чиновников-алжирцев. Даже там, где было много европейцев и колониальный аппарат был силен, ПАО действовала в качестве его неуловимого двойника. Кое-где крестьяне при поддержке АНО приступали к разделу земель феодалов. Тысячи алжирцев, особенно из числа молодежи, вступали в ряды

"муджахидов" АНО, а самые широкие слои населения стали принимать активное участие в действиях "мусабилей". Система взаимодействия "муджахидов" и "мусабилей" позволяла успешно вести партизанскую войну. Несмотря на огромное превосходство французов в живой силе и технике (против АНО в 1957-1961 гг. сражались свыше 800 тыс. солдат при поддержке танков, авиации, включая специально поставленные из США вертолеты, артиллерии и военно-морского флота), АНО успешно наращивала свою военную мощь. С конца 1957 г. она уже располагала собственной артиллерией, противотанковыми средствами (базуками и минами), радиослужбой, позволяющей поддерживать связь между вилайями, а также с зарубежными базами. В 1958-1959 гг. АНО располагала, помимо 60 тыс. "муджахидов", еще и 70 тыс. "мусабилей" [34].

Разрушительная война причиняла стране и народу огромный ущерб: сотни и тысячи селений буквально стирались с лица земли во время авиабомбардировок, артобстрелов и карательных экспедиций, десятки и сотни тысяч людей гибли, бежали в соседние Тунис и Марокко, оставались без всяких средств существования, оказывались в тюрьмах, застенках, концлагерях. По данным ФНО, всего за годы войны погибло около 1,5 млн. алжирцев и было разрушено дотла 9 тыс. деревень [35]. Эти жертвы не были напрасны. Но они унесли лучших людей, что сказалось на последующей жизни в Алжире, характеризовавшейся обездоленностью и ожесточенностью многих одиноких стариков, женщин, инвалидов и сирот.

На ход событий в Алжире оказывала влияние и международная обстановка. 22 октября 1956 г. руководство революцией было ослаблено арестом (вследствие перехвата французами марокканского самолета) почти всей "внешней делегации" ФНО в составе А.Бен Беллы, Х.Айт Ахмеда, М.Будиафа, М.Хидераи М.Лашрафа. Через несколько дней англо-франко-изра- ильская агрессия против Египта едва не сокрушила поддерживавший ФНО режим президента Насера. Агрессоры мстили ему за национализацию Суэцкого канала, основными акционерами которого были французы и англичане. Но для Франции удар по Египту означал также попытку лишить поддержки Египта алжирских патриотов, которые получали оттуда до 1 тыс. единиц оружия ежемесячно в 1954 г. и до 8 тыс. — в 1956 г. [36]. Не могло не взволновать французов (еще больше англичан и американцев) заявление Бен Беллы в Каире в феврале 1956 г.: "Мы готовы к тому, чтобы принять оружие от советского блока" [37]. Все это дало стимул широкому распространению в