domesticimplementationihl

Применение срока давности (известного еще как исковая давность или погашение давностью) по отношению к судебному иску в случае совершения преступления может относиться к одному из двух аспектов процессуальных действий. С одной стороны, срок давности может применяться к судебному преследованию. Если истек определенный период времени после совершения нарушения, это будет означать, что не может быть возбуждено никакого судебного дела и не может быть вынесено никакого вердикта. С другой стороны, можно применять срок давности только к исполнению самого приговора. В этом случае тот факт, что истек определенный период времени, будет означать, что приговор по уголовному делу не может быть исполнен. Поскольку пресечение серьезных нарушений МГП крайне важно для обеспечения соблюдения норм этой отрасли права, следует поднять вопрос о сроке давности в отношении этих нарушений. Это тем более важно из-за тяжести отдельных нарушений, которые являются военными преступлениями и противоречат интересам всего международного сообщества в целом.

Сроки давности в национальных системах уголовного права

Большинство правовых систем предусматривает сравнительно краткие сроки давности в случае незначительных правонарушений. Что же касается более серьезных преступлений, то в правовых системах обычно приняты два других подхода. Первый, характерный для многих стран континентального (римского) права, устанавливает сроки давности, гораздо более продолжительные, чем те, которые относятся к мелким правонарушениям. Второй, характерный для систем англосаксонского права, вовсе не устанавливает сроков давности для судебного преследования за совершение военных преступлений.

Сроки давности в международном договорном праве

В основных инструментах МГП по этому вопросу нет никаких указаний. 26 ноября 1968 г. Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций приняла Конвенцию о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечности. Конвенция, которая вступила в силу в 1970 г., применима как к судебному преследованию, так и к исполнению приговоров, и относится к военным преступлениям (в частности к серьезным нарушениям Женевских конвенций) и к преступлениям против человечности, включающим апартеид

игеноцид, которые имеют место как во время войны, так

ив мирное время. Она имеет обратное действие, поскольку требует отмены сроков давности, установленных ранее в силу существующих законов или других нормативных актов, а также применяется к преступлениям, уже существующим в соответствии с такими нормами.

Сроки давности в международном обычном праве

В последнее время в национальных и международных уголовных судах и трибуналах возникла тенденция к более строгому судебному преследованию лиц, обвиняемых в совершении военных преступлений. Эта тенденция, а также все увеличивающийся свод законодательства, предоставляющего юрисдикцию над военными преступлениями без применения срока давности, упрочили существующие договорные нормы, запрещающие применение срока давности к военным преступлениям. Тем самым такие договорные нормы превратились в нормы обычного права (см. исследование МККК обычного международного гуманитарного права (Обычное МГП, норма 160)). Кроме того, срок давности может помешать расследованию военных преступлений и судебному преследованию подозреваемых, составляя нарушение обычного правового обязательства в этом отношении.

Отдельные лица могут нести уголовную ответственность не только за совершение военных преступлений, но и за покушение на их совершение, помощь при их совершении, действия с целью облегчить совершение таких преступлений или пособничество и содействие в совершении военных преступлений. Командиры и другие начальники могут нести ответственность за военные преступления, совершенные по их приказам.

Нарушения могут иметь место и в результате бездействия.

Вситуациях вооруженного конфликта вооруженные силы или группы обычно находятся под командованием, которое несет ответственность за действия своих подчиненных. Поэтому для того чтобы система пресечения нарушений была эффективной, логично считать, что вышестоящие начальники должны нести индивидуальную ответственность, если они не принимают надлежащих мер для предотвращения совершения серьезных нарушений МГП своими подчиненными. Ответственность командования представляла собой важную проблему во время Второй мировой войны. Хотя Уставы Международных военных трибуналов в Нюрнберге и Токио не содержали норм, касающихся этого вопроса, суды, состоявшиеся после войны, сформулировали руководящие принципы для определения элементов ответственности командования.

