Dukhovnaya_kultura_Kitaya_Tom_3_-_Literatura_Yazyk_i_pismennost

строится сюжетное действие. Герой постоянно находится в об ве женщин,

ибольшинство коллизий в романе связано именно с женщинами. Среди них выделяются глава рода и бабушка Бао юя — старая госпожа Цзя, его мать — госпожа Ван, более молодые обитательницы внутр. покоев: жена двоюрод ного брата Ван Си фэн (она же Фэн цзе), его двоюродные сестры Сюэ Бао чай и Линь Дай юй и др. Постоянно действуют в повествовании отец Бао юя — Цзя Чжэн, дядя Цзя Шэ, двоюродный брат Цзя Лянь, родственники из семьи Нинго. Помимо них в отд. эпизодах романа выступает несметная толпа действующих лиц. Из нее выделяются близкие и симпатичные автору 12 жен ских персонажей, жизнь и поступки к рых определяют, можно сказать, со держание романа.

Сюжет произведения как бы распадается на неск. частей. Отчетливо выделя ется гл. 1 — своего рода аллегорич. пролог. Подобный иносказательный пролог, содержащий важную метафору, аллегорию, раскрывающиеся в после дующем тексте, довольно часто встречался в предшествующей кит. прозе. Гл. 2–18 писатель посвятил изображению быта дома Жунго и дал в них харак теристику осн. героев. Далее (гл. 19–41) показаны зарождение чувства между гл. героями и появление первых конфликтов; в гл. 42–70 изображены сложные взаимоотношения в обоих домах. В последней части «оригинального варианта» (каковым считаются первые 80 гл. романа) автор, продолжив нить предшествующего повествования, сделал заметные намеки на будущее паде ние семьи. На гл. 80 писатель оборвал повествование, вместе с ним прерва лись и комментарии к нему литератора Чжи янь чжая, в к ром иные иссле дователи склонны видеть соавтора Цао. Не вызывает сомнения, что сделать множество тонких, глубоких замечаний и намеков об авторе и его произве дении, добавить ряд штрихов к творч. портрету писателя мог только хорошо знакомый с ним человек, бывший в курсе всех его жизненных обстоятельств. (Есть мнение, что это была его младшая жена или наложница.)

В осн. части романа не происходит каких либо исключительных событий, ведущих к резким сюжетным поворотам. Действие течет, как огромная река, неторопливо и мерно, лишь отд. всплески свидетельствуют о том, что где то под поверхностью скрываются подводные камни и коварные отмели. Однако уже в этой части романа завязываются сюжетные узлы, способствующие уско рению движения повествовательного материала, проступают очертания по следующих коллизий, пока только намеченных и еще плохо видимых. Такими сюжетными сплетениями, к примеру, являются приезд в дом Цзя двоюродной сестры героя Линь Дай юй, а затем прибытие и др. сестры — Сюэ Бао чай (впоследствии едва не ставшей его женой). К ним можно отнести визит «го сударевой жены» Юань чунь и др. эпизоды (напр., совершение важных ритуа лов: похороны Цинь Кэ цин и др.), имеющие большой символич. смысл. В последних главах осн. варианта к узловым событиям относятся: ночное пиршество в доме Цзя, к рое проходит в атмосфере предчувствия грядущей беды; обыск в доме в связи с пропажей мешочка для благовоний; скандал

вдоме Нинго. Один из гл. сюжетных узлов — конфликт Бао юя с отцом. Все эти узловые события должны были определить последующее развитие фабулы, но писатель как бы остановился на полпути, словно сомневаясь, что´ ему делать дальше.

Факт незавершенности романа давно привлекает внимание кит. читателей

илитературоведов. Известно, что в конце правления имп. Цянь луна (1736– 1795) появился на свет «полный» вариант «Хун лоу мэн» из 120 глав. Он по лучил широкое распространение как произведение с законченным сюжетом. Авторами 40 главого продолжения называют литераторов Чэн Вэй юаня (1745–1820) и Гао Э (1738–1815). Собрав множество рукописных вариантов романа, они «усекали длинное и дополняли укороченное, чтобы добиться законченной полноты книги», и самостоятельно и по наброскам Цао в корот кое время завершили повествование. Чэн, будучи издателем коммерсантом, предоставил средства для публикации «полного варианта» романа и рассказал о работе над ним в предисл. к изданию.

