417

31

развитие учения о вине как необходимом и обязательном условии субъективного вменения.

В ныне действующем УК РФ ст. 5 содержит правило: «лицо подле-

жит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина»1. При этом данная норма указывает на необходимость наличия внутреннего отношения лица как к совершенному им действию, так и к наступившим последствиям. Но это всего лишь общее правовое правило, которое может быть неприменимым в полной мере для конкретного преступления. Например, лицо совершает действия сексуального характера в отношении несовершеннолетнего (ч. 2 ст. 133 УК РФ), где наличие указанного возраста потерпевшего является обязательным условием привлечения лица к уголовной ответственности. Установить объективные признаки (правовые положения) данного деяния несложно, поскольку возраст потерпевшего в процессе расследования уголовного дела определяется по данным паспорта либо при его отсутствии – медицинской экспертизой. А вот каким образом оценивать субъективное отношение субъекта к совершенному им деянию, если на самом деле он не мог и предполагать, что имеет дело с несовершеннолетним? Отсутствие данного субъективного критерия, согласно ч. 1 ст. 5 УК РФ, не позволяет применять ч. 2 ст. 133 УК РФ, и содеянное должно быть ограничено лишь применением ч. 1 ст. 133 УК РФ.

В практической деятельности правоприменительных органов (дознание, предварительное расследование) обнаружение объективных признаков не представляет больших трудностей, поскольку и объект, и объективная сторона существуют в объективной реальности, вне зависимости от сознания людей. Определение объекта преступления связано с установлением степени и характера ущерба, причиненного преступным поведением интересам, охраняемым законом (собственности, праву, свободе). Объективная сторона (деяние, преступное последствие, причинная связь между ними) материализуется на месте преступления, что позволяет устанавливать ее признаки (место, время, способ, обстановка, средства, орудия и т. п.) через последующий анализ обстановки места преступления, процессуальным путем составлять факты, фиксировать в протоколах следы преступного поведения (осмотр, обыск), проводить последующую оценку наступивших последствий (экспертизы, эксперименты). В судебно-следственной практике обнаружение и фиксация признаков объективной стороны преступления присутствуют в избытке и потому не вызывают особых трудностей, что зачастую приводит к объ-

1 Уголовный Кодекс Российской Федерации. М. : Проспект, КноРус, 2013. С. 5.

32

ективному вменению, подменяя при этом конституционный принцип презумпции невиновности. Согласно ст. 49 Конституции Российской Федерации, каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность, а все неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.

Игнорирование данного принципа нередко приводит к привлечению к уголовной ответственности только лишь на основе анализа объективных признаков, которые выражаются в том, что лицо было задержано на месте преступного события, обнаружены отпечатки его обуви или пальцев, на его одежде имеются следы крови и т. п. При этом не принимается во внимание само психическое отношение лица, игнорируются мотивы, цели. Особенно это касается видов правомерных деяний, в особенности при реализации права на необходимую оборону, крайнюю необходимость или при задержании преступника. Именно в подобных обстоятельствах для признания поведения преступным решающим является не объективный, а субъективный фактор, содержание которого подтверждается только на основе обязательного установления признаков умышленной формы вины.

В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» от 15 ноября 2007 г. № 45 в п. 8 содержится рекомендация о необходимости выяснять наличие не только действий, направленных на оказание сопротивления представителю власти, но и на то, что они должны быть умышленными1. Аналогичные рекомендации включены в судебные постановления, посвященные различным категориям уголовных преступлений.

По данным исследования, проведенного автором, органы предварительного расследования в более чем 45 % случаев при оценке действий сотрудников органов внутренних дел, применивших табельное оружие при необходимой обороне, оценивают их как умышленные действия, тогда как подобные действия в большинстве своем связаны с правомерным поведением, преследующим общественно полезные, а не преступные цели2. Иллюстрацией этого является следующий пример.

1Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2008. – № 1. – Январь.

2Борисов С. В., Дмитренко А. П., Русскевич Е. А. и др. Необходимая оборона, крайняя необходимость, задержание преступника (правовая оценка действий сотрудников полиции). М. : ИД «Юриспруденция, 2012.

