Batalov_E_Ya_Chelovek_mir_politika-1

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 131

Свобода, демократия, культура

ния законов о праве на инициативу, референдум и отзыв депутатов, а также о борьбе с коррупцией» [20, с. 90]71.

Исследуя эволюцию демократической идеи в Америке начала ХХ века, нельзя не упомянуть о профессоре Вудро Вильсоне, став шем в 1913 г. 28 м президентом США. Программа, с которой он шел на выборы и которую называл «новой свободой» или «новой демократией» (в противовес «новому национализму» Теодора Руз вельта), включала многие требования прогрессистов. Вильсон «поддержал… прогрессистские законодательные акты о прямых выборах на первичных собраниях, о наказании за политическую коррупцию и о компенсации рабочим, пострадавшим на производ стве… Платформа, принятая демократической партией, содержала все требования, выдвигаемые прогрессистами в штатах: снижение тарифов, антитрестовское законодательство, банковская реформа, подоходный налог, контроль над железнодорожными компания ми, кредит фермерам» и ряд других [13, т. 2, с. 288].

Но «демократия Вильсона, – писал Э. Бернс, – в некоторых отно шениях разительно отличалась от демократии Лафоллета… Он отво дил государству значительно более ограниченную роль… Будучи сто ронником прогрессивного подоходного налога и оправдывая его как средство ограничения крупных состояний, Вильсон никогда не вы ступал в защиту государственной собственности в той или иной ее форме… Что касается чисто политических реформ, то тут он также был более консервативен – поддерживал прямые первичные выборы, но проявлял мало интереса к инициативе, референдуму и [досрочно му] отзыву [выборных должностных лиц] и никоим образом не отно сился столь же остро критически к власти судов. Еще более значи тельным было различие в отношении к народным выборам (popular election). Если Лафоллет настаивал на прямых выборах народом как можно большего числа официальных лиц, то Вильсон высказывался за короткий избирательный бюллетень…» [12, p. 17].

Но 28 й президент США был еще, напомним, профессиональ ным политическим исследователем, автором многих публикаций, посвященных проблеме демократии, которую он характеризовал

71 Еще одно выражение идейно политической позиции Лафоллета – подготовлен ная к съезду Республиканской партии платформа, стержнем которой «была та ее часть, где излагались предложения об ограничении власти “денежного мешка”, контроле над банками, о введении законодательства, которое бы способствовало восстановлению свободной конкуренции. Лафоллет собрал, видимо, все требова ния прогрессистов в разных штатах, боровшихся за демократизацию общества, включая введение права женщин на участие в выборах, и, что интересно, – против империалистической внешней политики США» [20, с. 97–98].

131

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 132

Э.Я.Баталов. Человек, мир, политика

как «наиболее здоровую и жизнеспособную разновидность правле ния, когда либо практиковавшуюся в мире» [21, p. 16]. Правда, его трактовка носила, по словам одного из критиков, дуалистический характер. Вильсон признавал за народом право на власть (осуще ствляемую через своих представителей), а значит, и на контроль над правительством. Но при этом он утверждал, что народ обладает ограниченной политической компетентностью, связывая это преж де всего с тем, что простой (средний) человек руководствуется «предвзятыми мнениями, т.е. предрассудками», которые скрыва ют от его взора истинное положение вещей. Поэтому демократиче ские институты и политики должны не просто учитывать требова ния народа, но воспитывать граждан, просвещать и обучать их, вы ступая в качестве силы, формирующей общественное сознание и отклоняющей неразумные требования народа.

В оправдание своей позиции Вильсон избрал путь, которым в дальнейшем следовали многие политики, ратовавшие за ограни ченную или, правильнее сказать, регулируемую демократию: он настаивал на разграничении политики и администрирования. Ес ли народ имеет право на участие в политике, то решение админист ративных вопросов он должен предоставить профессионалам и не пытаться вмешиваться в дела, в которых не смыслит. Оставался, однако, не решенным вопрос о границах между политикой и адми нистрированием, и это развязывало руки всем, кто хотел по тем или иным причинам уклониться от давления низов.

