ГНОСЕОЛОГИЧЕСКИЙ РУБЕЖ: СОФИСТЫ И СОКРАТ

13.1. Идейные и гносеологические позиции софистики

Итак, к середине V в. до н.э. исторический про­ цесс децентрации античного сознания завершился. Сознание оказалось способным вносить в наглядно-образное воспри­ ятие мира поправки на «систему отсчета» субъекта. Важней­ ший гносеологический рубеж был пройден. Такой глубинный момент истории познания не мог не найти своего выражения в динамике культуры. И действительно, в середине V в. до н.э. усиливается процесс демифологизации культуры, на миф все чаще смотрят свысока, растет значимость рационального от­ ношения к миру. Это время иногда называют эпохой антично­ го Просвещения.

Мифопоэтический эпос изживает себя, подвергается пере­ оценке его художественный и этический смысл. В мифах видят исключительно поэтические продукты древности, не имею­ щие значительной ценности, обладающие множественными противоречиями и нелепостями с точки зрения даже обычного здравого смысла. Усиливается традиция порицания Гомера. Наиболее яркими выразителями новой гносеологической си­ туации были софисты — новый тип публичного культурного деятеля. В условиях активизации общественной жизни, разви­ вавшейся рабовладельческой демократии, рационализации сознания он пришел на смену рапсодам (творцам и исполните­ лям мифопоэтического эпоса) по окончании греко-персид­ ских войн.

Политическая жизнь в условиях демократических институ­ тов, столкновений мнений и интересов требовала от граждан

умения ориентироваться в вопросах политики, морали, права, пользоваться речью как орудием влияния на сограждан, рито­ рическими приемами, правилами логического мышления; в этих условиях ценилась тонкость мысли. Возникает необходи­ мость изменить систему образования: вместо гимнастики и му­ зыки на первый план выдвигаются риторика, логика, филосо­ фия. Появляется первая учебная литература - и первые плат­ ные, странствующие из полиса в полис учителя философии, риторики, логики — софисты.

Разъезжая по городам, они собирали вокруг себя юношей и за плату подготавливали их к общественно-политической, граж­ данской деятельности: обучали элементам учений натурфило­ софов, позитивным знаниям, ораторскому искусству, красно­ речию — умению говорить, логике и риторике — умению убеж­ дать, побеждать в спорах, объясняли поэтические творения древних, правила только что появившейся грамматики, учили выигрывать тяжбы в суде и др. Безусловно, их деятельность не ограничивалась только преподаванием. Пользуясь популяр­ ностью, чествуемые широкими кругами граждан, они и сами принимали активное участие в общественной и культурной жизни, в умственных течениях эпохи, активно выступали на литературно-художественном поприще.

IIОбычно это яркие, активные, бойкие и часто, по-видимому, на­ гловатые, с оттенком нигилизма, но талантливые люди, смело раз­ рывавшие со старыми традициями жизни и мысли. Среди своих современников софисты пользовались далеко не лучшей репута­ цией. История софистики полна примеров не только выдающихся риторических и логических достижений, но и скользящего по по­ верхности буйного красноречия, лишенного всякой логичности и основательной аргументации, зато насыщенного полемическими выражениями и неожиданными оборотами в стилистике (в общем

|| пустой) речи.

Нередко в них видели утонченных шарлатанов или диле­ тантов. Для этого имелись свои основания: в софистике был силен прагматический момент. Софисты учили побеждать в споре не только во имя истины, но и вопреки ей. Так, софист

та на него. По сути софисты были первыми агностиками, по­ скольку они не видели в достижении объективной истины по­ знавательного смысла и общественной полезности. Именно в софистике — корни того направления в истории науки, которое связано со скептицизмом и агностицизмом, с неверием в воз­ можности познания человеком мира, отрицанием возможно­ сти и необходимости науки, всеобщей и объективной истины. Софисты (например, Горгий) используют установленное элеатами качественное различие двух картин мира для обоснова­ ния субъективного и прагматического характера познания вплоть до скептицизма и агностицизма. Широко известен па­ радокс Горгия, сформулированный им в труде «О несущест­ вующем»: «Ничего не существует; если бы и существовало, то было бы непознаваемо; если бы и было познаваемо, то не было бы передаваемо другому».

Их агностицизм опирался на релятивизм, на тезис о том, что все в мире относительно, в том числе и наши знания о мире. Единой объективной истины не существует потому, что у каж­ дого человека своя собственная истина. По их мнению, истина имеет не объективный, а субъективный характер. Только субъ­ ективированные чувственные восприятия могут быть, с точки зрения софистов, опорой человеческого сознания. Софисты в сущности спекулировали на революционном открытии элеатов о наличии в сознании двух картин мира (образно-чувствен­ ной и понятийно-логической). Софисты считали допустимым чисто субъективный выбор между этими двумя картинами ми­ ра. Справедливости ради следует отметить, что они редко по­ следовательно и до конца проводили идеи агностицизма, а ча­ ще колебались между объективизмом и субъективизмом, меж­ ду опорой на формы чувственного отражения мира и на логико-понятийные, всеобщие структуры сознания.