Внастоящее время эти принципы признаны в качестве части обычного международного права, применимого как к международным, так и к немеждународным вооруженным конфликтам (см. Обычное МГП, норма 153). Их можно коротко изложить следующим образом:

• ответственность командования касается начальника, то есть лица, обладающего эффективной властью над подчиненным, которое может быть военнослужащим или гражданским лицом;

• отношения начальник/подчиненный могут быть либо de jure, либо de facto, но должна существовать физическая возможность предотвратить совершение преступлений или наказать за это;

• ответственность может возникнуть в силу как фактического, так и неопровержимо презюмируемого знания: последнее означает, что может оказаться достаточным, если «существовали основания» для того, чтобы начальник знал, или если «в сложившихся на тот момент обстоятельствах» должен был знать, что преступления совершались или будут совершаться;

• начальник не принял всех необходимых и разумных мер в пределах своих полномочий для того, чтобы предотвратить уголовные деяния или положить им конец; это включает непринятие мер для наказания подчиненных, которые совершают военные преступления, путем проведения расследования возможных преступлений

и(или) донесения о них в вышестоящие органы власти.

Что же касается договорного права, то в Женевских конвенциях по этому поводу ничего не говорится в отличие от статьи 86, п. 2, Дополнительного протокола I, которая предусматривает, что:

«Тот факт, что нарушение Конвенций или настоящего Протокола было совершено подчиненным лицом, не освобождает его начальников от уголовной или дисциплинарной ответственности в зависимости от случая, если они знали или имели в своем распоряжении информацию, которая должна была бы дать им возможность прийти к заключению в обстановке, существовавшей в то время, что такое подчиненное лицо совершает или намеревается совершить подобное нарушение, и если они не

приняли всех практически возможных мер в пределах своих полномочий для предотвращения или пресечения этого нарушения».

Кроме того, статья 87 Дополнительного протокола I излагает обязанности военных командиров по отношению к их подчиненным. Командиры должны предотвращать и, в случае необходимости, пресекать серьезные нарушения, совершаемые их подчиненными, и уведомлять о них компетентные власти. Только в случае невыполнения этих обязанностей командир рискует понести уголовную ответственность за непринятие мер.

Ответственность за военные преступления может возникать, даже когда они были совершены во исполнение приказа вышестоящего начальника. Основанием для этого служат две обычные нормы, применимые к международным и немеждународным вооруженным конфликтам. Они устанавливают, что, во-первых, каждый комбатант обязан не подчиниться явно незаконному приказу. Во-вторых, выполнение приказа не может освобождать подчиненного от уголовной ответственности, если он или она знали или должны были знать в силу характера действий, которые было приказано совершить, что приказ был незаконным (см. Обычное МГП, нормы 154 и 155).

Норма была установлена в Уставах Международных военных трибуналов в Нюрнберге и Токио и затем включена в Уставы Международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде, Специального суда по СьерраЛеоне и Международного уголовного суда.

Следует также сказать, что совершение военных преступлений во исполнение приказа вышестоящего начальника принималось тем не менее во внимание для смягчения наказания. Практика в этом отношении включает Нюрнберг и Токио, более поздние международные уголовные трибуналы и многочисленные примеры в военных наставлениях государств, национальные законодательства и официальные заявления.

В настоящее время практика государств устанавливает, что во время международных и немеждународных вооруженных конфликтов никто не может быть осужден и приговор не может быть вынесен в отношении какоголибо лица, кроме как по постановлению беспристрастного суда, предоставляющего все основные судебные гарантии. Право на справедливый суд предусмотрено

вчетырех Женевских конвенциях и в Дополнительных протоколах I и II. Лишение покровительствуемого лица права на справедливый и должным образом учрежденный суд является серьезным нарушением в соответствии с Женевскими конвенциями III и IV и Дополнительным протоколом I. Статья 3, общая для четырех Женевских конвенций запрещает осуждение и применение наказания без предварительного судебного решения, вынесенного надлежащим образом учрежденным судом. Сторона

вконфликте, лишающая кого-либо права на справедливый суд, совершает военное преступление согласно Статуту Международного уголовного суда, Уставам Международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии и Руанде и Специального суда по Сьерра-Леоне.

Многие из этих судебных гарантий уже включены в национальное законодательство государств — участников Женевских конвенций и имеют много общего с правами, включенными в международные инструменты по правам человека, такие как Международный пакт о гражданских и политических правах (МПГПП, ст. 14). Следует отметить, что права, предусматриваемые в статье 75, п. 4, Дополнительного протокола I не допускают отступлений, в отличие от некоторых гарантий, предусматриваемых МПГПП.

Государства должны обеспечить включение судебных гарантий, предусмотренных в международных документах, участниками которых они являются, в свое национальное законодательство, например в свой уголовно-процессуальный кодекс и правила доказывания, в отдельный закон, регулирующий положение покровительствуемых лиц в соответствии с Женевскими конвенциями и Дополнительными протоколами к ним, а также в свою Конституцию.