472

Чэн и Гао решили сюжетную загадку по своему. Они построили конфликт вокруг Бао юя. Родня молодого человека втайне от него (герой в это время был болен и находился чуть ли не в состоянии умопомрачения) обручила его с Бао чай, более подходящей, по их мнению, на роль супруги. Болезненная Дай юй, не будучи в состоянии пережить удар, умирает. Обманутый родственниками Бао юй вынужден покориться воле родителей. Он даже вступает на ученую стезю и получает степень цзюйжэня, к рая открывает перед ним карьеру. Од нако юноша неожиданно меняет планы и уходит вместе с бродячим монахом. Дальнейшая судьба героя неизвестна: сюжетная линия на этом обрывается. Так заканчивается роман в варианте Чэна–Гао. Заметим, что литераторы соблюли логику развития событий, хотя и сочинили концовку сами.

На протяжении почти двух столетий с момента опубликования романа вокруг «идеи» повествования, его «главной темы» идет непрерывный спор. Одни на зывают его любовным романом, другие — бытоописательным или семейным, третьи — романом социальным и даже политическим. Содержание романа и специфика его худ. повествования дают повод для таких разных толкований. Он многообразен как в смысловом, так и в худ. отношении. Автор живописует нравы современного ему об ва, показывает дух. атмосферу эпохи и жизнь, какую видел он вокруг себя. Поэтому «Сон в красном тереме» можно назвать нравоописательным произведением. Лу Синь в свое время определил его как «повествование о человеческих нравах» (жэньцин сяошо).

Роман Цао Сюэ циня как образец нравоописательной лит ры возник не на пустом месте. Превосходные картины быта запечатлены в героико авантюр ном романе «Шуй ху чжуань» («Речные заводи») и даже в волшебном романе «Си ю цзи» («Путешествие на Запад»), однако законы жанра ограничивали возможности их авторов широко и полно изобразить нравы эпохи. В XVI– XVII вв. кит. проза обратилась к изображению повседневной жизни людей. Нравоописательное повествование вышло на одно из центр. мест в лит ре. Появились, напр., превосходные повести Фэн Мэн луна, Лин Мэн чу, произ ведения др. авторов, в к рых был подробно воспроизведен быт эпохи. Возник ли и произведения крупной формы — романы. Едва ли не самым знаменитым из них стал роман анонимного автора «Цзинь пин мэй» (в рус. пер. «Цветы сливы в золотой вазе»), в к ром с большими подробностями изображается жизнь обывателей горожан, ее повседневность, конфликты.

Описание нравов составляет внешнюю, видимую часть авторского повест вования в «Хун лоу мэн». Более сложным для понимания является его внутр. пласт — тот уровень, на к ром формируется глубокий филос. подтекст. Он не отделим от сложной символики романа, его метафоричности, к рая прояв ляется в разного рода иносказаниях и символах. Без этого внутр. пласта роман Цао остался бы одним из обычных нравоописательных повествований. Именно этот слой наполняет его той философичностью, что отличает поисти не крупное произведение лит ры.

Символика, насыщенность сложными образами определяют специфику худ. структуры этого произведения. Огромную роль символов и иносказаний чи татель ощущает буквально с первой главы и до последней. Иносказательная ткань романа как бы соткана из традиционных религ. филос. представлений, характерных для обществ. мысли той поры, и тех худ. образов, к рые возник ли в воображении писателя, что и породило сложность худ. структуры рома на. Напр., в гл. 1 читатель сталкивается со своеобр., «космической» симво ликой, к рая сразу же создает особый филос. настрой. Огромную символич. роль играет образ камня (роман поначалу назывался «Историей камня»), весьма многозначительный в истории кит. культуры. Еще в древней летописи «Цзо чжуань» (см. т. 1) описывается камень, к рый «умел разговаривать» (вещий камень, разоблачавший ложь). Образ камня отразился в названиях лит. произведений (сборники повестей XVII в. — «Камень Склони голову», «Камень отрезвления»), где он имел иносказательный смысл, а также в име нах лит. героев (Строптивый/Упрямый Камень — так назвал себя герой ро мана Ли Юя «Жоу пу туань» — «Подстилка из плоти»; симптоматично, что

