2.2. Коррупция при государственно-бюрократическом социализме

Несомненно, одним из факторов и успехов, и самого существования государственно-бюрократического социализма — и советского, и гитлеровского (национал-социалистического) — были решительные меры против коррупции.

Идеология социализма отвергала коррупцию. А тот факт, что социализм сводил размер потребления к принятым нормам и диктовал стандарты жизни и поведения, ограничивал саму возможность использовать коррупционные доходы.

Обстановка отчаянной борьбы государства с врагами и перспективы стать жертвами взявшего реванш старого строя на многих этапах социализма отпугивала потенциальных коррупционеров и они «устраивались» вне ее: как «воры в законе» или в роли подпольных деятелей типа Корейко из «Золотого теленка».

Но сейчас о советском прошлом активно создаются мифы. Один из мифов — отсутствие при социализме коррупции, сравнимой с нынешней.

При этом преобладает арифметическая аргументация. Говорят: такие величины уворованного, как сейчас, советским начальникам даже не снились. Или: масштаб доли национального богатства, вовлеченного в коррупцию сейчас, неизмеримо больше советского. Или — разрыв «верхов» и «низов» сейчас огромен.

Да, размер «кусков» сейчас и в СССР несопоставим. Но ведь надо учитывать, что сам советский строй отнимал у трудящихся граждан грандиозную долю созданного ими и тратил это украденное не только на непомерные инвестиции, но и непроизводительно: на пропаганду, на мировую революцию, на будущую войну, на охранку, на бюрократию в целом.

Да, разрыв огромен. Но ведь как считать. Или деньги. Или учесть, что советский разрыв между одним килограммом мяса в месяц по талонам и правом еженедельно охотиться на кабанов и оленей и везти домой пуды мяса — тоже очень масштабен.

Но самое главное — доля вовлеченных в коррупцию масс населения. При социализме все стали звеньями коррупции.

Присмотримся внимательнее.

Уже 8 мая 1918 года — на седьмой месяц после Октября 17-го — советское руководство вынуждено было издать декрет о борьбе с коррупцией.

Все двадцать томов собрания сочинений Ленина после революции напичканы тематикой бюрократизма в целом и коррупции в том числе.

В 1922 году была создана специальная Комиссия по борьбе со взяточничеством во главе с самим Ф. Э. Дзержинским.

В документах тех лет фигурируют дела о взятках в виде денег, перстней, баранов и даже в виде женских «ласк». Упоминаются бесплатные обеды, оплаченные квартиры, дефицитные предметы потребления. Издатель знаменитого многотомного «Архива русской революции» Гессен бежал из Петрограда в Финляндию, заплатив «неподкупной» петербургской ЧК Урицкого 10 тысяч рублей.

В мифе о советской коррупции есть и такой: она была при НЭПе, а при Сталине исчезла.

Но именно Сталин послал из городов 30 тысяч уполномоченных проводить коллективизацию, так как считал местные партийные и советские органы подкупленными крестьянством.

Это Сталин разрешил генералитету наживаться на грабеже Германии — всем, вплоть до самого Жукова.

Это Сталин сам раздавал деньги в конвертах и разрешал это делать внизу — вплоть до секретарей райкомов. Это Сталин разрешил не платить партвзносы с «конвертов».

Это при Сталине воровство за границей научно-технических секретов стало главной задачей советской разведки, а использование уворованного — одним из главных факторов успеха академиков, директоров, министров.

Н. С. Хрущев, подчинив региональные КГБ и статистические органы местной партноменклатуре, подчинив главных бухгалтеров директорам, устранил серьезнейшее препятствие для коррупции на местах.

Настоящего расцвета коррупция достигла в двадцатилетие Брежнева.

Во-первых, в силу растущих аппетитов номенклатуры и поисков путей удовлетворения этих аппетитов.

Во-вторых, из-за общего сокращения фондов потребления при активном поиске бюрократией путей увеличения своей доли в этих фондах.

В-третьих, коррупция бюрократов стала приобретать групповой, клановый характер, зачастую семейный. Достаточно назвать семьи Брежнева и Щелокова.

В-четвертых, борьба с коррупцией использовалась для расправы над инициаторами перемен. Попали под суд и в тюрьму, а то и погибли Худенко, Хант, Стародубцев и другие инициативные хозяйственники. Все — по обвинениям из области коррупции.

Вадим Печенев — помощник генсека К. У. Черненко — в своих мемуарах отмечает, что в проект доклада к ХХVI съезду партии «писарчуки» включили фразу о взятках в здравоохранении. Брежнев с удивлением узнал, что даже в кремлевской больнице за операцию надо дать «на лапу». И все же потом М. А. Суслов эту фразу о взятках вычеркнул из доклада.

Коррупционный характер имели личные привилегии бюрократии.

Я был членом комиссии Е. М. Примакова по привилегиям, созданной Первым съездом народных депутатов СССР в 1989 году. И чего только мы не обнаружили. Спецмашины. Спецбуфеты. Дачи. Особые лечебные заведения. Охотничьи хозяйства. Командировки за рубеж. Устройство детей на работу за границу. Льготные очереди на автомобили. Квартиры нестандартной планировки и большого размера со льготной ежемесячной платой. Особые школы и детские сады. Особые билетные кассы. Списки для заказов литературы. А ведь это все — только учтенное. Оно скорее составляло видимую часть айсберга. Под водой осталось много всего — и полузаконного и вовсе незаконного.