Период конца 20 х – начала 30 х годов ХХ века стал рубежным как в истории американской демократии, так и в истории амери канской демократической мысли: и та и другая вступали в полосу кризиса, который был частью мирового кризиса демократических институтов и идей.

Американцев не мог не тревожить демократический откат в ряде стран Европы, особенно в Италии и Германии. Еще большее беспокойство вызывал у них на первых порах «Новый курс» Фран клина Рузвельта. Кто то видел в нем путь к фашизму, кто то – про лог к коммунизму в Америке. Но и те, и другие полагали, что стра тегия Рузвельта подрывала основы демократии. Сегодня уже оче видно, что это не так. Но очевидно и то, что американские демокра тические институты и демократическая мысль получили в те годы серьезную встряску. Рузвельт, как замечает историк М. Фриш, подверг американскую политическую традицию «очень глубокой реинтерпретации, ибо нет сомнений, что государство благосостоя ния не соответствует некоторым характеристикам традиционной американской демократии. Но… это не было изменением, затраги вавшим корни системы» (курсив мой – Э.Б.) [22, p. 320–321].

132

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 133

Свобода, демократия, культура

Добившись «сохранения либеральных демократических ин ститутов в период кризиса» [22, p. 319], Рузвельт своими реформа ми помог американским теоретикам обогатить представление о ли берализме и демократии. Выяснилось, что либеральные, по сути, принципы допускают некоторое ограничение рыночной стихии, а демократия не исключает расширения масштабов государства, по вышения его роли в обществе и осуществления государственными органами (прежде всего исполнительными) регулирующих и дис циплинирующих функций. Иначе говоря, Рузвельт показал, что сильное, деятельное государство и сильный властный президент отвечают демократическим принципам, если то, что делает власть, отвечает не только объективным интересам народа, но и его воле и осуществляется с его согласия.

Однако осознание этого пришло позднее. А в 1930 е годы многим казалось, что американская демократия не только пребывает в со стоянии кризиса (что соответствовало действительности), но и стоит перед угрозой своего исчезновения (что действительности не соответ ствовало). Это не могло не накладывать отпечатка на американскую демократологию второй четверти ХХ века. Меняется ее содержание, форма и методологическая основа. Меняется состав исследователей демократии. Среди них больше нет видных политических деятелей калибра Джефферсона, Мэдисона, Вильсона или Линкольна72. На первый план выходят представители академической среды – универ ситетские профессора, а позднее сотрудники многочисленных иссле довательских фондов и разного рода «фабрик мысли», что было свя зано во многом с новыми тенденциями в американской политичес кой науке и прежде всего с переводом ее на эмпирические рельсы и началом так называемой бихевиоралистской революции. Бихевио ралисты (не смешивать с бихевиористами как представителями соот ветствующего течения в психологии) исходили из представления о том, что получить наиболее полную, достоверную и проверяемую картину политической жизни общества можно, исследуя эмпириче ским путем поведение людей (отсюда и «бихевиорализм» – от анг лийского behaviour, поведение), в котором обнаруживаются сходные черты. Это, естественно, затронуло и демократологию.

Демократия как многомерный, но целостный феномен как бы расщепляется на образующие ее элементы (состав и поведение элек

72 Даже те, кто высоко оценивает Франклина Рузвельта как политика, не признают в нём теоретика. По словам М. Фриша, «успешное овладение ситуацией в годы “Ве ликой депрессии”… требовало необычайно практического ума и умеренности. Руз вельт обладал этими качествами. Но это не значит, что он обладал мудростью тео ретика» [22, p. 319].

133

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 134

Э.Я.Баталов. Человек, мир, политика

тората, различные формы политического участия, функционирова ние институтов власти, деятельность политических партий и дру гих институтов гражданского общества и т.п.), которые становятся объектом самостоятельного изучения, опирающегося на более или менее солидную эмпирическую основу. Подобного рода исследова ния развернулись широким фронтом после Второй мировой войны. Но начало им было положено еще в 20 х – начале 30 х годов про шлого века, и роль первопроходцев принадлежала здесь группе уче ных, представлявших так называемую Чикагскую научную школу.