Ниже предлагается обзор основных судебных гарантий, предусматриваемых Женевскими конвенциями (главным образом Женевскими конвенциями III и IV), Дополнительными протоколами к ним и Международным уголовным судом. Даются также ссылки на соответствующие нормы обычного международного гуманитарного права:

•принцип индивидуальной уголовной ответственности (Протокол I, ст. 75.4 (b), Протокол II, ст. 6.2 (b); Статут МУС, ст. 25.2; Обычное МГП, норма 102);

•принцип nullum crimen et nulla poena sine lege (ЖК III, ст. 99.1; ДП I, ст. 75.4 (с); ДП II, ст. 6.2 (с); Статут МУС, ст. 22.1 и 23); Обычное МГП, норма 101);

•принцип non bis in idem (ЖК III, ст. 86; ЖК IV, ст. 117.3; ДП I, ст. 75.4 (h); ДП II, ст. 6.2 (а); Статут МУС, ст. 20; Обычное МГП, часть нормы 100);

•право быть судимым независимым и беспристрастным судом без неоправданной задержки (ЖК III, ст. 84.2; ДП I, ст. 75.4; ДП II, ст. 6.2); Статут МУС, ст. 67.1; Обычное МГП, часть нормы 100);

•право обвиняемого быть информированным о характере и причинах обвинения (ЖК III, ст. 104.2; ЖК IV, ст. 71.2; ДП I, ст. 75.4 (а); ДП II, ст. 6.2 (а); Статут МУС, ст. 67.1(а); Обычное МГП, часть нормы 100);

•права и средства защиты (например, право защищать себя и право на помощь квалифицированного защитника по своему выбору) (ЖК III, ст. 99 и 105; ЖК IV, ст. 72 и 74; ДП I, ст. 75.4 (а) и (g); ДП II, ст. 6.2 (а); Статут МУС, ст. 67.1 (d); Обычное МГП, часть нормы 100);

•право на бесплатную юридическую помощь, если этого требуют интересы правосудия (ЖК III, ст. 105.2; ЖК IV, ст. 72.2; Статут МУС, ст. 67.1 (d); Обычное МГП, часть нормы 100);

•право на беспрепятственное общение со своим защитником (ЖК III, ст. 105.3; ЖК IV, ст. 72.1; Статут МУС, ст. 67.1 (b), Обычное МГП, часть нормы 100);

•право иметь достаточно времени для подготовки к

защите и все необходимые для этого возможности (ЖК III, ст. 105.3; ЖК IV, ст. 72.1; Статут МУС, ст. 67.1 (b); Обычное МГП, часть нормы 100);

• право обвиняемого вызывать в суд свидетелей (ЖК III, ст. 96.3 и 105.1; ЖК IV, ст. 72.1; ДП I, ст. 75.4 (g); Статут МУС, ст. 67.1 (е); Обычное МГП, часть нормы 100);

•презумпция невиновности (ДП I, ст. 75.4 (d), ДП II, ст. 6.2(d), Статут МУС, ст. 66; Обычное МГП, часть нормы 100);

•право обвиняемого на судебное разбирательство в его присутствии (ДП I, ст. 75.4 (е); ДП II, ст. 6.2 (е); Статут МУС, ст. 67.1 (d)); Обычное МГП, часть нормы 100);

•право обвиняемого не давать показаний против себя самого и не признавать себя виновным (ДП I, ст. 75.4 (f); ДП II, ст. 6.2 (e); Статут МУС, ст. 67.1 (g); Обычное МГП,

часть нормы 100);

• право на публичное оглашение приговора (ДП I, ст. 75.4 (i); Статут МУС, ст. 74.5 и 76.4; Обычное МГП, часть нормы 100);

•право осужденного быть полностью информированным о своих правах на обжалование, а также о сроках, в течение которых он может воспользоваться этими правами (ЖК III, ст. 106; ЖК IV, ст. 73; ДП I, ст. 75.4 (j); ДП II, ст. 6.3); Обычное МГП, часть нормы 100);

•право обвиняемого воспользоваться помощью переводчика, если это необходимо (ЖК III, ст. 96.4 и 105.1; ЖК IV, ст. 72.3 и 123.2; Статут МУС, ст. 67.1 (f); Обычное МГП, часть нормы 100).

