10.1. Античная мифография и ее формы

Миф может быть и воображением, и поэтической ложью, и истиной, и носителем некоторого божественного откровения, и воспеванием благочестия и др. Миф — это все то, что опреде­ ленным образом выделено человеком (по тем или иным при­ чинам) как нечто значительное для него.

Подчеркивание того, что «миф» — это слово, обозначающее что-то весьма значимое для человека, весьма симптоматично. Миф становится предметом особого познавательного интере­ са. На базе такого интереса формировалась античная мифография — важнейшая предпосылка исторической науки. Это по­ зволяет отнести Гесиода к основоположникам (по крайней мере первого из известных нам представителей) античной мифографической традиции, которая в течение многих столетий собирала, систематизировала, интерпретировала и исследова­ ла мифы.

Таким образом, еще в эпоху поздней архаики миф был за­ фиксирован как некая особая форма культуры, особый образ действительности. Античные мифографы вполне осознали, что миф есть особая форма знаний. Их воззрения на миф раз­ вивались: от ранних представлений о том, что подлинность ми­ фа имеет место, но возможна лишь по отношению к прошлому, к поздним интерпретациям о полном неправдоподобии мифа (миф не содержит истины ни по отношению к настоящему, ни по отношению к прошлому). Так формировалось осознание качественной грани между содержанием мифа и его сущ­ ностью, тем, чем он является на самом деле.

Античная мифография — это обширная (сейчас уже во мно­ гом забытая, с трудом поддающаяся реконструкции) область знаний. Она была представлена комплексом различных произ­ ведений. Здесь и творчество ранних логографов, закладывав­ ших начала греческой истории, географии, литературы, и ли­ рических поэтов VII—VI вв. до н.э. (Пиндар, Вакхилид и др.), и великих античных драматургов (Эсхил, Софокл, Еврипид), и александрийских ученых (Каллимах, Аполлоний Родосский и др.), и киклографов александрийских времен (Аполлодор, Овидий и др.), и эллинистических эпигонов, римских авто­ ров рубежа старой и новой эры (Гигин, Палефат, Антонин Ли-

берал, Павсаний и др.)1· Античная мифография — культурное лоно истории, географии, литературы, фольклора, науки о ми­ фе и др. В античной мифографии сложились первые концеп­ туальные трактовки мифа. Из генеалогической мифографии (наиболее ранней формы античной мифографии) выросла ис­ тория как наука. А хорографическая мифография дала импульс развитию географии и этнографии.

Античная мифография прошла как поэтико-эпический, так и прозаический периоды развития. Первыми творцами ан­ тичной прозы были логографы. Логографы — это наследники мифопоэтического творчества, это первые исторические писа­ тели, ранние историки, которые переводили в письменную прозаическую форму древнейшие мифологические и леген­ дарные повествования о прошедших событиях греческой исто­ рии, историю родов и племен; они прослеживали генеалогию греческих героев и богов, которые считались основателями го­ родов и родов2.

IIРазвернутая и во многом, по-видимому, объективная характери­ стика логографов дана Дионисием Галикарнасским, которую име­ ет смысл воспроизвести целиком: «Древних историков много, и они были во многих местах до Пелопоннесской войны. К их числу относятся Эвгеон Самосский, Деиох Проконнесский, Эвдем Па­ росский, Демокл Фигелейский, Гекатей Милетский, Акусилай Аргосский, Харон Лампсакский, Мелесагор Халкедонский, а те, которые немного моложе, т.е. жили незадолго до Пелопоннесской войны и прожили до времени Фукидида, — это Гелланик Лесбос­ ский, Дамаст Сигейский, Ксеномед Хиосский, Ксанф Лидийский

имногие другие. В выборе темы они руководствовались почти одинаковой точкой зрения и способностями немногим отлича­ лись друг от друга. Одни писали эллинские истории, другие — вар­ варские, причем и эти истории они не соединяли одну с другою, но

||разделяли их по народам и городам и излагали одну отдельно от

1Гусейнов Г.Ч. Типология античной мифографии // Античная поэтика. М.,

1981

2Подробнее о логографах: Шеффер В.А. Очерки греческой историографии. Вып.

