новая папка / Моммзен Т. История Рима В 4 томах. / Моммзен Т. История Рима. В 4 томах. Том третий. Кн. 4 продолжение, 5 Кн

слонами уже был недалеко. После ночного перехода и горячей схват­ ки римских всадников осталось немногим больше 200 человек, и они и пехота были до крайности утомлены всеми передрягами и боями; в широкой равнине, куда они дали себя заманить, их со всех сторон окружили все увеличивающиеся массы неприятеля. Напрасно Курион пытался затеять рукопашный бой; ливийские всадники, по своему обыкновению, подавались назад, когда на них наступал римский от­ ряд, и преследовали его, когда он поворачивал обратно. Напрасно ста­ рался Курион снова овладеть высотами; они были заняты, и путь к ним прегражден неприятельской конницей. Все было потеряно. Пе­ хота была истреблена целиком. Из конницы лишь немногим удалось пробиться. Курион мог бы спастись, но он не в силах был и думать о том, чтобы явиться к своему повелителю без вверенного ему войска, и умер с оружием в руках. Даже воины, оставшиеся в лагере под Утикой, и флотский экипаж, который мог легко добраться до Сици­ лии, под впечатлением неожиданной страшной катастрофы на следу­ ющий же день сдались Вару (август или сентябрь 705 г.).

Так окончилась предпринятая по приказанию Цезаря африкано­ сицилийская экспедиция. Но она достигла своей цели в том отноше­ нии, что с занятием Сицилии вместе с Сардинией были удовлетворе­ ны по крайней мере самые насущные потребности столицы. С неудавшимся завоеванием Африки, из которого победившая сторона все равно не могла бы извлечь в будущем никакой существенной пользы, с потерей двух ненадежных легионов еще можно было бы прими­ риться. Но незаменимой утратой для Цезаря и даже для Рима была преждевременная смерть Куриона. Не без причины доверил Цезарь важнейший самостоятельный пост неопытному в военном деле и из­ вестному своей развратной жизнью молодому человеку: в этом пла­ менном юноше была искорка цезарева гения. И он, как Цезарь, осу­ шил до дна чашу удовольствий; и он не потому стал государствен­ ным человеком, что был воином, а, наоборот, меч вложила ему в руки политическая деятельность; и его тактика была основана на воз­ можно быстром применении незначительных военных сил; его крас­ норечие точно так же не щеголяло округлостью периодов, но было отражением глубоко прочувствованной мысли; его характер также отличался легкостью, даже легкомыслием, привлекательной откро­ венностью и способностью наслаждаться минутой. Если, как говорит о нем его полководец, юношеская горячность и высокая отвага толк­ нули его на неосторожные поступки, и если он, слишком гордый, чтобы получить прощение за извинительный промах, искал смерти, то и в истории Цезаря нет недостатка в минутах такой же неосторож­ ности и такой же гордости. Можно только пожалеть о том, что такой богато одаренной натуре не было дано перебродить и сберечь себя для

следующего поколения, такого скудного талантами и так быстро под­ павшего страшному господству посредственностей.

Можно говорить лишь предположительно о том, какое влияние эти военные события 705 г. имели на общий план кампании, состав­ ленный Помпеем, о том, какая роль после потери Италии предназна­ чалась в этом плане главным отрядам Помпея на Западе. Тогда гово­ рили, будто бы он хотел двинуться через Африку и Мавретанию на помощь своей армии, сражавшейся в Испании, но это был лишь фан­ тастический и, несомненно, совершенно неосновательный слух, рас­ пространившийся в лагере под Илердой. Гораздо вероятнее, что Пом­ пей даже после потери Италии все еще сохранил свой первоначаль­ ный план — напасть на Цезаря в Цизальпинской и Трансальпийской Галлии, с обеих сторон, и в то же время замышлял комбинированное нападение из Испании и Македонии. Вероятно, испанская армия долж­ на была так долго держаться оборонительной тактики в Пиренеях, пока армия, организовавшаяся в это время в Македонии, не будет готова к выступлению; после этого они двинулись бы одновременно и, смотря по обстоятельствам, соединились бы на Роне или на По; а флот в то же время попытался бы отвоевать собственно Италию. В связи с этим предположением Цезарь, по-видимому, прежде всего стал готовиться встретить нападение на Италию. Один из его лучших офицеров, народный трибун Марк Антоний, командовал здесь в каче­ стве пропретора. Юго-восточные гавани — Сипонт, Бруыдизий, Тарент, — где в первую очередь можно было ожидать попытки десанта, получили гарнизон из трех легионов. Кроме того, Квинт Гортензий, беспутный сын известного оратора, собрал флот в Тирренском море, а Публий Долабелла — другой флот, в Адриатическом море, и обе эскадры частью поддерживали оборону, частью должны были быть пущены в дело при предстоявшей отправке войск в Грецию. На слу­ чай, если Помпей попытается проникнуть в Италию сухим путем, Марк Лициний Красе, старший сын старого товарища Цезаря, дол­ жен был руководить обороной Цизальпинской Галлии, а младший брат Марка Антония, Гай, — обороной Иллирии.