Общие положения

Государства могут осуществлять юрисдикцию в пределах своей территории. Такая юрисдикция включает полномочия по принятию законов (законодательная юрисдикция), полномочия на толкование и применение закона (судебная юрисдикция) и полномочия на осуществление деятельности по обеспечению законности (правоприменительная юрисдикция). Однако если осуществление правоприменительной юрисдикции обычно ограничивается национальной территорией, международное право признает, что в некоторых обстоятельствах государство может осуществлять законодательную деятельность и выносить судебные решения, касающиеся событий, происходящих за пределами национальной территории (экстерриториальная юрисдикция).

В уголовном праве экстерриториальная юрисдикция основывается на ряде принципов, среди которых можно упомянуть компетенцию в отношении:

•действий, совершенных лицами, являющимися гражданами соответствующего государства (принцип гражданства, или активной правосубъектности);

•действий, совершенных против граждан данного государства (принцип пассивной правосубъектности) или

•действий, затрагивающих безопасность государства (принцип защиты).

Хотя на практике среди специалистов эти принципы пользуются разной поддержкой, все они предполагают наличие определенной связи между совершенным деянием и государством, осуществляющим свою компетенцию. Напротив, принцип универсальности, являющийся еще одним основанием для установления экстерриториальной юрисдикции, не требует наличия такой связи.

Универсальная юрисдикция

Универсальная юрисдикция позволяет судебному учреждению рассматривать дела о преступлениях независимо от места их совершения и гражданства совершившего их лица или жертв. Право на осуществление такой юрисдикции в отношении военных преступлений, совершенных во время международных и немеждународных вооруженных конфликтов признается в качестве нормы обычного международного гуманитарного права (Обычное МГП, норма 157). Принцип универсальности применяется к целому ряду правонарушений, обычно являющихся основными международными преступлениями, пресечение которых всеми государствами требуется в качестве правила международного публичного порядка.

Целый ряд договоров обязывает государства-участники предусматривать универсальную юрисдикцию в отношении отдельных преступлений, включая те, которые имеют место в ходе вооруженного конфликта. Среди них серьезные нарушения режима Женевских конвенций и

Дополнительного протокола I, которые будут рассмотрены отдельно в следующем разделе. Другими универсальными инструментами являются Конвенция против пыток, Конвенция о безопасности персонала ООН и связанного с ней персонала, Второй Протокол к Гаагской конвенции о защите культурных ценностей и Международная конвенция для защиты всех лиц от насильственных исчезновений.

Универсальная юрисдикция может осуществляться либо путем принятия внутренних законодательных актов (законодательная универсальная юрисдикция), либо в форме следствия над лицами, подозреваемыми в совершении правонарушений, и предания их суду (судебная универсальная юрисдикция). Первая значительно чаще находит практическое воплощение в деятельности государств, чем вторая, и, как правило, представляет собой ту основу, которая необходима для проведения расследования и судебного разбирательства. Однако для суда существует, по крайней мере в принципе, возможность обосновать свою юрисдикцию непосредственно международным правом и осуществить судебную универсальную юрисдикцию без какой бы то ни было ссылки на внутреннее законодательство.

Государства используют целый ряд методов для осуществления универсальной юрисдикции в соответствии с национальным законодательством. В этом отношении конституционные положения играют основную роль для определения статуса обычного или договорного права в национальной правовой системе. Суды могут основываться непосредственно на международном праве для осуществления универсальной юрисдикции, где это разрешается или требуется. Однако, поскольку соответствующие положения международного права сами по себе не обладают исполнительной силой, предпочтительно, чтобы основания для юрисдикции в отношении военных преступлений были явным образом предусмотрены в национальном законодательстве.

Целый ряд государств с системой континентального (основанного на кодексе) права предусматривают универсальную юрисдикцию в своих общих и (или) военных уголовных кодексах. Эти кодексы могут определять юрисдикционную и материальную области правонарушения в одном разделе. Однако чаще положения об универсальной юрисдикции включены в общий раздел кодекса и относятся к основным преступлениям, определенным в других разделах того же самого документа. Универсальная юрисдикция может устанавливаться в уголовно-процессуальном праве или

взаконе об организации судов. Некоторые государства предоставили своим судам универсальную юрисдикцию

вотношении определенных преступлений посредством специальных самостоятельных законов.

В странах с системой, не основывающейся на кодексе, — а это, как правило, государства англосаксонского права — обыч-

ной практикой является включение положений об универсальной юрисдикции в статутное право, определяя как юрисдикционную, так и материальную область преступления.

