3.1. Структурные трансформации сознания

В неолитических и энеолитических земледельческих культурах проявляется совершенно определенная тенденция перехода от зооморфных к антропоморфным изображениям. Антропоморфные изображения становятся все более жизнеподобными, динамичными, стремительными, в то время как изображения животных, наоборот, становятся все более ус­ ловными и статичными. В неолитическом изобразительном искусстве формируются зачатки пейзажа, организации про­ странства, композиционность, сюжетная организация обра­ зов, возникают попытки передачи причинно-следственных связей. В скульптуре антропоморфные существа изобража­ ются не только натуралистически, но часто и весьма условно, обобщенно, геометризировано. От такой условности остает­ ся только один шаг до создания фантастических образов, когда антропоморфные черты сочетаются с зооморфными. Такая фантастическая образность возникает как результат синтеза двух мифологических картин мира — палеолитиче­ ской (хтонической) и неолитической, опирающейся на ант­ ропоморфные образы богов. А фантастическая образность в свою очередь открывает путь для попыток художественного отражения индивидуальности, для гротеска и т.п. В земле­ дельческих культурах происходит и сакрализация простран­ ства, выражением которой выступает многообразная симво­ лика в виде креста, квадрата, ромба, свастики, правильного геометрического (в виде прямоугольника или круга) оформ­ ления жилья.

Разделение мира на «свой» и «чужой», на профанный и са­ кральный осуществлялось, в частности, и посредством проти­ вопоставления хтонической палеолитической и новой антро­ поморфной мифологий. «Чужой» мир — «не свой», а значит, он сверхъестествен, населен сверхъестественными существа­ ми, не-людьми (нелюдью). А что может быть нелюдью? Жи­ вотные, боги и духи. Поэтому зооморфные черты божества — это и есть признак его принадлежности к «иному» миру, сакральному, противостоящему профанному миру людей. Животный мир есть мир богов, а мир богов наделен свойства-

ми животных. Вот почему изображения божества наделялись признаками животных — бычьи рога, перья птиц, когти орла и др. В такой форме осознавались и выражались единство и противостояние природы и культуры1.

Смена матриархата патриархатом не могла не отразиться на мифологии народов. Именно в этот период формируется новый исторический тип мифологии — героической, цент­ ральным образом которой является герой (бог или полубог-по­ лучеловек), обладающий качествами, позволяющими ему рас­ правляться с хтоническими чудовищами, ранее пугавшими во­ ображение человека. Боги нового поколения ведут острейшую борьбу с богами старого поколения, хтоническими чудовища­ ми (титаномахия, тифония), и с неизбежностью побеждают их2. Важная черта богов нового поколения — их иерархическая организация, отражающая зарождающуюся социальную диф­ ференциацию, потестарный тип власти. Среди новых богов складываются отношения доминирования и подчинения, вы­ деляется главный, верховный бог. Формируется образ патри­ архальной общины богов (у древних греков — жители Олимпа во главе с Зевсом). При этом женские божества оттесняются на второй план и получают совершенно новые роли: покрови­ тельства брака и семьи (Гера), эффективного земледелия (Деметра), честной войны (Афина), красоты и любви (Афродита), патриархального очага (Гестия) и др.

Последующее развитие практической мощи человека, его возможностей и величия, зарождение раннецивилизационных отношений придают мифологическим героям новые черты: они оказываются способными противостоять природе. Герои совершают удивительные подвиги, демонстрируя возросшие

1 Сплав женских антропоморфных образов с предшествующими мифологиче­ скими хтоническими чудовищами обусловил появление таких известных нам из древнегреческой мифологии образов, как эринии - окровавленные старухи с со­ бачьими головами и змеями в распушенных волосах; ехидны — девы с телом змеи; химеры — существа с телом человека и тремя головами — львицы, козы и змеи с пламенем изо рта; Медуза Горгона, один вид которой убивает смертных; сирены, в которых соединены птица и женщина, и др.

2 Например, победа Зевса над Кроносом; Аполлона над Пифийским драконом; 12 подвигов Геракла, среди которых победа над хтоническими чудовищами — Немейским львом, Лернейской гидрой и др.; Тесей убивает Минотавра, и др.

способности человека, в частности подчинение животных и растений (что отражало неолитический опыт доместикации). Геракл доходит до края Земли (до сада Гесперид) и проникает даже в глубины Земли, в Аид, откуда выводит страшного пса Цербера. Человек способен подчинить себе природу — таков общий мировоззренческий смысл мифологических сюжетов героического времени.