33

Инспектор уголовного розыска Н. совместно с участковым А. после работы зашли в ресторан поужинать. К ним подошел ранее судимый В. и заявил, что помнит, как его задерживал Н., на которого он обиделся и не может этого простить. В результате завязалась драка, где судимый В. завладел табельным оружием Н., которое поочередно переходило из рук в руки, что сопровождалось выстрелами. В конечном итоге инспектор Н. отобрал оружие у В. и выстрелом в живот прекратил его противоправное нападение. От полученных повреждений В. скончался. По результатам происшедшего события было возбуждено уголовное дело по признакам превышения должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), совершенных инспектором Н. Расследование продолжалось в течение года, но затем было прекращено по причине установления в действиях инспектора обстоятельства, исключающего преступность деяния (ст. 37 УК РФ – необходимая оборона).

Обычно подобные события завершаются обвинительным приговором. В немалой степени подобному подходу способствует содержание диспозиций УК РФ, в большинстве которых сформулированы объективные признаки преступного поведения, что создает условия для установления именно этих объективных признаков по схеме: «на месте преступления обнаружены следы»–«есть свидетели»–«виновен». Довольно точно объективное вменение было сформулировано В. Г. Беляевым, который указал, что объективно обнаруженные следы преступления являются основным «источником, «главным поставщиком» конкретных фактов, физических характеристик деяния, т. е. изначально наиболее надежных доказательств, менее других могущих быть сфальсифицированными»1. В силу этого обстоятельства практические работники при расследовании уголовных дел концентрируют основные усилия на процессуальном закреплении и юридической оценке лишь объективных данных, увлечение которыми, как было отмечено выше, нередко приводит к привлечению к уголовной ответственности лиц, хотя и участвовавших в событии преступления, но невиновных в содеянном. В основу таких решений нередко включаются свидетельские показания, которые по существу могут лишь подтвердить картину происшедшего, но не само состояние субъекта, оказавшегося в роли обороняющегося.

Следующий пример.

Силуянов попросил своего знакомого Серова, владельца автомашины, оказать помощь в перевозке личных вещей из его квартиры в другое место. Серов приехал по указанному адресу. Силуянов выносил вещи из квартиры, а Серов укладывал их в автомобиль. По окончании погрузки

1 Уголовное право. Общая часть : учебник / под ред. В. Н. Петрашева. М. : ПРИОР, 1999. С. 188.

34

вещи были доставлены по другому адресу и выгружены в квартире Силуянова, который за оказанную услугу рассчитался с Серовым не деньгами, а кожаной курткой и фуражкой. Через две недели в квартиру к Серову явились сотрудники полиции, которые заявили об участии Серова в квартирной краже и в качестве доказательства указали на его кожаную крутку и фуражку. Серов пояснил, как все было. Через месяц Серов оказался на скамье подсудимых. Его действия были квалифицированы по ч. 2 ст. 158 УК РФ «Кража», пункт «а», совершенная группой лиц по предварительному сговору, и «б» ч. 3 с проникновением в жилище. Срок наказания составил 5 лет лишения свободы.

Приведенный пример является образцом объективного вменения, где основным доказательством был сам факт участия Серова в событии. В процессе квалификации была проигнорирована субъективная сторона преступления, не установлена вина Серова. Он на самом деле не знал, что участвует в квартирной краже, а всего лишь оказывал помощь в перевозке вещей для знакомого ему лица, но данное обстоятельство так и не было установлено в процессе расследования. Несомненно, что установление всех признаков субъективной стороны преступления весьма сложно, поскольку ее формы и содержание являются непосредственным результатом осознанного и волевого поведения преступника, свидетелей

иочевидцев которого не существует.

Вуказанной ситуации следует вспомнить слова великого итальянского гуманиста и реформатора Чезаре Беккариа, который обращал внимание на достоверность свидетельских показаний, используемых в каче-

стве доказательств. «Истинным мерилом достоверности является не что иное, как заинтересованность человека говорить или не говорить правду… Достоверность свидетеля должна уменьшаться в зависимости от враждебных, дружеских или иных отношений свидетеля к обви-

няемому. Когда из слова делается преступление, то достоверность свидетеля равняется почти нулю..»1.

Всудебно-следственной практике примерно от 30 до 45 % уголовных дел связаны с ошибками в квалификации именно субъективной стороны состава преступления, подтверждением чего являются факты ежегодной отмены либо изменения Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации судебных приговоров, вы-

несенных районными и областными судами по конкретным уголовным делам за период с 2008 г. по 2013 г.2

1Беккариа Чезаре О преступлениях и наказаниях / сост. и предисл. В. С. Овчинского. М. :

ИНФРА-М, 2004. VI. C. 104–105.