Предполагаемое нападение, однако, заставило себя долго ждать. Лишь поздним летом в Иллирии дело дошло до схваток. Тут намес­ тник Цезаря Гай Антоний стоял со своими двумя легионами на остро­ ве Курикта (Веглия, в Кварнерском заливе), адмирал Цезаря Публий Долабелла с 40 судами — в узком проливе между этим островом и материком. На последнюю эскадру напали предводители помпеева флота в Адриатическом море: Марк Октавий — с греческой частью флота, а Луций Скркбоний Либон — с иллирийской эскадрой; они уничтожили все суда Долабеллы и со всех сторон окружили Антония на острове. На выручку ему прибыли из Италии корпус под началь­ ством Базила и Салюстия и эскадра Гортензия из Тирренского моря,

но ни тот, ни другой ничего не могли сделать с неприятельским фло­ том, значительно превосходившим их силами. Легионы Антония при­ шлось предоставить их участи. Припасы приходили к концу, войска стали недисциплинированы и взбунтовались; за исключением несколь­ ких отрядов, которым удалось на плотах добраться до материка, весь корпус, еще насчитывавший пятнадцать когорт, сложил оружие и был перевезен в Македонию на судах Либона, где его хотели зачислить в ряды помпеевой армии, в то время как Октавий остался на месте, чтобы закончить покорение иллирийского побережья, теперь совер­ шенно свободного от войск. Далматы, могущественнейший народ в этом крае, который воевал с Цезарем еще во время его наместниче­ ства, расположенный на острове крупный город Исса (Лисса) и дру­ гие районы стали на сторону Помпея; но приверженцы Цезаря держа­ лись в Салонах (Спалато) и Лиссе (Алессио) и в первом из этих горо­ дов не только отважно выдержали осаду, но, доведенные до крайнос­ ти, сделали даже вылазку с таким успехом, что Октавий снял осаду и отплыл в Диррахий, чтобы там перезимовать.

Эта удача, выпавшая в Иллирии на долю помпеева флота, сама по себе немаловажная, однако, мало повлияла на общий ход кампа­ нии; микроскопически ничтожным является этот результат, когда вспомнишь, что все сухопутные и морские силы, находившиеся под главным начальством Помпея, в течение всего этого богатого собы­ тиями 705 г. ограничились этой единственной победой и что с Восто­ ка, где находился полководец, сенат, вторая большая армия и глав­ ные силы флота, где были также сосредоточены огромные военные запасы и еще большие финансовые средства противников Цезаря, ничего не было предпринято в решительную минуту борьбы на Запа­ де. Расстроенное состояние разбросанных в восточной части государ­ ства вооруженных сил, привычка полководца сражаться не иначе, как обладая превосходством военных сил, его неповоротливость и мягко­ телость и, наконец, непрочность коалиции, — все это может если не извинить, то отчасти объяснить бездеятельность сухопутной армии; но для того, чтобы понять, как флот, который, неограниченно гос­ подствуя на Средиземном море, ничего не сделал для того, чтобы повлиять на ход событий, ничем не помог ни Испании, ни верным массалиотам, не содействовал ни обороне Сардинии, Сицилии, Аф­ рики, ни занятию Италии, ни даже прекращению снабжения ее про­ довольствием, — нам нужно было бы иметь более полное представ­ ление о господствовавшем в лагере Помпея смущении и разладе. Это­ му соответствовали и общие итоги кампании. Двойное наступление Цезаря на Испанию, Сицилию и Африку вполне удалось в первом направлении, во втором — лишь отчасти; напротив, замысел Помпея вызвать голод в Италии был в основном расстроен завоеванием Си­ цилии, а общий план его кампании совершенно нарушен вследствие

уничтожения испанской армии; в Италии же была применена на деле лишь незначительная часть оборонительных приготовлений Цезаря. Несмотря на чувствительные потери в Африке и Иллирии, Цезарь несомненно и решительно вышел победителем из этого года войны.