Пионеры из Чикагской школы

Основателем и душой содружества исследователей, сложивше гося в начале 1920 х годов при Чикагском университете и просуще ствовавшего до конца 1930 х годов, был Ч. Мерриам, собравший вокруг себя талантливых молодых ученых, среди которых выделя лись Г. Госнелл, К. Райт, Л. Уайт и, конечно, Г. Лассуэлл.

И в работах, непосредственно посвященных демократии (на пример, «О повестке дня демократии», «Новая демократия и но вый деспотизм»), и в других своих сочинениях, Мерриам проводил мысль о том, что демократия есть не просто форма правления, но и средство достижения высших идеалов человечества. При этом он – вполне в духе времени – увязывал повышение эффективности функционирования демократической системы с усовершенствова нием научного управления последней. «Свобода и эффектив ность, – утверждал он, – не противостоят друг другу, а дополняют друг друга» [23, p. 5]. Пути повышения эффективности демократи ческих институтов Мерриам видел, в частности, в ограничении полномочий законодательной власти (за ней должно быть оставле но право определения политической стратегии и решения наиболее крупных вопросов) и в более широкой опоре институтов исполни тельной власти на профессионалов. Соединение демократии с на укой – вот мощная сила, которая позволит Америке решить все сто ящие перед ней проблемы.

Значительно дальше идет Г. Лассуэлл, причем к исследованию феномена демократии он подходит не только как бихевиоралист, но и как психоаналитик, чего не делал до него никто. Лассуэлл рас сматривает политическую реальность в качестве арены стихийного столкновения необузданных страстей и индивидуальных проявле ний «воли к власти», в основе которых лежат иррациональные мо тивы и стремление компенсировать собственную ущербность – те лесную и духовную. Отсюда и задача, стоящая перед политической

134

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 135

Свобода, демократия, культура

наукой, и в частности перед демократологией: упорядочить и раци онализировать политическую реальность, для чего необходимо способствовать укреплению рационального начала.

Подобно своему великому предшественнику М. Веберу и ряду других представителей политической науки, Лассуэлл смотрит на политику через призму власти. При этом последняя трактуется как возможность принимать социально значимые решения, связанные с распределением ресурсов и ценностей в обществе и контролиро вать их исполнение. «Кто что когда и как получает – таков корен ной вопрос при анализе политических действий и политического процесса», – утверждает Лассуэлл [24, p. 3]. Участие во властном процессе и есть демократия.

Ввысказываниях американского автора, относящихся к 1930

мгодам (когда он опубликовал основные произведения, заложив шие основы его научной позиции), звучит отчетливо выраженная тревога за судьбу демократии, что и понятно – на эти годы пришел ся первый мировой кризис демократических институтов и идей. Все это и предопределило во многом характер вопросов, на которые Лассуэлл пытался найти ответ. Например, каковы институцио нальные, процессуальные и психологические основания демокра тии? Как обеспечить поддержку этих оснований и кто бы мог взять на себя выполнение этой миссии?

Среди институциональных факторов демократии Лассуэлл на зывает систему сдержек и противовесов (как она зафиксирована в Конституции США), а также институты социального контроля, обеспечивающие справедливый доступ к ресурсам и ценностям, от которых зависит власть. К ним он добавляет определенные стан дарты образования и поведения граждан, обеспечивающие ответст венное отношение к использованию власти.

Поддерживается демократия и соответствующей политикой, которая снижает уровень социальной и политической напряженно сти в обществе и обеспечивает более или менее безболезненное при способление людей к изменяющимся условиям жизни. Исследова нию путей и форм осуществления этой политики Лассуэлл посвя щает ряд работ, и прежде всего свою знаменитую книгу «Психопа тология и политика» (1930) [25].