473

именно с таким образом мы встречаемся в романе Цао: Бао юй и есть во площение «строптивого камня»). Встречались и волшебные камни обереги (у Бао юя это камень яшма) — знаки таинств. явлений. Камень в романе — это творение Небес, частица мироздания: ведь он — строительный материал богини Нюй ва (см. т. 2), к рая камнями «латала Небо». Камень — это как бы часть бытия природы, причем именно одухотворенной, а не мертвой. В ро мане камень действительно живое существо: он умеет разговаривать, мыс лить и чувствовать. К нему обращаются как к «брату камню». Он расска зывает историю своей жизни, историю своих чувств. Камень — это сам человек, это Бао юй, к рый носит камень на груди и верит, что сам является его воплощением. Причастность камня к природе, наделенность его спо собностью ощущать, чувствовать и мыслить — это дань писателя даос. идеям о связи живой и неживой природы, взаимосвязи жизни и смерти. Камень (и Бао юй) — это путник, бредущий по дороге жизни, пытающийся понять ее смысл.

Камень как творение Небес — это символ необычности, поэтому его судьба удивительна, а человек, воплощением к рого он является, не от мира сего. Необычные черты Бао юя писатель подчеркивает неоднократно, говоря и о его странном характере, и о противоречивости поведения, и о непредсказуе мости его поступков. Он поражает своей одаренностью и в то же время своим невежеством (неудивительно, что камень упоминается и как «невежествен ная тварь»), добротой и озлобленностью, робостью и необузданной смело стью. Но, пожалуй, больше всего он поражает неожиданностью проявления своих чувств. Писатель восхищается образом «чувствительного камня» — Человека — и в то же время относится к нему с явной иронией и немалой долей скептицизма. В этом видится противоречивый подход автора к Чело веку, к рый появляется на свет, уже наделенный страстями, живет в кипении страстей и движется к жизненному финалу, испытывая все горести и радости жизни.

Большое место в романе занимает образ Страны Грез (сюй кун — Великая Пустота) — некоего ино мира, мира иллюзий. В этот мир в результате своих космич. и жизненных блужданий попадает «строптивый камень», там же, в сфере грез, оказывается и герой. Этот образ возникает и в конце романа. Образ Пустоты (Пустотности) весьма сложен и связан как с даос., так и с буд. представлениями. В этой Пустотности человек постигает Истину. В даосизме это достижение небожительства, в буддизме — особое состояние святости, нирвана. Пустота — это некая надмирная обитель, где человек гармонически сливается с высшей Идеей и прозревает. В эти своеобразные сферы радости и счастья попадает во сне Бао юй (гл. 5), он испытывает несказанное бла женство (духовное и физическое) от общения с обитательницами феями этого волшебного мира. Феи надмирных сфер очаровывают и завораживают героя, насылают на него морок. Не случайно место, где герой переправляется через реку, называется брод Заблуждений. Страна Грез — это не только и не столько обитель блаженства, сколько сфера предчувствий грядущих опасно стей и бед, к рые подстерегают человека в жизни. Это предупреждение от иллюзорных соблазнов, в к рые, как в тенёта, попадает человек, даже если он имеет необычное, «божественное» происхождение, скажем, от чудесного кам ня. Иллюзорные идеалы, беспочвенные стремления, пустые страсти могут за вести человека в тупик. Понятие «Страна Грез» заключает в себе двойной смысл: это и обитель надмирной радости, и юдоль скорби. Соприкосновение человека со сферой грез порождает у него ощущение зыбкости и ирреаль ности бытия. Характерно, что в романе часто встречаются словообразы: «зыб кий», «неотчетливый», «призрачный», «смутный» — своеобразные эпитеты «плывущего бытия». Образ мира химеры, в к ром человек попадает во власть иллюзий, это важная даос. буд. концепция, к рая пронизывает многие произ ведения кит. средневековья. Знаменитый Царь обезьян Сунь У кун, поначалу находившийся во власти химеры, в конце концов вырывается из нее (в романе У Чэн эня это происходит по воле Будды) и постигает Истину (У кун — досл.

474

«Постигший Пустоту»). В сущности, так же прозревают герои «Хун лоу мэн», но это пробуждение происходит не сразу.