Вдальнейшем идея творческих возможностей и способно­ стей человека еще более усиливается. Герой наделяется силой противостоять не только природе, но и самим богам, вступая с ними в борьбу, которая не всегда обречена на поражение. И ар­ гонавты, и Одиссей в своих скитаниях не однажды оказывают­ ся в ситуациях, когда им приходится противостоять богам; они находят в себе силы для этого и выходят из поединков победи­ телями. Все чаще появляются мотивы смелого состязания ге­ роев с богами, претензий героев на божеские почести и прежде всего их бессмертие. Сопротивление богов все более ослабева­ ет. Грань между героями (людьми) и богами поддерживается теперь не возможностями и способностями тех или других — она лежит вовне: в Судьбе, абстрактно-всеобщем принципе организации бытия, Космоса. Судьба наказывает и героев (лю­ дей), и богов. Так появляются мифы о родовом проклятии, ко­ торое Судьба накладывает на несколько поколений за преступ­ ления, совершенные предками (фиванский цикл — миф об Эдипе; проклятие Миртила над родом Атреев и др.). Снятие родового проклятия в рамках мифологии оказывается невоз­ можным — оно возможно только через суд (ареопаг), т.е. на пу­ тях цивилизации и государственности. Так постепенно мифо­ логия приходит к своему самоотрицанию: Судьба становится Логосом, а его постижение — делом не мифа, а разума.

Вэтих условиях преодолевается главная особенность ми­

фа — идентификация реальности с содержанием сознания, не­ различение объекта и его образа в сознании1. Это прежде всего

1Данная трансформация первобытного мифотворчества не влечет за собой не­ медленного изменения всех остальных характеристик мифотворческой способно­ сти сознания. Такие изменения происходят в течение многих эпох, тысячелетий, порождая формы сознания, напоминающие некоторыми своими свойствами пер­ вобытный миф. В частности, это прояачяется в существовании в постмифологиче­ ском сознании эпохи цивилизации неинтерпретируемых форм знания; продуктов

проявляется в постепенном перерождении мифологического сознания в фольклорное. В фольклорном сознании предмет и его образ в сознании субъекта, как правило, уже вполне разде­ лены, но творческий процесс по-прежнему носит коллектив­ но-бессознательный характер, насыщен яркой экспрессив­ но-эмоциональной составляющей, остается теснейшим об­ разом вплетенным в практические формы повседневного существования. Все три основные «сущностные силы» мифа (обобщенное представление, повествование, обрядово-риту- альный игровой момент) находят свое продолжение и развитие

вфольклорно-эпическом творчестве1.

Сэтого времени в глазах человека не мифология, а эстети­ ческое отношение к миру выступало как главное спаситель­ ное средство от враждебного хаотического начала. Поэтому обрядовые магические ритуалы исключительно художествен­ ны. Карнавальные шествия, танцы, маски добрых и злых ду­ хов, ритуальные инсценировки восстаний против правителя, даже ритуальные оргии должны были продемонстрировать господство человеческих организованных сил над силами Хаоса, поставить хаотическое под контроль человека, подчи­ нить его человеку. В этих художественно оформленных ма­ гических ритуалах вновь и вновь из Хаоса воссоздавался орга-

сознания, в которых индивидуальные черты образа, объясняющего некоторое яв­ ление, переносятся «в само явление»; мифоподобные структуры порождаются также образным складом мысли, который не отвлекается от конкретных форм жизни и всякую абстракцию низводит до их уровня; виртуальные состояния со­ знания (компьютерные игры, тренажеры и др.), когда из реального действия вы­ членяется его эмоционально-психологическая составляющая, операциями с ко­ торой заменяются операции с реальным предметом деятельности, и др. (См.: Нау­ ка и квазинаука. М., 2008).