Какой бы метод ни применялся, самым важным вопросом, который следует рассмотреть, является вопрос о том, требует ли универсальная юрисдикция конкретной связи с государством суда. Обычно считается, что необходимо, чтобы обвиняемый находился на его территории до возбуждения судопроизводства.

Предусматривая универсальную юрисдикцию в национальном законодательстве, следует обратить внимание на следующее:

•чтобы не допустить безнаказанности, все военные преступления, совершенные в связи как с международными, так и немеждународными конфликтами, должны быть включены в сферу действия универсальной юрисдикции;

•важно четко установить, что юрисдикция распространяется на всех лиц, прямо или косвенно несущих ответственность за совершение соответствующих преступлений, независимо от их гражданства и от того, было ли преступление совершено на территории государства или за его границами;

•должны быть четко и точно указаны критерии для возбуждения уголовного дела или отказа в его возбуждении;

•принимая во внимание тот факт, что юрисдикции различных государств могут совпадать, осуществление юрисдикции каким-либо одним государством может зависеть от определенных условий, таких как соблюдение принципа non bis in idem, учет приговоров, уже вынесенных за границей, и осуществление ранее юрисдикции другим государством или международным трибуналом.

Однако условие двойной уголовной ответственности, в соответствии с которой преступление, в отношении которого ведется уголовное преследование, должно быть преступлением в том месте, где оно было совершено, несовместимо с требованиями МГП.

И, наконец, судебное преследование и разбирательство в отношении преступлений, имевших место за границей, создают особые проблемы в том, что касается сбора доказательств, соблюдения прав обвиняемых и защиты свидетелей и жертв. В соответствующих процедурах для судебного преследования и разбирательства в соответствии с принципом универсальной юрисдикции должны быть решены эти вопросы посредством необходимых положений, способствующих проведению расследований, а также сбору и оценке доказательств. В этом отношении механизмы международного судебного сотрудничества очень важны и в некоторых случаях могут требовать усиления.

Серьезные нарушения МГП

Серьезные нарушения это особенно грубые нарушения МГП, перечисленные в четырех Женевских конвенциях 1949 г. и Дополнительном протоколе I, которые предусматривают индивидуальную уголовную ответственность и попадают в

сферу действия универсальной юрисдикции. Полный перечень серьезных нарушений приводится далее.

Говоря точнее, согласно соответствующим положениям Женевских конвенций и Дополнительного протокола I государства должны разыскивать подозреваемых в совершении серьезных нарушений независимо от их гражданства и либо судить их в собственных судах, либо передавать их для суда другому государству-участнику (принцип aut dedere aut judicare). И хотя Конвенции явно не устанавливают, что юрисдикция должна осуществляться независимо от места совершения преступления, их положения обычно толкуют как предусматривающие универсальную юрисдикцию. В качестве таковых они могут послужить примером одних из самых первых документов, предусматривающих универсальную юрисдикцию в договорном праве. Более того, они предусматривают обязательную универсальную юрисдикцию, поскольку обязывают государства судить обвиняемых

всовершении серьезных нарушений или создать необходимые процедуры для экстрадиции таких лиц. Государства могут начинать расследования или судопроизводство даже

вотношении лиц, находящихся за пределами их территории. Если выдача другому государству не является приемлемым вариантом, государства должны иметь уголовное законодательство, дающее им возможность судить подозреваемых в совершении преступлений, независимо от их гражданства или места совершения преступления.

Говоря точнее, МГП требует, чтобы государство предпринимало следующие действия в отношении имплементации положений, связанных с серьезными нарушениями.

Во-первых, государство должно ввести в действие национальное законодательство, запрещающее серьезные нарушения и предусматривающее санкции за их совершение, либо посредством принятия отдельного закона, либо внесением поправок в существующие законы. Такое законодательство должно касаться всех лиц, независимо от их гражданства, совершивших серьезные нарушения или приказавших их совершить, и включать все случаи, когда нарушения являлись результатом бездействия, если принятие мер было юридической обязанностью. Оно должно охватывать действия, совершенные как на территории государства, так и за ее пределами.

Во-вторых, государство должно разыскивать и преследовать в судебном порядке тех, кто подозревается в совершении серьезных нарушений. Оно должно предавать суду таких лиц или передавать их для суда в другое государство.

В-третьих, государство должно требовать от своих военных командиров предотвращать и пресекать серьезные нарушения и принимать меры в отношении тех, кто, находясь под их контролем, совершает такие нарушения.