Образ Страны Грез тесно соприкасается с метафорой сна, к рая также играет огромную роль в романе (она нашла даже свое отражение в названии). Сон (греза химера) — особое состояние человека, когда он «как бы живет и не живет», т.е. находится в состоянии некоего «полубытия», своего рода «зер кальный мир», в к ром всё будто бы в действительности, но в то же время всё наоборот. Сон — это все та же коварная химера: сладостная, но опасная. Ме тафора сна — довольно распространенный худ. прием, и прежние коммен таторы подчас напрямую связывали роман Цао с филос. притчей Чжуан цзы (см. также в т. 1) о бабочке. Литераторы неоднократно использовали эту мета фору в своих сюжетах. Ван Си лянь, напр., вспоминал разные виды лит. снов: «тревожный сон» (в драме Ван Ши фу «Си сян цзи» — «Западный флигель»), «злые сны» (в романе «Шуй ху чжуань») и пр. И в романе Цао упоминается множество разных снов: «сон весенний», «сон потаенный», «сон бестолко вый», «сон пустой» и др. Сон нисходит не только на живое существо — че ловека, но даже на растения. Есть, к примеру, «сон хризантемы», во время к рого душа цветка ощущает холод осени. В одном месте романа говорится

осне «иллюзорно пустом», к рый ассоциируется со «следами инея». Много образная поэтика сна, разумеется, не случайна. Она воспроизводит атмосферу неопределенности, щемящей тоски, дурного предчувствия. Но во сне герои не только живут, но и «прозревают». Во сне они способны иногда увидеть и узнать то, что в реальной жизни ускользает от их взора; могут задуматься

онастоящем и грядущем. Уже первые комментаторы романа понимали роль в нем метафоры сна, к рый «создает смысл и устанавливает норму». Ван Си лянь восклицал: «Книга „Хун лоу мэн“ есть целиком и полностью царство сна». И далее: «Когда я комментировал ее, я на самом деле рассказывал о сне, сам находясь во сне, что подчеркивает нереальность, надуманность ска занного в книге». Гиперболу комментатора (сон во сне) надо понимать и как намек на роль в романе иносказаний, аллюзий, недоговоренностей. Сон — это всего лишь своеобразное изображение бытия, о к ром прямо говорить нельзя.

Основную фабулу произведения знают в Китае едва ли не все от мала до велика, его гл. персонажи так же любимы, как образы полководца Чжугэ Ляна из «Троецарствия» («Саньго яньи»), Сунь У куна или героев удальцов с горы Ляншаньбо. Появление романа было огромным событием, и не только лите ратурным, но и общественным. Оно буквально потрясло все слои кит. ин теллигенции. Уже в XIX в. в Китае вышло большое количество подражаний «продолжений», в к рых развивалась тема несчастной (или, наоборот, счаст ливой) любви либо изображались картины феод. быта, жестоких обществ. нравов. Появлялись «варианты» бульварного характера с большой долей эро тики. В худ. отношении они несопоставимы с оригиналом. Сам оригинал издавался неоднократно, переписывался от руки, любители платили за него громадные деньги. Молодежь особенно зачитывалась романом, стремилась подражать его героям. Находились молодые люди, к рые под впечатлением от прочитанного кончали жизнь самоубийством. В кон. XIX — нач. XX в., когда были сильны антиманьчжурские и бунтарские веяния, «Хун лоу мэн» воспринимался как острый социальный роман. Его изучению отдали дань многие выдающиеся литераторы и литературоведы: Лу Синь, Ху Ши (1891–1962; см. т. 1), Чэнь Ду сю (1879–1942), Мао Дунь, Юй Пин бо и др. Роман тщательно исследовался как образец высокохудожественного лит. сти ля. И по сей день его считают эталоном языкового богатства, худ. образности, лит. вкуса и стиля. На базе языка этого произведения пишутся книги по грам матике, стилистике, фразеологии совр. кит. языка. Литературоведы и лингви сты всесторонне изучают его словарь и образную структуру, к рая замечатель но раскрывается в его поэтич. части.

В Китае действует Общество по изучению «Хун лоу мэн», к рое выпускает книги, брошюры, словари, исследования. В Пекине есть спец. институт «Сна

475

в красном тереме» (Хунлоумэн яньцзюсо). Это едва ли не единств. в мире ин т по одному произведению. Роман неоднократно инсценировался. В кон. 1980 х снят 26 серийный телефильм, в к ром воспроизводятся осн. эпизоды романа.

Д.Н. Воскресенский

«Хун лоу мэн» («Сон в красном тереме») — нравоописательный роман о клане Цзя, живущем по строгим конф. традициям. Само название произведения да ет отчасти читателю ключ к его пониманию. В буд. философии «сон» (мэн) — это земная жизнь человека, в дальневост. поэзии — образ возвышенной люб ви, недоступной в обыденной жизни. Выбирая слово лоу (‘терем’) для обозна чения жилища, автор подчеркивает, что действие происходит в богатом доме, обитатели к рого перемежают увеселения и развлечения с интеллект. заня тиями. Не случайно этот «терем» красный. Иероглиф хун (‘красный’) также имеет значения «красивый», «женский», «румяна»; т.о., осн. коллизии романа так или иначе связаны с женщинами.

