gasprinskiy-3tom-1

23)Оставшийся два года на оном курсе может при неуспешности остаться и на третий, но содержание его от вакфа прекращается, и он сам несет расходы на своё содержание. Более трёх лет никто не может быть оставлен в медресе на одном курсе и исключается по неспособности.

24)Экзамены производятся по вопросным пунктам, соответствующим ежегодному курсу каждого класса и отделения.

Для получения отметки «знает» надо хорошо ответить на большую половину заданных вопросов.

25)В полный курс Зинджерли медресе входят следующие предметы: турецкая и арабская грамматика, каллиграфия, арифметика, наука о нравственности, логика, наука о стихосложения мусульманское право, богословие, изучение сунны и Корана, причём выпускные сохты должны вполне знать языки и письменность арабскую, турецкую и русскую (когда последнее войдёт в курс).

26)Занятие этими предметами будет ежедневное, по семи часов, а на изучение русского языка и посещение ремесленных классов, когда таковые будут открыты, определяется по два часа ежедневно.

27)После лекции муддерис обязан проверить, насколько его поняли слушатели, и при надобности дать дополнительные объяснения. Письменные работы и переводы сохт исправляются самим муддерисом.

Отдел третий

28)Все принятые в медресе сохты содержатся на счёт вакуфного дохода.

29)Сохты получают утром и вечером чай с пшеничным хлебом; в полдень обед из двух блюд (супы разные и мясо с овощами по времени года). По четвергам и понедельникам как второе блюдо даётся пилав из рису или каша из пшена. Все помещения медресе освещаются и отапливаются из средств вакуфа.

30)Ежегодно из общего дохода медресе, по исключении налога

ижалованья служителей, отчисляется по 200 руб<лей> на ремонт и 100 р<ублей> на пополнение училищной библиотеки, а остающаяся за сим сумма обращается в равных долях на содержание мудерриса

иучащихся. Остатки от расхода на сохт, могущие быть в урожайные годы, сохраняются для расхода в неурожайные годы. Остатки ремонтной суммы зачисляются в особый «ремонтный капитал». Весь приход

ирасход подробно записывается в специальную книгу.

31)Для пользования сохт и других лиц библиотека открыта ежедневно. Учащимся в медресе книги выдаются на руки; а частные лица пользуются книгами лишь в помещении библиотеки.

361

32)Никому на дом книги не отпускаются.

33)Один из надзирателей заведует библиотекой и отвечает за целостность книг согласно каталогу.

34)Библиотекусоставляют: а) 800 экз<емпляров> разныхкниг, пожертвованных мудеррисом А. Абибулла Эфенди, б) книги, жертвуемые другимилицами, ив) книги, покупаемыеежегодноизсредстввакфа(ст. 30)

35)Библиотека состоит из учебных и научных книг и рукописей на языках арабском, турецком, персидском и русском.

1890, 14 ноября. – № 40

Величие1067

Есть люди, имена коих должны быть священны для всех народов и племён, без различия религий и времён. Имена таких людей должны быть известны всем, ибо эти люди суть светочи человечества. Они облегчают и освещают нам жизнь и труд в этом мире, где было и есть более печали и горя, чем радости и довольства.

Под словом великих людей мы не подразумеваем известных завоевателей, в тот или другой век наводнявших свет кровью и слезами, а не известных большинству тружеников мысли и науки, давших всему человечеству лучи света и блага, не приурочивая их ни к месту, ни к племени, ни к времени.

Скромные люди, изобретшие паровую машину, локомотив, пароход, телеграф, доискавшиеся лекарств для той или другой болезни, мучащей человека, или указавшие людям лучшие мысли и стремления, – вот истинно великие люди всего мира, достойные уважения и любви монгола, негра, араба и европейца, мусульманина и христианина, ибо всех они благодетельствуют одинаково.

Нашим читателям мы рассказали о великом французе Пастере1068, нашедшем, после долгих опытов и наблюдений, верное средство от водобоязни; теперь с радостью сообщаем имя великого немца, доктора Коха1069, нашедшего верное средство против чахотки!

Пастер и Кох – это значит, с Божьего благословения, спасенье от двух жесточайших недугов всех времён и народов – водобоязни и чахотки! Это значит – осушение моря слёз: предотвращение бездны горя и страданий.

