367

издан указ об обязательном выкупе с 1 января 1883 г., а государственные крестьяне были переведены на обязательный выкуп только с

1886 г.

Понимание незавершенности агарной реформы, не создавшей условия для формирования фермерских хозяйств, подтолкнуло тогдашнего министра финансов России Н.Х. Бунге к отмене в 1882 г. подушной подати, учреждению в том же году Крестьянского банка, который должен был проводить операции по продаже земли. Тогда же им было предложено предоставить крестьянам возможность выхода из общины и организации подворно-участкового землепользования, организовать переселение крестьян на свободные земли.

По мнению ряда исследователей, реализация этих предложений могла быть успешной и позволяла выйти на путь интенсивной капиталистической модернизации крестьянских хозяйств – основной формы сельскохозяйственного производства в России. Но поскольку это обрекало дворянство на вытеснение из экономической жизни деревни, предложения Н.Х. Бунге были отвергнуты, и началась полоса контрреформ. В деревне была сделана ставка на сохранение «патриархальных» отношений, ограничение законодательным путем семейных разделов и переделов земли (с 1893 г. их разрешалось проводить не чаще, чем раз в 12 лет), сохранение общины, ограничение переселения крестьян. В 1889 г. в 40 российских губерниях было создано несколько тысяч «земских участков», возглавляемых «земскими начальниками» из назначенных министром внутренних дел потомственных дворян. Они обладали правом вмешиваться в жизнь крестьянских обществ, выполняли административные и судебно-полицейские функции. Фактически это восстанавливало позиции помещиков, утраченные в ходе реформы 1861 г.

По существу аграрные контрреформы, направленные на укрепление общины, отвечали экономическим интересам помещиков, а введение института земских начальников укрепило политическое господство помещиков в деревне. В результате к началу XX в. в России сохранялся полукрепостнический режим в деревне, а капиталистическая трансформация сельского хозяйства не была завершена. Колоссальный земельный фонд находился в собственности государства и церкви, сохранялось общинное, надельное землевладение. Частная собственность на землю, как основа капиталистических отношений, не господствовала в деревне. Оплотом полукрепостнической эксплуатации продолжало быть помещичье землевладение.

10

Крестьянство втягивалось в товарно-денежные отношения, расслаивалось на сельскую буржуазию и пролетариат. Однако сохранение помещичьего и общинного землевладения чрезвычайно тормозило эти процессы. Деревня страдала от аграрного перенаселения и малоземелья, в ней нарастал процесс пауперизации.

Хотя в сельское хозяйство приникала техника, некоторые передовые методы агрикультуры, культура земледелия оставались в большинстве случаев низкой. Так, в начале XX в. крестьяне Европейской России использовали для обработки почвы 6,5 млн. деревянных сох. Средняя урожайность зерновых составила 39 пудов с десятины.

Таким образом, аграрный строй России являл собой сложное переплетение полукрепостнических, раннекапиталистических и собственно капиталистических структур. Новые буржуазные отношения пробивали себе дорогу, но этот процесс шел медленными темпами. Форсируя капиталистическую индустриализацию страны, самодержавие консервировало в русской деревне архаичные порядки, тормозило модернизацию деревни, а, следовательно, и всего общества.

Неблагополучное кризисное положение в аграрной сфере отчетливо проявилось в 1902 г., когда по Югу России прокатилась волна крестьянских восстаний. По существу в России началась крестьянская революция. В этих условиях правительство, подавляя крестьянские выступления, становится на путь сначала частичных преобразований в аграрной сфере (обещание облегчить выход из общины, отмена круговой поруки и телесных наказаний), а затем под влиянием революции приступает к реализации аграрной реформы.

11

2. АГРАРНАЯ РЕФОРМА П.А. СТОЛЫПИНА

Реформа 1861 г. – первый этап перехода к индивидуализации землевладения и землепользования. Но отмена крепостного право не привела к прогрессу частной собственности. В 1980-1990-е гг. правительство стремилось к насаждению общинных структур в деревне, что противоречило в будущем свободной крестьянской собственности. Преодолеть данные трудности могли реформы, начатые П.А. Столыпиным.