Осн. события романа разворачиваются в двух столичных домах усадьбах. Рас сказ идет от одного события к другому без точной фиксации времени. Вре менные вехи отмечаются сезонными и семейными праздниками или значи тельными происшествиями. Подробно описываются великолепные пиры, спектакли домашнего театра, поэтич. турниры, обряды и традиции, т.е. все, чем живет богатая семья, связанная родств. узами с самим императором. Главные и второстепенные герои выходят на сцену со своими предысториями, что создает широкую картину быта большой семьи. В романе ок. 500 персо нажей — представителей разных сословий. Но никто до Цао Сюэ циня не ста вил целью «освятить жизнь женских покоев». Он же не только показал силу и слабость женщины в доме, но и открыто провозгласил, что она во многом превосходит мужчину.

Прежде чем начать действие, автор устами одного из героев подробно рас сказывает о родословной семьи Цзя. Под крышами дворцов, занимающих це лую улицу, собралось четыре поколения некогда очень богатой и влиятельной семьи, постепенно приходящей в упадок. «Спесь еще не сошла с них, но кар ман уже давно пуст», а молодое поколение «все более и более деградирует». Тем не менее вековые традиции, на к рых издавна строились семейные отно шения, свято сохраняются. Символом дома, олицетворением старых устоев является бабушка. За ней остается последнее слово в решении всех важных вопросов. Однако во главе клана стоит др. поколение семьи Цзя — внуки основателей рода: Цзя Цзин, Цзя Шэ и Цзя Чжэн. Первого занимают только алхимич. опыты и поиски эликсира бессмертия. Он перекладывает все обя занности на сына, а тому в свою очередь нет дела ни до чего, кроме развле чений. Так постепенно приходит в упадок дворец Нинго. Цзя Шэ, унаследо вавший должность и титул отца и деда Жунго гуна, не может вести серьезные дела. Он не только ничего не предпринимает для процветания дома, но и до вершает его упадок. Только Цзя Чжэн старается достойно сыграть отведенную ему роль главы семьи, продолжить дело основателя рода, хотя по законам он не смог унаследовать его должность. Цзя Чжэн — это своего рода связующее звено между замкнутым миром дома и широким внешним миром. На гос. службе он самостоятельнее и независимее, чем дома, где не может справиться с бытовыми и финанс. проблемами. Вся хозяйств. деятельность сосредоточи вается в руках его племянницы Фэн цзе. Это один из наиб. живых и ярких образов романа. 19 летняя Фэн цзе поражает сочетанием красоты и острого ума. Она может составить протекцию тому, кто ей симпатичен, жестоко по смеяться над незадачливым поклонником, устранить соперницу, предотвра тить невыгодные для себя перемены. Устраивая чужие дела, Фэн цзе с легко стью берет взятки. Ведая хозяйств. расходами, удерживает часть денег и отдает их в рост. В конце концов ее губят алчность, жадность и властолюбие.

Среди многочисл. обитателей дома Жунго особо выделяется четвертое поко ление рода Цзя — Цзя Бао юй и его двоюродные сестры Линь Дай юй

476

иСюэ Бао чай. В этом «треугольнике» сконцентрирована проблема любви, свободы выбора и брака в феод. семье, впервые остро поставленная в кит. романе.

Любимому внуку бабушки Цзя Бао юю уготована миссия в будущем стать главой дома и прославить род. Необычность героя подчеркивается рассказом о его рождении: он появляется на свет с яшмой (юй [11]) во рту, к рая попадает к нему из глубины веков от богини Нюй ва. Хотя Бао юй избалован чрезмерным вниманием и позволяет себе любые капризы, он не становится жестоким и бездушным. Чувствительный юноша проводит дни в Саду рос кошных зрелищ (Дагуаньюань) в об ве молодых девушек. Он боготворит жен щин и считает их высшими существами, достойными обожания.