2Обзоры кассационной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации за период с 2008 г. по 2013 г.

35

В самом обобщенном виде субъективное вменение должно учитывать положения ныне действующего закона (ст.ст. 25, 26 УК РФ), в том числе структуру объективной стороны различных составов преступлений, подразделяемых на материальные и формальные. В этих условиях можно предложить, что само понятие вины есть совокупность двух составляющих – субъективно-объективного, которые вместе образуют единое целое. Во-первых, это прежде всего психическое отношение лица к совершаемому им общественно опасному действию. Такое отношение облекается в определенную форму, в которой большое значение имеет осознание лицом общественной опасности и предвидение наступления преступных последствий. Во вторых, субъект дополняет осознанное поведение еще и желанием наступления вреда (прямой умысел) либо нежеланием, но сознательным допущением его наступления. Иногда это желание может быть выражено в предвидении причинения вреда, но при одновременном расчете на их отсутствие в силу самонадеянности (неосторожность). Психическое отношение может включать в себя оценку лицом умышленного деяния в отдельности (формальный состав) либо в совокупности с последствиями (материальный состав). Если преступление совершается в соучастии, то содержание субъективной стороны приобретает более сложную структуру. Законодательная конструкция ст. 25 УК РФ не содержит понятия коллективного умысла и потому при квалификации содеянного должна дополняться такими субъективными признаками, которые раскрывают общий для всех соучастников умысел при совместной их деятельности и для каждого в отдельности. Характерным в этом отношении является п. 6 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)», согласно которому уголовная ответственность по ст. 210 УК РФ возникает за создание преступного сообщества (преступной организации) или за участие в нем (ней) в случаях, когда руководители (организаторы) и участники этого сообщества (организации) объединены умыслом на совершение тяжких и (или) особо тяжких преступлений при осознании ими общих целей функционирования такого сообщества (организации) и своей принадлежности к нему (ней)1.

По общему правилу классическая школа уголовного права, исходя из принципа справедливости и вины, преследуя цели применения к преступнику соответствующего наказания за содеянное, предусматривает обязательное установление субъективной связи между деятелем и со-

1 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. – 2010. – № 8. – Август.

36

вершенным им деянием. Лицо, действующее сознательно, в обязательном порядке должно не только осознавать, но и предвидеть неизбежное наступление вредных последствий от совершаемого им преступления. Причем для субъективного вменения наиболее существенным в этом осознании и предвидении является тщательное выяснение форм такого предвидения.

Поскольку вина является основным признаком субъективной стороны состава преступления и представляет собой психическое отношение лица к совершаемому общественно опасному деянию, то в ее основе находится интеллект и воля преступника. Эта сторона преступления объективно невидима, скрыта от постороннего восприятия, но именно она отражает в сознании лица его преступное поведение, дает ему психическую оценку, включая при этом волевые усилия и мотивацию. Нередко преступник, совершая то или иное деяние, мотивирует свое поведение сильными эмоциональными переживаниями, иногда внезапно возникшими либо сопровождаемыми расстройством психической деятельности. При этом сам мотив любого преступного поведения лежит в основе формирования его вины, суть которой и составляет психическое отношение лица к содеянному, в том числе и механизм формирования мотива, целей.

С принципом субъективного вменения (ст. 5 УК РФ) тесно связан вопрос об ошибке, поскольку в содержание вины входят не только истинные, но и ошибочные представления лица о характере совершаемого деяния и его социальном значении. Под ошибкой в уголовном праве понимается заблуждение лица относительно фактических обстоятельств, определяющих характер и степень общественной опасности совершаемого деяния, либо относительно юридической характеристики деяния. В зависимости от характера неправильных представлений объекта различаются юридическая и фактическая ошибки.

Юридическая ошибка представляет собой неправильную оценку виновным юридической сущности или юридических последствий совершаемого деяния. Принято различать следующие виды юридической ошибки:

а) ошибочная оценка деяния как преступного, тогда как на самом деле закон не относит его к преступлениям («мнимое преступление»). В подобных случаях деяние не нарушает общественных отношений, охраняемых уголовным правом, и не обладает свойством общественной опасности, поэтому отсутствует уголовно-правовая вина и исключается уголовная ответственность;

б) неверная оценка совершаемого деяния как непреступного, в то время как в действительности оно является преступлением. Подобная

37

ошибка не исключает умышленной вины, поскольку незнание закона не равнозначно отсутствию сознания общественной опасности деяния и не оправдывает лицо, совершившее это деяние;

в) неправильное представление лица о юридических последствиях совершения преступления, о его квалификации, виде и размере наказания, которое может быть назначено за совершение этого деяния. Названные обстоятельства не входят в содержание умысла. Они не являются обязательным предметом сознания, поэтому их ошибочная оценка не влияет на форму вины и не исключает уголовной ответственности.