Американский ученый отвергает традиционное представле ние, согласно которому «предпосылка демократии заключается в том, что каждый человек наилучшим образом судит о собственном интересе». Отвергает он и другое «поспешное допущение» теорети ков демократии, согласно которому «социальная гармония зависит от обсуждения, а само обсуждение – от формальной консультации со всеми теми, чьи интересы оказываются затронутыми социаль

135

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 136

Э.Я.Баталов. Человек, мир, политика

ной политикой». Для Лассуэлла цель демократической политики – «не столько в том, чтобы разрешать конфликты, сколько в том, чтобы предотвращать их, и не столько в том, чтобы служить предо хранительным клапаном социального протеста, сколько в том, что бы направлять социальную энергию на устранение повторного воз никновения источников напряжения в обществе».

Иначе говоря, нужна «политика превентивных действий», а ее невозможно проводить ни путем дискуссий (они зачастую не устра няют трудности, а осложняют и усугубляют их), ни тем более с помо щью диктатуры. Людей, говорит Лассуэлл, на протяжении долгого времени вводили в заблуждение, терминологически противопостав ляя демократию диктатуре и аристократии. «Наша задача состоит в том, чтобы руководствоваться истиной относительно условий гармо ничных человеческих отношений, и открытие этой истины есть цель специализированного исследования; это не монополия народа как народа или правителя как правителя» [25, p. 194–198].

В этих высказываниях – ключ к пониманию предлагаемой Лассуэллом модели демократического управления обществом. Ни автономно действующие граждане, ни диктаторы, ни демократиче ски ориентированные политики не в состоянии самостоятельно до биться гармонизации общественных отношений. На помощь наро ду и власти должны прийти специалисты в области политической науки, которые, не претендуя на самостоятельное принятие поли тических решений, направят умы государственных деятелей в нужное русло73, помогут осуществить социальную терапию посред ством усиления своего «эго» как у рядовых представителей общест венности, так и у официальных лиц. Это достигается, в частности, за счет рационализации потока информации, на основе которой вы носятся моральные суждения и принимаются политические реше ния, а также посредством просвещения граждан.

Лассуэлл не призывал к передаче власти элитам. Напротив, он не раз публично выражал опасения, что доминирование в об ществе закрытых каст, обладающих мощными властными ресур сами и склонных к осуществлению насилия, может подорвать ос новы демократии и привести к созданию «гарнизонного государ ства». Политических экспертов, помогающих оздоровить общест во, рационализировать властные отношения, он к такого рода ка

73 «Политика превентивных действий не зависит от серии изменений в организации правления. Она зависит от переориентации умов тех, кто размышляет о централь ных проблемах, стоящих перед обществом…» [25, p. 198]. Как тут не вспомнить профессора Преображенского из «Собачьего сердца» М. Булгакова, настаивавше го на необходимости первым делом устранить «разруху» в человеческих головах…

136

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 137

Свобода, демократия, культура

стам не относил. И все же отрицательное отношение Лассуэлла к способности рядовых (да, в сущности, и не только рядовых) граж дан принимать рациональные решения относительно собственной судьбы, недоверие к здравому смыслу, который столь высоко це нили многие американские демократы, дает основание видеть в авторе «Психопатологии и политики» человека, который в ка кой то мере предвосхитил «ревизионистскую» линию в отноше нии классических концепций демократии и выступил в роли про поведника ее элитарного варианта. Не случайно некоторые тези сы Й. Шумпетера (о нем речь ниже) удивительным образом пере кликаются с тезисами Лассуэлла.

В этом отношении, да и не только, крупнейший из исследовате лей Чикагской школы опередил свое время. Но пройдет 15–20 лет и американская демократология (и вся американская политичес кая наука) повернется как в сторону эмпирических исследований, так и в сторону бихевиорализма, в сторону элит. И это произойдет еще при жизни Лассуэлла, но его научное «акме» будет к этому вре мени уже позади.

В защиту гуманистической демократии

Надо, однако, заметить, что американской демократологии, как и политической науке в целом, всегда был присущ более или менее отчетливо выраженный теоретический и методологический плюрализм. Так было и в 30–40 е годы ХХ века, отмеченные посте пенным усилением позиций эмпириков бихевиоралистов. Наибо лее крупным из противостоявших им в то время исследователей был Дж. Дьюи. За свою долгую жизнь этот человек, на протяжении ряда десятилетий считавшийся «американским философом номер один», написал сотни работ. И проблемы демократии занимали в них одно из главных мест.