Таким образом, в жизненно-практическом плане значение софистики было весьма противоречивым и не всегда служило справедливому делу. Однако философская оценка софистики совершенно иная. Софистика выполнила важную историче­ скую миссию в истории познания. Она впервые продемонст­ рировала свободу субъекта в сфере познавательного освоения

мира, сформировала установки на систематическое конкрет­ но-научное познание мира, осознала важность познаватель­ ных перспектив для человека, придала познанию жизнеутверж­ дающую оптимистическую полноту. При этом софисты пере­ вели ориентиры научно-теоретической мысли с рассмотрения общих законов природы, космоса, Вселенной на сознание человека, его внутренний мир, духовность как некоторый спе­ цифический объект теоретического познания и волевого воз­ действия. Софисты превратили в объекты систематического познания самого человека, важнейшие компоненты общест­ венной жизни — правовые отношения, этику, сферу языка, знаний и т.д., сделали первый шаг в направлении формирова­ ния научной теории сознания.

Таким образом, скептицизм и релятивизм софистов нуж­ но оценивать конкретно-исторически. В софистике были и спекулятивный момент, и рационально-конструктивное со­ держание. Рационально-конструктивное новаторство софис­ тов проявлялось в критическом преодолении мифологиче­ ского сознания, в ориентации на тесную связь рационального знания и практики. Именно софисты подняли теоретическую мысль на уровень самосознания, выступили с высокой оцен­ кой рационального, логического мышления. Они представи­ ли выдающиеся образцы критики мифологического созна­ ния, в том числе на основе убеждения, что только логичность является решающим критерием оценки мифологического творчества. Среди софистов второй половины V—IV вв. до н.э. было немало таких, которые считали это само собой разумею­ щимся.

Одним из них был гиперкритик, легендарный ниспровер­ гатель Гомера, софист кинического направления, человек, имя которого стало в истории символом злобности, мелочно­ сти, злословия, недоброжелательства, хуления, придирчиво­ сти, критиканства, — Зоил из Амфиполя. Древние называли Зоила «собакой красноречия» и «бичом Гомера» за то, что он посвятил свою деятельность насмешкам над Гомером и нис­ провержению поэм древнего аэда, Олимпа духовного твор­ чества.

IВ древности о Зоиле было сложено немало легенд. По одной из них, Зоила, ритора, философа, историка, написавшего против поэзии Го­ мера девять книг, в которых он хулил творчество великого эллина и насмехался над ним, жители города Олимпия признали виновным в порицании Гомера и сбросили со Скиронидских скал. По другой ле­ генде, Александру Македонскому, когда он плыл на корабле и искал, чем занять свободное время, предложили ознакомиться с работой Зоила против Гомера. Узнав от собеседников о том, чему она посвя­ щена, Александр Македонский не читая выбросил ее за борт со сло­ вами: «Как можно дерзать писать против Гомера!» Смерть Зоила в различных легендах описывается по-разному, но

во всех легендах конец его жизни один - заслуженная позорная смерть. Кроме версии о том, что его осудили и сбросили со скал, у древних существовали и другие версии: он был распят Филадельфом на кресте; на Хиосе его забросали камнями; на Смирне жи­ вым бросили в костер. Рьяное бичевание Гомера в народном со­ знании могло ассоциироваться только с низменными моральны-

||ми качествами такого критика, заслуживающего позорной смерти.

Дело обстояло, по-видимому, не так просто, как это отра­ жено в древних легендах. Зоил, софист и ритор, обличал Гоме­ ра не с моральных и религиозных позиций, как это делали большинство «порицателей», а с позиций логики, рациональ­ ности, аргументации, доказательности. Зоил жил в эпоху рас­ цвета древнегреческой рационалистической мысли, торжества объективистских идеалов древнегреческой культуры. Мифо­ логическое мышление с его амбивалентностью, антропомор­ физмом, неразличением объекта и субъекта, материального и идеального, вещи и ее образа к тому времени было уже преодо­ лено и осталось в прошлом. Принципы здравого смысла клас­ сической эпохи обогащены силой логики, прокламируют не­ противоречивость мышления, далеко ушли от стереотипов мифологического восприятия мира, утратили ощущение мифопоэтической непосредственности гомеровского творчества, тех смыслов, которые Гомер вкладывал в уста своих героев и в сюжетные линии своих поэм. Вполне закономерно, что под градом логической аргументации вымысел Гомера во многих моментах его поэм не выдерживал никакой критики. И Зоилу легко удавалось доказать, что гомеровское поэтическое твор-