Хотя с Востока ничем не сумели помешать покорению Запада Цезарем, там все-таки использовали столь незавидным образом при­ обретенную передышку для упрочения положения в политическом и военном отношении.

Главным сборным пунктом противников Цезаря была Македо­ ния. Туда отправился сам Помпей и масса брундизийских эмигран­ тов; туда же прибыли и остальные беглецы с Запада: Марк Катон из Сицилии, Луций Домиций из Массалии, в особенности же масса луч­ ших офицеров и солдат рассеянной армии из Испании со своими вож­ дями Афранием и Варроном во главе. В Италии среди аристократов уход в эмиграцию стал не только делом чести, но и модой, в особен­ ности когда пришли вести о критическом положении Цезаря под Илердой. Кроме того, постепенно прибыло довольно много умеренных сторонников партии и политических двурушников, даже сам Марк Цицерон убедился, наконец, в том, что он еще не выполнит своих гражданских обязанностей, если только напишет рассуждение на тему об истинном согласии людей. Эмигрантский сенат в Фессалониках, где временно водворился официальный Рим, насчитывал до 200 чле­ нов (в том числе много маститых старцев, причем почти все консуляры), но, конечно, все это были лишь эмигранты. И этот римский Кобленц жалким образом отражал большие притязания и ничтожные достижения высшего римского света, его несвоевременные воспоми­ нания и еще более неуместные жалобы, его превратные политические идеи и финансовые затруднения. Не так уже важно было, что в мо­ мент, когда старое здание рушилось, эти люди мучительно старались оберегать обветшалые и заржавевшие украшения конституции: в кон­ це концов было просто смешно, когда у этих знатных господ появи­ лись угрызения совести из-за того, что вдали от священной террито­ рии родного города они называют свое собрание сенатом, и поэтому они стали осторожно называть себя «советом трехсот»*, или когда

*Так как по формальному праву «законное собрание сената», так же как и «законный суд» могли происходить лишь в самом городе или внутри той черты, за которую не могли переступать изгнанники, то собрание, представлявшее сенат при африканской армии, назвало себя «советом трехсот»(Ве11. Afric., 88,90;Appian, 2,95) не потому, что он состоял из трехсот человек, но потому, что таково было в древности число сена­ торов. Весьма вероятно, что это собрание было усилено некоторыми именитыми всадниками; но когда Плутарх (Cato min., 59,61) называет эти триста человек италийскими крупными торговцами, то он просто не понимает своего источника (Bell. Afric., 90). Подобным же образом был, по-видимому, организован квазисенат уже в Фессалониках.

были предприняты обширные исследования в области государствен­ ного права, для того чтобы выяснить, может ли куриатный закон быть принятым в ином месте, кроме города Рима.

Гораздо хуже было равнодушие умеренных и злобная ограни­ ченность крайних. Первых нельзя было заставить ни действовать, ни молчать; когда от них определенным образом требовали содей­ ствия общему благу, они со свойственной слабым людям непосле­ довательностью смотрели на каждое такое требование как на зло­ стную попытку еще больше их скомпрометировать, и не исполняли приказание или делали это чрезвычайно неохотно. Со своим запоз­ далым умничаньем и желанием доказать невыполнимость того, что им предлагается делать, они всегда являлись помехой для тех, кто действовал. Их обычное занятие состояло в том, чтобы разбирать каждое крупное и мелкое событие, осмеивать или оплакивать его и своим равнодушием и безнадежностью ослаблять настроение масс и лишать их бодрости.