Главной задачей, которую ставил перед собой П.А. Столыпинреформатор, было укрепление социальной базы существующего строя. Бурные события начала ХХ в. убедили его в том, что искренне преданное царской власти поместное дворянство уже не может в одиночку служить ей достаточно надёжной опорой. В то же время не оправдали себя и попытки власти опереться на всё общинное крестьянство в целом с его традиционной аполитичностью и верой в «доброго царя». Мощное аграрное движение 1905-1906 гг. ясно показало, что основная масса крестьян может поддержать власть только в том случае, если получит от неё казённые, удельные и, главное, помещичьи земли.

Идти на столь радикальное социально-экономическое переустройство России П.А. Столыпин не мог и не хотел. Он замыслил, оставив в неприкосновенности помещичье землевладение, ублаготворить наиболее зажиточную часть крестьянства за счёт основной массы крестьян-общинников. Тем самым правительство как бы убивало одним выстрелом двух зайцев: сохраняло за собой старую социальную опору в лице дворян-помещиков и создавало новую, за счёт «крепких хозяев». Не последнюю роль в планах П.А. Столыпина играли надежды на то, что разрушение общины, появление хозяина собственника благотворно скажется на хозяйственном развитии деревни, поможет поднять ей уровень производства, вырваться из рутины, свойственной общинному земледелию. Рассчитывал П.А. Столыпин и на то, что его реформы приведут к изменениям в психологии народа, воспитают в нём уважение к частной собственности, привив тем самым иммунитет к революционной агитации.

Речь шла именно о реформах. А.П. Столыпин собирался провести в жизнь все преобразования, намеченные в правительственной программе, опубликованной 25 августа 1906 г. Причём наиболее важные из этих реформ были тесно связаны между собой: аграрная

12

должна была помочь становлению «крепких хозяев», превращению их в сильную социальную группу, реформа самоуправления – предоставить им большие возможности для участия в работе земств, реформа средней и высшей школы – демократизировать систему образования в России, сделать её более доступной для крестьянских детей.

Однако вследствие постоянной оппозиции правых в Государственном совете и царском окружении П.А. Столыпину удалось более или менее последовательно провести в жизнь лишь аграрную реформу, да и то потому, что ещё свежи были воспоминания о погромах помещичьих усадеб и разделах имений бунтующими крестьянами. К тому же предложенные П.А. Столыпиным преобразования в этой сфере не угрожали непосредственно помещичьему землевладению. Дальнейшие же попытки развивать реформаторскую деятельность встречались верхами в штыки.

Таким образом, П.А. Столыпину–реформатору удалось осуществить лишь часть задуманного, правда, наиболее важную. Глава правительства был уверен, что аграрной реформой он открывает новую эпоху в истории России.

Аграрная реформа П.А. Столыпина включала в себя следующие меры:

1.Освобождение крестьян от общинной зависимости, по которому все желающие могли выйти из общины и получить землю из общинного фонда в собственное владение.

2.Представление крестьянам возможности создавать отруба и селиться на хуторах.

3.Создание земельного фонда из казенных и императорских земель для обеспечения землей крестьян.

4.Освобождение крестьян от выкупных платежей и выделение им государственных кредитов для покупки земли.

5.Активизация работы Крестьянского банка, задачей которого было не только субсидирование крестьян, но и регламентация землепользования, направленного против спекуляции землей.

6.Организация переселенческого дела (помощь переселенцам транспортом, кредитами, предварительное землеустройство участков).

7.Организация в сельских местностях дорожного строительства, кооперативной деятельности, страхового обеспечения, медицинской, ветеринарной, агрономической помощи, строительство школ.

13

Основное направление этой реформы состояло в разрушении крестьянской общины. Первый шаг на этом пути был сделан ещё во время революции указом 9 ноября 1906 г., первая статья которого устанавливала, что «каждый домохозяин, владеющий землёй на общинном праве, может во всякое время требовать укрепления за собою в личную собственность причитающейся ему части из означенной земли».