Дж. Дьюи всегда отстаивал широкий подход к этой теме. В книге «Демократия и образование» (1916), одной из своих фунда ментальных работ, он писал: «Демократия – нечто большее, чем просто определенная форма правления. Прежде всего (курсив мой – Э.Б.), это форма совместной жизни, форма взаимообмена опытом» [26, с. 85]. Наверное, представитель афинского демоса, живший две с половиной тысячи лет назад, не нашел бы в этой фор мулировке ничего оригинального. Но в условиях, когда многие стремились редуцировать демократию до ее политической состав ляющей, а последнюю – до электорального процесса, такой подход выглядел нетипичным.

137

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 138

Э.Я.Баталов. Человек, мир, политика

Американский мыслитель не отрицает различий между «демо кратией как социальной идеей и политической демократией как си стемой правления». Последняя включает в себя «способ правления, конкретную практику отбора чиновников и регулирование поведе ния их как официальных лиц». Но при этом Дьюи подчеркивает, что, хотя первое и второе следует анализировать «по отдельности», нельзя упускать из вида, «что между тем и другим имеется связь. Идея остается пустой и бесплодной, если не получает соответствую щего воплощения в человеческих отношениях» [27, с. 61, 105].

Воздавая хвалу демократии как эффективной системе полити ческого управления обществом, Дьюи особо отмечает ее социально гуманистический потенциал. «При демократии в обществе посто янно растет число людей, готовых согласовывать свои действия с действиями других и учитывать чужие интересы, определяя цель и направление своих собственных. Все это способствует разрушению барьеров класса, расы и национальной территории, которые не да ют людям осознать до конца смысл своих действий» [26, с. 85]74.

Демократия предполагает равенство людей, но это равенство, настаивает Дьюи, не должно истолковываться механически, как «математическая эквивалентность». Мир демократического равен ства – это мир, в котором существование каждого человека измеря ется собственной мерой. «Если демократическое равенство может быть истолковано как индивидуальность, то нет ничего неестествен ного в понимании братства как континуальности (continuity), т.е. как безграничной ассоциации и взаимодействия». Демократия име ет дело не с гениями и лидерами, а с рядовыми «ассоциированными индивидами», которые, взаимодействуя друг с другом, делают ка ким то образом свою жизнь более яркой (distinctive) [29, p. 169].

Характеризуя политическую демократию как «всенародно из бираемую власть», Дьюи отвергает ее элитистские концепции, не соглашаясь с лежащим в их основании тезисом о некомпетентнос ти масс. Во первых, говорит он, не следует думать, что люди, попа дающие во власть, непременно превосходят остальных по своим ка чествам. «Отбор правителей» – дело во многом случайное. Во вто рых, индустриальное общество, неизбежно усиливая взаимодейст вие и взаимозависимость его членов, все больше приобретает «коо перативный» характер, оно повышает роль, в том числе и полити ческую, каждого члена общества, независимо от его социального

74 Дьюи не забывает добавить (для Америки это весьма существенно), что демокра тия есть дело богоугодное, ибо она являет собой земное воплощение божествен ного замысла: ведь это не просто форма правления, а еще и форма справедливого обустройства социального мира [28, p. 4].

138

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 139

Свобода, демократия, культура

статуса и профессии. «В качестве гражданина, обладающего изби рательным правом, каждая из этих личностей (речь идет о совокуп ности личностей, составляющих общество – Э.Б.) является агентом общества. В своих волеизъявлениях он – такой же представитель интересов общества, как сенатор или шериф» [29, p. 56, 85]. Не со гласен Дьюи и с тем, что всеобщее участие граждан в политическом управлении (не обязательно предполагающее прямую демократию) невозможно в современном государстве из за его больших разме ров. Отчужденность граждан друг от друга и от власти может быть преодолена – в частности, путем демократического образования и воспитания при одновременном реформировании существующих политических и экономических отношений.

И еще один момент, которому Дьюи придает большое значение, что, впрочем, характерно для американского менталитета. Речь идет о здравом смысле, которым, как предполагается, наделен практически каждый человек и который открывает ему доступ к пониманию и правильному решению политических вопросов.