Развернувшаяся при Андропове и Горбачеве борьба с коррупцией носила специфический характер.

Во-первых, она свелась к дискредитации и устранению конкурентов в борьбе за власть. Именно в борьбе с коррупцией пали Медунов, Чурбанов, Щелоков, Сушко, Трегубов, Богомолов, Павлов.

При Андропове и Горбачеве сформировались два подхода: «для чужих» и «для своих». При этом «свои» знали, что они тоже «под колпаком» генсека и борьба с коррупцией висит над ними как кнут или даже топор.

Во-вторых, для утешения масс в качестве главных «зон» борьбы с коррупцией были избраны национальные республики. Известны Гдлян и узбекское дело. Но мало кому известно, что именно решение Кремля перенести из Узбекистана борьбу с коррупцией не в Москву, а в Армению и Азербайджан вызвало и карабахский конфликт, и Сумгаит.

И когда-нибудь историки оценят, какую роль в появлении у республиканских элит страстного порыва уйти из СССР сыграла перспектива развертывания Москвой борьбы с коррупцией в их республиках.

В-третьих, коррупцией сопровождались реформаторские начинания Горбачева. Прежде всего, кооперативное движение, что вызывало справедливую ненависть трудящихся к реформаторству.

Но было бы неправильно не видеть, что именно коррупция мирила с социализмом миллионы его граждан.

Так, годами ко мне в Москву ежемесячно приезжал знакомый профессор из Горького. Он тут же отправлялся к одному грузчику в мясной магазин на улице Горького и покупал для всей своей кафедры 10–15 килограммов мяса, уплачивая за килограмм не 2 рубля, а 5 рублей.

Коррупция помогала успешнее вести хозяйство. Другой мой знакомый — председатель колхоза с родного Дона — приехал в Москву и сразу спросил: знаю ли я «высокого» взяточника в Госплане или Госснабе. Ему стало известно, что 30 пропашных тракторов оказались «не разобраны» по официальным планам. И этот «остаток» будут делить. Подсказать я ему не смог. Но он все же нашел тех, кого искал и добыл два трактора «Беларусь» для своего и без того процветающего колхоза. Возможно, ему и другие факторы «процветания» удавалось находить, используя коррупцию.

А экономисты из Литвы рассказывали мне, что знаменитую автостраду Вильнюс—Каунас, лучшую в стране, «пробили», используя целый «букет инструментов»: от любившего отдыхать в Литве Косыгина до путевок «нужным людям» в Палангу и Друскининкай.

Описывающие карьеру М. С. Горбачева на Ставрополье его бывшие коллеги прямо отмечают в мемуарах, что одним из решающих факторов его роста было то, что стареющие лидеры КПСС все чаще нуждались не в Крыме, а в целебных минеральных водах Ставрополья.

Надо быть совершенно ослепленным коммунистической пропагандой, чтобы говорить о том, что советская коррупция была более терпима, чем нынешняя.

Базой советской коррупции были отсутствие законов и секретность. Влиял и недостаток образования у советских кадров и отсутствие опыта управления.

Но главных основ коррупции было три.

Первая — бесконтрольность партии и власти, точнее — их самоконтроль. Контроль аппарата над собой был главным инструментом борьбы с коррупцией. Многого при этом добиться было трудно. Отчаянные попытки Ленина создать в компартии равноправную Центральному Комитету, избираемую на том же съезде партии, Центральную Контрольную Комиссию (ЦКК) были отвергнуты руководством ЦК.

Вторая — идеология. Преобладал подход с заботой о «социально близких» кадрах. Типа подхода Теодора Рузвельта к латиноамериканским «гориллам»: «Он — подлец, но это наш подлец». На основе идеологических обвинений расправлялись с конкурентами. Формировали аппарат только из «своих» по идеологии.

Третья — силовая, диктаторская природа советской власти. Если у чиновников есть сила, то бороться с их коррупцией трудно.

И все же самое главное в советской коррупции — четвертое — участие в ней каждого гражданина.

Билет на поезд, устройство ребенка в детский сад или музыкальную школу, получение бесплатной и даже платной квартиры, садовый участок и поиски для него саженцев и гвоздей — не осталось ни одного уголка в человеческой жизни, на котором не надо было бы что-то приплачивать или переплачивать. А на экране кино — совершенно открыто — герои «С легким паром» говорят о приплатах к цене мебельного гарнитура.

Советский человек был оплеван с головы до ног, с момента рождения до могилы. Он был звеном круговой поруки, обеспечивавшей безопасность коррупции бюрократии.

Подводя итоги надо подчеркнуть, что советский социализм погиб не из-за коррупции. Его сломало — среди прочего — то же самое, что и было одной из неизлечимых болезней самодержавия: вырождение верхушки правящей номенклатуры.

Именно советская коррупция дала обширный опыт нынешним коррупционерам.

И — главное — поставила новой России кадры, пропитанные опытом привилегий и коррупции.

Эта «пропитка» была столь мощной, что Б. Н. Ельцин — несмотря на все свои лозунги — сразу же после прихода в Белый дом создал там свой спецбуфет. И дал старт системе привилегий уже в современной России.