Самый близкий Бао юю по духу человек — Линь Дай юй. Уже при первой встрече, когда девушка появляется во дворце Жунго, у молодых людей со здается впечатление, что они встретились после долгой разлуки и предназна чены друг другу судьбой. Умную, образованную, но слабую здоровьем Дай юй не покидает ощущение, что на нее смотрят свысока, относятся к ней пред взято. В ней порой проявляются строптивость и язвительность как защитная реакция. Автор постоянно сравнивает Дай юй с небожительницей, подчерки вает в ней отрешенность от всего земного. Только любовь к Бао юю дает ей си лы, а когда рушатся надежды на брак, ничто больше не удерживает ее на земле. Сюэ Бао чай — двоюродная сестра Бао юя по материнской линии. Ей тоже не совсем уютно в чужом доме, но она предпочитает скрывать свои чувства

иприспосабливаться к обстановке. Сочетание житейской мудрости и прак тичности с душевной чуткостью привлекает к ней разных людей. Бабушка, мать и тетки видят в Бао чай послушную дочь, достойную пару будущему главе дома, а Бао юй и Дай юй — задушевную, все понимающую подругу.

Бао чай и Дай юй органично дополняют друг друга. Бао юй, хотя и любит только Дай юй, не мыслит жизни без постоянного общения с Бао чай. При всей индивидуальности втроем они составляют единое целое. Когда по воле старших этот союз разрушается, жизнь одной из девушек обрывается, другая навсегда остается в одиночестве, а юноша, ставший монахом, отрекается от мирской жизни. Неудавшаяся жизнь героев «Сна в красном тереме» — на глядная иллюстрация пагубного влияния конф. домостроя на судьбы молодых людей. «Почтительные сыновья и дочери» вызывают у автора лишь сочувст вие. Он выступает против изживших себя старых принципов межличностных отношений, но ничего не предлагает взамен. Как приверженец буд. фило софии, автор пытается связать все события с кармой героев, показать, что каждое слово, мысль, действие определяют их судьбу не только в данной, но

ив последующих жизнях.

С момента появления «Сон в красном тереме» находился в центре внимания литераторов и литературоведов. Одни пытались идентифицировать события, описанные в романе с историческими; другие искали прототипы героев и сопоставляли факты биографии автора с сюжетными ходами. В 1950 е в Ки тае развернулась дискуссия о романе, имевшая скорее политич. окраску.

Роман Цао Сюэ циня дал богатый материал для театр. постановок. В 1796– 1820 и в 1821–1850 по нему были написаны сборники пьес в жанрах пе кинской и куньшаньской оперы. В 1875 пьесы на сюжет «Сна в красном тереме» ставились в Пекине актерами любителями. Особую известность при обрели «Линь Дай юй хоронит цветы» и «Бао юй бросает яшму». Вторая пьеса позднее вошла в репертуар сказителей, выступающих под аккомпанемент барабана.

Новую жизнь театральным постановкам по «Хун лоу мэн» в ХХ в. дали всемирно известный актер Мэй Лань фан и драматург и актер Оуян Юй цянь, сыгравшие гл. женские роли в 12 пьесах по разл. эпизодам романа. Спектакль шаосинской оперы «Сон в красном тереме» в 1963 был экранизирован шан хайской студией и гонконгской компанией. Роман переведен на рус., англ., франц., нем. и ит. яз.

С.В. Никольская

477

* Ши тоу цзи: («Записки о камне»: Совместное сов. кит. изд. рукописи 79 глав романа «Хун лоу мэн» из Рукописного фонда ИВ АН СССР):