Лицо, изнасиловавшее малолетнюю, наказывается в соответствии с санкцией нормы, включающей данный квалифицирующий признак, даже если субъект ошибочно полагает, что его деяние наказывается в пределах, установленных санкцией той нормы, где описано изнасилование без отягчающих обстоятельств.

Итак, общее правило, относящееся к значению юридической ошибки, сводится к тому, что уголовная ответственность лица, заблуждающегося относительно юридических свойств и последствий совершаемого деяния, наступает в соответствии с оценкой этого деяния не субъектом, а законодателем. Иначе говоря, такая ошибка обычно не влияет ни на форму вины, ни на квалификацию преступления, ни на размер назначаемого наказания.

Фактической ошибкой называют неверное представление лица о фактических обстоятельствах, играющих роль объективных признаков состава данного преступления и определяющих характер преступления и степень его общественной опасности. В зависимости от содержания неправильных представлений, т. е. от предмета неверных восприятий и оценок, следует различать следующие виды фактической ошибки: в объекте посягательства; характере действия или бездействия; тяжести последствий; развитии причинной связи; обстоятельствах, отягчающих ответственность. Помимо названных видов в литературе предлагается выделять в качестве самостоятельных видов фактической ошибки и такие, как ошибка в предмете преступления, в личности потерпевшего, способе и средствах совершения преступления. Однако вряд ли выделение таких видов фактической ошибки оправданно, поскольку они либо представляют разновидности ошибки в объекте или объективной стороне преступления, либо вообще не имеют значения для уголовной ответственности.

В российском уголовном законодательстве нет специальной нормы о фактической ошибке, но вопросы ее влияния на квалификацию преступления довольно существенны и взаимосвязаны с субъективным вменением.

38

Ошибка в объекте – это заблуждение лица в социальной и юридической сущности отношений, которым причиняется вред. Может иметь место подмена объекта посягательства – субъект преступления ошибочно полагает, будто посягает на один объект, а в действительности ущерб причиняется другому.

Например, лицо стреляет в труп, но не знает об этом, считая, что потерпевший жив. Объектом убийства является жизнь, но явно, что в результате ошибочного представления лица о состоянии потерпевшего выстрел объективно не может быть причиной смерти. Ошибка в объекте преступного посягательства очевидна, но с учетом направленности умысла действия виновного следует квалифицировать как покушение на убийство (ч. 3 ст. 30 и ст. 105 УК РФ).

Второй вид возможной ошибки в объекте – незнание обстоятельств, которые меняют социальную и юридическую оценку объекта. Такая разновидность ошибки влияет на квалификацию преступления двояко: если субъект не знает о наличии этого обстоятельства, хотя оно существует, то преступление квалифицируется как совершенное без отягчающего обстоятельства. Если же ошибочно полагает, что, совершая преступление, причиняет крупный ущерб, а фактически это не имеет места, то деяние должно квалифицироваться как покушение на преступление с этим квалифицирующим обстоятельством.

Может иметь место и ошибка в предмете посягательства, при кото-

рой ущерб причиняется именно предполагаемому объекту, хотя непосредственному воздействию подвергается не намеченный преступником, а другой предмет. Например, лицо считает, что совершает незаконную сделку по купле платины, а на самом деле приобретает сплав серебра. Такая ошибка не влияет ни на форму вины, ни на квалификацию, ни на уголовную ответственность. Однако неверное представление о предмете посягательства иногда влечет за собой ошибку и в объекте преступления. Допустим, виновный похищает, хранит, а затем продает искусственные камни, принимая их за природные драгоценные камни. Ошибка в характере совершаемого действия или бездействия может быть двоякого рода.

Во-первых, лицо неправильно оценивает свои действия как общественно опасные, тогда когда они не обладают этим свойством. Такая ошибка не влияет на форму вины, деяние остается умышленным, но ответственность наступает не за оконченное преступление, а за покушение на него, поскольку преступное намерение не было реализовано (например, приобретение испорченного пистолета, ошибочно принимаемого за исправный, составляет покушение на незаконное приобретение оружия).

