3.4. О научном подходе к борьбе с коррупцией

В свете всего сказанного хотел бы сделать несколько выводов о том, что называют борьбой с коррупцией.

Если коррупция — не какое-то внешнее вторжение в здоровый организм, а органически вытекающее из самих фундаментальных характеристик постиндустриального строя явление, то всякого рода представления о возможности бравым натиском, лихой кавалерийской атакой победить коррупцию — несерьезны.

Не менее опасны и представления о возможности вырезать, уничтожить коррупцию, абсолютно очиститься от нее. Это — или утопические мечты, или заблуждения, или, хуже, обман.

Еще один вывод: само понятие «борьба» относится только к одной из частей коррупции: к ее крайностям, «нарывам», и к одной группе методов — к «хирургии». В отношении же основной части коррупции более правилен термин «противодействие». Именно он включен в название плана президента Медведева.

Возможно ли вообще устранить коррупцию в постиндустриальном обществе?

Ленин после пяти лет борьбы с бюрократизмом признал, что бюрократизм неразрывно связан с самой природой и характером социалистической власти. Поэтому Ленин — а он всегда был логичен — писал, что обещания вырезать бюрократизм, навсегда убрать — шарлатанство, обман. Хирургия — подчеркивал он — тут невозможна. Остается только лечение.

А Рузвельт, организуя поход на американскую мафию, говорил: убить ее не сможем, но загнать в подвалы, даже в крысиные норы — можно. И добился, что мафия удержалась только там, где эксплуатируют пороки человека,— в наркоторговле, в порнобизнесе, в игорном бизнесе.

В свете правильного понимания коррупции надо четко выделить, что же можно в коррупции, во-первых, вырезать; что, во-вторых, можно и нужно свести к минимуму; а что, в-третьих, придется лечить, лечить постоянно, годы и десятилетия.

Человек смертен, но он создал медицину для того, чтобы отодвинуть смерть и избавить себя от мук. Какой должна быть «медицина» противодействия коррупции?

Прежде всего — это меры правовые. О них пишут многие юристы. Необходима постоянная чистка законодательства от выявившихся или сознательно заложенных в него зон, допускающих, а то и способствующих коррупции.

В арсенале американского законодательства о коррупции — закон Пэна, принятый еще в ХIХ веке. Его еще называют «законом о добыче».

Победивший на выборах президент имеет право только 5% должностей аппарата предоставлять своей команде. Это обычно места помощников и секретарей. А руководителей он может только предлагать — утверждает их сенат.

Основная же масса работников аппарата — 95% — осуществляет продвижение по службе в соответствии с регламентом, определяющим четкие сроки пребывания на постах и, соответственно, гарантирующим чиновника от произвола победителя на выборах.

Президент США, переизбираясь, не может использовать свой аппарат. Поэтому, скажем, основную охрану Кеннеди в день его гибели в Далласе организовывала не его охрана, а полиция штата Техас.

Далее, нужны меры экономические. Главных среди них, на мой взгляд, две.

Первая — разработка законных, прозрачных, публичных, подконтрольных механизмов наличия у чиновников собственности.

Уместно напомнить, что Петр I, «рукой железной» поднимая Россию «на дыбы», не нашел ничего более эффективного, чем разрешить талантливым «птенцам» своего «гнезда» участвовать и в предпринимательстве, и в торговле. И отвечать за это, регулярно попадая под палку царя.

Вторая — законное, прозрачное, облагаемое налогами участие бюрократов в доле от полученной в результате их решений прибыли.

Когда я заговорил об этом в 1990 году — на меня набросились и левые, и правые. Клеймили как покровителя взяточников. А ведь это не я — это Ленин не нашел ничего лучшего, чем тантьемы — участие чиновников советской власти в прибылях.

Меня отвергли — ну и что? Вместо того чтобы расколоть бюрократию на большинство, законно зарабатывающее участием свои установленные доли, и меньшинство, ворующее в произвольном размере,— получили круговую поруку чиновничества. Вместо того чтобы выделить среди «взяткодателей» большинство, которое готово платить согласованные «чаевые» за участие, и меньшинство, готовое финансировать беззаконие,— получили и среди «взяткодателей» круговую поруку. В итоге, спустя двадцать лет, дело дошло до катастрофической стадии криминализации. Чиновники свою долю все равно получают. Но вовсе не те, кто лучше руководит. Получают нерегламентированно, подпольно, без связи с мерой эффекта. Уходя от налогов. Словом, разрушая систему постиндустриализма.

Среди главных политических мер я бы выдвинул замену нынешней демократии другой, в которой избиратели начнут что-то значить. И депутаты перестанут быть стадом, утром голосующим за автоналог, а вечером — после свистка — хором осуждающим свои заблуждения.

И средства информации — особенно электронные — должны стать независимыми.

И тем более — должны стать независимыми суды и вся правоохранительная система.

Среди мер административных на первое место я бы поставил ликвидацию и любых привилегий, и аппарата, созданного для реализации этих привилегий и для добывания для них денег. Надо увеличить зарплату чиновников: от министров до клерков — пусть в десять раз, но для себя они должны все приобретать на том же открытом рынке, где и все граждане. Иначе не будет ни рынка, ни нормального госаппарата.

Важную роль в противодействии коррупции имеет внедрение современных технологий управления (типа «одного окна») и в целом того комплекса мер, который называют «электронным правительством».

Еще более важно постоянно реализовывать общую линию на сведение содержания и масштаба государственного регулирования к уровню, необходимому и достаточному для конкретного этапа развития постиндустриального общества.

И наконец, нужен комплекс мер нравственного, морального плана. Правильно сказал недавно глава Следственного комитета А. Бастрыкин — «нужно что-то менять в головах людей».

Один из главных путей противодействия коррупции — формирование в России такой интеллектуальной элиты, для которой будет неприлично рваться на тусовки в коридоры власти. Которой в принципе будет чужда «мочиловка», патриотическая пошлятина, стремление сводить государственность только к военно-полицейской ее составляющей. Эта интеллигенция будет отвечать критериям, выдвинутым еще М. Ю. Лермонтовым в стихотворении «Родина» и отвергавшим и // темной старины заветные преданья //, и // славу, купленную кровью/.

Только такая интеллигенция выработает правильное отношение к коррупции, станет моральным авторитетом для народных масс и передаст им свой подход к коррупции.

В ХVIII веке одной из главных проблем было освобождение личности человека. Прежде всего от феодальных цепей.

В XIX веке одной из главных стала проблема эксплуатации свободного человека.

В ХХ веке одной из главных проблем стали милитаризация и войны: и империализма, и всех видов государственно-бюрократического социализма.

Одной из главных проблем ХХI века будет проблема коррупции.

И противодействие коррупции — важнейшая проблема постиндустриализма.

А у нас, в России, противодействие коррупции особенно актуально.

Или мы хотим начать наконец реальную модернизацию России — и, соответственно, должны реально противодействовать коррупции. Или все сведется в очередной раз к политиканству, к использованию борьбы с коррупцией для победы над другими лидерами или кланами бюрократии, для прикрытия переделов собственности и власти, для запудривания мозгов народным массам.

16