В 6 т. Пекин, 1986; Ба цзя пинци «Хун лоу мэн» («Сон в красном тере ме» с комментариями восьми известных критиков): В 3 т. Пекин, 1991; Цао Сюэ цинь. Хун лоу мэн (Сон в красном тереме): В 3 т. Пекин, 2006; то же: В 4 т. Шанхай, 2007; он же. Сон в красном тереме: Роман: В 2 т. / Пер. В.А. Панасюка, вступ. ст. Н.Т. Федоренко, коммент. В.А. Панасю ка, Л.Н. Меньшикова. М., 1958; то же: В 3 т. / Пер. с кит. В.А. Панасю ка, вступ. ст. Гао Мана, послесл. Д.Н. Воскресенского. М., 1995; Cao Xueqin. The Story of the Stone / Tr. by D. Hawkes. L., 1973. ** Воскресен ский Д.Н. Литературный мир средневекового Китая: Китайская клас сическая проза на байхуа: Собр. трудов. М., 2006, с. 562–579; Лин Лин О. Два женских портрета в романе «Сон в красном тереме» // ТПИЛДВ. М., 1974; Меньшиков Л.Н., Рифтин Б.Л. Неизвестный список романа «Сон в красном тереме» // НАА. 1964, № 5, с. 121–128; Рифтин Б.Л., Боград В.Э. Русский китаевед Дэ мин, его поездка в Китай и перевод из «Сна в красном тереме» // НАА. 1983, № 6, с. 78–86; Семанов В.И. Эволюция китайского романа. М., 1970; Сычев Л.П., Сы чев В.Л. Костюм в романе Цао Сюэ циня «Сон в красном тереме» // Сычев Л.П., Сычев В.Л. Китайский костюм: Символика. История. Трак товка в литературе и искусстве. М., 1975, с. 81–89; Ван Мэн. «Хун лоу мэн» циши лу («Сон в красном тереме»: Записки откровения). Пекин, 1991; И су. «Хун лоу мэн» шулу (Каталог изданий «Сна в красном тере ме»). Шанхай, 1981; Ли Фу цин / Рифтин. «Хун лоу мэн» няньхуа цзай Сулянь (Китайские лубки на сюжеты «Сна в красном тереме» в СССР) // Мэйшу яньцзю. 1986, № 2, с. 62–69; Лю Мэн си. «Хун лоу мэн» юй бай нянь Чжунго («Сон в красном тереме» и Китай за последние сто лет). Пекин, 2005; Лю Синь у. Хунлоу ванъюэ (Смотрю на луну из Красного терема). Тайюань, 2005; он же. Цземи «Хун лоу мэн» (Раскрытие тайны «Сна в красном тереме»). Пекин, 2005; он же. Цземи губэнь «Хун лоу мэн» (Раскрытие тайны старого издания «Сна в красном тереме»). Пекин, 2006; Суй Бан сэнь, Суй Хай янь. «Ши тоу цзи» мима Цингун иньши (Код «Записок о камне»: Скрытая история Цинского двора). Пекин, 2005; Сунь Сюнь, Чэнь Чжао. «Хун лоу мэн» юй «Цзинь Пин Мэй» ([Романы] «Сон в красном тереме» и «Цзинь, Пин, Мэй»). Инь чуань, 1982; У Цзи цунь. «Хун лоу мэн» ды юйянь (Язык романа «Сон в красном тереме»). Пекин, 1996; «Хун лоу мэн» да цыдянь (Большой словарь «Сна в красном тереме») / Под ред. Фэн Ци юна и Ли Си фаня. Пекин, 1991; Ху Фэн. «Ши тоу цзи» цзяосянцюй (Симфония «Записок о камне»). Чанша, 1986; Ху Ши. Чжунго чжанхуй сяошо каочжэн (Ис следования китайского многоглавного романа). Шанхай, 1980; Чжан Ай лин. «Хун лоу мэн» янь (Мо´рок «Сна в красном тереме»). Харбин, 2005; Юй Пин бо. Лунь «Хун лоу мэн» (О романе «Сон в красном тере ме»). Шанхай, 1998; Ян Ли на. «Хун лоу мэн» ши, цы, цюй, фу сюцы эи яньцзю (Исследование стиля русских переводов стихов в жанрах ши, цы, цюй, фу в романе «Сон в красном тереме»). Магист. дис. Тяньцзинь, 2006; Hsia C.T. The Сlassic Chinese Novel: A Critical Introduction. N.Y.–L., 1968; Plaks A. Archetype and Allegory in the «Dream of the Red Chamber». Princ., 1978; Wu Shih ch’an. On the Red Chamber Dream. Oxf., 1987.

Д.Н. Воскресенский, С.В. Никольская

ХУН ШЭН Хун Шэн, Хун Фан сы, прозв. Бай ци (Поле, заросшее сорняками). 1645, г. Цяньтан (совр. г. Ханчжоу пров. Чжэцзян) — 1704. Драматург начала эпохи Цин. Вырос в обедневшей аристократич. семье, долгие годы служил в столице, занимая незначительную должность. Прославился трагедией в жанре чуаньци (цзацзюй чуаньци) «Чан шэн дянь» («Дворец вечной жизни»), над к рой рабо тал более 10 лет. Пьеса приобрела популярность, но в 1689 была запрещена за то, что исполнялась в дни траура по императрице. Все участники представле ния подверглись наказаниям. Хун Шэн был уволен со службы и уехал на юг. Однажды, захмелев, он упал в воду и утонул. Еще три его пьесы в жанре чуань ци не сохранились. Остался сб. коротких драматургич. произведений цзацзюй