Чахотка, как известно, наиболее распространённая среди людей болезнь. Она поражает и губит более людей, чем холера, более причиняет мучений, отчаяния и горя. Эта болезнь с древнейших времён счи-

362

талась неизлечимой. Наконец, теперь, в 1890 году по Р. Х. или в 1308 году геджры, Аллах допустил прусского доктора Коха найти средство против этого бича рабов Божьих. Как сообщают иностранные газеты, лечащиеся сейчас у Коха чахоточные больные почти исключительно принадлежат к высшему обществу Берлина. Один из больных, чахоточный юноша, сын одного из служащих при гигиеническом институте в Берлине, где президентом состоит д-р Кох, уже окончательно излечён по его системе. Вообще, до истечения шести недель больные закончат период наблюдения, под которым они состоят в настоящее время, и д-р Кох будет в состоянием ознакомить мир со своим открытием. По его мнению, срок от четырёх до восьми недель необходим для того, чтобы окончательно убедиться в излечении…

Все политические события заглушаются в Берлине вестью об открытии Коха. Великая весть, что бугорчатка исцелимая, признается в Берлине событием, какому в медицине со времён Гиппократа не было равного ни по важности, ни по практической пользе. Трудно представить себе впечатление, вызванное этим вопросом в Берлине. Император Вильгельм1070 считает особой милостью судьбы, что именно в его царствование и именно в Германии оказано человечеству подобное благодеяние. Он жертвует Коху два миллиона марок. Один в подарок доктору, а другой на учреждение большой больницы для исцеления чахоточных.

Средство доктора Коха держится пока в секрете. Но оно вскоре будет объявлено, и мы тогда сообщим об основаниях нового лечения бугорчатки1071.

1890, 23 ноября. – № 41

Новые мектебы <…>1072

Новые мектебы, т. е. такие, в которых вводится новая, облегчённая система преподавания начальной мусульманской грамоты, хотя медленно, но пробивают себе дорогу и упрочивают своё доброе имя среди населения. Таковые образцовые мектебы уже имеются в Крыму, на Кавказе и в других областях, делая своими успехами прочное завоевание в мнении мусульман, которые, видя или слыша, что много-много в один год ребёнок выучивается читать, писать, считать и основам религии, начинает критически относиться к старому порядку, при коем ребёнок в три-четыре года не может выучиться правильно читать на родном языке, не говоря уже о каких-либо других познаниях.

363

Вбольшинственовыхмектебовпринятокакначальноеруководство составленная нами книга «Ховадже-и-Субьян» (Учитель детей)1073 с прописями и наставлениями, как вести учебное дело по новой методе.

Внекоторыхмектебахсначаласентябряпо15 ноября, какнасизвещают, крошки-дети успешно прошли уже двадцать уроков, т. е., значить, усвоилиуженачалаписьмаичтения по-татарскииприступаютк арабскому. В мае в тех мектебах произойдут в присутствии родителей

ипублики экзамены, и мы не сомневаемся, что дети в 9 месяцев приобретут навык читать, писать и считать по-татарски, читать Коран и будут знать начала вероучения и порядок богослужения.

Снового года новый мектеб откроется и в г. Оренбурге, в коем также основным руководством принят наш «Ховадже-и-Субьян». Мектеб будет руководиться г<осподином> Еникеевым1074, который преподаёт

ирусскую грамоту. В добрый час, добрые люди. Будьте бодры и терпеливы: все те лица, кои не доверяют и осуждают всякую новизну и реформу, будут лучшими вашими друзьями, когда увидят пользу вашего дела. Недоверие, сомнение, встречающие каждое новое дело, не есть«фанатизм», неесть«враждарадивражды», апростоосторожный консерватизм, выраженный в народной пословице: «Не снимай башмаков, не завидя броду». А потому будьте глухи к нареканиям незнающихиведитевперёдупорноичестнонашедоброеисвятоедело– обновления и облегчения всеобщей грамотности, как основание грядущего успеха всех успехов.

По поводу интеллигентных татар1075

В самаркандской газете «Окраина»1076 мы встретили несколько корреспонденций из Ташкента, хотя и не богатых фактами, но чрезвычайно интересных с провинциальной и бытовой стороны. Некий «татарин неучёный» в обширной статье жалуется на интеллигентных собратий и говорит (№ 213) главным образом следующее:

«Цель моя высказать гнев на бездеятельность интеллигентных татар, считающих себя образованными, которые видят, что делается открыто в кругу их, и несмотря на это до сего времени остаются эгоистами и гордецами. Интеллигентные эти татары заняты своею только личностью, пренебрегают своими собратьями-татарами, не учившимися по-русски, называют их татарвой, не обращая на них никакого внимания, и не думают, что они сами из этих же татар.

«Я никак не могу понять этих интеллигентных татар, удивляешься

364

образу их жизни. Ведь они сами себя называют мусульманами, а в то же время истинных мусульман презирают.