39

Во-вторых, лицо ошибочно считает свои действия правомерными, не сознавая их общественной опасности. Такая ошибка устраняет умысел, а если деяние признается преступным только при умышленном его совершении, то исключается и уголовная ответственность. Если же деяние признается преступным и при неосторожной форме вины, то незнание его общественно опасного характера не исключает ответственности за неосторожное преступление при условии, что лицо должно было и могло сознавать общественную опасность своего действия или бездействия. Если объективная сторона преступления характеризуется в законе с помощью таких признаков, как способ, место, обстановка или время совершения, то ошибка относительно этих признаков означает разновидность ошибки в характере совершаемого деяния. При этом квалификация преступления определяется содержанием и направленностью умысла виновного. Так, если лицо считает похищение чужого имущества тайным, не зная о том, что за его действиями наблюдают посторонние лица, оно подлежит ответственности не за грабеж, а за кражу.

Ошибка относительно общественно опасных последствий может касаться либо качественной, либо количественной характеристики этого объективного признака. Ошибка относительно качества, т. е. характера общественно опасных последствий, может состоять в предвидении таких последствий, которые фактически не наступили, либо в непредвидении таких последствий, которые в действительности наступили. Такая ошибка исключает ответственность за умышленное причинение фактически наступивших последствий, но может повлечь за собой ответственность за их причинение по неосторожности, если таковая предусмотрена законом. Деяние, повлекшее за собой не те последствия, которые охватывались умыслом субъекта, квалифицируется как покушение на причинение последствий, предвиденных виновным, и, кроме того, как неосторожное причинение фактически наступивших последствий. Например, неудавшаяся попытка уничтожить чужой дом путем поджога, если при этом человек, случайно оказавшийся в доме, задохнулся от дыма, должна квалифицироваться как покушение на умышленное уничтожение чужого имущества, повлекшее по неосторожности смерть человека (ч. 2 ст. 167 УК РФ).

Если деяние повлекло за собой те же самые (с точки зрения их фактического содержания) последствия, что охватывались умыслом виновного, но они имеют иную законодательную оценку, преступление должно квалифицироваться по направленности умысла. Так, кража газового пистолета, ошибочно принятого за боевое оружие, должна быть квалифицирована как покушение на кражу огнестрельного оружия. Ошибка относительно тяжести общественно опасных последствий означает за-

40

блуждение в их количественной характеристике. При этом фактически причиненные последствия могут оказаться либо более, либо менее тяжкими по сравнению с предполагаемыми.

Если ошибка в количественной характеристике последствий не выходит за рамки, установленные законодателем, то она не влияет ни на форму вины, ни на квалификацию преступления. Не оказывает влияния на уголовную ответственность и ошибка относительно количественной характеристики последствий в тех случаях, когда ответственность не дифференцируется в зависимости от тяжести причиненного вреда.

В тех случаях, когда уголовная ответственность зависит от тяжести последствий, лицо, допускающее ошибку относительно этого признака, должно нести ответственность в соответствии с направленностью умысла.

Наступление более тяжкого последствия, чем субъект имел в виду (например, смерти, не охватываемой намерением лица, стремящегося причинить лишь телесные повреждения), исключает ответственность за его умышленное причинение. Если же причинение более тяжкого последствия охватывалось неосторожной виной, то наряду с ответственностью за умышленное причинение (или попытку причинения) намеченного последствия (тяжкого вреда здоровью) наступает ответственность и за неосторожное причинение более тяжкого последствия (смерти).

Ошибка в развитии причинной связи означает неправильное понима-

ние виновным причинно-следственной зависимости между его деянием и наступлением общественно опасных последствий. Искаженное представление об общих закономерностях причинной связи и ее развитии и образует рассматриваемый вид ошибки. Если вследствие преступных действий наступает тот преступный результат, который охватывался намерением виновного, то ошибка в причинной связи не влияет на форму вины. Иногда ошибка в причинной связи исключает умысел, но обосновывает ответственность за неосторожное причинение последствий, если субъект должен был и мог предвидеть истинное развитие причинной связи. В случаях, когда последствие, охватываемое умыслом, фактически наступает, но является результатом не тех действий, которыми виновный намеревался их причинить, а других его действий, ошибка в развитии причинной связи не влияет на форму вины, но может повлечь за собой изменение квалификации деяния.