Не обошел американский мыслитель и больной для многих, но только не для него самого вопрос о соотношении равенства и свобо ды. Равенство и свобода, по его мнению, совместимы, более того, равенство (возможностей) есть непременное условие свободы. До биться же его можно при содействии… государства. Философ вы сказывается в поддержку «Нового курса», в котором видит не на ступление на свободу, а адекватный новой социально политичес кой обстановке способ ее защиты.

Дьюи (отвергавший естественно правовую теорию) постоянно подчеркивает – демократические институты рождаются не из демо кратической идеи и не из абстрактного права. «Политическая демо кратия возникла в виде некоего совокупного результата огромного множества ответных приспособлений к бесчисленным ситуациям, ни одна из которых не была похожа на другую – и, тем не менее, все они привели к единому результату». Тем самым Дьюи обращает внимание на естественность демократии, ее глубинную укоренен ность в современном ему обществе. Он как бы говорит ее противни кам: вы хотите объявить войну демократии – тогда вам придется объявить войну истории, а возможно, и божественному промыслу: ведь демократия – дело еще и богоугодное. Больше того, согласно Дьюи, демократическое движение пока не вступило в свою заверша ющую стадию: «демократическое общество во многом еще находит ся в зачаточном, неорганизованном состоянии» [27, с. 63, 80].

Ученый убежден – возникнув как порождение демократичес кого движения, демократическая идея сама становится практичес кой силой. «[Демократические] теории явились отображением это

139

Batalov_2008.qxd 14.05.2008 22:51 Page 140

Э.Я.Баталов. Человек, мир, политика

го [демократического] движения в мышлении; появившись же на свет, они также вступили в игру и дали практический результат» [27, с. 63]. Ну а если демократическая система оказывается в состо янии кризиса, носители демократической идеи обязаны способст вовать его преодолению. Теория должна воплотиться в новой, со временной практике.

Рассматривая уважение права другого на социальный экспери мент как одно из неотъемлемых условий демократии, Дьюи говорил (1920 е годы) о необходимости терпимого отношения к тому, что про исходило в советской России. «Поскольку мы верим в демократию, мы должны уважать право русского народа на проведение собствен ных экспериментов и извлечение из них уроков» [30, p. 315–316]. Больше того, в течение ряда лет он считал этот «эксперимент» са мым интересным в мире. Однако спустя десять лет его отношение к Советскому Союзу стало резко критическим. В теоретическом плане это нашло отражение в тезисе, который он высказывал и ранее, но который в контексте событий, происходивших в Европе в 1930 х го дах, приобрел новое звучание: подлинно демократические цели мо гут быть достигнуты только демократическими методами.

Дьюи был едва ли не последним крупным американским теоре тиком первой половины ХХ века, который верил в осуществимость демократического идеала и для которого этот идеал, выдержанный в гуманистическом духе, выходил далеко за пределы совокупности политических процедур, обеспечивающих приемлемое функцио нирование существующих механизмов власти. На фоне молодых, напористых эмпириков бихевиоралистов семидесятилетний Дьюи выглядел старомодным идеалистом, утратившим чувство реально сти. И дальнейший ход событий, казалось, подтверждал правиль ность подобного впечатления. О Дьюи – политическом мыслителе забыли (историки политической мысли не в счет) на десятилетия. Но, как теперь выясняется, не навсегда.

Появление некоторое время тому назад публикаций крупней шего современного американского философа Ричарда Рорти [31] и молодого, но уже успевшего заявить о себе политолога Джона Сту ра [32], в которых они обращаются к Дьюи как источнику интел лектуального и политического вдохновения – это еще, быть может,

ине свидетельство возвращения бывшего «философа номер один», но явный сигнал того, что заокеанское общество нуждается в более широком, основанном на гуманизме взгляде на демократию. «Аме рике конца двадцатого века, – пишет Рорти, – не хватает как вдох новляющих образов, так и вдохновляющих историй» [31, с. 12] –

ипредлагает обратить взоры к… Джону Дьюи. Однако вернемся на полвека назад.

140