«Я не понимаю, зачем г<осподин> Гаспринский старается распространить просвещение между мусульманами через интеллигентных татар, что он ожидает от них, когда они пренебрегают даже своего умершего собрата. По моему мнению, многолетние труды и надежды г<осподина> Гаспринского должны исчезнуть бесследно. Собственно говоря, я не уверяю никого, что труды г<осподина> Гаспринского исчезнут бесследно навсегда, я говорю в том смысле, что надежда на интеллигентных татар не прочна, так как татары интеллигентные не знают свой родной закон, поэтому, по моему мнению, не только двинуть просвещение между мусульманами вперёд, но, напротив, сами способствуют затемнению истины. Я осмеливаюсь выводить это заключение из того, что представители каждой нации, когда бывает их праздник, собираются в своих молельнях: каждый из них, просвещённые и тёмные, безразлично, знают молитвы и закон. Интеллигентные же татары, как представители нации, не то что исполняют пятивременные свои намазы, но даже ни в один праздник не бывают в мечети».

На эти жалобы «татарина неучёного» в №№ 234, 235 и 237 той же газеты возражает интеллигентный татарин г<осподин> А. Ногайбаков. Возражение сводится к опровержению того, что, мол, интеллигентные татары не знают и пренебрегают своей религией и народом. Г<осподин> Ногайбаков указывает, что большинство интеллигентных татар знают и преданы правилам своей веры и что если между ними попадаются исключения, то это не может служить обвинением для всех татар, учившихся в русских учебных заведениях.

Эта интересная полемика между образованным и необразованным татарином имеет источником простое недоразумение. Были и будут учёные мусульмане, которые преданы точному исполнению всех обрядов религии и адата и наоборот. Если допустить, что русская школа и воспитание, как, по-видимому, думает «неучёный татарин», ослабляет преданность обрядам религии, то чём объяснить несоблюдение этих обрядов и молений тысячами других мусульман, никогда не проходивших даже мимо русской школы? Очевидно дело не в русской школе, где обучают многим наукам, но ни наших обрядов, ни нашей религии никто не осуждает.

Интеллигентным татарам нельзя делать упрёка, что они плохие мусульмане (конечно, есть исключения, как во всём и всюду), ибо дух

365

ислама требует «веры» (иман), а затем обрядов (гамель). Конечно, вера, соединённая с использованием обрядов, ставится выше.

Поучительная сторона этой полемики та, что интеллигентные татары должны обращать наиболее внимания на народные массы, из среды которой выдвигаются. Должно помнить, что мусульманин демократ по крови и религии, и все то, что прощается «барину», например, русским простолюдином, не сойдёт так «мурзе», «беку» и «чиновному мусульманину». Татарин всегда будет иметь своё суждение и свою критику, с которыми придётся считаться. Вот почему уже несколько лет назад мы говорили: «идите впереди народа, ведите его по пути культуры и просвещения, но не забегайте слишком вперёд, ибо тогда народ отстанет, и голос ваш не будет им услышан».

Что упрёк «неучёного татарина» неоснователен, видно особенно хорошо из статьи в той же газете (№ 232), очевидно, написанный не татарином. Вот, между прочим, что он говорит:

«Статья «татарина неучёного», помещённая в одной из номеров «Окраины», произвела большую сенсацию в татарской интеллигенции Ташкента. В это время как раз все татары были настроены на крайний патриотический тон собранными г<осподином> Лейсеком1077 татарскими песнями и собрались в дом Мирза-Хакима, чтобы, повеселившись, увенчать способного к собиранию татарской музыки композитора лаврами и поднести ему адрес, как вдруг раздался строгий фанатический голос неучёного мусульманина, который бросил в глаза своим интеллигентным собратьям упрёк в неверии, в отступничестве от ислама и прочее.

«Но наружность бывает обманчива. Живя в среде русских, нельзя оставаться пунктуальным исполнителем всяких обрядов, но можно сохранить строго мусульманские убеждения, можно скрыть на дне своей души фанатическую нетерпимость; можно всеми силами противодействовать русскому цивилизующему влиянию… На это уж претендовать никак не ему, татарину, а нам, русским, которые не сумели за многие годы приручить к себе татар, не смогли убедить их и т. д.».

Выходит поистине драматическое положение для «интеллигентного татарина». Куда ни кинь, всё клин. Неучёный татарин обвиняет его, что он плохой мусульманин, а учёный русский обвиняет его в глубокой преданности исламу и нетерпимости к другим!