Но если здесь проявлялась пассивность слабости, то гипертрофия активности в полном блеске проявилась у крайних. Они не скрывали ни от кого, что предварительным условием каких бы то ни было мир­ ных переговоров должна быть передача головы Цезаря; каждая по­ пытка примирения, которую он и теперь еще неоднократно делал, совершенно отвергалась и даже не рассматривалась; ими пользова­ лись лишь для того, чтобы коварно лишать жизни людей, исполняв­ ших поручения противника. Само собой разумеется, что явные сто­ ронники Цезаря все без исключения платили за это жизнью и имуще­ ством, но и людям, более или менее нейтральным, было немногим лучше. Луций Домиций, герой Корфиния, чрезвычайно серьезно внес в военный совет предложение поручить тем сенаторам, которые сра­ жались в рядах помпеевой армии, решить путем голосования судьбу всех, кто остался нейтральным или, очутившись в эмиграции, не всту­ пил в армию, и, смотря по их поступкам, оправдать их, наказать де­ нежной пеней или даже лишить жизни и имущества. Другой из этих крайних представил Помпею жалобу на Луция Афрания за недоста­ точную защиту Испании, прямо обвиняя его в подкупности и измене. Для этих людей, насквозь пропитанных республиканским духом, по­ литическая теория играла роль почти религиозного исповедания; по­ этому они ненавидели умеренных членов своей партии и Помпея с его окружением, может быть, еще больше, чем своих открытых вра­ гов, ненавидели той тупой ненавистью, которая свойственна ортодок­ сальным богословам; эти люди, главным образом, и были виновни­ ками тех многочисленных и ожесточенных распрей, которые разди­ рали армию и сенат эмигрантов. Они не ограничивались только сло­ вами. Мак Бибул, Тит Лабиен и другие представители той же группы осуществляли свою теорию на практике и массами казнили всех офи­

церов и солдат армии Цезаря, попадавших им в руки, — это, конечно, не ослабляло энергии цезаревых войск в борьбе. Когда во время от­ сутствия Цезаря в Италии контрреволюционный переворот в пользу сторонников конституции все же не состоялся, хотя все для этого было готово, то, по уверениям более благоразумных противников Цезаря, причина этого заключалась, главным образом, в том, что все боялись неукротимого бешенства крайних республиканцев, которое разрази­ лось бы после реставрации. Лучшие люди в лагере Помпея приходи­ ли в отчаяние от этой безумной оргии. Помпей, сам храбрый воин, щадил пленных, насколько мог и смел; но он был слишком малоду­ шен и притом находился в слишком неопределенном положении, что­ бы помешать этим ужасам и даже преследовать их, на что он имел право как главнокомандующий. Гораздо энергичнее попытался сдер­ жать этот разгул жестокости единственный человек, вступивший в борьбу, следуя по крайней мере моральным побуждениям, — Марк Катон; он добился того, что эмигрантский сенат особым декретом запретил грабить подчиненные города и убивать граждан иначе, как во время боя. Таких же взглядов придерживался и даровитый Марк Марцелл. Конечно, никто лучше Катона и Марцелла не знал, что край­ няя партия в случае необходимости приводила в исполнение свои спа­ сительные замыслы вопреки всем сенатским постановлениям. Но если в данный момент, когда еще следовало соблюдать правила благора­ зумия, нельзя было укротить бешенство крайних, то после победы можно было ждать такого террора, от которого, содрогаясь, отверну­ лись бы даже Марий и Сулла; становится понятным, почему Катон, по собственному признанию, боялся победы своей партии еще боль­ ше, чем ее поражения.

Военными приготовлениями в македонском лагере руководил главнокомандующий Помпей. Его всегда трудное и стесненное поло­ жение еще больше ухудшилось из-за несчастных событий 705 г. В глазах его приверженцев вина падала, главным образом, на него. Это было несправедливо во многих отношениях. Значительную часть по­ несенных неудач надо было отнести за счет бездарности и непокорно­ сти низших военачальников, в особенности консула Лентула и Луция Домиция. С той минуты, как Помпей стал во главе армии, он руково­ дил ею мужественно и искусно и во всяком случае спас от гибели крупные силы; было бы несправедливо ставить ему в упрек, что он не мог сравниться с признанным всеми выдающимся гением Цезаря. Тем не менее успех решал дело. Уповая на своего полководца Пом­ пея, конституционная партия порвала с Цезарем; гибельные по­ следствия этого разрыва были, конечно, приписаны тому же Помпею и, хотя вследствие явной неспособности всех остальных военачальни­ ков не было сделано ни одной попытки сменить главнокомандующе­ го, доверие к нему все же пошатнулось. К этим последствиям пере­