Однако этот указ ещё не мог обеспечить поставленной цели – создания «крепких» единоличных хозяйств. Дело в том, что крестья- не-общинники привыкли делить земли между собой «по справедливости», причём это понятие распространялось не только на количество, но и на качество земли. Во владениях же каждой общины были земли, отличавшиеся друг от друга и по уровню плодородия, и по удобству месторасположения. В результате каждый крестьянин получал в пользование по нескольку полос земли (иногда более десяти) в разных местах общинного владения. Отсюда знаменитая чересполосица, связывавшая крестьянские хозяйства воедино и обусловливавшая их зависимость друг от друга. Указ же 9 ноября эту зависимость не ликвидировал – он лишь закреплял за крестьянами чересполосные земли, избавляя их от периодических переделов.

Сам П.А. Столыпин заявлял, «что укрепление участков – лишь половина дела, даже лишь начало дела…». Для реализации его программы необходимо было свести эти полосы воедино, разверстав общинные владения на отдельные самостоятельные хозяйства. С этой целью 15 ноября 1908 г. были изданы «Временные правила о выдаче надельной земли к одним местам». Наиболее совершенным типом земельного владения в них был провозглашён хутор, в котором крестьянская усадьба, земли и прочие угодья сводились в единое целое. На случай же, когда разверстать в той или иной местности всю общинную землю на отдельные хутора не представлялось возможным, рекомендовался отруб, в этом случае все пахотные земли, закреплявшиеся за крестьянами, всё равно сводились воедино, но находились на некотором расстоянии от «коренной усадьбы».

Главный недостаток подобного землеустройства заключался в том, что хутора и отруба рассматривались как единственное, универсальное средство для подъёма сельского хозяйства в России. В этом духе составлялись правительственные инструкции и действовали землеустроительные комиссии, создававшиеся для проведения реформы

14

на местах. При этом бюрократия проявляла свою обычную склонность к «единообразию», не считаясь ни с крестьянскими традициями, ни с особенностями того или иного региона. Любое сопротивление воспринималось как свидетельство «народной темноты» либо как следствие антиправительственной агитации. Между тем, подобное сопротивление вызывалось, как правило, причинами, органично связанными с условиями ведения крестьянского хозяйства в России. Прежде всего большинство не только маломощных, но и вполне «справных» крестьян было не готово к реформе психологически. С их точки зрения, община гарантировала определённую хозяйственную стабильность за счёт коллективной помощи её членам, попавшим в тяжёлую ситуацию; единоличное же хозяйство было сопряжено с непривычным риском.

Серьёзным препятствием к созданию хуторского хозяйства являлось и крестьянское малоземелье, особенно характерное для черноземных губерний. «Выходить в хутор», закрепив в собственность нищий надел в две-три десятины, для малоземельных крестьян, которых здесь было большинство, подобный путь не открывал никаких хозяйственных перспектив, кроме неминуемого полного разорения. А.А. Кофод, один из высокопоставленных сотрудников П.А. Столыпина, очень хорошо обрисовал стремления крестьян Черноземья в аграрном вопросе: «Они хотели помещичью землю немедленно и даром», т.е. хотели не хуторов и отрубов, а именно того, в чём правительство им отказывало.

Наконец, сплошь и рядом нежелание крестьян менять традиционную систему землепользования определялось почвенными, климатическими и прочими условиями ведения хозяйства. Чересполосица, например, в глазах многих крестьян имела свои неоспоримые преимущества, помогая им бороться с капризами погоды: в знойное лето более или менее приличный урожай давали полосы в низинах, в дождливые – на возвышенности. В засушливых местах коллективная собственность на землю (и соответственно на источники воды) позволяла решать вопросы водоснабжения для всех земледельцев; выход на хутор в подобных условиях мог обернуться катастрофой.

Следует также учесть, что некоторые общины – особенно это было характерно для Нечерноземья – постепенно совершали коллективный переход к интенсивному хозяйству, с многопольным севооборотом, с высевом кормовых трав. Насильственное разрушение подоб-

15

ных общин во имя стремления к единообразию означало не шаг вперёд, а явный регресс.

В целом, как показал весь ход проведения столыпинской аграрной реформы в жизнь, у большинства крестьян она не вызывала ни понимания, ни сочувствия. По приблизительным подсчётам, всего из общины вышли около 3 млн. домохозяев, что составляло несколько меньше трети от их общей численности в тех губерниях, где поводилась реформа. Из общинного оборота было изъято 22 % земель.