В этой грустной и будто бы глубоко-патриотической двусторонней вылазке есть одна отрадная сторона; это несомненность факта, что мусульманская интеллигенция настолько возросла, по крайней мере

366

количественно, что колет глаза единоверца невежды и соотечественника русского, который далее в своей статье объясняется начистоту. Он говорит:

«Татарам, сослужившим свою службу, следовало бы жить себе спокойно среди русских (неужели волнуются?), отбросив в сторону всякие притязания на сепаратизм (ого!), который они обнаруживают (чем?) своими восторгами по поводу исполнения татарских песен русскими музыкантами, хлопотами об устройстве особой татарской школы и тому подобными действиями (вот как!), нисколько не согласными с видами русской политики в мусульманской стране (верить ли нам на слово?)».

Итак, будущий историк обязан записать: в 1890 году доктор Кох открыл в Берлине эмульсию против чахотки, а великий политик, давший статью газете «Окраина» и скрывший своё имя завесой скромности, открыл в Ташкенте татарский сепаратизм (!). Однако шутки шуткой, но этот курьёзный новоиспечённый «сепаратизм» (чрезвычайно модный термин) рождает в нас один вопрос серьёзного свойства: не мешает ли десяток, другой интеллигентных мусульман, служащих чиновниками на окраинах и готовящих своих детей к служебной или учёной деятельности (недаром же они хлопочут о какой-то школе), тем неудачникам, кои в числе прочих стекаются на азиатские окраины в ожидании быстрой карьеры и лёгкой наживы? Если «да», то долой сепаратистов; кричите о них – авось кое-кто кое-чему и поверит. Не хорошо.

Исмаил.

1890, 30 ноября. – № 42

В 42 номере «Туркестанских ведомостей» читаем <…>1078

В 42 номере «Туркестанских ведомостей»1079 читаем:

«6-го октября ташкентское татарское общество чествовало обедом нашего талантливого капельмейстера Ф. В. Лейсека1080, причём поднесло ему благодарственный адрес. Поводом к тому было следующее: в первый же день открытия выставки, 30-го августа, многочисленные посетители её, мусульмане были приятно изумлены, услышав попурри из родных им мотивов (татарских, сартовских, киргизских и башкирских). Это попурри исполнилось оркестром военных музыкантов,

367

под управлением г<осподина> Лейсека, автора этой новой, весьма оригинальной и интересной пьесы. Относясь довольно равнодушно к европейской музыке вообще, здешние мусульмане с видимым наслаждением слушали родные им звуки народных, мусульманских мелодий. Эстрада, на которой исполнялась эта пьеса, была постоянно окружена толпою русских, сартов и татар, и это продолжалось во всё время существования выставки. Не довольствуясь одним словесным выражением благодарности, ташкентские мусульмане, преимущественно татары, решили поднести Ф. В. Лейсеку благодарственный адрес на обеде, данном в честь г<осподина> Лейсека в доме д<ействительного> ст<атского> сов<етника> М. Х. Умидова».

На этом обеде татарское общество поднесло г<осподину> Лейсеку адрес следующего содержания:

«В день открытия сельскохозяйственной и промышленной выставки наше татарское общество было приятно изумлено, услышав попурри из азиатских мотивов, исполняемое оркестром под Вашим управлением. Уже одно то обстоятельство, Милостивый Государь, что павильон оркестра был окружён густою толпою слушателей, доказывает, сколько был велик интерес, возбуждённый этою пьесою. Кроме мусульман, слушавших с понятным удовольствием родные мотивы, тутбылатакжеимассаевропейцев. Помимогромадногоудовольствия слушать родные мотивы, нам особенно приятно было, Милостивый Государь, что многие европейцы, считавшие песни мусульман бедными в музыкальном отношении, должны были усомниться в точности такого заключения. Сколько мы знаем, это первый случай, что азиатские мотивы положены на оркестр. Это обстоятельство тем более делает Вам честь, что, как мы слышали, работа эта была – экспромт. Питая искреннюю к Вам, Милостивый Государь, благодарность за наслаждение при слушании этого исполненного интереса попурри, ташкентское татарское общество просит Вас, в знак признательности, принять сей адрес.

Адрес этот подписан 33 лицами, представителями здешней татарской колонии».

В ответ на это внимание г<осподин> Лейсек обратился в нашу редакцию с следующем письмом: «Ташкентское татарское общество, преподнося мне адрес как автору «Азиатских попурри», оказало мне величайшую честь. Душевно тронутый подобным вниманием, прошу вас, милостивый государь, позволить мне выразить через посредство вашей уважаемой газеты искреннюю благодарность всему обществу».