В-четвертых, государства должны оказывать друг другу помощь в связи с уголовным преследованием, касающимся серьезных нарушений.

–Любое преднамеренное действие или упущение, которое серьезно угрожает физическому или психическому состоянию и неприкосновенности лиц, находящихся во власти противной стороны, или

интернированных, задержанных или каким-либо иным образом лишенных свободы в результате вооруженного конфликта; в частности нанесение физических увечий, проведение медицинских или научных экспериментов, удаление тканей или органов для пересадки, что не требуется по состоянию здоровья указанного лица и не соответствует общепринятым медицинским

нормам, применяемым при аналогичных, с медицинской точки зрения, обстоятельствах, к гражданам стороны, производящей эту процедуру, которые не лишены свободы в какой бы то ни было форме.

К серьезным нарушениям относятся также действия, совершаемые умышленно и являющиеся причиной смерти или серьезного телесного повреждения или ущерба здоровью:

–превращение гражданского населения или отдельных гражданских лиц в объект нападения;

–совершение нападения неизбирательного характера, затрагивающего гражданское население или гражданские объекты, когда известно, что такое нападение явится причиной чрезмерных потерь жизни, ранений среди гражданских лиц или причинит ущерб гражданским объектам;

–совершение нападения на установки или сооружения, содержащие опасные силы, когда известно, что такое нападение явится причиной чрезмерных потерь жизни, ранений среди гражданских лиц или причинит ущерб гражданским объектам;

–превращение необороняемых местностей и демилитаризованных зон в объект нападения;

–совершение нападения на лицо, когда известно, что оно прекратило принимать участие в военных действиях;

–вероломное использование отличительной эмблемы красного креста, красного полумесяца или других защитных знаков.

К серьезным нарушениям относятся также действия, совершаемые умышленно и в нарушение Конвенций и Протокола:

–перемещение оккупирующей державой части собственного населения на оккупируемую ею территорию или депортация или перемещение всего или части населения оккупированной территории

впределах этой территории или за ее пределы;

–неоправданная задержка репатриации военнопленных или гражданских лиц;

–применение практики апартеида и других негуманных и унижающих действий, оскорбляющих достоинство личности, основанных на расовой дискриминации;

–превращение ясно опознаваемых исторических памятников, произведений искусства или мест отправления культа, которые являются культурным или духовным наследием народов и которым предоставляется особая защита, в объект нападения,

врезультате чего им наносятся большие разрушения, когда такие объекты не находятся в непосредственной близости от военных объектов и не используются противной стороной для поддержки военных усилий;

–лишение лица, пользующегося защитой Конвенций или Протокола I, права на беспристрастное и нормальное судопроизводство.

Для пресечения серьезных нарушений МГП необходимо сотрудничество различных государств и учреждений, не только потому, что участники процессов (обвиняемые, потерпевшие, свидетели и т.д.) могут быть гражданами разных государств или находиться в разных странах, но и потому, что международное сообщество в целом прямо заинтересовано в том, чтобы подобные нарушения эффективно пресекались. В связи с этим международное право предусматривает различные формы взаимопомощи — от сбора доказательств за границей до исполнения приговоров, вынесенных в других странах.

Необходимость взаимопомощи особенно очевидна в случае, когда подозреваемые в совершении преступлений должны предстать перед судом или быть выданы государством. Экстрадиция предусматривается Женевскими конвенциями, и затем эти положения получают развитие в статье 88 Дополнительного протокола I и в других договорах МГП. Однако ни один из этих документов не рассматривает вопрос о применении исключений, которые традиционно предусматриваются в соответствии с национальным законодательством и могут не допустить экстрадиции в отдельных обстоятельствах, таких как гражданство лица, о чьей выдаче делается запрос, политический характер преступления, срок давности или существование двустороннего или многостороннего договора, касающегося экстрадиции.

Что же касается взаимопомощи в вопросах уголовного преследования, то эти международные документы также налагают обязательство обеспечить взаимную судебную помощь. Эффективность системы пресечения, которая основывается на принципе универсальной юрисдикции в отношении судебного преследования и вынесения приговоров за совершение преступных деяний (и которая, таким образом, является трансграничной по своему характеру), в значительной степени зависит от качества сотрудничества и взаимопомощи в вопросах судебного преследования между органами юстиции, осуществляющими уголовное преследование в различных государствах.