несенных поражений присоединилось еще вредное влияние эмигра­ ции. Среди прибывавших беглецов были, правда, хорошие солдаты и способные офицеры, в особенности из прежней испанской армии; но число людей, приехавших сюда, чтобы служить и сражаться, было так же незначительно, как страшно велико было число аристократи­ ческих генералов, называвших себя с таким же правом, как Помпей, проконсулами и императорами, и число знатных господ, более или менее неохотно состоявших на действительной военной службе. Они занесли в лагерь столичный образ жизни, что не принесло пользы войскам. Палатки подобных господ напоминали изящные беседки; стены были украшены ветками, пол нарядно покрыт свежей травой; на столе стояла серебряная утварь, и нередко даже среди бела дня кубок переходил из рук в руки. Эти изящные воины представляли резкий контраст с неприхотливыми бойцами Цезаря и с ужасом отво­ рачивались от черного хлеба, который те употребляли в пищу, заме­ няя его в случае необходимости даже кореньями и клянясь скорее грызть древесную кору, чем отступить от врага. Если, далее, неиз­ бежная зависимость от коллегиального, лично ему враждебного уч­ реждения уже сама по себе стесняла деятельность Помпея, то затруд­ нение это усилилось в значительной степени, когда эмигрантский се­ нат стал заседать чуть не в самой главной квартире и весь яд эмигра­ ции стал изливаться на этих сенатских заседаниях. Не было ни одной выдающейся личности, которая могла бы противопоставить себя всем этим нелепостям. Сам Помпей был для этого слишком ничтожен в умственном отношении, слишком нерешителен, неповоротлив и скры­ тен. Марк Катон имел бы по крайней мере необходимый для этого моральный авторитет, и он готов был поддержать Помпея своим ав­ торитетом, но, вместо того чтобы призвать его на помощь, Помпей с ревнивой недоверчивостью отстранил его и предпочел передать, на­ пример, начальство над флотом, имевшее такое важное значение, неспособному во всех отношениях Бибулу, а не Катону.

Если Помпей и выполнял свои политические функции со своей обычной бессмысленностью и продолжал портить то, что уже было испорчено, то он зато с похвальным рвением взялся за выполнение своей обязанности — организации значительных, но расстроенных военных сил своей партии.

Ядро их состояло из привезенных им из Италии войск, которые по присоединении к ним иллирийских военнопленных и проживав­ ших в Греции римлян составили пять легионов. Три других легиона прибыли с Востока — два сирийских, составленных из остатков ар­ мии Красса, и один, составленный из двух слабых легионов, до этого стоявших в Киликии. Ничто не мешало Помпею вывести эти несшие гарнизонную службу войска из провинции, так как, с одной стороны, помпеянцы имели соглашение с парфянами и даже могли бы заклю­

чить с ними союз, если бы только Помпей с негодованием не отка­ зался внести требуемую за это плату, а именно уступить присоеди­ ненную им к Римскому государству сирийскую область, с другой сто­ роны, план Цезаря послать в Сириюдва легиона и опять поднять иудеев с помощью находившегося в Риме в плену их царя Аристобула был расстроен отчасти из-за смерти Аристобула, отчасти по другим при­ чинам. Далее, был составлен легион из поселенных на Крите и в Ма­ кедонии выслуживших срок солдат, а из малоазийских римлян было составлено еще два легиона. К этому присоединилось 2 тыс. добро­ вольцев из остатков испанских кадровых отрядов и из других подоб­ ных же источников и, наконец, контингенты римских подданных. Подобно Цезарю, и Помпей не хотел набирать из них пехоту; только для защиты берегов было созвано эпирское, этолийское и фракийское ополчение, и, кроме того, в состав легко вооруженных войск было принято 3 тыс. греческих и малоазийских стрелков и 1 200 метателей копий.