368

Мы охотно исполнили просьбу г<осподина> Лейсека, ибо его азиатские попурри и другие труды, направленные к популяризации азиатских мотивов, вполне заслуживают внимания и поощрения. Собиратель народных мотивов служит задачам культуры не менее, чем собиратель сказаний, былин, поговорок и прочее.

Тем удивительнее было прочесть в самаркандской «Окраине» статью некоего Миршаба о том, что чествование «талантливого нашего капельмейстера Ф. В. Лейсека», как выражается о нём официальные областная газета, указывает на «татарский сепаратизм».

Обыденный и среди всех интеллигентных людей далеко не новый, невинный факт, помещённый как таковой в хронике официальная издания, попадает на страницы честного органа как нечто политически тенденциозное. Смешно и не больше, ибо видеть кого-либо «более роялистом, чем сам король», может возбуждать только смех.

Мы получили из Тифлиса <…>1081

Мы получили из Тифлиса только что отпечатанные там прописи для упражнения в татарской каллиграфии. Прописи эти составлены почтенным преподавателем мусульманского вероучения и тюркского языка в Горийской учительской школе1082, муллою Абдуселям Ахундзаде1083. Изданы прописи весьма изящно. Лица, интересующиеся родной каллиграфией, должны быть благодарны г<осподина> Ахундзаде за этот маленький, но полезный и своевременный труд. Стоят прописи 25 коп. с почтовой пересылкой. Обращаться к составителю в г. Гори Тифлисской губернии.

Опереселенцах1084

Встатье «О русской колонизации в Туркестан<ском> крае», помещённой в «Рус<ском> Вестнике»1085, автор г<осподин> Иванов в весьма неутешительных красках изображает эту колонизацию. Количественно колонизация, впрочем, возрастает. В 1886 году поселялись 315 семейств, в 1887 году вдвое больше 789, а в 1889 году 1006. В 1879 году было только три крестьянских посёлка и было колонистов около 2000 душ. В 1889 году, т. е. через 10 лет, в областях Сырдарьинской, Зеравшанской и Ферганской уже было 25 000 душ.

Свои впечатления при посещении колоний г<осподин> Иванов передает следующем образом: «Мы видели, – говорит он, – несколько

369

наших колоний и, вопреки некоторым отчётам, нами читанными, не могли за них порадоваться. Поселенцы, живя по несколько лет, весьма мало переняли от туземцев их уменья пользоваться местными благами природы. Все они смотрят какими-то сиротами, требующими опеки, без которой не могут обойтись. Никто из них не пустил корней в новую почву, на которой сел. Все сейчас же готовы сняться с якоря и двинуться в новые страны. Такие люди никогда не будут иметь здесь насиженных мест и все будут куда-то стремиться. Мы говорим здесь о переселенцах самых богатых и многолюдных посёлков, и притом переселенцах-крестьянах. Их колонии не имеют ничего схожего с селениями туземцев: нет ни садов, ни виноградников, ни баштана, ни хлопка, ни шёлку и т. д. Наши колонисты сеют пшеницу, картофель, косят траву и т. д. Одним словом, ведут такое же хищническое хозяйство, какое они вели у себя на родине. При плодородии здешней почвы, получая всё в изобилии, они только сыты и, не имея ничего на продажу, не имеют ни гроша на удовлетворение других потребностей. Ничего не умея предпринять для этой цели, они только всем надоедают своими жалобами на безденежье и на своё, будто бы, безвыходное положение. Кто-то должен их научить добывать деньги, а сами они до этого додуматься не могут, хотя перед своими глазами имеют деньги, продавая на сторону избытки разнородных своих произведений и ведя крайне расчётливо и бережливо всё своё хозяйство».

Известно, что знания, даже самые обыкновенные, даются массе не легко, а постепенно и понемногу.

1890, 3 декабря. – № 43

Каменный уголь в будущем1086

Перевод Э. Э. Абибуллаевой

Немецкие учёные и инженеры, просчитав, что ископаемый или каменный уголь, являясь первой необходимостью цивилизации и торговли, а также учитывая в его потребности фабрик, заводов, мельниц, пароходов, машин и большинства предоставляющих работу мест Европы, сделали прогноз о его истощении в недрах земли. Наступит трудное время, когда запасы каменного угля закончатся. В Европе и Америке все условные места добычи каменного угля взяты под контроль, а также сделан расчет, на какой период времени хватит его добычаипотребление. Кпримеру, повышеуказаннымподсчетам, каменныйугольАнглии рассчитанвсегонадвестилет. Учитывая, чтоуголь,

370