При этом следует иметь в виду, что община разрушалась с двух концов: из неё выходили не только потенциально «крепкие хозяева», но и беднейшие крестьяне, стремившиеся уйти в город, развязавшись с земледелием, или переселиться на новые места. Характерно, что около половины земель, закреплённых в собственность, тут же пошло на продажу. Часть из них очень быстро вернулась в общину, часть была приобретена «крепкими хозяйствами». Этот процесс продолжался и в дальнейшем, В результате к 1 января 1917 г. хозяйства, устроенные на началах личной собственности, составили всего лишь 10,5 % всех крестьянских хозяйств. При этом большинство крестьянединоличников продолжали жить в деревне вместе с общинниками, не только не стремясь «выйти на хутор», но и отказываясь даже от отруба, оставляя закреплённые за собой участки в чересполосном владении с общинной землёй. Таким образом, последовательно разрушить общину, создав за её счёт достаточно массовый и в то же время устойчивый слой «крепких хозяев», П.А. Столыпину в целом не удалось.

Решительно отказываясь от насильственной конфискации помещичьих земель в пользу крестьян, П.А. Столыпин считал, что правительство должно содействовать «мирному» переходу – т.е. купле-продаже – земельной собственности из дворянских рук в крестьянские. Главным орудием подобной политики стал Крестьянский банк.

Деятельность этого учреждения, созданного ещё в 1882 г., приобрела при П.А. Столыпине грандиозный размах. Уже в 1906 г. банк получил в своё распоряжение удельные и часть казённых земель. А главное – ему были выделены значительные средства для скупки помещичьих земель. Напуганные крестьянскими волнениями помещики продавали свои земли охотно: только в 1906–1907 гг. банк скупил свыше 2,7 млн. десятин земли. Затем этот процесс пошёл на спад; но

16

всё же в 1908–1916 гг. помещики продали банку ещё около 2 млн. десятин.

Этот огромный земельный фонд имел целевое назначение: банк дробил земли на отдельные участки и продавал их крестьянам на льготных условиях, представляя им значительные ссуды. При этом максимально поощрялось создание отрубных и хуторских хозяйств. Так, если от сельских обществ при покупке ими земли брали наличными весьма значительные денежные суммы, то отрубники платили лишь 5 %, а хуторянам ссуды выдавались в размере полной стоимости земли.

Подобные льготы не могли не привлечь даже консервативно настроенных крестьян: большинство хуторских и отрубных хозяйств создавались именно на банковских землях. Правда, поначалу этот процесс шёл довольно вяло: в 1906–1907 гг. крестьянам было продано всего лишь около 170 тыс. десятин. Крестьяне неохотно покупали землю в основном по той же причине, по которой многие помещики стремились её продать: и те, и другие в это время считали вполне вероятной такую правительственную меру, как конфискация помещичьих земель и передача их крестьянам. Однако когда революция закончилась, и крестьянам стало ясно, что прирезки земли за счёт помещиков не предвидится, они стали покупать земли у банка куда активнее. За 1908–1915 гг. из фонда банка было продано около 4 млн. десятин, разделённых примерно на 280 тыс. хуторских и отрубных участков.

Условия для развития «крепких хозяйств» на банковских землях были гораздо лучше, чем на бывших общинных: не возникало постоянных конфликтов с недавними односельчанами-общинниками, как правило, очень неприязненно относившимися к новоявленным хозяе- вам-единоличникам. Однако лишь небольшая часть создаваемых Крестьянским банком хуторов и отрубов в полной мере соответствовала тому типу «крепких хозяйств», о которых так мечтал П.А. Столыпин.

Этот процесс до сих пор недостаточно исследован в нашей литературе, но очевидно, что зажиточные крестьяне составляли едва ли больше 5–6% от всех покупателей банка. Остальные принадлежали к среднему крестьянству и бедноте. Подобная ситуация в значительной степени порождалась тем, что основными клиентами, продававшими банку земли, были как раз те помещики, которые до револю-

17

ции из года в год сдавали эти земли крестьянам. Лишившись теперь этих земель в качестве арендаторов, маломощные и среднего достатка крестьяне поневоле должны были стараться стать её собственниками.