478

шую из наемников (сюнну, цян, ху), прибыл в столицу Лоян с целью под держки одной из придворных группировок. Хаос в правящем семействе спро воцировал генерала на самочинные действия: его войска захватили и разгро мили Лоян. Цай Янь попала в плен к наемникам сюнну. Ее угнали на чужбину, где она стала наложницей одного из местных вождей, но вскоре, опять овдо вев, была вынуждена, по обычаю сюнну, перейти в гарем его сына. Родила двоих сыновей. Провела на чужбине ок. 12 лет. В начале III в., благодаря мир ному договору между властями Хань и сюнну, Цай Янь получила разрешение вернуться на родину с условием оставить рожденных в неволе сыновей. По возвращении домой ей посчастливилось обрести надежный семейный очаг, нежно любящего супруга, к рому Цай Янь помогла спастись от казни: она лично ходатайствовала о его помиловании перед могуществ. канцлером Цао Цао. Это последний изв. эпизод ее биографии.

Сохранилось 3 произведения, приписываемые Цай Янь. Два текста под общим названием «Бэй фэнь ши» («Скорбные строки») впервые приводятся в ее жиз неописании. В дальнейшем наиб. известность получил один из них — про странная поэма (108 строк, или 54 двухстрочные строфы), написанная стро гим пятисловным (по 5 иероглифов в строке) размером. Третье произв. — цикл «Хуцзя шиба пай» («18 песен на мелодии варварской свирели», «Гуннская сви рель») — по содержанию на первый взгяд производит впечатление расшир. ва рианта «Бэй фэнь ши». Но стихотворения цикла заметно отличаются от «Скорбных строк» по форме (в них преимущественно используется семислов ный размер) и образности.

Все три произведения носят биографич. характер. В «Бэй фэнь ши» внешне простым языком, но с поразительной внутр. силой рассказывается об испыта ниях, выпавших на долю Цай Янь и всей страны. Воспроизводятся страшные эпизоды нашествия армии Дун Чжо: «А банды Дун Чжо продвигались / К цве тущим равнинам востока. / Они состояли из цяней, / Из ху состояли они. / <...> /Они города осаждали, / Они выжигали селенья, / Они населенье пле нили, / Они истребляли народ» («Скорбные строки» / здесь и ниже пер. В. Журавлева).

Бросает в дрожь картина бесконечных верениц пленников, их физич. и ду шевных страданий на чужбине, в суровом крае: «И головы всех перебитых / Свисали с разбойничьих седел, / Измученных женщин плененных / Войска волокли за собой». Преисполнена страстного отчаяния сцена прощания Цай Янь с сыновьями: «А дети меня обнимали / И ждали, наверное, чуда. / „Куда уезжаешь ты, мама?“ — / Выспрашивал каждый их взгляд. / <...> / На части рвалось мое сердце. / Я в грудь кулаками стучала. / В глазах, как в буран, потемнело / От горькой печали моей».

Раздираемая материнскими чувствами и любовью к поруганной и разоренной отчизне, героиня оказывается в состоянии душевного надлома. Несмотря на сочувствие и сострадание окружающих, она утратила самое главное — на дежду, т.е. то, что помогало ей пройти через все муки и испытания: «Хотя

идышу я сегодня, / Какая надежда на счастье? / Хотя и живу я сегодня, / Надежды на жизнь никакой». Как горестный итог безрадостных дум Цай Янь звучат заключительные строки «Бэй фэнь ши»: «Вы спросите: времени сколько / Дано на житье человеку? / Отвечу: отведено столько, / Чтоб горе изведать сполна». Хоть здесь и воспроизводится устойчивая для кит. поэзии того периода (в т.ч. для «древних стихов» — гу ши) фраза о кратковременности

итрагичности человеч. бытия, в данном случае она предельно органично вплетается в общую ткань повествования и воспринимается как выражение личных переживаний и размышлений автора.

Авторство «Бэй фэнь ши» в целом признается и в традиц. кит. и в совр. науч. лит ре. Тогда как по поводу цикла «Хуцзя шиба пай» давно велись и про должают вестись оживленные споры. Его сюжет повторяет факты биографии Цай Янь, однако ряд повествовательных деталей указывает на то, что автор этих текстов в отличие от самой поэтессы не был лично знаком с обычаями сюнну кон. II — нач. III в. Этноним цзя, введенный в назв. цикла, вошел в упо

480