1.Киев, 1884; Pearson L. Early Ionian Historians. Oxford, 1939; НемировскийА.И. У ис­ токов исторической мысли. Воронеж, 1979; Фролов Э.Д. Факел Прометея: очерки античной общественной мысли. Л., 1981; и др.

уделялось и мифографической тематике. Пользовавшиеся по­ пулярностью мифологические темы и сюжеты выступали в них в качестве мировоззренческого каркаса, идейной базы. Мифа­ ми подкреплялась современность, лишь продолжавшая и до­ полнявшая мифологическое время. Это было возможно пото­ му, что в мифе пока еще усматривали подлинную реальность. Дорефлексивное, дотеоретическое сознание еще не различало прошлое и настоящее. Прошлое еще не осознавалось как отдельная реальность, качественно отличная от настоящего, прошлое жило в настоящем, а настоящее переживалось как часть прошлого.

Возникновение античной мифографии стало возможным тогда, когда объект и образ объекта в сознании окончательно разделились. Как следствие сначала миф (а затем и другие культурные явления) был выделен в качестве своеобразного (и важного) объекта познавательного интереса. Однако концеп­ туального инструментария для изучения мифа еще не сущест­ вовало. Было только ясное осознание того, что мифы — про­ дукт прошлого, старых времен и поколений. И поэтому свое­ образие мифа относили на счет самого по себе отличия между прошлым и настоящим. Для ранней античной мифографии миф есть реальное прошлое, подлинная история. В прошлом все (или почти все) было так, как об этом сказано в мифе. Миф — это подлинный рассказ о прошлом, о том, что было до нас.

И потому закономерно, что на своем начальном этапе мифо­ графия ориентировалась не на установление подлинности, дос­ товерности событий, а на систематизацию мифов и их привязку к реальности (или к тому, что ею считалось). Это могли быть генеа­ логические события родоплеменной жизни (развертка в мифоло­ гическом времени) или географические явления (хорографическая мифография) (развертка в мифологическом пространстве). Воображаемая мифологическая реальность и чувственная повсе­ дневность здесь ощущались и представлялись единым, нераз­ рывным целым.

Хорографическая мифография дала импульс развитию жанра описаний путешествий, созданию картографических

328 Глава 10. Становление социально-гуманитарных наук

всего того, что происходило в мифологическом прошлом и на памяти людей, возникла проблематика мифологической хронографии. Гесиод усматривал рубеж между мифологией и истори­ ей в начале Железного века, когда произошла смена «племени героев» «племенем людей». Более поздние мифографы связыва­ ли это время с возвращением Гераклидов в Пелопоннес через 80 лет после Троянской войны, т.е. в начале XII в. до н.э.

В дальнейшем античная хронография (уже в лице логогра­ фов — Гелланика Лесбосского, Дуриса Самосского, Кастора Ро­ досского, Птолемея из Мендеса, Эратосфена и др.) все больше ориентируется не на «век богов», а на «век людей», прежде всего героев, проявивших себя историческими деяниями, подвигами. Среди них: начало и конец правления царей, стихийные бедствия, войны, основания городов, разного рода «изобретения» (железо, игра на флейте, колесница и др.), учреждения главных греческих игр и праздников — Нимейских, Истмийских, Панафинейских и др. При этом нередко сама мифология перетолковывалась под углом зрения реальной истории (Аполлодор Афинский).

И тем не менее преодолеть миф до конца античная хроно­ графия так и не смогла. Показателем этого можно считать «Па­ росский мрамор» (264—263 до н.э.), хронологическую схему эпохи эллинизма, в которой объективные исторические собы­ тия теснейшим образом переплетались с явно мифологически­ ми деяниями1. Миф оставался неэлиминируемой и до конца не поддающейся рациональному объяснению формой античной культуры на протяжении всей ее тысячелетней истории. Вся античная культура, выйдя из мифа, продолжала в той или иной мере жить в мифе и мифом.

Вместе с тем античная мифография создала эмпирическую базу для первоначальных форм концептуализации проблемы мифа и становления протонаучных форм социально-гумани­ тарного познания.