Конница же состояла, кроме гвардии нобилей, образовавшейся из молодых римских аристократов, более знатной, чем ценной в во­ енном отношении, и конного отряда, сформированного Помпеем из апулийских пастухов-невольников, — исключительно из вспомогатель­ ных отрядов, выставленных подданными и клиентами Рима. Ядро ее составляли кельты, частью из александрийского гарнизона, частью из отряда царя Дейотара, несмотря на свой преклонный возраст лич­ но прибывшего во главе своей конницы, и контингента, выставлен­ ного остальными галатскими династами. К ним были присоединены превосходные фракийские всадники, отчасти приведенные их князья­ ми Садалой и Раскупоридом, отчасти навербованные Помпеем в ма­ кедонской провинции; затем каппадокийская конница; конные стрел­ ки, присланные коммагенским царем Антиохом; ополчение армян, живших по сю сторону Евфрата под начальством Таксила; предводи­ тельствуемое Мегабатом армянское ополчение из-за Евфрата и при­ сланные царем Юбой нумидийские отряды — вся масса этой конни­ цы доходила до 7 тыс. человек.

Очень значителен, наконец, был и флот Помпея. Он состоял от­ части из привезенных им из Брундизия или впоследствии построен­ ных римских судов, отчасти из военных кораблей египетского царя, колхидских властителей, киликийского династа Таркондимота, горо­ дов Тира, Родоса, Афин, Керкиры и вообще всех азиатских и гречес­ ких приморских государств, насчитывал до 500 парусных судов, из которых римские составляли пятую часть. В Диррахии были заготов­ лены громадные запасы зерна и военных материалов. Военная касса была полна, так как помпеянцы владели главными источниками го­ сударственных доходов и пользовались денежными средствами под­ чиненных им властителей, знатных сенаторов, откупщиков податей и

вооогце всего римского и неримского населения в районе их власти. На защиту Римской республики было пущено в ход все, что в Афри­ ке, Египте, Македонии, Греции, Передней Азии и Сирии в состоянии были собрать законное правительство и столь прославленная масса подвластных Помпею царей и народов; если в Италии говорили, что Помпей вооружает против Рима гетов, колхидян и армян, если в ла­ гере его называли «царем царей», то это едва ли можно было назвать преувеличением. Он стоял во главе армии в 7 тыс. всадников и один­ надцати легионов, из которых, правда, лишь пять могли считаться опытными в военном деле, и флота в 500 парусных судов. Настрое­ ние солдат, о продовольствии и жаловании которых Помпей доста­ точно заботился и которым в случае победы были обещаны блестя­ щие награды, было вообще хорошее, во многих и притом в лучших отрядах — даже превосходное; однако большая часть армии все-таки состояла из вновь набранных частей войск, формирование и обучение которых хотя и велось очень усердно, но все же требовало необходи­ мого времени. Военные силы Помпея вообще были внушительны, но вместе с тем представляли собой довольно пеструю смесь.

По плану главнокомандующего, войско и флот должны были окончательно соединиться на берегах и в водах Эпира зимой 705/706 г.; адмирал Бибул тоже прибыл со 110 кораблями в свою новую главную квартиру в Керкиру. Сухопутное же войско, главная стоянка которого находилась летом в Берее на Галиакмоне, еще оставалось позади; масса войска медленно двигалась к будущей главной квартире, к Диррахию, по большой дороге, ведшей от Фессалоник к западному берегу; два легиона, которые вел Метелл Сципион из Сирии, стояли еще близ Пергама в Малой Азии на зимних квартирах и ожидались в Европе лишь к весне. Никто не торопился. Эпирские гавани пока были защи­ щены кроме флота только гражданским ополчением и контингента­ ми соседних округов.

Таким образом, Цезарь мог вести в Македонии наступательную войну, несмотря на вспыхнувшую тем временем войну в Испании; он-то по крайней мере не медлил. Давно уже стянул он военные и транспортные суда в Брундизий и после капитуляции испанской ар­ мии и падения Массалии направил туда большую часть использован­ ных кадровых войск. Правда, неслыханные усилия, которых Цезарь требовал от солдат, опустошили ряды больше, чем это делали сраже­ ния, и мятеж, вспыхнувший в одном из четырех старших легионов, а именно в девятом, во время перехода через Плацентию, был опас­ ным признаком распространявшегося в армии настроения; однако присутствие духа Цезаря и его личный авторитет побороли это пре­ пятствие, и с этой стороны ничто не мешало отплытию. Но та поме­ ха, о которую еще в марте 705 г. разбилось преследование Помпея — недостаток в кораблях, — грозила расстроить и эту экспедицию. Во­