Но, получив из банковского фонда хутор или отруб, крестьянин попадал к банку в долг – ему предстояло теперь ежегодно выплачивать часть полученной ссуды. Зажиточных хозяев эти выплаты, составлявшие относительно незначительную часть их бюджета, не пугали. Что касается середняков и особенно бедняков, для них подобное ярмо было очень обременительным, подрывавшим их и без того маломощные хозяйства, тем более, что теперь эти крестьяне уже не могли рассчитывать на поддержку общины. Таким образом, в результате своей деятельности Крестьянский банк создавал хотя и единоличные, но в подавляющем большинстве своём не «крепкие» хозяйства.

Что касается переселенческой политики, то и здесь имелись свои трудности. В конце ХIХ – начале ХХ вв. переселение крестьян из густонаселённых центральных и южных губерний Европейской России на восток было довольно заметным явлением, особенно после постройки Транссибирской железной дороги, С 1896 по 1905 гг. в Сибирь переселилось более миллиона человек (примерно столько же, сколько за весь ХIХ век). Однако по-настоящему массовым этот процесс стал после первой русской революции: только в 1907–1910 гг. в Сибирь переселилось более 1,5 млн. человек.

В отличие от дореволюционного периода, когда переселение носило преимущественно стихийный характер, столыпинское правительство поощряло это процесс и в то же время стремилось упорядочить его, взять под свой контроль. По мнению П.А. Столыпина, «разумно организованное переселение», с одной стороны, облегчало решение аграрного вопроса в тех губерниях – прежде всего черноземных, где крестьяне страдали от малоземелья; с другой, – позволяло создать массу «крепких хозяйств» на востоке страны, инициировав хозяйственное освоение Сибири. При этом правительство стремилось обеспечить более или менее равномерное заселение этого огромного региона – там, где можно было заниматься сельским хозяйством.

В связи с этим с 1906 г. всё большее значение в правительственных структурах, занятых решением аграрного вопроса, начинает приобретать Переселенческое управление, которое подыскивало на вос-

18

токе территории, пригодные для земледелия. Эти территории ежегодно распределялись между губерниями Европейской России: каждая из них получала определённое число долей в разных районах Сибири, Затем эти доли распределялись между уездами, население которых посылало ходоков на разведку. Если новые земли, отведённые Переселенческим управлением, удовлетворяли ходоков, они официально закреплялись за их уездом. Возвратившись на родину, ходоки рассказывали об увиденном, после чего по их маршруту отправлялись целые партии переселенцев.

Правительство оказывало переселенцам определённую поддержку. Так, они оплачивали свой проезд по железной дороге по льготному переселенческому тарифу, который был значительно ниже общего (в среднем дорожные расходы одной семьи уменьшались благодаря этому на 80 рублей). Был создан особый тип пассажирского вагона, впоследствии названный «столыпинским», специально предназначенный для переселенцев и отличавшийся относительной комфортабельностью. Казённые земли в Сибири закреплялись за крестьянами даром. Тем, кто получал участки в тайге и других трудноосваиваемых местах, выделялась ссуда до 300 рублей.

И всё же значительная часть крестьян, переселявшихся в Сибирь, сталкивалась со сложными, трудноразрешимыми проблемами. Ведь на восток уезжала почти исключительно беднота, не имевшая ничего, кроме своих рабочих рук, да голодных жён и детей. Поднимать целину таким крестьянам было чрезвычайно сложно, особенно если они получали землю в таёжной полосе. «И земля не плоха, да вот сила не сила наша: лес одолел», жаловались крестьяне, не помогли и денежные ссуды…

Далеко не всегда нищие, истощённые переселенцы справлялись с обработкой земли и в других, более плодородных районах. По признанию самого П.А. Столыпина, совершившего в 1910 г. поездку в Сибирь, многие переселенцы вынуждены были бросать закреплённые за ними участки. Арендуя у местных старожилов более или менее возделанную землю или нанимаясь в батраки. Ещё хуже было положение «стихийных» переселенцев, которых не удовлетворяли земли, отведённые им Переселенческим управлением. На свой страх и риск они отправлялись в те места, которые казались им более привлекательными, чаще всего в Северный Казахстан и в южную часть За-

19