1 Почти у всех народов мира отмечено наличие массовых обрядовых (и, как правило, со значительной долей тайных церемоний, мистериальности, сакрально­ го символизма, мистической экзальтации, процессий, карнавальное™, суеверий и др.) фольклорных игр и празднеств, сюжетной основой которых выступали (под­ час уже забытые) драматические мифы о смерти и воскресении, страстях богов, о ежегодном возрождении природы и др. Миф здесь не только излагался в повество­ вательной (поэтической) форме, а буквально «вытанцовывался» и «распевался», достигая иногда состояния исступления и экстаза. Из таких обрядово-игровых форм фольклора впоследствии возникает целый ряд видов искусства — театр, хо­ реография, музыка, цирковое искусство. Так, в Древней Греции драматическое искусство в трех основных его разновидностях (трагедия, комедия и драма сати­ ров) развилось из обрядовых празднеств в рамках культа бога Диониса.

низованный Космос. Так постепенно преобразовывавшееся мифологическое сознание стимулировало становление худо­ жественных, эстетических образов, различных видов искусст­ ва вплоть до требовавших огромных трудовых усилий мегали­ тических сооружений, скульптурных изваяний, родовых свя­ тилищ, погребальных сооружений и др.

Дифференциация когнитивного и ценностного функционалов со­ знания. Вслед за историческим развитием форм деятельности, общественных потребностей, изменением типа социальных и межличностных связей качественно усложняется вся система сознания. Развиваются и модифицируются мотивы деятельно­ сти, изменяются их побудительные силы и смыслы. Измене­ ние мотивов влечет за собой изменение «поля целей» и харак­ тера взаимодействий целей и мотивов.

Прежде всего структурно дифференцировалась цель. Во-первых, она разделилась на целеполагание (образ, пред­ ставление общих характеристик и требований к результату) и целереализацию (идеальная схема организации средств дея­ тельности для достижения результата). Такое разделение отра­ зило усложнение организации внутренних связей между ком­ понентами (цель, средства, результат) системы деятельности. Во - вторых, от цели отдифференцировался мотив деятельно­ сти — не только побудительный, но также и смыслообразующий фактор деятельности.

Связь между мотивом и целями не является простой, а имеет внутренне противоречивый, многофакторный и, можно ска­ зать, напряженный характер. В самом общем плане мотив и цель никогда не совпадают однозначно. Будучи побуждением к дея­ тельности и придавая ей общий смысл, мотив, тем не менее, не­ посредственно не определяет ее специфических характеристик. Один и тот же мотив может реализовываться в разных видах дея­ тельности, и в этом смысле он поливалентен. Обычно существу­ ет целое «поле целей», в которых может конкретизироваться мо­ тив. Конкретный вид деятельности, реализующей мотив, за­ висит от того, какая именно цель положена в ее основание. Именно цель, а не мотив окончательно задает «конструкцию»

деятельности, возводит ее «строительные леса». Несовпадение мотива и цели является диалектически напряженным: мотив может существовать, развиваясь в цели, а цель приобретает со­ держание и смысл как форма конкретизации и развития мотива. И только в своем единстве они составляют основание системы деятельности. Таким образом, основанием любой системы дея­ тельности является двухполюсная связка мотив— цель. Она вы­ ступает субстанциальным взаимодействием, направляющим ге­ незис, развитие и развертывание системы деятельности.

Структурная дифференциация мотива и цели обеспечила постепенное разделение когнитивного и ценностного функ­ ционалов сознания. История сознания эпохи неолита — это ис­ тория постепенной дифференциации его когнитивного и цен­ ностного функционалов. Знание и переживание мира начина­ ют постепенно отделяться друг от друга, что неизбежно приводит к усложнению структур и когнитивного, и ценност­ ного функционалов.

В когнитивной составляющей совершенствуются опера­ циональные процедуры (абстрагирование, идеализация, срав­ нение и др.). «Поле возможностей» для операционального пре­ образования образов (операндов) становится все шире. Накап­ ливаются предпосылки децентрации сознания. Разведение целеполагания и целереализации способствовало зарождению сложных мыслительных операций, имеющих непосредствен­ ное отношение к генезису науки, — доказательства (обоснова­ ния) знания, систематизации знания (теория и др.), процедур (по сути методологических) организации (предметных и иде­ альных) средств познания и др.

Приобретает относительную самостоятельность и ценност­ ный функционал сознания. Формировалась личностная оценка поведения индивидов. На смену табу как регулятору отношений в родовой общине приходит морально-ценностная, а затем и правовая регуляция. Ускорился процесс индивидуализации сознания, формирования самосознания. Растет осознание не­ повторимости отношений личности к социуму. Ценностный ас­ пект постепенно автономизировался по мере выделения в обра­ зе жизни личности двух сфер: